Глава 6
Шу Чжаоюй не ожидал, что его план не только провалится, но и еще больше оттолкнет от него и без того отдалённого мужа.
Раньше они хотя бы могли сидеть за одним столом, ужинать и перекинуться парой слов. Но теперь Цинь Чжиши, завидев его, бросался наутек, как заяц, заметивший орла.
Шу Чжаоюй чувствовал себя опустошённым и не понимал, ведь в ту ночь Цинь Чжиши явно реагировал на него, так почему же он до сих пор не хочет его касаться?
Неужели он ему настолько противен?
Он, как обычно, работал, жил своей жизнью, вёл лекции, писал статьи, готовил для Цинь Чжиши еду без пропусков, словно ничто его не задело.
А бесчувственный Цинь Чжиши и вправду решил, что можно притвориться, будто ничего не произошло.
Первой тревогу забила Тао Няньжун, которая всё это время переживала за отношения молодой пары.
Другие могли не понять, но Тао Няньжун знала повадки своего непутевого сына как свои пять пальцев. Видя, как день ото дня угасает Шу Чжаоюй, она сразу поняла, что Цинь Чжиши снова ведёт себя не по-человечески.
Хотя, конечно, вряд ли он прижимает жену к кровати каждую ночь и не даёт ей спать до рассвета!
Беспокойная свекровь тут же набрала родного сына и отругала его так, что мало не показалось, а затем нашла время для невестки и как бы невзначай заметила:
«Чжиши в последнее время, кажется, очень занят? Боюсь, как бы он не переутомился. Вы же только поженились. Не позволяй работе вставать между вами. Если будет время, свари ему супчик.»
«Суп?» — Шу Чжаоюй не понял: «Я варю ему каждый день.»
«Эх, дитя моё!» — Тао Няньжун забеспокоилась, но не могла сказать прямо, поэтому лишь сухо намекнула: «Тебе нужно... подкрепить его.»
«Но суп и так питательный...»
Посреди фразы он резко замолчал.
Шу Чжаоюй опустил голову, а его щёки залились румянцем.
«Да... я... я понял.»
Цинь Чжиши, глядя на множество супниц, уставленных на обеденном столе, уже почувствовал тяжесть в мочевом пузыре.
Что происходит? Чем он провинился перед женой? Проголодался, а ему даже ложки обычного риса не положили?
«Сегодня в магазине ингредиенты были очень свежие, вот я и купил всё.» — Сказал Шу Чжаоюй, наливая в белую фарфоровую пиалу густой молочно-белый суп и ставя перед Цинь Чжиши. Боясь, что муж заподозрит неладное, он поспешно придумал оправдание.
Но совсем не осознавал, что любой нормальный человек сразу заметит необычность этих огромных тарелок с супом.
Свежие продукты так не покупают! Даже если купил всё, можно было бы хотя бы что-то пожарить.
Ах да, на столе ещё была тарелка с помидорами и яичницей.
Цинь Чжиши был в таком недоумении, что взял большую ложку из супницы, помешал содержимое и нахмурился:
«Что это вообще за суп...?»
«Это просто обычный, самый обычный рыбный суп!»
Цинь Чжиши, только что выловивший из супницы кусок панциря черепахи: «......»
Пожалуйста, не надо самовольно опускать ключевые слова!
В душе у него смутно зашевелилось тревожное предчувствие. Он отложил ложку и начал ковыряться в другой супнице.
Палочками он выловил что-то белое, упругое и продолговатое.
Цинь Чжиши: «?»
Прекрасный бычий член... Только не говорите, что это для него.
Сделав вид, что не понимает, что это, он невозмутимо опустил «деликатес» обратно и с упрямой надеждой заглянул в последнюю супницу.
Грецкие орехи! Отлично! Питают мозг!
Он чуть не заплакал от радости, но тут же зачерпнул ложкой, и на поверхности супа всплыли ломтики свиных почек.
«......»
Цинь Чжиши сдался.
С каменным лицом он сел, придвинул к себе тарелку с помидорами и яичницей и начал быстро есть, скребя по краю тарелки.
Шу Чжаоюй поспешил подать ему миску с рисом. Цинь Чжиши, не поднимая головы, вывалил на рис остатки яичницы, перемешал и продолжил есть.
«Выпей хоть немного супа...» - Над его головой раздался тихий, почти жалобный голос омеги. Белый густой суп приблизился к его миске.
Он наконец поднял глаза, многозначительно посмотрел на жену и тут же отвел взгляд.
«Не буду. Потом ночью в туалет бегать.»
Он наскоро придумал отговорку, которой явно пытался отвертеться.
Левая щека Шу Чжаоюя слегка надулась, и он выглядел немного раздраженным.
Выходит, муж раскусил его замысел...
Он не знал, что, будь Тао Няньжун здесь, она бы ахнула: «Глупый мальчик! Ну зачем ты так прямолинеен?!»
Шу Чжаоюй рассеянно помешивал суп в своей миске и размышлял. Он приготовил так много, а тот, кому это предназначалось, даже не притронулся. Как теперь избавиться от супа, чтобы не выбрасывать?
«Дзынь!» — Ложка звонко стукнула о край миски. Цинь Чжиши украдкой взглянул.
Отвергнутый омега выглядел подавленным. Он зачерпнул ложку супа, подул на нее и осторожно прихлебнул.
Суп, должно быть, варился долго, но был очень хорошо проварен, молочно-белый и очень густой.
Он оставался на этих розовых губах всего мгновение, прежде чем был втянут целиком. Розовый кончик языка немного вытянулся и быстро слизал остатки.
«!!!»
Что он делает?! Как он может так откровенно, так демонстративно совершать такие эротические жесты?!
Цинь Чжиши покраснел от стыда и паники. Ему стало жарко, и это без всяких тонизирующих супов!
Он недооценил ситуацию. Возможно, ИМЕННО ЭТО и было истинной целью Шу Чжаоюя!
Он думал, что действует на втором уровне, а противник уже забрался на пятый!
Он поспешно отвел взгляд, доел остатки риса с яичницей, швырнул палочки и встал из-за стола:
«Я наелся!»
Он быстро пошел к лестнице, все еще вспоминая недавнюю сцену. Во рту у него внезапно пересохло. Он развернулся, схватил со стола чашку и рванул на кухню, где с шумом налил себе полную кружку воды.
Шу Чжаоюй: «......»
А как же «ночью в туалет бегать»?
Омега почувствовал себя обманутым. Его губки надулись, а на лице читалось недовольство.
Цинь Чжиши, только что вышедший с кухни и получивший удар этим очаровательно-раздражающим выражением лица: «!»
Он поднял чашку и осушил её залпом, затем под укоризненным взглядом своего маленького супруга с сокрушённым сердцем вернулся за второй порцией воды.
Что ж, похоже, сегодня ночью ему суждено спать в обнимку с унитазом.
Тщательно приготовленные за несколько часов супы почти не тронули, поэтому их перелили в термос и убрали в холодильник.
Шу Чжаоюй подумал, что если Цинь Чжиши так и не захочет их пить, он один точно не справится, и всё пропадёт зря.
Да и сегодняшний план снова провалился.
Омега ощущал глубочайшее разочарование. Лёжа в постели, он перебирал в голове все детали, но так и не понял, где допустил ошибку.
Единственное объяснение в том, что его муж действительно испытывал к нему отвращение.
Натянув одеяло поверх головы, Шу Чжаоюй сжался в тесном замкнутом пространстве, свернувшись калачиком, словно его кто-то обнимал.
Так было каждую ночь, ему следовало бы к этому привыкнуть.
Но сегодня было особенно тяжело. Шу Чжаоюй не хотел этого, но подушка всё равно промокла.
Неосознанно он закутался ещё плотнее, уже не обращая внимания, трудно ли дышать. Ему отчаянно хотелось почувствовать хоть каплю того уюта и защищённости, которых у него никогда не было.
Весенние ночи не слишком холодные и даже немного жаркие.
Укутавшись так плотно, он быстро вспотел. Но усталость и слёзы сделали своё дело, так что он провалился в сон, не в силах открыть глаза.
В полудрёме Шу Чжаоюй почувствовал, как ему жарко. Он беспомощно заворочался, с трудом стягивая с себя одеяло, затем задрал пижаму, обнажив живот, и только тогда стало немного прохладнее.
Но вскоре жар вернулся с новой силой.
Что происходит? Тело ведёт себя так странно... Горячо, хочется пить, хочется снять одежду, хочется...
«Чего же ты хочешь?»
Кто это?
«Детка, скажи мужу, чего тебе нужно?»
«Я... я не знаю...»
«Как это не знаешь? Ты же столько супа наварил. Наверное, хотел, чтобы муженёк тебя обнимал и целовал?»
М-м... д-да...
«Тогда, малыш, что же тебе нужно сделать?»
«......»
Омега во сне, будто поддавшись какому-то наваждению, нахмурил брови, заерзал на кровати, судорожно дёргая ногами, и, даже не просыпаясь, сбросил с себя пижамные штаны, отбросив их в сторону.
Маленькая рука потянулась вниз, неумело начав ласкать себя.
«М-м...»
Тихие стоны смешались со сладковатым ароматом и наполняли комнату, становясь всё гуще и распространяясь дальше.
В соседней комнате Цинь Чжиши, только что спустив воду в унитазе, вдруг ощутил этот запах.
«!!!»
У кого-то тут рис забродил, что ли?
Аромат будто притягивал его на каком-то первобытном уровне. Он невольно втянул его ещё раз, и чем больше вдыхал, тем больше он казался ему знакомым. Лишь когда его собственный аромат розмарина тоже начал проявлять признаки беспокойства, до него наконец дошло.
Это вовсе не брожение риса... Это у его жены течка!
Цинь Чжиши испытал шок и... радость.
О нет, ему это не нравится, он очень раздражен. У омег течка наступает слишком внезапно, что вызывает беспокойство.
...Если бы только его лицо не сияло от нетерпеливого возбуждения, которое он даже не пытался скрыть, его словам можно было бы хоть немного поверить.
Возможно, его переполняла радость, потому что он не понимал, что же не так, пока не подбежал к двери главной спальни и не оказался полностью окутан сильным ароматом, который доносился через дверь.
Несмотря на сильный запах, в комнате было слишком тихо, что не соответствовало поведению омеги в период течки.
«Неужели я ошибся?»
Лучше успокоиться и сначала разобраться в ситуации.
А если за дверью окажется не та сцена, которую он себе представлял? Как неловко будет, если их взгляды встретятся...
Сжимая дверную ручку и прислушиваясь к собственному учащённому сердцебиению в тишине, Цинь Чжиши приоткрыл дверь на тонкую щель.
За дверью оказалось не так темно, как он ожидал. Рядом с кроватью горели два светло-желтых светильника, тускло и неярко.
«Он проснулся?»
Он расширил щель, выпрямился и уже собрался уверенно войти, но в тот момент, когда дверь распахнулась, а его взгляд поднялся, мозг полностью отключился.
«!!!»
Молодой альфа широко раскрыл глаза и в шоке уставился на полуобнажённого омегу на кровати, не моргая ни на мгновение, широко открыв рот и долго не в силах произнести ни слова.
И его можно было понять — зрелище перед ним было поистине ошеломляющим.
Его маленький супруг, его омега, в этот самый момент... с закрытыми глазами, тяжело дыша, занимался самоудовлетворением во сне.
В тусклом свете он ясно увидел, что омега был обнажен ниже пояса, а его колени согнуты. Две его длинные, тонкие белые ноги то сжимались, то раздвигались в стороны, и там, где должны были быть откровенные прелести, лишь угадывались намёки.
Выше пижама была задрана до груди, на плоском животе играли тени, подчёркивая чёткий рельеф мышц.
Ниже... штаны уже были сброшены к изножью кровати, а трусы лишь наполовину стянуты, болтаясь на левом бедре, едва держась при каждом движении.
Спящий омега крепко сомкнул веки, его алые губы слегка сжались, лёгкий румянец разлился по бледным щекам, а чёлка, влажная от испарины, прилипла ко лбу. Ещё один томный стон, и он снова повернул голову.
Его правая рука беспорядочно ласкала розовый, уже возбуждённый бугорок, но из-за неопытности движения были резкими, и он тихо вскрикнул от боли.
Будто сознательно соблазняя кого-то подойти и помочь.
И Цинь Чжиши отлично понимал, что этим «кем-то» был он сам.
Он прислонился к дверному косяку, и его аромат розмарина становился всё более агрессивным. Но он все равно терпел, терпел пот, который вот-вот должен был хлынуть с его головы, смотрел на свою промежность, которая уже выпирала, поэтому стиснул зубы и яростно себя презирал.
Чёрт возьми, он действительно не мог устоять даже перед малейшим искушением.
Но он упрямо стоял на своём, впиваясь пальцами в дверной косяк, отказываясь сделать шаг вперёд.
Это не период течки, поэтому этого делать нельзя.
Он держался за свои принципы, но не мог заставить себя уйти. Не в силах сопротивляться, он снова поднял взгляд на широкую кровать посередине комнаты.
Желание и сдержанность сплетались воедино, балансируя на опасной грани взрыва.
Как назло, в этот момент на кровати произошло движение, и его омега страстно позвал его:
«М-м... муженёк... здесь...»
Чёрт!
Цинь Чжиши так и хотелось встряхнуть его и спросить, до чего же этот мерзавец (он сам же в его снах!) успел его довести!
Он не знал, насколько ужасно выглядит, когда злится. Его глаза были налиты кровью, вены на лбу вздулись, и даже деревянная дверь, казалось, скрипела под его ногтями.
Но искушение со стороны омеги ещё не закончилось.
Будто ему было мало, его правая рука двигалась вдоль возбуждённого члена всё быстрее и быстрее, нежный розовый стержень уже покраснел от интенсивной стимуляции и разбух от долгого воздержания.
Кончик, слегка приоткрытый, сочился прозрачной жидкостью, которую длинные пальцы небрежно размазывали по всей длине, издавая влажные, липкие звуки.
Эти звуки становились всё отчётливее — явно не только из-за выделяющейся смазки. Цинь Чжиши отчётливо видел, как омега, постанывая, отпустил правой рукой свой член, раздвинул ноги шире и потянулся пальцами к заднему проходу.
Ее левая рука тоже не сидела без дела, она неспешно залезла под пижаму и беспорядочно потерла грудь.
Тело омеги было слишком чувствительным, потому что стоило лишь прикоснуться, как он уже застонал, но это лишь заставляло его трогать себя ещё сильнее.
Цинь Чжиши отчаянно хотел ринуться вперёд, задрать пижаму и увидеть своими глазами — стали ли те маленькие розовые сосочки такими же алыми, как бедный маленький член, после того как их хозяин-омега грубо растёр их до красноты.
Но он по-прежнему не двигался с места. Затаив дыхание, не моргая, он с жадностью и мазохистским самоистязанием наблюдал, как его маленький супруг без устали ласкал себя, доводя до оргазма.
«Мм... ах...»
После томного стенания спящий омега наконец достиг пика и обмяк, тяжело дыша. Его кожа покрылась лёгким розовым румянцем, а тело мелко дрожало.
Веки дёрнулись, и, уловив в воздухе знакомый, но чужой аромат, Шу Чжаоюй медленно пробудился.
Цинь Чжиши молниеносно отступил за дверь, оставив лишь узкую щель для подглядывания.
Внутри комнаты Шу Чжаоюй, осознав своё состояние, полностью растерялся.
Ч-что происходит? Да, ему снился постыдный сон, где он и Цинь Чжиши... но почему в реальности всё оказалось точно так же?!
Всегда сдержанный преподаватель Шу побагровел от стыда. Лишь сейчас он с облегчением подумал, что хорошо, что они с Цинь Чжиши спят раздельно. Если бы тот увидел его в таком развратном виде, жить бы после этого стало невозможно.
Конечно, омега, который сосредоточился только на проверке отметин на своем теле, не заметил странностей в феромонах в воздухе и не знал, что его соблазнительный вид мастурбации был запечатлён его альфой от начала до конца.
Почувствовав, что ноги всё ещё дрожат, Шу Чжаоюй медленно сел, затем встал на колени спиной к двери. Опираясь на кровать руками, он приподнял бёдра, чтобы осмотреть свою дырочку.
Розовое отверстие ещё не полностью закрылось, поэтому пульсировало, выделяя соки. Он провёл пальцем, и они покрылись липкой влагой.
«......»
Стиснув зубы от стыда, омега дрожа поднялся с кровати, схватил брошенную пижаму и направился в ванную.
За дверью тяжело дышал Альфа, который был свидетелем всего происходящего.
Свет был тусклым, но он увидел, что, когда его омега встал, липкая жидкость выжалась из межъягодичной складки, стекла по внутренней стороне бёдер и окрасила икры.
Какая расточительность...
Зазвучал шум воды. Цинь Чжиши очнулся.
О чём он только думал?!
Почти в панике он рванул в соседнюю комнату, рухнул на кровать и накрыл голову подушкой, будто так мог избавиться от греховных мыслей.
Но сладкий аромат рисового пудинга всё ещё витал в воздухе, а мозг упрямо прокручивал только что увиденную сцену.
Это была его жена, его омега, который звал именно его...
Цинь Чжиши поднял правую руку, и дрожа засунул её в штаны, грубо сжав переполненный кровью член, который был таким распухшим и твердым, что готов был вот-вот взорваться.
Мало. Всё ещё больно.
«Жена... ах, жена...»
Альфа кусал край одеяла, ускоряя движения руки. Он повторял эти два слова, будто вот-вот заплачет.
«Мм... жена... ах... ха...»
Неизвестно сколько времени спустя его тело содрогнулось. В воздухе взорвался терпкий аромат спермы, смешанный с феромонами розмарина.
Его сердце сильно колотилось, а правая рука была мокрой и липкой.
Цинь Чжиши закрыл глаза в отчаянии.
Эта ночь стала его полным и безоговорочным поражением.