Тебя не стереть | Куертов

Они поднялись на четвёртый этаж в стареньком лифте с облупившимися стенками. Влад привычно нажал на кнопку, держа коробку с тортом и букет в другой руке, а Карина молчала, прижимая к груди аккуратно завернутый подарочный пакет. Сердце колотилось, как будто она шла не к бабушке, а на приём к судьбе.

Дверь открылась ещё до того, как они успели постучать.

— Кариночка! — радостно воскликнула Мария Петровна, высокая статная женщина с завитым серебром в волосах и тёплыми глазами. Она тут же бросила взгляд за плечо Карины и просияла. — Я ж знала, что это вы! Заходите, мои хорошие!

Бабушка обняла Карину крепко, по-настоящему, как обнимают родных, которых не видели целую вечность.

— Я за тобой так скучала! Ты у меня такая красавица стала, прям как актриса!

Карина улыбнулась, почувствовав, как всё напряжение на секунду спало. Она наклонилась и поцеловала бабушку в щёку.

— С днём рождения, Мария Петровна. Мы так рады быть здесь. Вам — здоровья, тепла и, главное, покоя. Хотя с вами это вряд ли, — шутливо добавила она, вручая подарок.

Следом подошёл Влад. В руках — огромный букет кремовых роз, перевязанный атласной лентой.

— С днём рождения, бабушка. Любим вас. — Он подал ей цветы и слегка наклонился, чтобы обнять.

— Ты, Владишка, как всегда, с цветами. Красавец! — тепло засмеялась Мария Петровна, принимая букет и прижимая его к себе. Она поцеловала Влада в щёку и, уже тише, почти шепотом, но так, что услышали все рядом: — Ты береги её, Влад. Она у тебя красавица. Ещё украдёт кто-то, и будешь локти грызть потом.

Влад опешил всего на секунду. Но потом вдруг медленно, уверенно протянул руку — и взял Карину за ладонь.

Карина чуть приоткрыла рот от неожиданности, удивлённо взглянув на него. Но на ней были все глаза. И бабушкины. И мамины. И тётины. Она быстро собралась, натянула тёплую улыбку и сжала его пальцы в ответ.

А он тут же, будто между делом, обнял её за талию, как в старые времена — так, будто ничего и не было между их "тогда" и "сейчас".

— Ну, всё, заходим, заходим, чего на пороге стоять! — Мария Петровна всплеснула руками и повела их в комнату, где уже был накрыт праздничный стол.

В комнате сидела мама Влада — элегантная женщина с короткой стрижкой и мягким голосом. Рядом — отец, сосредоточенный, сдержанный, как всегда. Тётя, пара бабушкиных подруг в цветастых платьях и серьгах, и какой-то мальчик лет пятнадцати — племянник, видимо.

— Карина! Здравствуй, милая, — сказала мама Влада, вставая. — Как же ты похорошела! Всё такая же светлая. Мы уже скучали по тебе. Влад ничего не рассказывает, как всегда. Как у вас дела?

Карина на секунду замерла, бросив взгляд на Влада. Он смотрел куда-то в сторону, будто и не слышал вопроса.

— Всё... всё хорошо, спасибо, — выдавила Карина, улыбаясь. — Учёба, дела, жизнь идёт.

— А Влад? Не забывает о тебе? — не унималась мать с доброй, почти наивной улыбкой.

Влад наконец обернулся:

— Всё отлично, мама. Мы тут, значит, всё нормально.

Карина кивнула, поддерживая игру. Внутри всё путалось. Но снаружи — они были снова «вдвоём».
Никто из семьи даже не догадывался, что за их улыбками — расставание, молчание, и попытка жить порознь.

А может... может, не попытка?

Мария Петровна скомандовала сесть за стол, и разговоры зашумели — про внуков, дачу, новые лекарства и сериал на первом. Но под столом Влад всё ещё держал Карину за руку. И это было не игрой.
Это было решением.

Бабушка Мария Петровна подняла бокал с домашним морсом — её давней традицией: «никакого шампанского, только своё» — и с мягкой улыбкой оглядела гостей.

— Ну что, мои хорошие, спасибо вам, что пришли. Возраст у меня, конечно, уже не девичий, но душа всё ещё молодая. И вот смотрю я на вас с Владишкой...

Влад чуть приосанился, напрягшись, словно знал, что будет дальше.

— И думаю: сколько можно тянуть? Вы же давно вместе. А мне внуков бы понянчить. Или хотя бы правнуков. Когда уже?

Карина чуть не поперхнулась кусочком пирога. Под столом Влад сжал её руку чуть крепче, словно подбадривая. Она попыталась что-то сказать, но он опередил.

— Скоро, бабуль, — уверенно сказал Влад, не моргнув глазом. — Мы просто... не хотим спешить. Хотим всё по уму.

Карина уставилась на него с круглыми глазами.
Что ты несёшь?! — метались у неё в голове мысли, но вслух она не сказала ни слова.

— Вот и правильно! — радостно закивала бабушка. — Сейчас столько разводов, потому что без головы женятся. А вы умнички. Сначала крепко подумать, потом — семья. Только не затягивайте! А то я ещё в силах к коляске, а там гляди и забуду, как детей пеленают.

— Мы помним, — кивнул Влад с той самой полуулыбкой, в которой было что-то между наглостью и лаской.

— А ты, Кариш, не теряй его, — вмешалась одна из бабушкиных подруг, поправляя очки. — Мужик хороший. Видно же — смотрит на тебя, как кот на сметану. Это редкость сейчас. Все только тиктоки свои знают да как свалить побыстрей.

Карина попыталась улыбнуться, но внутри было жарко и неловко.

Влад нагнулся ближе и тихо, чтобы слышала только она, прошептал:

— Не злись. Это я просто бабушке подарочек сделал. Пусть порадуется.

— Ты охренел, — прошипела Карина, не поворачивая головы.

— Слегка, — спокойно ответил он и сделал вид, что пьёт из бокала. — Но ты же подыграла. Значит, тоже не прочь.

Карина откинулась на спинку стула и закатила глаза.

— Мы просто бывшие, Влад.

— Да-да. Бывшие. Особенно когда я тебя за талию держу, — усмехнулся он и отпустил руку, будто подчёркнуто.

И всё бы закончилось на этом, если бы не мама Влада:

— Ой, а у меня даже платье твоё свадебное ещё лежит! Я ж тогда думала, что вы уже близки к этому. Может, и пригодится когда, а?

Карина вздохнула.

Влад поднял брови:

— Свадебное платье?.. Серьёзно?

— Конечно, — гордо ответила мама. — Я даже бабе Лене показывала. Говорила: "Вот на Каришке будет как на принцессе".

Карина поймала взгляд Влада.
В нём уже не было иронии. Только что-то странное... тёплое. И почти растерянное.

— Тогда, может, стоит хотя бы примерить?.. — неожиданно сказал он.

— Что?

— Да шучу я, — быстро добавил он, но уже не с той уверенностью.

Карина смотрела на него молча, сердце бухало громко.

А бабушка, довольная, потянулась за тортом и тихо сказала:

— Вы всё правильно делаете. Любовь — она не всегда с криками. Иногда — вот так. Сидите рядом, молчите, а внутри — всё говорит за вас.

Карина чуть опустила глаза.
Потому что бабушка — как всегда — знала. Всё.

•

Балкон был узкий, с вытертым ковриком у порога и старым стульчиком в углу, на котором стояла банка с землёй — бабушка всё надеялась посадить петрушку. Холодный воздух слегка хлестал по коже, но Карина стояла, прижавшись к стене, с сигаретой в руке. Затягивалась медленно, смотрела куда-то вдаль, на панельные дома с серыми крышами.

Влад стоял рядом, молча. Он не курил, но всегда был рядом, когда она это делала. Когда-то давно — просто молча держал воду или прикрывал спину от ветра.

— Ты, конечно, гений. — Голос Карины был резкий, с язвой. — Лезть с разговорами о внуках. Придумал шоу для всей семьи.

— Ну а что? — спокойно ответил он. — Все довольны. Ты в белом, бабушка счастлива, мама достаёт платье, у тёти пошли слёзы. Почти свадьба.

— Ты охренел. — Она затянулась глубже. — "Скоро, бабуль", — передразнила она его. — Как будто мы вообще вместе.

— Ага. А ты, конечно, не держала мою руку весь вечер, не улыбалась и не гладила мне пальцы под столом.

— Потому что ты первый взял! — прошипела она, — Я что, должна была бабушку расстроить?

— Значит, соврала ради неё. А теперь злишься, что я сделал то же самое.

— Ты лжец, Влад.

— А ты — всё ещё злишься на меня, значит, не отпустила.

Он смотрел на неё спокойно, почти насмешливо, но глаза были внимательные. Карина хотела что-то ответить, но в этот момент раздался звук открывающейся двери.

— Влад, Карин, вы тут? — донёсся знакомый голос отца Влада.

Карина не моргнула. Но сработала как рефлекс: резко схватила руку Влада, и с ловкостью, которую не раз практиковала на чужих лестничных клетках, передала сигарету ему, вложив аккуратно между его пальцами.

А сама тут же схватила его другую руку — той, что была свободна, — и прижалась чуть ближе, будто бы греется. Смотрела куда-то в сторону, невозмутимо.

Влад еле сдержал кашель, глядя на сигарету в своей руке, и чуть поднял брови:

— Серьёзно?

Она тихо сквозь зубы прошипела:

— Ты хочешь, чтоб твой отец видел, как я курю?

— Я думал, ты бунтарка.

— Я бунтарка, не дура.

В этот момент на балкон вышел отец Влада. Высокий, с прямой спиной, в вязаном свитере.

— О, вы тут. Всё хорошо?

Влад сделал вид, что спокойно курит, убрав сигарету в сторону, а Карина, будто ничего не произошло, кивнула и улыбнулась:

— Всё отлично. Просто холодно.

Она чуть сжала его руку в своей.

— Тепло тебе хоть от этого рукожопа? — усмехнулся отец, глядя на сына.

— Ну, тепло... — сдержанно сказала Карина, — если не слушать, что он говорит.

Мужчины рассмеялись. А Влад всё ещё держал сигарету. И впервые за долгое время — курил.
Потому что стоять рядом с ней и делать вид, что всё под контролем — было важнее, чем лёгкие.

Отец ушёл, хлопнув дверью.

— Мои легкие тебе спасибо скажут, — выдохнул Влад, стряхнув пепел.

Карина вернулась к перилам и снова взяла сигарету из его руки, как будто между ними ничего не произошло.

— Ты всегда был хорош в прикрытиях.

— И ты в уклонениях.

— Мы бы могли ограбить банк. — Она улыбнулась.

— Или украсть друг друга обратно.

Он сказал это тихо. И она больше не язвила. Просто смотрела на него.
Молча.

Они вернулись с балкона — немного озябшие, немного молчаливые, но словно в другой атмосфере. За столом всё было по-прежнему: смех, тосты, пирожные, бабушкины истории о том, как в молодости она танцевала «под Аккордеон» на танцплощадке. Только взгляды — стали другими.

Мама Влада раскладывала десерт по тарелкам — лимонный пирог и морковный торт, «от Вики из пятого подъезда». Карина и Влад стояли сбоку, у телевизора, где тихо играли старые романтические песни с флешки. Он обнял её за талию — легко, но уверенно, как будто это было самой обычной привычкой.

Карина ощущала, как на них смотрят. Бабушка — с умилением. Мама — с лёгкой слезой в уголке глаза. Даже отец Влада пару раз косо взглянул, будто впервые за долгое время видел сына в "человеческом виде".

— Весь зал в напряжении, — пробормотала Карина, делая вид, что смотрит на экран. — Как будто сейчас произойдёт финал «Холостяка».

— Так мы и есть финал, — отозвался он с усмешкой, не отрываясь от её лица. — Только без камеры. Почти.

И в этот момент он поцеловал её в щёку.

Быстро. Мягко.
Как будто проверяя, может ли он это сделать.
Как будто хотел доказать всем и ей, что это не спектакль.

Карина застыла. Губы дрогнули. Она резко повернулась к нему — в её взгляде всё: и растерянность, и неловкость, и недоверие.

— Влад... — прошептала она, слишком тихо, чтобы кто-то услышал.

Но он не дал ей договорить — крепче прижал её к себе, ладонью сжимая талию через лёгкую ткань платья.
Глаза его были серьёзные. Без улыбки. Без маски.

— Просто будь. Пока ты рядом — мне легче дышать, — сказал он шепотом, глядя в её глаза.

Карина ничего не ответила. Но и не оттолкнула.
Потому что тело — знало.
Сердце — помнило.

И если сейчас кто-то смотрел на них, то видел не картинку. А двоих, которые когда-то потеряли всё...
...и, возможно, начинали находить заново.

Последние кусочки пирога исчезали с тарелок. Бабушка Мария Петровна разливала чай, угощая гостей клубничным вареньем, а мама Влада сдвигала пустые блюда, обсуждая с подругами рецепты. Шум разговора уже стал мягким фоном, как будто вечер закутался в тёплый плед.

Карина уже встала, отодвигая стул и поправляя платье, когда бабушка вдруг повернулась к ним и спросила с тем самым прищуром, от которого у любого начинало ёкать в груди:

— Вы же вместе живёте, да?

Карина замерла. Пальцы сжались на лямке сумочки. Она отвела взгляд и почти шёпотом сказала:

— Нет.

— Да, — сказал Влад громко, чётко, не глядя ни на кого, кроме неё.

Наступила пауза. Неловкая. Тонкая.
Та самая, после которой даже чай в чашке кажется подозрительно громким.

Они оба повернулись друг к другу. Карина вскинула брови, и губы приоткрылись — как у человека, которому в лицо кинули целую правду.
Он выдержал взгляд.
Тихо. Ровно. Почти упрямо.

— Карина просто иногда живёт в квартире, — продолжил он уже спокойнее, — потому что так ближе к университету. Когда у неё пары в восемь утра.

Бабушка прищурилась, словно что-то поняла.
Папа Влада сделал вид, что пьёт чай.
А мама слегка покраснела, опустив глаза на салфетку.

— Мг... — сказала бабушка, улыбнувшись как-то слишком многозначительно. — Ну, понятно... Ближе к универу, конечно... Ага.

Карина сжала губы. Глядя на него, почти без слов: зачем?

Он чуть склонился к её уху, не теряя улыбки:

— Просто поддерживаю легенду. Раз начали — надо доиграть.

Она сжала сумку в руках, вздохнула и сказала сквозь зубы:

— Ты просто ненормальный.

Он шепнул в ответ:

— Но ты ведь всё равно останешься у меня сегодня, да?

Она не ответила. Но и не отрицала.

В прихожей царила тихая суета: шаркающие шаги, шуршание курток, звон ключей и бабушкин голос, как всегда, звучал поверх всего.

— Ну куда же вы, мои хорошие... Только пришли — и уже уходите... — ворчала Мария Петровна, обнимая Карину крепко-крепко, так, как могут только бабушки — будто выдавливая из человека тепло.

Карина, слегка пригнувшись, прижалась к ней в ответ. Щека к щеке. Запах духов — с ноткой сирени и ромашки, и тонкий аромат свежесваренного чая.

— Спасибо за вечер, Мария Петровна... За всё. Очень было тепло.

— Ты не забывай меня, Кариночка. Я как родную тебя люблю. Приходи почаще. И береги Владишку, он упрямый, но добрый.

Карина кивнула и вдруг почувствовала, как укололо где-то в груди. Как будто что-то было слишком по-настоящему. Слишком близко к сердцу.

Влад подошёл последним. Бабушка сунула ему в карман мятую купюру.

— На шоколад Карине, ясно? Только не спорь!

— Бабуль...

— Тсс. Я сказала — ты сделал. — Она быстро поцеловала его в щеку. — Береги её. Мне всё равно, что вы там не живете вместе — ты всё равно должен быть рядом. Не дури, Владик.

Он кивнул, крепче сжав губы. В глазах что-то кольнуло.

На выходе их уже ждали родители.

У подъезда — прохладный вечер. Фары BMW мягко светили в сторону дороги.
Папа Влада поправил ворот пальто, а мама сдержанно, по-родственному обняла Карину.

— Рада была тебя видеть. Правда. У нас ты всегда своя.

Карина кивнула:

— Мне было очень приятно. Спасибо вам.

Папа в это время пожал руку Владу. Долго. С силой.

— Сын. Будь мужиком. — Голос был низкий, твёрдый. — И не только в бизнесе. Женщины — не клиенты. Они чувствуют. А если рядом с тобой такая — ты не имеешь права быть слабым.

Влад ничего не ответил. Только кивнул. Губы дрогнули, как будто хотел сказать больше — но не стал.

Они сели в машину.
Карина пристегнулась, глядя в окно.

— Он всегда такой строгий? — спросила она, не глядя.

— Он просто знает, как легко всё потерять, — коротко сказал Влад, включая фары. — И как трудно вернуть.

Машина тронулась с места, растворяясь в огнях улицы, а за ними в темноте осталась старая панелька...
И бабушка, которая всё видела, всё понимала — и всё равно верила. В них.

Машина катилась по вечерним улицам, мягко подсвечиваемая огнями фар. В салоне играло радио — какой-то расслабленный трек из старого плейлиста Влада. Карина сидела, глядя в окно, скрестив руки. Вид у неё был надутый, губы поджаты, а внутри — закипавшая лавина эмоций.

— Ты сегодня, конечно, актёр. Оскар вручить не забудь, — холодно выдала она, не поворачиваясь к нему.

Влад ухмыльнулся, не отрывая взгляда от дороги:

— Спасибо, принимаю награду. Посвящаю её бабушке.

— Ты же ненормальный. Чего ты этим добился? Чтобы все думали, что мы снова вместе? Супер, Влад, просто аплодисменты. Ещё и про "живём вместе" добавил. Гениально.

— Ну, во-первых, твои некоторые вещи еще у меня. Не соврал.
Во-вторых — ты же не опровергла. Значит, ты не против.
В-третьих... — он глянул на неё и, заметив взгляд исподлобья, спокойно добавил:
— Ты, кстати, отлично сыграла. Мастерство. Или это уже не игра?

— Отвали, Влад.

— Серьёзно? Уже переходишь на уровень "детсад"?

— Ты ведёшь себя как... как идиот! — резко повернулась она к нему. — Сначала — сюрпризы у бабушки, потом держишь меня за талию перед всей семьёй, теперь ещё поцелуи... Ты вообще в своём уме?

— Абсолютно. — Он пожал плечами. — А что, тебе не понравилось?

— Влад!

Он спокойно продолжал рулить, абсолютно не тронутый её вспышками. Даже наоборот — с каждым её уколом становился спокойнее. И это бесило ещё больше.

— Ты издеваешься, да? Тебе смешно? Типа, а давай поиграем в "мы снова вместе" — только без чувств, без ответственности, без будущего?

— А может, просто без паники, Карин? — Он взглянул на неё, но теперь мягко. — Может, просто... вечер, семья, бабушка, тепло... и ты. Ну и я. Разве это так плохо?

Карина повернулась к окну. Дышала глубоко. Язва внутри утихала — не от слов, а от его тона. Он был слишком спокойный. Слишком настоящий.

— Я вообще-то ушла от тебя, если ты не забыл, — глухо сказала она.

— Я помню. Очень хорошо помню. И каждый раз, когда ты говоришь это с такой яростью, я понимаю — ты всё ещё не ушла. По-настоящему. Не ушла, Карина.

— Я... просто хочу жить нормально.

— Тогда перестань убегать от всего, что делает твою жизнь неидеальной.
— Он сбавил скорость, прижался к обочине. — Мы оба не идеальны. Но когда ты рядом — мне нормально. Мне живётся.

Карина молчала. Машина стояла. Дышали оба часто, но по-разному. Она — сдерживая себя. Он — будто уже давно принял всё, как есть.

— Поехали уже, — буркнула она.

Он усмехнулся и завёл двигатель.

— Хорошо, мисс "Нормальная жизнь". Но знай, я всё равно запомнил, как ты держала мою руку сегодня. Даже не пыталась отпустить.

Она молчала.

Но внутри — снова дрожало. Потому что он говорил правду.

Машина мягко катилась по асфальту, убаюкивая теплом печки и спокойной музыкой, игравшей где-то фоном. Карина всё ещё молчала после их разговора, но больше не язвила. Просто сидела, облокотившись на подлокотник, глаза постепенно слипались.

Через десять минут её дыхание стало ровным и тихим — она уснула.

Влад краем глаза посмотрел на неё и чуть улыбнулся. В этих слипшихся ресницах, чуть приоткрытых губах, в её усталости после бабушкиного дома — было что-то настолько родное, будто бы всё снова стало на места. Как будто время повернуло вспять.

Он специально ехал медленно. Не хотел будить.

Подъехали к её дому. Влад поставил машину на аварийку, повернулся к ней.

— Карин... — тихо.

Она не шевельнулась.

Он чуть наклонился, мягко коснулся плеча.

— Карина. Мы приехали.

Глаза медленно приоткрылись. Она хмуро посмотрела в окно, с трудом соображая, где находится.

— М-м... уже?..

— Ага. Подъезд ждёт свою принцессу.

Она протёрла лицо ладонями, потянулась сонно и выдохнула:

— Извини, что уснула. Просто... ты слишком спокойно водишь.

— Спасибо за комплимент. — Он усмехнулся и вылез первым, чтобы открыть ей дверь.

Она вышла, натягивая рукава пальто, чуть поёживаясь от ночного холода.

— Ну, спасибо тебе... — начала было она, но он вдруг шагнул ближе и обнял её. Просто. Без предупреждений. Плотно, крепко, будто не хотел отпускать.

Карина замерла. Она не сопротивлялась. Только чуть прижалась щекой к его груди. Сердце стучало где-то рядом.

И когда она уже хотела отстраниться, Влад наклонился и поцеловал её.

Тихо. Без спешки. В губы. Без намерений — просто будто хотел закончить этот вечер так, как должен был. Чтобы она не забыла.

Карина сначала вздрогнула... но не отпрянула.
Её ладони даже чуть прижались к его куртке, как будто тело помнило, как это — быть с ним.

Поцелуй был недолгим. Но в нём было всё: и боль, и тоска, и надежда. А ещё — невыносимое "ещё не всё потеряно".

Он отстранился. Посмотрел ей в глаза. Не сказал ни слова.

— Ладной ночи, — выдохнула она, почти шёпотом, отворачиваясь.

Он кивнул.
И когда она открывала дверь подъезда, он всё ещё стоял у машины.
Смотрел, как она исчезает за стеклом.
И не верил, что это был просто сон.

Карина, всё ещё будто под наркозом от поцелуя, зашла в квартиру и тихо прикрыла за собой дверь. В прихожей было полутемно — свет с кухни освещал только половину коридора. Из кухни доносился голос Наташи:

— Ты? — без эмоций, но сразу с тенью напряжения.

Карина скинула пальто, бросила сумку у стены и сделала вид, что не заметила настроения подруги.

— А кто ещё? Кощей? — буркнула в ответ, проходя мимо.

Наташа резко вышла из кухни, облокотившись о дверной косяк. На ней был старый худи и пучок на голове, но взгляд был абсолютно трезвый и острый.

— А где ты была?

Карина устало вздохнула:

— Я ж говорила, у бабушки Влада день рождения. Мы поздравили, поели пирог. Всё, конец сказки.

Наташа скрестила руки на груди.

— Он тебя подвозил?

Карина замялась на секунду, потом повернулась к ней через плечо:

— Нет

— Ты мне соврала, что он не подвозил. Хотя я видела, как ты выходила из машины. Смотрела в окно. — Голос Наташи дрожал, не от злости — от обиды. — Почему ты вечно юлишь, Карин?

Карина нахмурилась:

— Потому что ты, как обычно, устраиваешь допросы. Я просто не хотела этого разговора.

— А ты думала, разговор сам исчезнет? — Наташа повысила голос. — Саша звонил мне пять раз. Пять, Карина. Спрашивал, где ты. Почему не берёшь трубку, всё ли в порядке. А ты где была? С бывшим, который тебя раскатывал по городу и, по слухам, целовал возле подъезда.

Карина застыла.

— Ты шпионишь за мной?

— Да пошла ты, — резко отрезала Наташа. — Я защищаю тебя. Я тебя люблю, блин, как сестру! А ты снова туда, откуда выползала с трясущимися руками!
И снова молчишь.

Карина сжала кулаки, лицо налилось краской:

— Не тебе судить, с кем мне быть! Это моя жизнь, слышишь? Моя! Я сама разберусь, с кем спать, кому врать и кого целовать!

— Только потом не рыдай у меня на плече, когда он снова исчезнет, — прошипела Наташа.

Наступила пауза. Слишком тяжелая.

Карина опустила голову, сквозь зубы:

— Он не исчезнет.

— Ну-ну. — Наташа развернулась, уходя на кухню. — Посмотрим, кого ты в следующий раз обманешь — его, Сашу... или себя.

Карина осталась стоять в коридоре.
Одна. В тишине.
С пятном поцелуя на губах и жгучей правдой под кожей.