Глава 1. Прощальное письмо
Тишину моей комнаты нарушал только один звук — «тыц-тыц-тыц» — это иголка старого винилового проигрывателя застряла на одной дорожке, бесконечно повторяя один и тот же мотив. Этот звук, резкий и бессмысленный, был идеальным саундтреком к моей жизни. Зацикленность. Тупик. Полная безысходность. Я сидела на полу, скрестив ноги, и смотрела на постер рок-группы, висевший на стене напротив. Яркие, дерзкие краски, мощный заголовок: «Прощание с реальностью». Горькая ирония.
В мои шестнадцать лет я знала вкус разочарования лучше, чем кто-либо другой. Каждое утро я просыпалась с тяжёлым ощущением, что моя жизнь — это разваливающийся карточный домик, где каждый новый день приносит очередное разрушение. В начале рухнула семейная идиллия. Мама Лора и папа Майкл всегда казались мне нерушимым дуэтом. Отец, уставший бизнесмен с морщинами на лице, и мать, элегантная бизнесвумен, всегда занятая, но всегда готовая выслушать. Но в последнее время наш дом превратился в ледяную пустыню, где единственным звуком был шёпот адвокатов и грохот захлопывающихся дверей. Мама, инициатор развода, устала от наших отношений, превратившихся в рутину. Папа, подавленный и потерянный, не знал, как всё исправить. А я, зажатая между ними, чувствовала себя невидимой. Я была лишь ещё одной вещью, которую им предстояло поделить, не более.
Потом случилась Вивиан. Моя лучшая подруга, которая была моей полной противоположностью. Яркая, уверенная в себе, она всегда тянула меня за собой, в мир, где не было места застенчивости. Но несколько недель назад Вивиан стала отдаляться. Сообщения становились короче, звонки — реже. Я пыталась удержать нашу дружбу, но всё было тщетно. Пока однажды вечером, проходя мимо нашего любимого кафе, я не увидела Вивиан и моего парня Томаса. Они сидели, держась за руки, и смеялись. Этот смех был похож на острый осколок стекла, вонзившийся мне в сердце. Я не стала устраивать скандалов. Просто развернулась и ушла, так и не сказав ни слова. С тех пор я не отвечала на их звонки, не читала их сообщения. Предательство от чужих людей — это неприятно. Предательство от тех, кого ты считал своей семьёй, — невыносимо.
И, наконец, бабушка Мейбл. Бабушка, которую я так любила. Всегда добрая, с седыми волосами и тёплыми руками, которые пахли выпечкой. Но в последние полгода она решила, что «пора пожить для себя». Теперь бабушка носила яркие наряды, ходила на дискотеки и флиртовала с мужчинами на сорок лет моложе себя. Это было странно. Я не осуждала её, но в душе мне хотелось, чтобы хоть кто-то в этом доме остался неизменным. Надёжным. Постоянным.
Я подняла взгляд на своё отражение в тёмном окне. Рыжие волосы, словно огонь, зелёные глаза, потухшие, как угольки. Я была как персонаж из своего же комикса, который я рисовала в скетчбуке, — застенчивая, тихая, но в глубине души очень смелая. Я любила рисовать комиксы, потому что там я могла быть той, кем хотела. Мои герои не сдавались. Они всегда находили выход. Я любила слушать панк-рок на полной громкости, чтобы заглушить крики родителей. Но сейчас даже это не помогало. И мои герои, и моя любимая музыка казались мне далёкими и чужими.
Я не помню, в какой именно момент решила, что больше не могу здесь оставаться. Возможно, это случилось, когда я в очередной раз услышала, как мама кричит на папу, или когда Вивиан не ответила на моё сообщение, хотя я знала, что она видела его. В любом случае, это было не спонтанное решение, а тщательно спланированный побег. Я не знала, куда идти, но знала, что мне нужно уехать подальше. Я открыла ноутбук, зашла на сайт железнодорожных билетов и ввела в поиск «все направления». Мне нужна была полная анонимность. Я выбрала самый дальний город, до которого шёл прямой поезд, чтобы никто не смог меня найти. Название было странным, даже немного сказочным — Риддл-Вудс. Это было как будто знак. Я купила билет, использовав деньги, которые копила на новый скейт, и распечатала его на старом принтере. Я даже не знала, что меня там ждёт, но знала, что это лучше, чем оставаться здесь, где мне было так одиноко. Это был мой билет в свободу.
Я медленно, словно во сне, встала. Подошла к столу. На нём лежал чистый лист бумаги. Я взяла в руки ручку. Замерла. Что мне написать? Как объяснить то, что невозможно объяснить словами?
Я начала писать. «Привет, мам, пап...» — и сразу зачеркнула. Нет. Это слишком официально. Я хотела написать им что-то настоящее, но что? Я отбросила листок и взяла новый.
«Я ушла. Мне нужно найти себя. Я вернусь, когда буду готова».
Это было слишком просто. Слишком холодно. Я снова зачеркнула и начала новый текст.
«Мам, пап. Я не знаю, как это объяснить. Я чувствую, что моя жизнь — это тупик. Мне нужно уйти, чтобы найти себя. Не ищите меня. Я люблю вас. Элис».
Этот вариант мне понравился. Он был коротким, но в нём была вся правда. Он объяснял, что я сбежала не от них, а от самой себя, от той версии себя, которая не смогла справиться с этим хаосом. Я аккуратно сложила листок вдвое и положила его на стол, под тяжёлый карандашный этюд. На нём была изображена отчаявшаяся, но сильная девушка — моя будущая героиня, которая только что обрела свободу.
В этот момент я почувствовала прилив сил. Я открыла шкаф и достала свой старый, потрёпанный рюкзак. Закинула туда пару свитеров и джинсы. Это была символическая часть моего нового пути. Ей не нужны были дорогие вещи, ей нужна была свобода. Я взяла из ящика стола пачку денег, которую копила несколько лет, и положила её в рюкзак. Рядом с деньгами я положила свой скетчбук и наушники. Скетчбук был моей путеводной звездой. В нём были все мои мечты и все мои страхи, которые я изображала в виде комиксов. А наушники — это моя броня. Мой щит от внешнего мира, когда он становится слишком громким.
Я оглядела комнату в последний раз. Старые плакаты на стенах, рисунки, разбросанные по всему полу, заваленный книгами стол. Здесь был мой мир. Но теперь я хотела построить новый.
Я тихо вышла из комнаты. В коридоре было темно. Слышался только скрип старого паркета. Я старалась ступать как можно тише, чтобы никого не разбудить. Но каждый мой шаг отдавался громом в моей голове.
Я миновала спальню родителей. Дверь была закрыта, и за ней было тихо. Наверное, они уже разошлись по своим комнатам, чтобы завтра снова продолжить свою холодную войну. Я не смогла зайти. Я не смогла бы выдержать этого. Я просто прошла мимо, сжав зубы.
Спустилась по лестнице. Кухня. На столе лежала записка от мамы: «Милый, я задержусь на работе». Это было обращение к отцу. Я горько улыбнулась. Я знала, что мама так называет папу только в записках, чтобы создать видимость нормальной семьи, даже когда их брак уже давно стал фикцией.
Открыв входную дверь, я почувствовала лёгкий ветерок. Он был свежим, прохладным, совершенно не похожим на душный воздух в доме. Я вышла на улицу. Темнота. Звёзд нет, только жёлтые пятна уличных фонарей. На улице ни души. Только я и мой рюкзак.
Это был мой побег. Не просто побег от родителей, от Вивиан, от бабушки. Это был побег от самой себя, от той, кем я стала. Застенчивой, слабой, потерянной. Я хотела стать другой. Не такой, как мои герои в комиксах, которые всегда были сильными и бесстрашными. Нет. Просто собой, но настоящей. Той, которая не боится. Той, которая не прячется.
Я сделала первый шаг в темноту. Холодный воздух обжигал лёгкие. Страх, смешанный с невероятной эйфорией, разливался по венам. Это был мой первый шаг в новую, неизвестную жизнь. Я оставила за спиной дом, полный призраков прошлого, и пошла вперёд, в сторону вокзала, где меня ждала новая судьба. Что бы ни случилось, назад пути не было.
Я вспомнила, как в одном из комиксов мой герой, стоя на краю пропасти, не боялся прыгнуть, потому что верил в свои силы. Я не была героем. Я была просто девочкой, которая прыгнула в бездну, потому что стоять на краю было слишком больно.
Я поправила лямки рюкзака, сильнее прижав его к спине, и ускорила шаг. Улица была пуста, и только мои быстрые шаги разрывали тишину. Впереди меня ждала долгая ночь, полная неопределённости. Но что-то внутри меня говорило, что это лишь начало. Начало пути. И пусть я не знала, куда он меня приведёт, но я была уверена, что найду ответы на все свои вопросы. И, возможно, даже больше.