Глава 1
Университет Цинъюань, Юньчэн.
В 11 часов утра прозвенел звонок на последний урок, и в небольшой столовой осталось лишь несколько человек.
Шу Чжаоюй взял в руки поднос, медленно отошёл от раздаточного окна и направился к столу. Ещё издалека он заметил группу коллег, сидящих за одним из столиков слева.
Все они были из одного факультета, поэтому молодой и вежливый преподаватель Шу Чжаоюй естественно подошёл поздороваться:
— Добрый день.
— О, преподаватель Шу! Проходите и садитесь!
Беседовавшие профессора прервали тему и с радостью и энтузиазмом пригласили его присоединиться.
Шу Чжаоюй не стал церемониться, с улыбкой занял место рядом с женщиной-профессором, намереваясь послушать, какую тему обсуждают эти старшие коллеги.
Но тут один из сидящих напротив вздохнул и продолжил:
— Так о чём мы говорили... Ах да, я же сказал ему пойти и встретиться с ним, но он сначала согласился, а потом даже не появился! Омега так разозлился, что сваха мне потом устроила разнос по телефону...
Шу Чжаоюй: «...»
Ладно, он явно переоценил ситуацию. Оказалось, это снова разговор о сватовстве детей. В последнее время эта тема всплывала вокруг него слишком часто.
— Эх, разве не все сейчас такие? То учёбой заняты, то карьерой, а чувства откладывают на потом. Вы пытаетесь убедить их, но они не слушают.
— ... — 26-летний Шу Чжаоюй, который никогда не был в отношениях, почувствовал, что это намёк лично для него.
— Да вы хоть радуйтесь, что ваши дети ещё нормальные! А мне вчера жена сказала, что наш всё никак не разорвёт связь с одним омегой и, кажется, даже угрожает ему. Боюсь, как бы он не скатился до «принудительной любви»...
Шу Чжаоюй: «?»
Профессор, что вы ещё, кроме научных статей, читаете?
— Да, это уже серьёзно. Учитель Ян, вам надо срочно поговорить с сыном, пока он не свернул на опасный путь.
— Знаю, знаю. Уже велел жене позвонить ему и вызвать на ужин. Тогда я узнаю всю ситуацию.
— Правильно, чем раньше, тем лучше.
Пока старшие коллеги бурно обсуждали проблему, Шу Чжаоюй, который был типичным представителем неженатой молодёжи, так и сидел, уткнувшись в тарелку, не смея вставить ни слова.
Но вдруг кто-то спросил:
— Кстати, учитель Тао, а ваш сын недавно вроде встречался с кем-то? Как успехи?
Воздух на мгновение застыл. Рука Шу Чжаоюя с палочками замерла, а сердце забилось так громко, будто рвалось наружу.
Речь шла о сидевшей рядом с ним профессоре Тао. При упоминании этого она устало вздохнула, ковыряя рис:
— Эх, да какое там «встречался»! Позавчера они впервые увиделись с тем омегой, и неизвестно, что случилось, но тот сразу написал: «Тётя, мы не подходим друг другу». Я в недоумении, спрашиваю этого болвана, а он и сам толком объяснить не может. Хмф, это который уже по счёту? Больше не хочу им заниматься!
— Жаль, казалось, они хорошо подходили друг другу...
Все покачали головами, и только Шу Чжаоюй едва заметно расслабился.
Значит... так и не сошлись?
После долгих дней тоски это известие стало для него глотком свежего воздуха. Уголки его губ предательски дрогнули в улыбке, а пресная столовская еда вдруг показалась куда вкуснее.
Но вскоре его охватило жгучее чувство стыда за такие низменные мысли.
Разве он не любил этого человека? Разве не должен желать ему счастья? Как он мог так эгоистично радоваться подобному?
Порядочный молодой преподаватель Шу Чжаоюй устроил себе яростный внутренний разбор полётов.
Пока он предавался этим размышлениям, старшие профессора, закончив обсуждение своих детей, неожиданно переключились на него.
— Эй, преподаватель Шу, вы ведь тоже пока одиноки?
Неизвестно, кто первым поднял эту тему. Шу Чжаоюй медленно поднял голову и неловко улыбнулся:
— Да... пока да.
— Родственники не торопят?
— Ну... торопят. Но я всё это время учился, так что...
— А-а-а, понятно! — Коллеги тут же сами нашли ему оправдание. — Докторантура действительно не оставляет времени, да вы ещё и досрочно защитились! Естественно, некогда было думать о личной жизни. Но теперь-то, когда работаете, можно и задуматься.
Стоило затронуть тему холостяков подходящего возраста, как эти утончённые профессора тут же превратились в активных свах. Шу Чжаоюй, не желавший продолжать разговор о себе, лишь неопределённо пробормотал:
— Ну... ладно... посмотрим...
Профессора снова увлеклись своими темами, а Шу Чжаоюй продолжил есть, даже не заметив, что сидящая рядом профессор Тао пристально его разглядывала.
Чем дольше Тао Няньжун смотрела на молодого человека, тем сильнее её озадачивало одно обстоятельство. Как же так вышло? Она ведь преподавала Шу Чжаоюю ещё на бакалавриате. Он такой красивый, образованный, мягкий по характеру, из хорошей семьи... Идеальный омега! Как она раньше не додумалась познакомить его со своим беспутным сыном альфой?!
Вечно она искала женихов где-то на стороне, а ведь самое лучшее оказалось прямо под носом!
Тао Няньжун мысленно цокнула языком, а её взгляд, устремлённый на Шу Чжаоюя, стал ещё теплее. Теперь она смотрела на него с явным одобрением — точнее, как на будущего члена семьи.
Этот взгляд был настолько горячим и неприкрытым, что, случайно встретившись с ним глазами, Шу Чжаоюй едва не выронил палочки от неожиданности, а сердце его гулко упало куда-то в живот.
— Э-э, профессор Тао, что-то не так?
Его смущал этот пристальный взгляд, и он смутно догадывался о причинах. Но, прежде чем он успел что-то понять, Тао Няньжун хлопнула его по плечу и радостно воскликнула:
— Сяо Шу, а не хочешь ли ты познакомиться с моим сыном?
— ...Что?
Развитие событий оказалось настолько неожиданным, что Шу Чжаоюй на мгновение остолбенел. Сидящий напротив профессор уже вовсю смеялся:
— Ну и ну, профессор Тао, вы совсем не скрываете своих намерений! Даже обращение к преподавателю Шу сразу изменили!
Тао Няньжун заслонила молодого человека собой, приняв серьезный вид, словно защищая свою добычу:
— Предупреждаю сразу: я первая! Пусть ваши сыновья стоят в очереди.
Затем она снова повернулась к Шу Чжаоюю, излучая доброжелательность:
— Сяо Шу, я не говорю, что ты обязан сойтись с моим сыном. Просто... попробуй, а? Пусть он не мастер красиво говорить, зато внешность у него вполне приличная. Вот, смотри, у меня есть фото. Можешь оценить.
Шу Чжаоюй: «...»
На самом деле, ему не нужно было смотреть.
Образ этого человека он уже тысячи раз запечатлел в глубинах своей памяти.
Но когда Тао Няньжун достала телефон и открыла альбом, его взгляд невольно устремился к экрану.
— Вот это он... И это тоже... А, и вот тут.
Она листала снимки один за другим. Ее телефон был заполнен коллекцией самых красивых фотографий ее сына на тот случай, если подвернется возможность «прорекламировать» его.
Ну вот, разве этот омега перед ней не замер, заворожённый?
Шу Чжаоюй и правда замер.
Но в голове у него крутилась лишь одна мысль: как бы заполучить копии этих фотографий себе.
Тао Няньжун, продолжая листать альбом, украдкой наблюдала за его реакцией. Решив, что момент подходящий, осторожно спросила:
— Ну как? Хочешь встретиться?
— ! — Шу Чжаоюй будто очнулся ото сна.
Остальные профессора тут же подхватили:
— Смотрите-ка, преподаватель Шу даже смутился! Но Сяо Цинь действительно красив, и он идеальная пара преподавателю Шу во всех отношениях!
Шу Чжаоюй всё ещё пребывал в оцепенении.
Он просто решил пообедать с коллегами, как обычно, так как же так получилось, что ему вдруг предложили пойти на свидание вслепую?
Да ещё и с человеком, в которого он тайно влюблён уже много лет, но так и не осмелился признаться.
Это казалось совершенно нереальным.
Но когда его снова спросили, не хочет ли он встретиться в выходные, слова отказа просто застряли в горле.
Всё, что он смог выдавить — это одно-единственное слово:
- Хорошо.
Шу Чжаоюй решил дать себе шанс. Первый и последний.
Он никогда не считал себя тем «идеальным и выдающимся омегой», каким его называли однокурсники и преподаватели. Все эти громкие титулы вроде «Бога Шу» или «Недоступной вершины» лишь маскировали его неуклюжесть, робость и косноязычие за пределами академической среды.
Более того, он часто сомневался: а есть ли в нём вообще что-то от омеги, кроме физиологии?
Он не умел кокетничать, не знал, как проявлять симпатию, был совершенно бесчувствен к романтическим намёкам. Даже его феромоны были настолько бледными, что не вызывали ни капли фантазий — ни сладких, ни страстных. В том возрасте, когда омеги обычно расцветают, он, напротив, ощетинился холодной отстранённостью, намеренно держа дистанцию со всеми.
Даже с тем, кто ему нравился.
После четырех лет тайной любви он так и не набрался смелости узнать его поближе или признаться в своих чувствах. Всё, чему он научился — это прятать свой секрет в глубине сердца, день за днём пережёвывая горечь и сладость этих чувств.
Если этот жалкий намёк на контакт вообще можно было назвать сладостью.
Шу Чжаоюю было почти смешно. В детстве, видя в сериалах сцены любви с первого взгляда, он лишь презрительно фыркал, считая их фальшью. Но когда это случилось с ним, он вдруг понял, что это сила, с которой не справиться даже цунами или землетрясению.
Это произошло в день выпускного.
Его как одного из лучших студентов пригласили выступить с речью. Но из-за бессонных ночей за проектом, поднявшись на третью ступеньку, он вдруг почувствовал, как перед глазами все поплыло. В тот миг, когда он уже начал падать, его резко подхватили тёплые сильные руки.
Сознание ещё не полностью прояснилось, но Шу Чаоюю потребовалось всего несколько секунд, чтобы запечатлеть в своих костях феромоны с запахом розмарина на всю оставшуюся жизнь.
Он ясно увидел лицо человека перед собой. Это был представитель студентов, выступавший перед ним.
Первокурсник Цинь Чжиши с факультета электротехники.
Когда Цинь Чжиши узнал, что мать снова назначила ему свидание на послезавтра, в его душе не возникло ни единой волны.
Он не был против найти пару. Свидание? Можно просто считать это обедом. Да и мать всегда подбирала ему как раз его тип...
— Ах да, на этот раз ты встретишься с новым преподавателем с нашего факультета — молодым учителем Шу. Шу Чжаоюй, ты наверняка слышал это имя...
— Что?
На невозмутимом лице Цинь Чжиши появилась трещина:
— Тот самый, который окончил бакалавриат, магистратуру и аспирантуру подряд, да ещё и досрочно? Шу Чжаоюй?
— Именно. — Видя, что сын в курсе, Тао Няньжун почувствовала, что у этой пары есть потенциал, и радостно добавила: — Вижу, молодой преподаватель Шу и правда известен. Парень и вправду исключительно талантлив.
— Нет, погоди-ка.
Цинь Чжиши замахал руками, не веря своим ушам:
— Мама, ну ты даёшь. Если я не ошибаюсь, этот омега на три года старше меня?
Тао Няньжун неодобрительно нахмурилась:
— Ну и что с того? Как гласит старая поговорка: «Омега старше — золото в доме».
— Это ты сама только что придумала.
— Ах ты, засранец!
Едва её «беспощадная железная длань» занеслась для удара, как Цинь Чжиши надул губы, изображая обиду:
— Мам, я слышал, что этот Шу Чжаоюй ужасно сложный в общении. Он холодный, неразговорчивый и любит строить из себя важную птицу. Если я действительно женюсь на нем, это будет все равно, что спать с глыбой льда.
Тао Няньжун нахмурилась:
— Кто тебе такую чушь рассказал? Это называется сдержанность. На нашем факультете все, от руководства до студентов, его обожают.
— Ну так пусть они с ним и встречаются! — Цинь Чжиши закатил глаза:
— Сдержанность? Я женюсь на жене, а не на маме. По правде говоря, ты холодна и равнодушна, совсем не похожа на Омегу.
— А каким, по-твоему, должен быть омега? — Тао Няньжун буквально задыхалась от возмущения. — Ты не такой уж старый, но уже используешь гендерные стереотипы? Ты, ты тот, о ком говорили в Интернете, железный...
"Железный прямолинейный альфа".
Цинь Чжиши лениво подхватил: — Ага, я прямой альфа. Мне нравятся сладкие нежные омеги. Ну скажите сами — какой нормальный человек женится на омеге-докторе наук?
Тао Няньжун: "?!"
— Кхм-кхм. — Цинь Сянцянь, наблюдавший за шоу со стороны, почувствовал себя так, словно ему прострелили колено, и быстро встал, чтобы выразить свою позицию: — Как ты можешь так говорить? Значит, я, твой отец, ненормальный?
Одной фразой умудрившись обидеть обоих родителей, Цинь Чжиши тут же заткнулся и притворился мёртвым.
Тао Няньжун не выдержала и обрушила на него шквал упрёков:
— Ты ещё смеешь привередничать? С твоим-то характером все твои "сладкие омеги" разбегаются после первой же встречи! Да чем тебе молодой преподаватель Шу не угодил? Ты вообще уверен, что он на тебя посмотрит? Думаю, ты просто боишься, что твоя вторая половинка окажется умнее тебя — это же чистейший альфа-шовинизм!
Выслушав долгую тираду, Цинь Чжиши, когда мать наконец выдохлась, не без вызова бросил:
— Всё равно не пойду.
— Ах ты!
Тао Няньжун почувствовал, что гнев, который наконец-то утих, снова нарастает. С горькой усмешкой она процедила:
— Ну просто замечательно.
Не сказав больше ни слова, она развернулась и ушла в спальню, громыхнув дверью так, что задрожали стены.
— Пап, ты же видел. Эти омеги-доктора наук слишком темпераментны. Одного в нашей семье более чем достаточно.
Даже сейчас Цинь Чжиши пытался заручиться поддержкой союзника.
Но товарищ Цинь лишь свирепо сверкнул на него глазами.
Проводив взглядом удаляющуюся спину отца, Цинь Чжиши в недоумении развёл руками: — Ну и что я такого сказал?
Несмотря на неприятный тон разговора, Цинь Чжиши посчитал, что он добился частичной победы. Родители не смогли его переубедить, а ноги-то у него свои — разве могут они силой затащить его на свидание?
Однако он явно переоценил себя, забыв, кто на самом деле хозяин в этом доме.
И вот теперь, во время ужина, Цинь Сянцянь и Тао Няньжун сидели за столом, смеясь и беседуя за едой. А третий член семьи, их сын, стоял рядом в полном недоумении.
Прямо перед ним на столе красовалась огромная табличка, на которой чётким почерком было выведено:
"Железным прямолинейным альфам и собакам вход воспрещён."