21
Утро над бейликом Бахтияром взошло ласковым светом, будто само небо благословляло этот день. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Эльнара потеряла сознание во дворе, и весь бейлик знал теперь, что под её сердцем растёт новая жизнь. Её беременность стала символом новой надежды — не только для неё и Орхана, но и для всего рода Османа. То, что когда-то казалось невозможным, теперь наполняло сердца людей теплом. Больной Далил Бей, брат Эльнары, удивлял всех — с каждым днём он крепчал. В день, когда он впервые услышал, что его сестра беременна, он, словно пробудившись от долгого кошмара, поднялся со своего ложа. Ему помогали, поднимали под руки, но в глазах уже не было боли — только решимость и сияние. Он даже начал выходить на крыльцо дома, дышать весенним воздухом, смотреть вдаль, где ветер игрался с травами.
— я снова нужен — говорил он с лёгкой улыбкой — для неё для племени для ребёнка, который однажды назовёт меня дядей
Это был не просто прогресс — это было чудо, порождённое верой, любовью и новой жизнью, что зародилась в Эльнаре. Старейшины бейлика уверяли: такое случается, когда сердце находит силу бороться. Осман Бей, посоветовавшись с ближайшими беями, решил, что настал час возвращения. Они пробыли в Бахтияре достаточно, восстановив утраченные связи, очистив имя Эльнары и вернув былое уважение. Теперь настало время возвращаться в Кайи — домой. Ранним утром у главных ворот бейлика собрались воины и женщины, друзья и родные, чтобы проводить караван. Возвращались не просто гости — возвращались те, кто с честью прошёл испытания сердца. Орхан держал Эльнару под руку, поддерживая её, хотя она чувствовала себя хорошо. Она была облачена в мягкое платье кремового цвета, с золотистой вышивкой — подарок Балы. На шее у неё висел амулет, подаренный Хафизе Хатун: «Для защиты матери и ребёнка». Все вокруг были внимательны и осторожны. Даже Гонжда, обычно не проявлявшая сентиментальности, вздыхала всякий раз, как Эльнара спешила сделать шаг быстрее обычного.
— пожалуйста, не утомляй себя — сказала Бала, приобнимая её — мы всё сделаем за тебя ты теперь не одна
— да, сестра — добавила Фатьма с улыбкой. — ты теперь целый мир
Караван тронулся в путь. Путь домой. С каждым часом, с каждой милей, сердца наполнялись волнением. Кайи ждал их, и никто не знал, как примет возвращение Эльнары — той, кого когда-то отвергли. Но теперь она возвращалась не только с прощением в душе, но и с ребёнком под сердцем. По прибытии в Кайи их встретили сдержанно, но с уважением. Первым подошёл Бей Дургут — старейшина рода, который прежде всегда поддерживал Эльнару.
— добро пожаловать домой — сказал он, и впервые поклонился не Осману, а Эльнаре. — да дарует Аллах тебе здоровье и крепкое дитя
Слухи об её беременности и о храбрости Орхана разошлись по шатрам быстрее ветра. Женщины приносили дары, воины кивали с почтением, старики улыбались, будто видели знамение нового времени. Бала Хатун распорядилась, чтобы для Эльнары и Орхана был подготовлен отдельный шатёр — просторный, украшенный занавесями, подушками и ароматами розового масла. Там были настелены мягкие ковры, поставлены кувшины с водой, блюдо с фруктами и чаши с отварами. Никто не смел тревожить их без причины. И вот, когда все хлопоты позади, все приветствия отданы, Эльнара и Орхан остались одни в этом шатре. Он смотрел на неё, словно видит впервые. Свет лампад играл на её лице, подчеркивая мягкость черт и усталость последних дней. Она села на подушки, осторожно притянув к себе шаль.
— устала — спросил он, опускаясь рядом.
— нет я просто всё ещё не верю, что мы дома что ты рядом что это шатёр наш что я ношу под сердцем нашего ребенка — она улыбнулась — нашего
Орхан обнял её за плечи, прижав к себе.
— я клянусь никогда больше не позволю никому причинить тебе боль ни словом, ни поступком мы пройдём это вместе ты, я и наше дитя — муж нежно поцеловал свою жену в висок. Она положила ладонь ему на грудь, чувствуя биение его сердца.
— я верю тебе — Эльнара почти растворилась в его объятиях.
В ту ночь они говорили до самого рассвета. Без громких слов, без пышных клятв — просто делились мечтами, страхами, надеждами. Орхан рассказал, как каждую ночь молился, чтобы увидеть её снова. Эльнара призналась, как боялась, что потеряет себя без него. Они плакали, смеялись, молчали, держась за руки. И в этом молчании было больше любви, чем в тысячах стихов. На следующее утро Орхан не позволил ей встать первой. Он принёс ей завтрак, сам помог одеться, расчесал волосы. Его забота стала постоянной, как дыхание. Он каждую ночь касался её живота, шепча молитвы и слова любви к ещё не родившемуся ребёнку. Бала, наблюдая за сыном, вспоминала, каким он был. Гордым, упрямым, вспыльчивым. И теперь — внимательным, заботливым, настоящим мужчиной. Её сердце наполнялось гордостью и покоем. Фатьма часто приходила к Эльнаре с тканями, проектами для детской колыбели, рисунками узоров. Она стала как младшая сестра — весёлая, светлая, всегда рядом. Алаэддин же, хоть и меньше участвовал во внешних заботах, каждый вечер приносил отвар, приготовленный по рецепту Хафизе. Он мало говорил, но был там, где нужно. Его тишина была крепостью для семьи. Гонжда начала обучать Эльнару секретам защиты — мягким, ненавязчивым приёмам, «на случай, если когда-то…». Они смеялись, тренировались, забывая о различиях. Каждый день в Кайи теперь начинался с молитвы за здоровье Эльнары и её ребёнка. Далил Бей прислал письмо с новостями о восстановлении бейлика Бахтияр, обещая навестить сестру перед родами. Он писал: «Ты дала мне жизнь вновь, сестра. Теперь я дам тебе свою силу, когда придёт час." Прошли недели. Весна стала зелёной, цветущей, обильной. Плодородие коснулось всего — деревьев, полей, сердец. И однажды, когда Эльнара, облокотившись на стену шатра, думала о будущем, Орхан подошёл сзади, обнял и прошептал.
— я хочу назвать его Азад, если это сын. Или Эла, если дочь
— а если двойня — пошутила она.
—тогда я назову всё твоим именем пусть будет хоть десять лишь бы ты была рядом — она рассмеялась, и в её смехе звенела музыка надежды. Любовь их расцвела, как весна. И теперь ни буря, ни прошлое не могли разрушить то, что они выстроили — на земле, в сердцах и под сводами шатра, где зарождалась новая эпоха рода Кайи.