Точка баланса
Утро началось с привычного ритуала: будильник прозвенел в 07:15, Карина откинула одеяло и с проклятиями заковыляла на кухню, на ходу натягивая кофту. Наташа уже варила кофе — и делала вид, что её вовсе нет. Ни одного слова. Ни взгляда. Только стук ложки о стенки кружки.
— Доброе утро, — Карина буркнула скорее в воздух, чем подруге.
— Ага, — сухо отозвалась Наташа, не оборачиваясь.
Молчание. Холодное. Принципиальное.
Карина пожала плечами и села у окна, проверяя расписание на день. Пары с 9:00 до 14:30, потом окно — и в 18:00 тренировка по хай-хилсу. Она давно не ходила. А сегодня решила обязательно пойти. Хотелось отвлечься. Расшевелить тело и мозг.
А заодно — доказать самой себе, что у неё ещё есть контроль. Над телом. Над эмоциями. Над этим чертовым сердцем.
На парах всё было как обычно. Юридическая риторика, административка, немного смеха с одногруппниками. Саша не писал. Влад тоже. Телефон лежал в кармане джинс и казался неожиданно тяжёлым.
Около пяти вечера Карина вернулась домой, переоделась в тренировочный комплект: плотные лосины, кроп-топ и длинная рубашка поверх. Взяла туфли на шпильке и бутылку воды. Наташа мельком глянула на неё из комнаты.
— Ты куда?
— На тренировку. Помнишь, я хожу на хай-хилс?
(Добавила нарочито спокойно, будто напоминая, что у неё есть жизнь вне драмы.)
Наташа кивнула:
— Осторожнее с каблуками. Только не сломайся в двух смыслах.
Карина усмехнулась криво.
— Спасибо, мам.
И хлопнула дверью.
⸻
Зал был просторный, с зеркалами по стенам и знакомым запахом лака для паркета. Музыка уже играла — уверенные биты с жирным басом. Девочки собирались в круг, растягивались, шутили. Инструктор, Мила, кивнула Карине с лёгкой улыбкой:
— Пропадала ты. Мы уж думали, замуж вышла.
— Ха. Почти, — буркнула Карина и села тянуть ноги.
Но внутри — что-то затрепетало. Не от боли в мышцах, а от желания переключиться.
Заново почувствовать себя женщиной. Не объектом сожаления, не чьей-то былой любовью, а сильной, красивой, уверенной. И каблуки в этом помогали.
На тренировке она выкладывалась до последней капли.
Делала повороты, бросала волосы, работала бедрами, чувствовала музыку.
Каждое движение — будто плевок в лицо всему прошлому.
Вы ждали, что я сломаюсь? А я вот она. Впереди. Сильная. Икра на шпильке.
Когда трек закончился, Карина стояла в центре зала, дыша тяжело, пот стекал по позвоночнику, а в глазах — горел вызов.
И только она успела взять бутылку воды, как телефон завибрировал.
"Влад Куертов. Входящий вызов."
Она смотрела на экран. И дышала.
— Ну вот и проверим, насколько я устойчива, — прошептала себе под нос.
Карина смотрела на экран, будто он сейчас решит за неё — отвечать или сбросить. Но вместо логики — только пульс в висках.
Она провела пальцем по экрану, поднесла телефон к уху и выдохнула:
— Да.
На том конце — тишина. На секунду.
А потом его голос — ровный, спокойный, но с тем особым оттенком, который она сразу чувствовала кожей:
— Привет. Не мешаю?
— Ну вообще-то я на тренировке. На каблуках. Потная и злая. Так что да, мешаешь.
Он усмехнулся. Даже сквозь динамик это чувствовалось.
— Хорошо звучит. Особенно "злая". Соскучился по такой.
Карина закатила глаза.
— Ты чего звонил?
— Хотел спросить... — голос чуть замедлился. — Ты... хорошо себя чувствуешь? После вчерашнего. Я просто...
Она молчала. В зале играла следующая песня, девочки громко смеялись у зеркала. Но Карина стояла у стены, будто весь мир замер.
— ...ты заснула в машине, выглядела уставшей, — продолжил он. — Хотел убедиться, что ты не заболела. Не переохладилась.
— Влад, я в порядке, — отрезала она. — Я не стеклянная.
— Знаю.
Пауза.
— Но когда ты спишь рядом, мне хочется убедиться, что тебе тепло.
Карина прикусила губу. Неожиданно больно.
— Влад... не надо так.
— Почему?
— Потому что ты сбиваешь мне голову. А я только её выпрямила.
Он выдохнул.
— Прости.
Она собиралась уже закончить звонок, как он сказал тихо, почти неуверенно:
— Я не просто так позвонил. Завтра у меня свободный вечер. Хочу тебя увидеть. Без семьи. Без бабушек. Без лжи.
Карина молчала.
Потом — ровно, почти по-деловому:
— Я подумаю.
И сбросила.
⸻
Она посмотрела на своё отражение в зеркале — лосины, туфли, лента пота у линии ключиц.
Сильная. Красивая. Уставшая.
И всё ещё дрожащая от одного звонка.
В зале почти никого не осталось. Только свет из зеркал, лёгкий аромат дезодоранта и скрип лакированного паркета под каблуками. Карина встала у центра зала, включила камеру на телефоне, поставила на подставку, запустила трек и встала в исходную позу.
Сердце уже не колотилось, как в начале. Наоборот — внутри была сталь.
Каждое движение — как выпад. Резко, сочно, уверенно.
Бёдра влево, корпус вниз, поворот — и она будто по полу текла.
Глаза смотрели прямо в камеру. Губы приоткрыты. Волосы откинуты назад.
В этом танце не было страха.
Не было сомнений.
Только Карина. Женственность. Контроль. И вызов.
Музыка стихла. Она подошла, посмотрела на экран.
Тот самый взгляд.
Та самая походка.
Она себе нравилась. Прямо сейчас — она себе дьявольски нравилась.
Она уже хотела нажать «отправить» и выбрать чат с Владом. Палец завис над его именем.
Но вместо этого — промедлила, вернулась назад и нажала:
"Добавить в сторис".
Три секунды загрузки — и видео ушло в сеть.
— Пусть смотрит, если так сильно соскучился, — пробормотала Карина, забирая телефон. — Я больше не та, что плачет в его машине.
И пошла переодеваться.
А где-то в Москве один Влад Куертов сидел за ноутбуком, подписывая очередной договор...
...и через несколько секунд телефон на столе загорелся.
Карина Алтаева: Новая сторис.
Он потянулся к экрану.
И застыл.
Офис полупустой. Поздний вечер. На столе — два ноутбука, кипа бумаг, стакан с остатками кофе. Влад, в расстёгнутой рубашке, с закатанными рукавами, сидел, уставившись в экран. Лицо усталое, но сосредоточенное — он перечитывал договор, добавлял правки.
И тут экран телефона мигнул.
"Карина Алтаева: новая сторис"
Он даже не сразу отреагировал. Посмотрел мимоходом, машинально потянулся. Щёлкнул по уведомлению — и в следующее мгновение мышца на его челюсти вздрогнула.
На экране — Карина.
В чёрных туфлях на каблуке.
Плавная, жёсткая, хищная.
Каждое движение — будто удар по нему. Точно в диафрагму.
То, как она смотрела в камеру — не было ни капли стеснения.
Она знала, что делает. И для кого.
Влад смотрел, затаив дыхание.
Он даже не понял, как выпрямился на стуле.
Губы плотно сжались. Взгляд стал тяжёлым.
Он пересмотрел сторис ещё раз. И ещё.
— Мда... — выдохнул он, откидываясь назад. — Так ты хочешь играть.
Он бросил взгляд на часы: 21:12.
Уже поздно, но не слишком, чтобы что-то решить.
Он взял телефон, написал короткое сообщение:
«Громко. Красиво. Опасно. Вижу, ты не скучаешь».
Удалил.
Набрал заново:
«Ты знала, что это увижу именно я. И я увидел.»
Удалил.
В итоге просто оставил пустой чат и выдохнул.
Он знал — она ждёт, когда он напишет.
Но в этот раз... он не напишет.
Пусть она будет следующей.
Он убрал телефон в карман, схватил куртку со спинки стула.
Мир снова стал тише.
Но внутри — всё гудело, как от ударов баса на тренировке.
Он не просто увидел сторис.
Он почувствовал её.
Влад только вышел из офиса. Город начал затягиваться вечерней дымкой, и холодный воздух Москвы словно отрезвлял. Он уже успел забыть про сторис Карина — хотя, если быть честным, она всё ещё горела где-то на внутреннем экране его памяти.
Телефон завибрировал.
Парадевич.
Сначала просто пришло уведомление:
"Парадевич скинул видео"
А следом — сообщение:
«Ты вообще видел, что Карина в сторис выложила? 💀»
Влад сжал губы.
Пальцем открыл видео.
Тот самый отрывок — кусок её танца, чуть короче, чуть хуже качества, но всё та же она: огненная, уверенная, сексуальная. С тем самым взглядом.
Сразу за ним — голосовые от Парадевича. Влад включил:
— Брат, ну не знаю... либо она реально на подъёме, либо тебя прям на понт берёт. Типа "смотри, кто кого".
— (следующий) — Но если честно, я бы уже не выдержал и поехал бы к ней. Ты как вообще держишься? Это ж...
— (третий) — Я, конечно, всё понимаю, но это видео — это ж атака, Влад. Это вызов, конкретный.
Влад усмехнулся, слушая.
Он не отвечал. Просто пересмотрел видео ещё раз.
Потом медленно убрал телефон в карман.
Он знал, что это вызов.
И он не из тех, кто остаётся в стороне, когда его зовут в игру.
Путь до дома Карины был почти безмолвным. Влад сидел за рулем, ловя себя на том, что впервые за долгое время нервничает. В салоне лежал аккуратный букет — бело-розовые тюльпаны, как она любит. А рядом — коробка с клубникой в шоколаде, в маленьких золотистых гнёздышках. Он заехал за ними специально — в её любимую кондитерскую на Патриках. Помнил всё. Даже сейчас.
Он не писал, не звонил. Просто ехал. Хотел удивить, вернуться в её реальность как поступком, а не сообщением.
Он поднялся на её этаж, глянув в подъездное зеркало — поправил ворот рубашки, глубоко вдохнул. Постучал.
Ответ не заставил ждать.
Дверь приоткрылась... и на пороге стоял Саша.
С минуту оба просто смотрели друг на друга.
Саша, в спортивных штанах и чёрной футболке, с одной щекой в муке. Он держал в руке деревянную доску, на которой были кружочки теста.
— О, Влад?.. — Саша поднял бровь, удивлён, но не напрягается.
За его плечом — Карина. Тоже в домашней одежде, волосы собраны, на руках мука, футболка заляпана. Она выглядела... спокойной.
Немного растерянной, но не потрясённой.
— Влад... — тихо сказала она.
Он посмотрел сначала на Сашу, потом на Карину.
Медленно опустил взгляд на вещи в руках.
Букет. Коробка с клубникой.
Не проронив ни слова, Влад опустил всё это у их порога.
Прямо на пол.
Молча.
Карина сделала шаг вперёд, будто собиралась что-то сказать... но промолчала. Он уже повернулся.
Пошёл вниз. Не бегом. Не в отчаянии.
С достоинством. Но с болью в каждом шаге.
Саша посмотрел на Карину.
— Это... неловко?
Карина долго смотрела на закрытую дверь.
Внутри всё сжалось, но тело не двигалось.
— Это... привычно, — выдохнула она. — Очень.
И закрыла дверь.
Влад сидел в машине, уставившись в лобовое стекло. Руки всё ещё лежали на руле, хотя двигатель был заглушён. Внутри всё гудело, как после удара в грудную клетку. Он чувствовал, как по телу разливается знакомое онемение — то самое, когда хочется не злиться, а исчезнуть.
И тут сбоку послышались знакомые шаги. Щёлкнула ручка.
— О, классика. Куертов, как всегда под домом, — раздался голос Наташи, и она без спроса села в пассажирское. На ней была короткая куртка, румянец на щеках, волосы небрежно собраны в хвост.
Влад даже не повернул голову.
— Завез Карину или забрать хочешь?
Он медленно повернулся к ней.
Смотрел с прищуром, будто не верит, что она вообще здесь, рядом, сейчас.
— Ты издеваешься?
— В смысле? Просто спросила, — Наташа приподняла брови, чуть дерзко. — Я тебя видела пару дней назад с ней, сейчас вот опять. Думаю — может, любовь воскресла?
Влад усмехнулся, но это было больное и злое.
— Она дома. Там с другим.
— С этим... пиздаболом. С Сашей.
Наташа нахмурилась.
— Не поняла. С Сашей?
Влад резко кивнул в сторону подъезда.
— У них там мука, пицца, вот это всё. У него щека в муке, у неё руки. Красиво готовят.
— А я, — он ткнул пальцем на руль, — как клоун, приехал с сюрпризом. Спонтанно. Видимо, в их расписание я уже не влез.
Наташа чуть нахмурилась, молча глядя на дверь подъезда.
— Они... вместе?
— А разве это не очевидно? — Влад усмехнулся. — Или ты, как и я, любишь себя обманывать?
— Знаешь, — Наташа повернулась к нему, — я ни на чьей стороне. Но если ты ещё надеялся, что она будет ждать, как влюблённый щенок, то зря. Она тоже человек. С болью. С одиночеством. И ты ведь не всегда был рядом.
— А теперь я — лишний, да?
— Я не сказала это.
Пауза.
— Но ты точно опоздал.
Он молчал. Стиснул руль.
Глаза были пустыми. Но щелчок внутри уже произошёл.
— Спасибо, Наташа. Правда.
— Не за что, Влад. Просто перестань делать вид, что тебя это не ломает.
Она открыла дверь, вышла, захлопнув аккуратно.
А Влад остался сидеть.
С пульсом в горле и непонятной болью в груди, которая не отпускала.
Наташа поднялась по лестнице, тяжело вздохнув. У подъезда она ещё раз обернулась — Влада уже не было видно. Лишь пустой двор и вечерняя тишина.
Когда она открыла дверь квартиры, её тут же окутал тёплый аромат — сыр, орегано, томаты, хрустящее тесто.
Из кухни доносился смех.
— Наташ, ты где была? — крикнула Карина, не выходя.
— Гуляла, — ответила Наташа, скинув куртку, — на свежем воздухе. Думала, проветрюсь.
Она прошла в кухню. Там всё было по-домашнему уютно: на столе большая круглая пицца, уже разрезанная, кружки с чаем, один бокал с вином и Саша, который стоял у мойки, вытирая руки о полотенце.
Карина стояла у стола, держа в руках деревянную лопатку, которой перекладывала кусочки на тарелки. Щёки розовые от жары, волосы чуть растрёпаны. В муке уже не только руки — но и кончик носа.
— Ну, у нас тут прямо семейный ужин, — выдала Наташа, стараясь не выдать ни нотки сарказма, но взгляд её был внимательным.
— Да, у нас получилось, представляешь? — Карина гордо показала на идеально запечённую пиццу. — Прямо как из ресторана.
Саша подмигнул:
— Я же говорил — с правильной мукой и правильной девушкой всё получится.
Наташа не ответила, просто села на диван в зале, устало вытянув ноги. Она слышала их разговоры с кухни, смех, как Карина что-то бурчит, как Саша ей отвечает.
И всё это — звучало слишком легко.
Словно ничего не было. Словно на пороге их квартиры не стоял Влад.
Она достала телефон. Несколько секунд смотрела на экран, потом открыла личку Карины.
Начала набирать: "Ты знала, что он приедет?"
Но стёрла.
Стукнула пальцем по экрану.
И просто выключила телефон.
Значит, будет, как будет.
Но внутри уже начинала гудеть тревога.
Когда Саша ушёл, дверь за ним мягко захлопнулась, и в квартире повисла та самая неловкая тишина. Та, которая возникает только после слишком «уютного» вечера, который не был искренним до конца.
Карина, в пижаме и с хвостом на голове, села на диван, притянув к себе плед и чашку травяного чая. Наташа молча прошла на кухню, убрала две тарелки, открыла холодильник, закрыла. Просто так.
И вернулась. Села рядом. Скрестив руки.
— Ну? — выдала она, не глядя.
— Что «ну»?
— Не начинай. Он был под домом.
Влад.
Карина застыла. Руки чуть сжались на кружке. Потом она медленно опустила взгляд.
— Я знаю.
— Ты знала, что он придёт?
— Нет.
— Но ты не удивилась, когда он стоял в дверях.
Карина молчала. Плечи немного дёрнулись — будто её поймали на чём-то, о чём она не хотела говорить даже себе.
Наташа чуть придвинулась ближе.
— Что ты вообще творишь, Карин? Ты с Владом обнимаешься на дне рождения бабушки, выкладываешь ему почти стриптиз в сторис, потом Саша у тебя в квартире весь в муке, и ты — улыбаешься. Это вообще кто был — спектакль для кого?
— Я... — Карина запнулась, — я просто живу, Наташ. Не знаю, как правильно. Просто делаю то, что чувствую.
— Нет. Ты делаешь то, что хочешь, чтобы он почувствовал. Влад.
И ты знаешь, что он всё ещё смотрит. Ты ему нарочно это видео с танцем выложила, да?
Карина отвела взгляд.
— Может быть...
— И ты знала, что он придёт.
— Нет, — Карина резко посмотрела на неё, — клянусь. Я не знала. Но когда он стоял в дверях...
(тишина)
— У меня сердце остановилось на секунду. А потом — заработало, как будто сгорело.
Наташа вздохнула.
— Он бросил цветы и сладости. Как в кино, блин.
— И ты даже не пошла за ним?
Карина прижала колени к груди и уткнулась в них подбородком.
— А что бы я ему сказала? Что я тоже скучаю? Что он всё ещё под кожей?
— А потом? А если он уйдёт снова? Пропадёт, как умеет?
(пауза)
— Я боюсь.
Наташа, впервые за вечер, смягчилась. Протянула руку и положила на плечо подруги.
— Бояться — нормально.
— Но делать вид, что тебе всё равно, когда ты тонешь — это уже не защита, это самоуничтожение.
Карина слабо улыбнулась:
— Ну ты и психотерапевт, Генсуха.
— Ну ты и любовница на грани нервного срыва.
Обе рассмеялись. Но смех был горьковатым.
Потому что в груди у Карины пульсировал вопрос, на который она сама не хотела отвечать:
А вдруг... он не придёт больше?