60.~Должно случиться что-то грустное~
Кан Десон уже знал, что девушка, которую он однажды сбил насмерть, сейчас ходила по улице живее живых. Подозрение сразу упало на тех, кому было поручено избавиться от тела. После разговора в его кабинете с теми двумя, что занимались этим делом, Десон решил мужчин... всё-таки не трогать. Пока. Он рассудил, что перепуганные, опасающиеся его гнева, они в дальнейшем смогут хорошо послужить ему, беспрекословно выполнят любой приказ. Так он думал.
Зная, что Кан Десон и есть анонимный благодетель матери сбитой девушки, можно было решить, что совесть всё-таки у него была. Да, возможно. Но женщина эта долгое время занималась поиском дочери, писала в газеты о пропаже. И когда слегла от переживаний в больницу... Раз, кроме пропавшей дочери, родни у неё не было, Десон, став анонимным благодетелем женщины, получил почти полный контроль над её лечением.
Её как раз вчера перевели в другую больницу под предлогом, что прежняя имела недостаточно хорошее оборудование, а состояние женщины оставалось стабильно не лучшим. Кан Десону сообщили, что нужно забрать вещи больной из старой палаты, и он без вопросов отправил за этим тех же мужчин, которым было велено закопать труп её дочери.
У одного из них — лысого и довольно упитанного — на коленях лежала сумка больной. Он ради интереса решил посмотреть, что в ней находится. Выложил оттуда пачку таблеток от боли в голове, капли для глаз, а затем — сложенную газету. Раскрыл и на первой же её странице увидел разворот, посвящённый девушке, пропавшей уже более месяца назад.
Одним словом, ничего интересного.
— Это что, вещи матери Мин Сэбёк? — спросил его напарник, когда ненадолго отвлёкся от дороги и увидел, чем занимается мужчина. — Зачем они тебе? Хочешь отвести в новую палату? Нам ведь велено было только забрать их.
— Это ни к чему, — бросил тот, — просто выброшу.
Сумка была уже полностью прочищена, но неожиданно сбоку у неё обнаружился ещё один карман. Внутри лежал телефон. Что удивительно — заряженный!
Ведущий машину напарник удивлённо предположил:
— Наверное, постоянно держала его заряженным, надеясь, что кто-то позвонит в любой момент и сообщит о дочери.
— О дочери, говоришь?
***
Чонджа собиралась зайти в больницу, чтобы попрощаться с Хёнджином. Но совсем забыла о демоне, узнав от неизвестной женщины о том, что та её знает. Сейчас она стояла в пустой палате вместе с ней — больные ушли на процедуры, как и человек, у которого незнакомка работала сиделкой.
— Женщина, которая здесь лежала, каждый день плакала из-за своей пропавшей дочери, — сообщила та, указывая на самую последнюю в комнате койку, теперь застеленную. — У неё было много ваших фотографий. Но сейчас, похоже, всё убрали, когда её перевозили.
Чонджа не могла поверить в то, что слышит.
У неё есть мама? Она искала её?!
Дыхание перехватило, и, будто слова застряли в горле от шока, она прошептала:
— Я — Мин Сэбёк?
А ведь она сидела вчера именно у этой палаты, видела лицо своей мамы, даже не подозревая, кем был этот человек.
Внезапно взгляд незнакомки зацепился за сложенную в несколько раз газету, которой подпиралась тумбочка у дальней койки. Она выдернула бумагу из-под деревянной ножки, разложила и протянула растерянной Чондже в руки.
Дрожащими руками она приняла газету и прочитала про себя заголовок на первой странице: "Мин Сэбёк. 19 лет. Последний раз видели в районе Кваннамдон, Кёнгидо..." На фотографии — девушка с двумя медными косичками, которые под солнечным светом казались рыжими, на лице — лучезарная улыбка.
— Это же я... — произнесла Чонджа дрожащим голосом, как и руки. Словно волны в шторм, накатывающие чувства туманили разум. — Правда я! Где... где теперь моя мама?!
К статье о пропаже человека на газете прилагался номер для связи с опекуном девушки, если она найдётся. Конечно же, это был номер её матери.
— Что за звук? Телефон матери Мин Сэбёк? — искренне удивился мужчина с лысиной на голове и пузом, когда из сумки на заднем сиденье раздался рингтон звонка.
Он быстро потянулся за вибрирующим гаджетом, вытянул из кармана и с некоторым опасением спросил напарника:
— И кто это? Что мне делать-то?
Ответа не последовало, так что он, на свой страх и риск, нажал на зелёную иконку с трубкой телефона и сразу поставил звонок на громкую связь. Из динамиков послышался женский, кажется, заплаканный голос:
— Мама...
Мужчины ошеломлённо переглянулись. Тот, что вёл автомобиль, от шока чуть не проехал важный поворот.
— Мама, это Сэбёк! — несмотря на тишину на другой линии, продолжала неровным голосом говорить из динамиков девушка. — Где ты, мама? Хочешь, я приду к тебе? Мама, я...
— Здравствуйте, я опекун вашей матери, — неожиданно послышался ей в ответ низкий, будто бы даже слишком, мужской голос. — Давайте встретимся сегодня. Где вам удобно?
***
Большое кафе при больнице. За одним из его столиков расположились парень и девушка. Когда она поранилась, кровь долго не останавливалась. Сначала рану зажали платком, а затем приклеили пластырь, чтобы избежать заражения. Сейчас демон пытался аккуратно снять его. Увидев, что она поджала губы, он решил, что причинил ей боль, поэтому, быстро оторвав пластырь, сразу приложил к порезу свою ладонь.
Чон Джинсоль смущённо улыбнулась и сказала:
— Случайно поранилась, когда мы ловили злого духа.
"Так ли случайно?" — поднимая на девушку глаза, с досадой вздохнул он.
— Я вылечу тебя, но это не флирт, — предупредил Минхо, будто невзначай проводя по тонкому запястью большим пальцем.
Она кивнула и затем рассказала, какой странный рёв звучал изнутри дерева, охраняемого злым духом, когда её кровь упала на землю, в какой-то момент даже казалось, что земля дрожит.
— Из дерева вылезло что-то странное? — уточнил демон.
— Нет, всё быстро затихло, а грозовые тучи над головой исчезли. А, и злой дух тоже пропал.
Он наконец отпустил руку девушки, и Соль с улыбкой заметила, как на месте раны теперь не осталось и самого незаметного шрама.
— Будь осторожна, — попросил Минхо. — Твоя кровь может пробудить очень плохие вещи.
Она же несколько игриво пожала плечами и отвела глаза в сторону:
— Из-за тебя ведь моя кровь получила такие способности, — напомнила девушка, вернула взгляд на демона и снова легко улыбнулась. — Я стала Самджан, когда освободила тебя, а значит, если призову кого-то — только по твоей вине.
Но теперь он сожалел, что двадцать лет назад обрёк маленькую Соль на такую жизнь. Девушка вспоминала об этом без обиды на парня, но... ему всё равно было очень стыдно, что тогда он поступил так эгоистично по отношению к ней.
— Верно, — согласился Минхо, кивая, — во всём, что с тобой произойдёт, буду виноват только я. И я не смогу ничего сказать, даже если умру из-за тебя.
Последняя фраза, так беззаботно произнесённая им, смутила Чон Джинсоль. Она надула розовые губки и легко шлёпнула его по лежавшей на столе правой руке:
— Ещё чего удумал! А я как буду без тебя?
Но держать серьёзное лицо, когда на тебя смотрят два удивлённых, тёмных, как ночь, и глубоких глаза парня, оказалось почти невозможно: она тихо рассмеялась.
— Нет, правда, почему ты такой в последние дни напряжённый?
Минхо, прикрывая глаза в улыбке, пожал плечами и мягко накрыл обе руки девушки своими. Видя, как она улыбается, а не хмурит брови, он ещё раз убедился в своём решении: "Пусть грусть будет недолгой, хотя бы из-за того, как сильно тебе идёт улыбка, моя милая Соль".
***
Когда проклятое, по мнению рабочих, дерево было срублено, под ним обнаружился саркофаг, обвитый корнями. Кроме него, больше ничего не нашлось. Неотёсанный, из тяжёлого камня и перепачканный пылью с землёй, он стоял сейчас на середине большого пустующего склада рядом с местом стройки нового здания Корейского фонда. Прораб сообщил, что всё было сделано тихо, чтобы не пришлось вновь останавливать стройку. Он опасался, что если власти узнают о находке, то перекопают всю территорию, и всё это затянется на неопределённый срок.
Рабочие решили, что случайно откопали какой-то ценный артефакт, а Кан Десон поблагодарил их и ответил, что со всем разберётся — пусть стройка и вправду продолжается дальше без помех.
Вскоре его секретарь и прораб, сообщивший о находке, вышли на улицу для обсуждения дальнейшего плана стройки. Кан Десон же остался один на один с древним саркофагом. Мужчина какое-то время просто рассматривал его со стороны, изучая острые углы тёмно-серого камня. Но в какой-то момент желание узнать, что может лежать внутри, пересилило — он подошёл к саркофагу с ледяной улыбкой на лице и решил поднять его крышку. Вот только...
Поддалась она не сразу, и Кан Десон приложил к каменной плите больше силы, уже с некоторым раздражением. Стоило ему поднять её на жалкий сантиметр, как изнутри саркофага повалил яркий, почти ослепляющий жёлтый свет, а по спине вдруг прошёлся колющий холодок.
В сознании всплыла картина, которую он ни разу не видел в своей жизни — ни собственными глазами, ни чужими, из рассказов.
Небо окутала тёмная ночь. Повсюду, куда ни глянь, возвышаются каменные горы, а вдалеке виднеется яркий свет фонарей. Их много. Они куда-то ведут. Вот стоит красный флаг, развевающийся на холодном ветру. Таких знамён здесь тоже предостаточно. Опустив голову, под ногами можно заметить... лепестки роз, которые длинным ковром приведут тебя к месту, где из-за огромного количества свеч и фонарей ночь кажется днём. Алые полотна ткани, на которых теперь возможно разглядеть и странного вида окультные фразы, выведенные аккуратно чернилами, вьются, будто змеи. Под ярким искусственным светом они кажутся иногда и язычками зловещего огня.
В центре жуткой картины, на возвышении всего великолепия, стоит человек в чёрном. Тёмный капюшон его накидки скрывает голову.
Он неожиданно поворачивает голову и...
Кан Десон резко выпустил край каменной плиты из рук — она с глухим стуком ударилась о борты саркофага. Часто дыша, он отшатнулся на пару шагов.
"Что это было?" — не в силах сразу прийти в себя после увиденного, судорожно думал он.
Вскоре внутрь вернулся мужчина в бежевом пальто — его секретарь — и сообщил:
— Да, больше проблем по строительству не должно возникнуть.
Кан Десон даже не обернулся.
— Что будем делать с саркофагом?
— Выбросьте его, — также холодно, но с лёгкой, едва заметной дрожью в голосе приказал он.
Выбросить — значит выбросить. Вслед за этим оба мужчины покинули склад, а саркофаг остался стоять там в одиночестве. Стоять в одиночестве, проливая на пол помещения яркий жёлтый свет из тонкой щёлки сбоку.
***
Чонджа стояла на крыше больницы, сердце её колотилось от волнения. Здесь она ждала мужчину, который по телефону представился опекуном её матери, — человек наверняка хороший, раз предложил встретиться там, где было бы удобней девушке. За день мягкие локоны на волосах распрямились, но зомби думала сейчас лишь о том, что сможет опекун рассказать ей о маме.
Какая она? Что любит? Как её хотя бы зовут?
Но Чонджа была точно уверена: плохим человеком мама не могла оказаться.
Внезапно за спиной послышался жалобный и протяжный скрип: кто-то надавил на ручку двери со стороны лестничной площадки
Девушка замерла. Само осознание происходящего бросало то в жар, то в холод.
Она собралась с силами, попыталась улыбнуться и повернула голову, готовая благодарными речами встретить опекуна своей ма...
Двое. Их было двое.
Мужчины, которые шли сейчас на неё с хищными улыбками и глазами, горящими недобрым огоньком, были ей знакомы.
Они хотели закопать её. Они определённо не те, кто станут рассказывать девушке о маме...
***
Когда Соль и Минхо наконец вышли из кафе, на улице уже стемнело. Прохладный вечерний ветер мимолётно касался щёк, будто стрекоза — водной глади.
— Ты иди, а мне надо кое-что сделать ещё сегодня, — на прощание сказал он, помахав девушке рукой.
Парень уже развернулся, собираясь пойти в противоположную сторону, но Джинсоль ухватила за локоть:
— Подожди, — попросила она. — Ты говорил о том, что должно случиться что-то грустное... Скоро? Я подумала, что хочу знать об этом.
— Если узнаешь заранее, дольше придётся грустить, — напомнил Минхо о ей же сказанных ему не так давно словах.
Девушка неопределённо пожала плечами, сама уже понимая, что противоречит свои же принципам.
— Есть вещи, о которых нужно горевать долго. Мне почему-то кажется, эта одна из них, поэтому... лучше расскажи.
Пару недель назад, когда Ли Минхо снова ругался на Чонджу из-за мелочи вроде той, что она занимает ванну слишком долго, буквально прохлаждаясь там, зомби вдруг заявила: перестань он вести себя так, Джинсоль бы уже давно призналась ему в чувствах.
Парень, конечно, не поверил.
А Чонджа лишь объяснила это тем, что они связаны кровью с девушкой и чувствуют друг друга.
Вспоминая о словах зомби сейчас, демон невольно опасался, что она была права, что... когда случится что-то с ней, это почувствует и Соль.
Он хотел начать издалека, упомянув о том, что слышал об их с Чонджой возможной связи, возникшей из-за крови Самджан. Но Джинсоль, к счастью или несчастью, сразу поняла, на что он намекал:
— Это как-то связано с ней? — замирая на месте с тревожным сердцем, спросила она.
Парень ответил не сразу. Взглянув в блестящие от подступивших слёз глаза возлюбленной, он вздохнул и сказал:
— Я обещал сжечь её, — Джинсоль нервно сглотнула, он объяснил: — Она боится, что станет злым духом, поэтому хочет уйти красиво.
Ситуация и вправду была такой, когда никто уже не смог бы ничего изменить. Даже Ли Минхо. Даже он не сумел бы навсегда остановить разложение живого мертвеца, коим являлась Чон Чонджа.
Соль молчала какое-то время, опустив глаза в пол. Вдруг снова схватила демона за рукав и, пока зрачки бегали из стороны в сторону, твёрдым голосом произнесла:
— Где она сейчас? Мы должны попрощаться!
Что-то со свистом пролетело позади неё.
Звук падения чего-то твёрдого на метал.
Упало?
Упала.
Джинсоль не успела обернуться, потому что Минхо быстро поймал её в крепкие объятия. Одной рукой он держал девушку за плечи, а другой — голову. Он ощущал, как она дрожит от смеси страха и шока, сковавших тело. Чувствовал, как быстрое тёплое дыхание касается его уха.
На автомобиле, прогнувшимся под весом свалившегося на него с крыши тела, лежала девушка — Чон Чонджа. Руки нечеловески вывернуты. Медные волосы испачканы в крови, которая бордовым пятном расплывается под макушкой. Наверняка повреждений найдётся намного больше — бо́льшая часть тела была сейчас скрыта под тёплой одеждой.
При виде этого Минхо бы нагло соврал, если бы сказал, что сам не прочувствовал целую гамму эмоций.
Лицо зомби было покрыто ужасными ссадинами и ранами, которые обещали кровоточить ещё очень долго. Полусомкнутые глаза, будто кукольные, остекленевшие, медленно посмотрели на демона. Чонджа поняла, кто стоит перед ней, и слабым голосом прошептала его имя:
— Ли Минхо...
Словно налитые свинцом, веки опустились на карие девичьи глаза.
Злость и ярость.
По-настоящему звериные злость и ярость тогда окрасили глаза парня в ярко-алый!
Стискивая пальцы на спине Джинсоль, он поднял голову к крыше здания. Там стояли сейчас двое мужчин. Они осторожно выглянули вниз, чтобы проверить, не оживёт ли и после этого случайно девушка. Видя, что её бездыханное тело так и лежит на капоте машины, в луже крови, сразу же отошли от края крыши.
— Теперь она точно мертва, — снимая перчатку, сказал пузатый своему напарнику.
— Да, уходим быстрее.
Сегодня им подвернулся прекрасный шанс избавиться от девчонки окончательно: у этой больницы было не так уж много уличных камер, а угол падения девушки не попадал в объективы даже близко стоящих зданий — всё это было проверено заранее.
Жаль только, что никто не учёл, как хорошо в темноте видят коты. Особенно хорошо они видят тех, кого собираются убить.
Мужчины замерли в ступоре, когда увидели так бесшумно появившегося позади них Ли Минхо. Крыша больницы не освещалась, но кончики его тёмных волос отливали бордовым под лунным светом, а алый цвет глаз принимал всё более ядовитый оттенок.
"Так, значит, эти двое и есть те, о ком говорила зомби?" — едва ли не скрежеща зубами от кипящей внутри злости, вспомнил демон.
Мужчины переглянулись, пока один из них уже медленно потянулся к карманному ножу. Не успел он даже вытащить его наполовину, как в лица напарникам ударил сильный ветер — не тот, что легко касается щёк, оставляя морозный след. Его порывы буквально сносили с ног! А учитывая, что на крыше больницы и зацепится-то не за что было, вскоре они оказались у самого её края.
Минхо с превосходством и уверенностью как во взгляде, так и в походке наступал. Руки лежали в карманах куртки, но были сжаты так, словно в них он пытался раздавить невидимые душонки этих двоих.
"И вот к чему привело твоё нежелание мстить, — думал он, кривя попутно улыбку. — Пострадали не люди, а ты! Ты, Чон Чонджа! Хотела умереть красиво? Извини, но тут уж, похоже, ни одному желанию сбыться не суждено."
Ещё немного — и с этой крыши сегодня упадёт ещё два человека.
— Умрите! — со всей ядовитой желчью, вложенной в это слово, процедил Минхо.
Дверь позади с жалобным скрипом отворилась, и на площадку вбежала Джинсоль.
Она бежала сюда что было сил, но поднялась, когда уже прижатые к ограждениям мужчины истошно вопили от страха неминуемой смерти.
— Стой! — крикнула она, слёзы застилали взор.
Демон продолжал идти в сторону мужчин, даже не оборачиваясь на неё.
— Прекрати! Пожалуйста, хватит! — срывая голос, бежала к нему Чон Джинсоль. — Оста.. остановись! Не надо, Ли Минхо! Нет!
Внезапно он действительно остановился, а глаза вернули себе прежний тёмный цвет — парень будто вышел из транса. Такие сильные чувства, живая злость и желание мести, почти лишили рассудка. Тяжело и часто дыша, он мельком окинул взглядом мир перед собой.
И вдруг резкая, жгучая, сковывающая боль пронзила правое запястье с Кымганго, прошлась до предплечья, а затем распространилась по груди, останавливаясь окончательно на сердце. Он испугался её так же сильно, как в день, когда впервые надел браслет. Тогда это случилось, когда невидимые оковы только прокладывали путь к его сердцу. Теперь же Кымганго наконец проявил себя в полной силе, по назначению — при ослушании приказа хозяина оковы должны были сжать его сердце с невероятной силой.
Крючась от боли, Минхо схватился за ноющую грудь. Тёплая кровь неудержимым потоком поднялась к горлу — Минхо её выплюнул. Его трясло, как осиновый лист на ветру. Паршивое чувство. Слишком.
Парень отнял ладонь от тела и посмотрел на браслет, превратившийся из золотого украшения с затейливыми узорами в угольно-чёрный. Прикоснулся пальцами этой же руки к губам и увидел на них собственную кровь.
С жутким осознанием в душе произошедшего, он нетвёрдо повернулся к Чон Джинсоль. Он горько выдохнул, а она отшатнулась, видя, в каком парень оказался состоянии.
Из-за неё...
Из-за неё сейчас он выглядел так!
Ли Минхо смотрел на Соль недвижимым взглядом, до сих пор не выпрямившись, до сих пор тяжело дыша. Никогда и никто не смел причинить ему такую боль.
Так, выходит, он и вправду имел все шансы умереть от её руки?
Слёзы нескончаемым потоком стекали по лицу Джинсоль к шее. И она, зажав руками рот, беззвучно плакала.
_________________________________________
Простите, но я давно с таким же наслаждением новые главы не писала, как эту
Всех люблю💞