Молитва за брата
Птицы, испуганные звоном оружия и криками умирающих, взметнулись над лесным клином у речной излучины. Седой боярин, стоявший на холме поодаль, проводил взглядом летящее к утреннему небу птичье облако и нахмурился. Он наказывал, чтобы все было сделано тихо, но «тихо» – это не для варягов. Как же потом хвалиться победой, если зарежешь спящего?
Когда варяги вышли из леса, по привычке шумно обсуждая меж собой стычку, боярин нахмурился еще больше. «Не удержат язык за зубами, – подумал он, – разболтают за мёдом, расхвастают». Но подойдя к трем десяткам наемников боярин ничего им не сказал. Только отметил для себя, – «Надо же, никто даже не ранен» и махнул рукой в сторону ладьи – нужно было вернуться как можно быстрее.
***
Князя боярин нашел в вифлиотике. Каким бы трудным ни был день, какими бы тревогами ни был наполнен, князь старался находить время для чтения. Но в этот раз книги перед ним не было. Он быстро, не заботясь о красоте букв, что-то писал.
– Сделали? – спросил князь, отложив стило, но при том не вставая, не желая здравия и не произнося обычных слов вежливости.
– Сделали, – боярин чуть кивнул.
– Знаки оставили? – князь острыми, будто стрелы глазами, впился в лицо собеседника.
– Оставили. Два щита, – боярин против желания опустил голову под этим пронзительным, змеиным взглядом.
– Хорошо, – князь поднялся от приоконного стола, подошел к боярину и протянул ему свернутый и запечатанный пергамент, – Отправляйтесь к Давиду. Когда все закончишь, грамоту мою оставь там. Это важно. Тут я предупреждаю о смерти Романа. На обратном пути возвращайся сам. Варягов убьют печенеги. Если все сделаешь верно, Святополку вовек не отмыться.
– Мудр ты, князь, – тихо, будто против воли, сказал боярин.
– Да уж, мудр, – князь прищурил глаза и в них сверкнуло что-то жуткое и безумное, что в юности боярин видел в глазах его деда и, еще совсем недавно, отца.
Князь вернулся к окну, постоял там молча, потом вдруг, будто что-то вспомнив, повернулся, подошел к красному углу и, опустившись на колени, принялся громко молиться за душу невинно убиенного брата Романа, до крещения Бориса...
Иллюстрация: Николай Рерих – Ярослав Мудрый