Глава 5
Это какое-то наваждение, необъяснимая тяга, я не знаю, что происходит с моими мозгами, от одной мысли, что я ещё встречусь с ней у меня все внутри переворачивается и будто бы бьет тревогу, что это неправильно, а когда я её увидел сегодня, такую красивую, такую простую, не в платье и с макияжем, обыкновенную...У меня не хватает слов, что бы описать эту бурю противоречий, в одно мгновение это то, что надо, эта девушка-та, кого я искал всю жизнь, с другой стороны-мозг кричал, что в ней моя погибель.
Машина везла меня по дороге вдоль Гранд-канала, я не знал куда еду, я не знаю, что меня ждёт впереди, может в одно мгновение машина перевернётся и меня не станет, может мой извращённый мозг отыщет путь до какого-нибудь паба.
Мне надоела эта железная коробка, в которой я уже относительно долго и остановившись ,где мне позволяла дорога, вышел.
Канал в этом месте был особенно прекрасен, запах свеже-срезанных роз заполнял все пространство вокруг, я не знаю чего ищу и куда иду, но одно я знаю точно, домой возвращаться сейчас я не буду, там меня ждёт мать-стерва, которая под личиной благоверия и служении высшим целям готова отдать все, эта женщина из той породы, что ради благосклонности всевышнего будет молиться днями напролёт на иглах, женщина вечно борющаяся за чистую кровь и идиллии в семье, в которой её никогда не было и не будет, в семье, где глава семьи бизнесмен до мозга костей, где сын бывший наркоман, вставший на путь истинный, где шестнадцатилетняя дочь занимается проституцией за дорогие подарки, но вот ведь казус, денег в этой семье всегда было выше крыши, просто каждый вырос раньше положенного срока и каждый сам решал, как ему поступать, только Мариэн, коренная пакистанка, пыталась вымолить грехи своих детей, которые раз за разом увеличивали их в геометрической прогрессии. Мира в этом доме не будет никогда, слишком высокие стены каждый возводит вокруг себя.
Все знали семью Маликов, как великодушных, любящих и самой что ни на есть идеальной семьей с кучей банковских счетов в швейцарских банках, но эта сторона медали, которую видно всем.
Говоря такое о своей семье, я не чувствую стыда или угрызения совести, что я не отношусь должным счетом к своей крови, мне глубоко плевать на этих людей, попытки поставит сестру на правильный путь увенчались таким крахом, что от безысходности я вколол в свои вены ту дрянь и с каждой новой ссорой во мне становилось этой дряни все больше, так и дальше продолжалось, моя жизнь состояла из «учеба–ссоры с матерью и сестрой–игла» , и мне нравился такой расклад, никто не страдал, сестру оставили в покое, мать дальше продолжила служение, отец продолжил зарабатывать миллионы в дом, а я тратить их, половину всех денег, которые он перечислял я откладывал и откладываю до сих пор.
Причина нашего переезда сюда была немного другой, нежели мы рассказали всем.
Сказать, что здесь находится лучшая наркологическая больница для меня и что здесь Ария сможет зажить новой жизнью, то же самое, что подписать себе смертный приговор, людям знать незачем.
Мисс Иоланда(мой личный психолог) всегда говорила, что моё предпочтение в кардинальной смене внешнего вида, начиная цветом и длиной волос, стиля одежды(то деловые костюмы, то Calvin Klein до самых боксеров), заканчивая новой татуировкой, которая иногда ничего собой не несла, такая как бабочка на моей шее.
Стоя на мосту, который удобно расположился над тихой водой, я увидел знакомую светлую голову, он плыл на гондоле прямо подо мной и видимо не заметил мой взгляд на себе.
Это был старший брат Моргенштерн, на его коленях сидела темноволосая девушка в обычных джинсах и белом свободном топе, ещё один факт. Венеция пафосно себя выставляла только на вечерах, где происходило сборище, в остальное время вся Италия была как и все остальные страны.
-Не желаете приобрести прекрасный цветок? Прекрасный цветок для, я уверена, столько же прекрасной избранницы вашего сердца.-торговка стояла с большой плетёной корзиной с разными цветами.
-Конечно,-сверкнув зубами, я заплатил и взял одну длинную и не раскрывшуюся красную розу,-Спасибо.-склонив голову, девушка пошла дальше, а мой взгляд приковало растение в моих руках, посмотрев на него несколько секунд я кинул её отплывающей гондоле, она удачно упала прямо перед парой, в ноги.
Девушка не заметила лишнюю вещь, но Себастьян проследил за летающим объектом и встретился с моим взглядом.
Почему-то этот тип мне не понравился ещё на балу, может потому что он всячески препятствовал своей сестре быть в моей компании, но то, что и я ему не понравился я тоже понял, эта взаимная неприязнь точно выйдет боком и мне, и ему.
— Утро доброе, милый,— скрипучий голос доносился с веранды на втором этаже, где сидела моя мать и сестра,— что-то ты припозднился к завтраку.
Мариэн, моя мать, стояла, облокотившись о перила и смотрела на меня сверху вниз, неприятное чувство, будто бы я какое-то подопытное животное.
— Не беспокойся, я не голоден,— закончив разговор я зашёл в имение, большой дом в три этажа выполнен в Викторианском стиле, белые мраморные тропинки были распылены по всей территории.
— Зейн,— уже у входа на встречу ко мне вышла управляющая домом,— Это вам, оставили у дома, я первая забрала, уж простите за такое невежество, но я не хотела бы, что бы ваша любопытная сестра наткнулась на него первая,—молодая женщина лет тридцати вытащила из заднего кармана брюк конверт.
— Возвращайтесь к работе, о письме никому знать не обязательно,— женщина кивнула и вышла из дома.
Только в своей комнате я могу быть в безопасности, потому именно тут я и открыл письмо, оно было написано от руки, слегка наклонённый в лево и размашистый, женская рука писала.
«Здравствуй, Зейн!
В этот чудесный, солнечный день, я пишу тебе от нечего делать. Суждено ли нам встретиться? Ждешь ли ты этой встречи, как жду её я?
Знаешь, я ужасно устала, от людей, которые не умеют ни воевать, ни проигрывать, и дохнут от первого же взмаха моей руки, а если нет, то ещё долго кидаются на меня, как баран на новые ворота, с деньгами наперевес в бессильной ярости и желании отомстить.
Зейг, ты знаешь, что я тоже мстителена, но нельзя же опускаться до такого! Месть нуждается в спокойствии и холодном расчете, а я нуждаюсь в красивой игре войне на потеху себе, тебе и публике.
Я даже согласна проиграть и проиграю с достоинством. Но только если и ты, Зейн Малик, готов проиграть достойно. И только если это будет по-настоящему хорошая игра война. Знаешь, как сложно в наше время найти врага, способного сохранять чувство собственного достоинства как в победе, так и в поражении? Знаешь, сколько людей мастерски или, хотя бы, сносно владеющих навыками, начинают молить о пощаде и унижаться, стоит мне победить? Желания добивать таких нет никакого. Есть желание снять с них штаны и выпороть прилюдно, как нашкодивших детишек. Но даже этим я порою брезгаю.
Ещё хуже дела обстоят с победами, чаще всего временными или мнимыми – в конце концов, если я перестану давать им фору, то попросту умру со скуки. Эти люди, мнящие себя моими врагами, теряют всякий стыд и осторожность! Один удачный выпад и они уже отбрасывают свои принципы в сторону, чтобы рассмеяться мне в лицо, сообщить о собственной гениальности и станцевать танец мира на моих костях. И, кажется, искренне не замечают скуки на моём лице.
А я, как и прежде, ищу драки, той, что до искр из глаз и восхищенно-испуганных криков толпы, когда не ясно, что острее наши клинки или наши языки. Но по одному взгляду врага становится понятно, что настало время разойтись, чтобы отдохнуть, набраться сил и встретиться вновь. Ведь мы оба знаем, что война сама по себе прекрасна. Но если ты не хочешь воевать ради любви к искусству войны, я могу соблазнить твою женщину, или ты можешь рискнуть соблазнить мою, я ведь могу сделать и такое, тебе ли не знать, вспомни Вегас. Но тогда битва и правда будет до последней капли крови и полного уничтожения противника. Ну, почти. Ведь женщина не может стать поводом лишиться по-настоящему хорошего врага?
Но всё это лирика, а у меня к тебе важный вопрос, Зейн. Так вот:
Как долго ты собираешься находиться под защитой Итальянских наемников? Как только твои ноги ступят за границу страны, я сразу поймаю тебя, я везде, но найти меня ты не сможешь.
С намереньем оскорбить,
Твой Лучший Злейший Враг.»