Глава 2. Ритуал и его последствия
Было ли это удачей, или наоборот, препятствием, но ритуал Аш-хиони нужно было проводить не на старом кладбище, а в лесу недалеко от города - практически в нескольких шагах от крепостной стены. Во времена жизни магистра Гохра город был в два раза меньше, и это место считалось надёжно укрытым, сейчас же мальчишкам приходилось соблюдать тщательную осторожность, чтобы остаться незамеченными.
Лука здесь уже бывал, ещё в те времена, когда кость не была украдена, но тогда он не успел даже приступить к заклинанию. Впрочем, сейчас, после нескольких лет обучения в Орхане, Лука понимал, что Аш-хиони мог ему просто тогда не даться - даже с поддержкой мёртвого чернокнижника. Да и понимал ли он тогда всю опасность этого ритуала?
Впрочем, подозрения были. Пусть магистр Гохр и считал его наивным ребёнком, которого легко обмануть, настолько наивным не был. Поэтому к мысли о том, чтобы призвать дух магистра Гохра из мира мёртвых, следуя указаниям полуразумного слепка его души, сохранившего в его костях, он отнёсся с достаточной долей недоверия. Ведь полностью проявленный в этой реальности дух не сможет долго просуществовать без оболочки - а значит, оно будет искать себе тело. И как бы не было любопытно Луке поговорить по-настоящему с древним чернокнижником, жертвовать ради этого своё тело он не хотел.
Почти три года назад он не знал выхода из этой ситуации, сейчас же он нашёл изящное, и самое главное вполне себе безопасное решение проблемы.
Небольшая полянка, на которой должно было совершаться колдовство, была покрыта на удивление ровной травой - ни цветов, ни пней, как будто по земле зелёный ковёр раскатали. Кроны смыкались над этим кусочком земли почти полностью, оставляя для лунного света лишь небольшой просвет.
- Какое-то странное местечко. Здесь находится хранилище? - поинтересовался Жерар, простукивая толстую кору старого дуба, надеясь обнаружить тайник без какой-либо магии.
- Возможно, - уклончиво сказал Лукреций, выкладывая из сумки необходимые для ритуала ингредиенты.
- Возможно? А что мы тогда... Эй, а что это за хрень такая? Она меня пугает!
- Это Луиза, знакомься.
Луиза была куклой длинной в локоть. Когда-то, будучи купленной для одной из сестёр Луки, она обладала прекрасными каштановыми локонами, длинными ресницами и прекрасными голубыми глазами. Сейчас же волосы прутьями торчали в разные стороны, один глаз разбился и сиял теперь дыркой в голове, а тряпичные руки и ноги с проволокой внутри были погнуты так, как будто кукла билась в конвульсиях, и так и умерла. Платье, в которое она была одета, давно порвалось и истлело, поэтому Лука, недолго думая, повязал вокруг её пухлого туловища кусок украденной с кухни марли. И теперь Луиза производила весьма гнетущее впечатление, напоминая то ли мертвеца в саване, то ли одну из тех мумий, которых находили в пирамидах, страшными историями о которых пестрела бульварная пресса.
- Мы что, будем устраивать ей сожжение? Потому что я бы её сжёг. Чтобы, не дай бог, она не выкопалась и не стала нас преследовать.
- Это сосуд.
- Сосуд для чего?
Лука начал злиться. Этот Лекой задавал слишком много неудобных вопросов, а отделаться от него туманными сентенциями, как он, бывало, отделывался от своих родителей и даже учителей, у мага не получалось.
- Послушай. Сиди молча и не мешай! Я обещал взять тебя с собой, а не объяснять каждый свой шаг.
Жерар хмыкнул, потёр начавший зарастать подбородок, и придя к какому-то решению, уселся на краю полянки.
- Хорошо. Я сяду тут, и не буду отсвечивать.
Это решало проблему Луки лишь наполовину. Потому что даже без объяснений Лекой сможет понять, что в основе ритуала - тёмная магия.
- И отвернись! Можешь слушать, а не смотреть. Этот ритуал на одного, и лишнее внимание может всё испортить
Жерар в этот раз медлил.
- Если только ты дашь мне обещание, что не причинишь мне вреда.
- Ты мне не доверяешь? - надменно поднял брови Горгентштайн.
- У меня нет оснований тебе доверять. Может, ты меня в жертву решил принести, - насмешливо сказал Жерар, хотя глаза его были серьёзны.
- Тогда... тогда даю обещание не пытаться тебя убить.
- И не дать меня убить ничему другому!
- Обещаю, - процедил Лука. Кажется, Жерар понимал гораздо больше в происходящем, чем хотелось бы Луке. Впрочем, он действительно не собирался его убивать.
Жерар довольно кивнул:
- И помни, что достаточно многие видели нас вместе. Так что если я пропаду, в первую очередь пойдут к тебе.
Лука закатил глаза.
- Отвернись же! И, э-э-э... подсвети мне немного.
- Я тут значит, тебе светильником буду подрабатывать, - фыркнул Жерар, но послушно зажёг над поляной ровный магический свет. - Может, нужно факелы было принести?
- Свет факелов будет видно со стены. А магический свет полностью исчезает вне очерченного круга заклинания. И ты сам вызвался мне помогать, так что хватит ворчать, и дай мне сосредоточиться.
Лука умолчал об ещё одном факторе - если Жерар будет занят своим заклинанием, у него не будет времени следить за тем, что же делает его спутник.
Подготовка к ритуалу давалась сложно. И не только потому, что знаки приходилось чертить на земле лезвием ножа, а не ровном полу мелом. Мешал шёпот на грани сознания - магистру Гохру не терпелось освободиться. Иногда шёпот становился таким громким, что мальчик переставал даже слышать окружающие звуки. Руки начались трястись, а взгляд затуманивало красное марево.
- Сейчас, сейчас, - бормотал он себе под нос лихорадочно. Последней он посадил в цент круга диаметром в пару шагов куклу, и сделав надрез в районе груди, вложил туда кость левого мизинца и залепил кашицей из смолы и специальных трав, смоченных в его собственной крови. Затем встал позади куклы и начал читать текст заклинания, давным-давно уже выученный наизусть.
Сам ритуал Аш-хиони был достаточно прост, с ним бы справился даже неподготовленный тёмный. Сложнее всего, по словам того же Гохра, была подготовка к нему: ещё тогда, сотни лет назад, он подготовил основу для ритуала и заговорил свою часть тела. Теперь же Луке нужно было лишь использовать свою тьму и произнести слова заклинания. Слова эти даже для него звучали тарабарщиной - они не были похожи ни на один из изучаемых в Орхане древних языков. Он звучал тяжело и чуждо, и казалось, совершенно не было предназначено для человеческого горла. Но Лука упорно говорил, запинаясь, мучительно искажая рот и напрягая горло, но всё же выговаривая все слова как можно более точно.
- ... Ахро грхело толихиагрсве... - тут он запнулся. Согласно инструкциям магистра Гохра, тут он должен был подставить своё имя. Но он и так уже достаточно далеко отошёл от инструкций, поэтому он твёрдо продолжил: - .... Асстерх Луиза прграцихно хенно тс-сецлотоссанги тогронп. Аш-хиони!
Вместе с последними словами он выплеснул всю ту тёмную силу, что скопилась в нём за последние месяцы. Сначала ему показалось, что это легко - он привык уже отдавать энергию лунным камням. Но сейчас всё оказалось по-другому. Тьма скользнула по начертанным на земле линиям, вспыхнули и погасли руны Вальдо, и энергия потекла в центр. Туда, где сидела нелепая игрушка.
В тот же момент магический огонь над поляной заискрился и потух, а Жерар беззвучно повалился на землю. Впрочем, у Луки не было времени ни пугаться, ни тревожиться о жизни своего спутника. Потому что кукла начала шевелиться.
Сначала дёрнулись руки, затем ноги. Она повалилась на спину и начала смешно барахтаться, пытаясь перевернуться на живот. Наконец, ей это удалось, и кукла, упираясь руками о поверхность и покачиваясь, встала. Тряпичное её лицо жутко перекосилось, а затем там, где находилась условная полоска рта, ткань затрещала и разорвалась.
- Лу-у-укреций, - прохрипела кукла неожиданно низким мужским голосом и завращала своим единственным голубым глазом. - Лу-у-укреций, т-т-ты....
- Да? - осмелился Лука подать голос, покрепче перехватив перочинный нож.
Кукла шатаясь, повернулась к нему.
- Что это за тело? Оно... неполноценное.
- Моё, я понимаю, было бы лучше, - вежливо ответил Горгенштейн, помня, что старшим лучше не грубить. - Но мне оно пока само нужно.
- Я бы, я бы... не отнял, - речь давалась Тобиасу Гохру всё легче. - Я бы... занял совсем мало места.
- Знаете, магистр, даже шёпот вашего слепка был весьма назойлив, едва ли я вместил в себе всё ваше сознание, не потеряв себя.
- Умный, - каркающе рассмеялся Тобиас-Луиза. - А это у нас что, подарок?
Кукла заметила находящегося без сознания Жерара и поковыляла к нему. Лука вежливо, но твёрдо заступил ей путь.
- Извините, магистр Гохр, но тело моего... приятеля вы тоже не заберёте себе.
- А я и не собираюсь, - возразил магистр, - он маг, но не тёмный. Он как сосуд совсем не годен. Даже в эту пародию на человеческое тело я смог попасть лишь потому, что в нём была твоя кровь и часть твоей тьмы. Могу поздравить тебя, мальчик - ты всё очень хитро придумал.
- Тогда зачем вам Жерар? - удивлённо спросил Лука.
- Разве это не твоя жертва? Извинение за то, что ты засунул меня в эту дурацкую тряпичную куклу? - возмущённо потрясся игрушечной пухлой ладошкой с четырьмя пальцами.
- Нет. Он просто помогал мне с поисками... эм-м-м, вашего потерянного мизинца. И я обещал ему, что не убью его и не дам ничему убить. И я намерен держать своё слово.
- Ну, это твоё слово, мальчик, - хищно расхохотался Гохр, и подобно маленькой юркой обезьяне проскочил между ног растерянного Луки, достигнул Жерара и вцепился ему в горло, голодно причмокивая.
Но уже через секунду оторвался, жалобно взвыв и разевая тряпичный рот.
- Ни магии, магистр Гохр, ни зубов, - с лживым сочувствием покачал головой Лукреций. - Луиза плохо подходит для убийств. Так что придётся вам сегодня обойтись без жертв.
- Гадкий, гадкий мальчишка. И это после всего, что я тебе сделал! - кукла в ярости закружилась на месте, топоча ножками.
- А что вы для меня сделали?
- Я открыл для тебя тёмную магию! Я провёл тебя через инициацию! Стал твоим Учителем! А ты жалеешь для меня крови какого-то крестьянина! Запер меня в этом теле, которое рассыплется через пару дней! И что тогда?! Что тогда, я спрашиваю?!
- Но ведь можно укрепить ваш сосуд? - спокойно спросил Горгенштейн. - Вы сами сказали, что вам нужна кровь тёмного мага. Я готов ей делиться, в умеренных количествах, конечно. Но вам, я думаю, должно хватить на то, чтобы продолжать жить дальше.
- Это будет не жизнь, это будет жалкое существование, - буркнул Гохр злобно моргая единственным глазом.
- Но всё же, выбирайте. Или вы соглашаетесь на это тело и мою помощь, а взамен становитесь моим проводником в тёмные искусства, либо я просто ухожу и оставляю в таком виде. Всё равно вы беспомощны и ничего не можете никому сделать, - пряча своё нетерпение под деланным безразличием, сказал мальчик.
Кукла задумчиво почесала голову, и с отвращением вырвала клок пакли, заменяющую кукле волосы.
- Рыжий я теперь, да? А сглазом что?
- Я пришью новый, - поспешно заверил Гохра Лукреций. - И волосы могу состричь.
- Волосы можешь оставить, - брезгливо сказал магистр. - Я при жизни лысым был, так что даже такие волосы лучше никаких. Я согласен. Ты мне свою кровь - два раза в неделю, потом она уже перестаёт действовать. А я буду наставлять тебя и предостерегать от глупостей. Начну прямо сейчас. Ты какого... взял сюда этого паренька, пообещал заботиться о его жизни, и раскрыл ему все свои тайны? Он же теперь тебя сдаст, и глазом не моргнёт.
- Я ничего ему не сказал, может, он и не догадается, что это был за ритуал, - несколько виновато сказал Лука. Он не был излишне человеколюбив, но и убивать такого, в принципе, неплохого человека, как Лекой, не хотел. Да и обещание... - Я сказал ему, что мы будем искать твой тайник. Может быть, если мы найдём его, и я отдам Жерару его часть, он не будет болтать лишнего?
- Хочешь подкупить его? - раззявила в беззубой улыбке рот кукла. - Хорошая идея. Но мы сделаем ещё лучше. Смотри....
Через пять минут план уже был продуман, а через десять начал претворяться в жизнь.
- А если... если он всё поймёт? И не согласится сохранить мою тайну?
- Тогда тебе всё же придётся пойти до конца.
- Я никогда никого не убивал. И я дал обещание.
- А тебе и не придётся убивать самому. Тайник снабжён ловушкой, но я скажу, как тебе её обойти. А говорить ли об этом твоему спутнику, решай сам. Просто активируй вход, сам или с этим юношей, и он уже не сможет покинуть эту поляну... если ты этого не захочешь.
У всех людей разная реакция на магический удар - перенасыщение чужим или даже собственным колдовством, который организм не может ни принять, ни отторгнуть. Для обычных людей, не обременённых колдовским талантом, переизбыток магии ощущается как лёгкая головная боль или резь в желудке, в самом сильном варианте - ещё и рябью перед глазами и рвотой. А вот у самих колдунов магический удар вызывает гораздо более разнообразные, подчас забавные, а порой и весьма неприятные эффекты. Ученики Орхана уже к третьему, а то и ко второму курсу хоть раз да становились жертвой отдачи от колдовства. Одного из однокурсников Жерара, к примеру, от переизбытка силы начинало пробивать на "хи-хи", другой же напротив, впадал в сильнейшую хандру, и даже пару раз пытался покончить с собой после того, как словил особо неудачное проклятие себе на голову. Кто-то начинал мёрзнуть, кто-то напротив, сгорал в огне. Особо чувствительные бились в конвульсиях или застывали в кататоническом ступоре.
Жерару, можно сказать, повезло и не повезло одновременно - он просто засыпал, погружаясь в глубокий сон без сновидений. Для здоровья это было отнюдь не вредно, но вот в критических ситуациях, нередко сопровождавших, а то и становившихся причиной магического удара, это было не слишком безопасно.
Вот и сейчас он потерял сознание совершенно не вовремя. Лекой почувствовал, как поднялась волна магии за его спиной, но было в ней что-то глубоко чуждое и пугающее. Эта магия, это чувство... Как будто он снова ребёнок, лежит на краю кровати, которую делит со старшими братьями, и пытается не упасть - потому что там, внизу, притаилось страшное чудовище во тьме, которое ждёт, когда он потеряет осторожность и высунет руку или ногу за пределы безопасного пространства кровати... Или пробирается по тёмному коридору к кухне, держа свечу в руке, а жадные тени в углах тянутся своими длинными конечностями к нему, стремясь схватить глупого ребёнка. Почему ему стало так страшно от колдовства Горгенштейна? Хотелось бежать, не оглядываясь, или свернуться в клубочек, чтобы спрятаться от чужого злого присутствия, но... Лекой не был бы собой, если бы не мог взглянуть страху в лицо. И он, отбросив обещание Луке, решил повернуться. Если этот мальчишка думает...
И тут Жерара накрыло магическим ударом, и тьма поглотила его сознание, но уже не пугая, а обещая блаженство забытья.
Из сна Лекоя выдернул пинок под дых, скорее неожиданный, чем болезненный. Лука не преминул отомстить за своё утреннее пробуждение.
- Знаешь, пока ты просто дрых, я молчал. Но вот твой храп во время своей работы слушать не намерен, - сообщил старшекурснику Горгенштейн.
- Дурак, я не спал, - огрызнулся Жерар, утратив в миг всё своё благодушие, и только и мечтая заехать Луке куда-нибудь побольнее. Но тот предусмотрительно держался подальше. - Это твоя чёртова магия меня вырубила. Что ты сделал?
- Сложно сказать. Я сам тут полчаса в корчах ползал, - неохотно признался Лука.
Жерар с подозрением взглянул на своего спутника, но тот и впрямь выглядел измученным.
- Что-то не то было с тем заклинанием, что ты использовал. Какое-то оно странное.
Жерар прошёлся вдоль начерченного круга, коснулся пальцем выжженных на земле линий, и начерченных рядом знаков. Обычных рун Вальдо, но начерченных в каком-то бессмысленном, хаотичном порядке.
- В этих знаках нет смысла. Они не должны были сработать, - нахмурившись, сказал Лекой.
- Правда? Я не знал. Я просто переначертил на память из книги, не особо вдумываясь в содержание.
Отчего-то Жерар был уверен, что книги этой, о которой говорит Лука, вовсе не существовало, впрочем, как и этого ритуала. Перед ним - подделка, сделанная наспех, чтобы скрыть.... Что? Истинный ритуал? Тот, от которого его сначала пробрало от страха, а затем и вовсе вынесло. И уродливая кукла куда-то пропала.
- Ритуал не сработал? - то ли спросил, то ли просто констатировал факт Лекой. Но ответ Луки его удивил.
- Почему же не сработал? Теперь я знаю, где тайник, и даже знаю, как туда попасть, - самодовольно скорчил рожу Горгенштейн, отчего ему сразу захотелось врезать.
- И где же он?
Лука топнул ногой по земле.
- Прямо под нами.
Жерар с сомнением посмотрел вниз. Как и ожидалось, никакого люка в земле не было.
- Мы не взяли с собой лопат.
- Они бы нам не помогли. Тайник скрыт магией, но наш неправильный ритуал его видимо сломал.
- Твой.
- Что?
- Твой неправильный ритуал, Лукреций, а не наш, - Жерару совсем не хотелось быть причастным к такой странной магии. - Если он сломан, значит, мы не попадём внутрь?
Лука покачал головой.
- Это значит, наш путь теперь стал проще. Один барьер мы преодолели, теперь остался только второй. Дай мне руку.
Жерар, поколебавшись, всё же протянул руку и Лука крепко схватил его за ладонь.
- Помнишь, как на Вальдо будет "откройся"? Стой, не говори, скажем это вместе.
Взгляды юношей скрестились, и Лекой, наконец, кивнул, соглашаясь.
- Орто.
- Орто! - прозвучало одновременно, и сила, послушная их слову, потоком устремилась вниз, по их телам, уходя в землю. Лука пошатнулся, и Жерару пришлось схватить его за плечи.
- Ничего не происходит. Ты уверен, что это всё, что нужно? - напряжённо спросил старшекурсник.
- Ничего больше. В этот раз магистр Гохр не был оригинален, - думая совсем о другом, сказал Лука.
- Магистр Гохр?! Тот самый чернокнижник?!
Глаза Луки расширились, когда он начал осознавать свою ошибку. Он произнёс это имя совершенно случайно, да и не думал он, что Жерар Лекой, сын мельника, слышал о Тобисе Гохре. О таких, как он, ведь не рассказывали в Орхане.
Жерар оттолкнул Луку, отчего обессиленный двумя заклинаниями мальчик упал на колени.
- Не уходи! - протянул он руку отшатнувшемуся Жерару.
- Я не подписывался на участие в тёмной волшбе, Горгенштейн, - покачал головой Лекой.
- Ты сдашь меня?
Жерар заколебался. Он злился на Лукреция за то, что тот его так подставил, но сдать мальчишку Коллегии означало не только лишить его всех карьерных перспектив, но и собственно самой жизни. С чернокнижниками ни церковники, ни сами маги не церемонились.
- Скажи, ты влез в это по дурости, или знал, на что идёшь? - жёстко спросил Лекой.
- Я знал, что Гохр увлекался тёмными искусствами, но я не собирался делать ничего дурного, - по-детски жалобно произнёс Лука, пряча расчётливый взгляд. - Мне просто было любопытно. Я хотел знать... хотел прикоснуться к древней тайне, ничего больше. Ведь я не обманул тебя, Жерар. Ты получишь свои сокровища, как только мы попадём в тайник!
- Сокровища? - рот Лекоя дёрнулся, то ли в болезненной гримасе, то ли в усмешке. - Зачем мне нужны проклятые сокровища чернокнижника? Нет, Лука. Я не собираюсь больше тебе помогать, и сокровища чернокнижника мне не нужны. Их даже не продашь. И тебе не советую никуда лезть. Но я ничего не расскажу Коллегии. Твоя глупость и самонадеянность не стоит смерти. Я ухожу.
- Мы уже открыли вход в тайник. Ты не сможешь уйти, - совершенно спокойно, как будто минуту назад он не просил о пощаде, сказал Лука.
Жерар молча развернулся... и не смог сделать ни шагу. Ноги его ушли под землю по щиколотку.
- Что ты делаешь, придурок? - зашипел Жерар, пытаясь освободиться.
- Я в том же положении, если ты не заметил. Я же сказал, что мы уже открыли вход. Теперь только вниз.
Сам он провалился в землю уже по бёдра.
- Самое главное, - торопливо продолжил Лука, - не сопротивляйся и не паникуй. Прикрой лицо и рот, чтобы не наглотаться земли. Я попаду в тайник первым, и помогу тебе выбраться.
С ужасом Лекой увидел, как Горгенштейн был поглощён землёй - совершенно бесшумно, не оставив даже никакого следа на ровном ковре травы.
- Дерти. Ос. Мо-эти! - юноша начал панически перебирать приказы на Вальдо, надеясь, что одно из них повернёт заклятье, открывшее вход в тайник, назад. И наконец, отчаянно прокричал: - Да остановись же! Пере...
Крик захлебнулся. Жерар оказался в мягкой и вязкой как кисель земле по самые уши. Торчала лишь макушка и руки по локоть, нелепо вздёрнутые верх и пытающиеся хоть за что-то уцепиться.
Стражник, прогуливающийся по ту сторону стены, вздрогнул, услышав вопль, но не найдя источник шума, пожав плечами, пошёл дальше. Таинственное исчезновение двух юных магов так никто и не заметил.
Лука, благодаря Гохру подготовленный к переходу, сумел попасть в сокровищницу, ничего себе не отшибив. Хотя всё же на ногах удержаться не смог. Высота тайника оказалось значительнее, чем он думал. Лука зажёг магический свет, но оглядеться не успел. Над земляным потолком показались ноги Жерара. Сначала ступни в потрёпанных башмаках, затем щиколотки, голени, колени. А затем Жерар застрял. Ноги, сначала нелепо шевелящиеся, безвольно повисли в воздухе.
- Ну я же говорил, чтоб закрывал лицо и не разевал рот, - досадливо произнёс Лука, и подпрыгнув, ухватился ладонями за щиколотки Лекоя, помогая своим весом ускорить падение.
А вот отскочить в сторону не успел, и Лекой обрушился прямо на него. Скинув его с себя, Лука взглянул парню в лицо и выругался. Затем придал безвольному телу сидячее положение и силой ударил по спине. А затем снова и снова, пока Жерар не закашлялся, очищая своё горло от забившихся комьев земли. Он отдышался и со смесью гнева и благодарности посмотрел на Луку.
- Я думал, застряну там навсегда. На какой глубине этот тайник?
- Не очень глубоко. Метра три, четыре.
- И за все эти годы потолок так и не обвалился? - недоверчиво спросил Жерар.
- Ну ты видишь, что потолок то здесь совсем не обычный, - хмыкнул юный чернокнижник. - Хотелось бы знать, какую магию Гохр использовал, чтобы такого добиться? В Орхане, я уверен, ни один магистр так не может.
Жерар покачал головой.
- То, что учителя нам этого не дают, не означает, что они не владеют этим сами. Просто никто не хочет делиться своим мастерством за так. Дорогим магистрам не нужны соперники.
- А в Коллегии не так уж много мест, - подхватил Лука. - Но у нас есть отличная возможность многое узнать самим. Посмотри, сколько всего!
Восхищение его было искренним и неподдельным. Жерар ещё ни разу не видел Луку таким взволнованным. Лекой огляделся. Небольшая комната, размером с его спальню в Орхане. По углам сундуки, покрытые пылью и паутиной, и книжные полки до потолка - видимо, защищённые магией, так как книги находились в идеальном состоянии. Жерар подошёл к одной из полок и пробежался глазами по корешкам.
- "Тайные ритуалы жрецов Сета и Анубиса", "Правила вызова демонов Третьего круга", "Обретение силы на обрядах крови"... хм, мрачновато. Да за одно это могут отлучить от Церкви и признать еретиком и чернокнижником. А это что? "Принцип заклинания духов природы"!
Тут он выпал. Это же легендарный фолиант! От него сохранились лишь жалкие обрывки, которые берегли как зеницу ока. Впрочем, даже то, что сохранилось, было недоступно для простых магикусов - слишком уж опасным считалось умение управлять элементалями и природными силами.
- Что за книга? - Люка с любопытством подошёл ближе и недолго думая выдернул тяжёлый томик с книжной полки. - Это как ветер вызывать? Так вроде все магистры это умеют.
- Не только ветер. С помощью этих заклинаний можно управлять огнём и водными потоками. Вызывать дождь и град, и даже двигать камни. И это всё без долгих и трудоёмких ритуалов!
- Ну, камни и я двигать могу, если они не очень тяжёлые? - и без всякой магии, - рассеянно сказал Лука, переключаясь на другие книги. Погодная магия его не интересовала. Зато его привлекли книги с серебристым тиснением и изображением золотых крыльев, символизирующих Церковь Иеронима - Что-то тут много церковных книг. С чего бы у тёмного мага такой интерес к богословию?
Жерар равнодушно пожал плечами, полностью уйдя в чтение. Лука достал одну из книг - "Благочестивые упражнения енохианского ордена", пролистал и недоумённо нахмурился. Богословие? Нет, скорее уж, описание неких мистических практик, цель которых была не слишком ясна. На форзаце книги был размещён смутно знакомый знак - чёрная ветвь без листьев, обвитая трёхглазым змеем. И на других "церковных" книгах то же самое. И все они написаны членами ордена святого Еноха.
- Ты слышал про святого Еноха? - задумчиво спросил Лука.
- Какого именно? Который проповедовал диким львам, или который в одиночку обратил в бегство целую армию язычников, явив им гнев Господень?
- А какого из них изображают со змеем и ветвью?
- Второго. Но это апокрифическая история, её мало кто из отцов Церкви признаёт. Слишком мало жизнь Еноха Хемельского была похожа на жизнь нормальных святых. Его канонизировали конечно, но почитателей он после себя не оставил. Уж больно суров был, даже Вефелия по сравнению с ним показалась бы безобидной.
- А ты откуда про него знаешь?
Лука считал, что он неплохо разбирается во всей этой религиозной чуши, но про Святого Еноха слышал впервые, хотя этот знак явно где-то видел.
- Да как-то историк наш байки травил. Ты же знаешь, он любит всё нелепое и кровавое, а истории про Еноха из Хемеля отлично вписываются в эти две категории. Знаешь, почему его с ветвью в руках рисуют? Он ей лично выколол оба глаза одному императору. Енох вообще любил людям что-то выкалывать и вырывать, пунктик у него не человеческих органах был. А что?
- Да вот, книжку его последователей, тех самых, не существующих, нашёл, - иронично сказал Горгенштейн.
- Да кому интересны эти сказки, когда тут такое, такое... И это мы ещё в сундуках не смотрели!
В сундуках, к счастью не запертых, были золотые монеты. Зачарованный блеском металла, Жерар протянул руки, намереваясь зачерпнуть горсть золота, Но Лука оттолкнул молодого мага.
- Не будь дураком! Мы в тайнике самого Гохра. Сокровища вполне могут быть зачарованы или прокляты.
Жадный блеск в глазах Лекоя угас, сменившись мрачной сосредоточенностью. Он провёл рукою над открытым сундуком, что-то шепнув себе под нос, и перед юными магами предстал истинный вид "сокровищ". Сундук был набит трухой и гнилушками.
- Ты был прав, - разочарованно сказал Лекой. - Это эльфийское золото.
- Я думал, что эльфов не существует.
- Эльфов может быть не существует, а эльфийское золото - вполне. Его иногда находят в глухих чащах и у подножий гор. Распознать легко, если знать нужное заклинание, но те, кто его находят, редко оказываются магами, как ты понимаешь. Да и не у каждого мага умишка хватит проверить найденные "сокровища". И ладно бы люди просто обманывались - так ещё и те, кто слишком долго держит у себя, начинает болеть, и вскоре умирает.
Лука опасливо отодвинулся.
- Не бзди, - снисходительно улыбнулся Лекой, захлопывая сундуки. - Пока ты не касаешься золотишка, ничего тебе не будет. Непонятно только, зачем сумасшедший колдун держал эльфийское золото при себе.
Горгенштейн пожал плечами, не обращая внимание на недовольное шевеление куклы за пазухой.
- Ну, ты же сам сказал сумасшедший. Значит, золото мы трогать не будем. И книги, чур, не выносить.
- А переписать часть заклинаний можно?
- Зубри наизусть, - отрезал Лука.
- Суров ты, Лукреций. Впрочем, чего ещё ожидать от тёмного мага, - насмешливо сказал Жерар.
- Не называй меня так!
- А как ещё тебя называть?
- Ты видел, чтобы я творил запретную волшбу? Видел, нет? Ну так и молчи, - огрызнулся Горгенштейн. - А если решишь проявить гражданскую сознательность, и сдать меня Коллегии, помни, что даже того, что ты увидел и в чём участвовал, хватит для того, чтобы на всю жизнь поставить на тебя клеймо отступника. Тебе едва ли даже дадут закончить Орхан, так что о лицензии мага можешь забыть.
Глаза Жерара сузились и недобро заблестели. Он навис над мальчиком, и Лука, обычно не боявшийся чужого физического превосходства, сжался. Лекой был гораздо сильнее его, а магией он его сейчас точно не одолеет. Тьма внутри него была почти полностью исчерпана, да и опыта у него было гораздо меньше, чем у Жерара. А ведь он думал, что загнал в ловушку Жерара, не оставив ему никакого выхода, но и сам оказался в ней.
- Ты не сможешь без меня выбраться! - отведя взгляд, сказал Горгенштейн.
- Мне хватит умения тебя заставить.
- Не советую тебе со мной ссориться, - вскинул подбородок Лука.
- Не советую тебе когда-нибудь мне больше угрожать, - зловеще сказал Жерар. - Я ведь уже говорил, что не собираюсь отдавать тебя Коллегии, но если ты, тёмный ты или белее снега, вздумаешь творить злодейства с помощью полученных тобой от Гохра знаний, я лично приду за тобой и сверну твою шею.
- Ну, смотря что ты понимаешь под злодействами, - пробормотал Лука, жалея сейчас, что решил сохранить жизнь Лекою несмотря на то, что магистр Гохр был против этого.
- Поднятия кладбищ, массовые убийства, жертвоприношения - вот что я понимаю под злодействами,- рука Жерара тяжело опустилась на плечо Луки и сжала его до боли. - Я буду следить за тобой, Горгенштейн. И если решу, что ты излишне зарвался, то уничтожу тебя, не задумываясь.
- А кто будет следить за тобой? Я видел, какими глазами ты смотрел на ту книгу по магии стихий. Вдруг ты решишь наслать на наш город огненный дождь? - ладони Луки мягко легли на чужие запястья, заставляя Жерара разжать стальные тиски.
- Ну так я же не псих!
- Я тоже. Я хочу жить в этом городе, в этой стране, продолжать учиться, и мне не нужны толпы озверевших фанатиков, пришедших по мою душу. Я буду осторожен, и надеюсь, будешь осторожен и ты. Нам придётся научиться доверять друг другу.
- Поклянись мне, что не будешь заниматься тёмными искусствами, тогда я начну доверять тебе, - потребовал Лекой.
- Не могу. Ты не знаешь, о чём просишь.
Жерар смерил мальчишку взглядом. Тот стоял напротив него - хрупкий, уставший, совсем не похожий на злого чернокнижника. Но внешность обманчива, а из милых щенят иногда вырастают злобные псы. Сейчас он слаб и уязвим, но сможет ли он остановить его потом, когда он наберёт силы?
- Да, чёрт с тобой, - выругался Жерар. - По рукам. Я молчу об этом тайнике и о твоих тайнах, пока они не несут угрозы другим, ты же мне даёшь доступ к местной библиотеке и запасам золота.
- Ты не должен тратить...
- Да понял я! Не дурак. Пошли лучше, выход покажешь.
- Может, здесь переночуем? Столько всего неизученного.
Уходить Горгенштейну не хотелось. Хранилище манило своими ещё не открытыми тайнами.
- Будет время, - твёрдо сказал Жерар, - а сейчас домой и отдыхать. Да и сестра будет волноваться, если я не появлюсь.
- А что, ты перед ней отчитываешься? - ехидно спросил Лука.
- Только когда отправляюсь на авантюры с подозрительными типами. А вдруг бы ты меня прикончил?
- С чего бы? - обиделся Лука, как будто не он совсем недавно думал о том, стоит ли избавляться от ненужного свидетеля.
- А чего ещё ожидать от храмового вора?
- Эй, ты был там со мной!
Больше не мешкая, они покинули тайник. Выход из него оказался гораздо более безопасен и удобен, чем вход. Единственная в комнате дверь вела в узкий коридор, который, петляя, вывел их к лестнице, выбитой в камне, а та, в свою очередь, в пещеру, скрытую от любопытных глаз густой растительностью. Как только они вышли, как вход в пещеру сомкнулся, как будто его никогда и не было.
- Круто! - восхитился Жерар, касаясь поверхности камня. - И ведь самое главное, никакой магии не чувствуется. Душу бы продал за такие умения.
- Ну, в тайнике была книга по демонологии, так что можешь попробовать, - пожал плечами Лука.
- Да иди ты!
Так, переругиваясь между собой, снимая напряжение прошедшего дня, они вышли на дорогу, ведущую в город. Часы давно уже перевалили за полночь, и обычно оживлённый тракт был пуст. Но стражники всё же бдели у ворот.
- Кто тут ещё? - недовольно произнёс часовой, наставив на них алебарду.
- Мы ученики Орхана. Возвращаемся домой, - вежливо ответил Жерар, так как Лука явно не собирался разговаривать со столь грубыми людишками.
- Чего так поздно? Заучились что ли? - снисходительно поскрёб пузо второй, кивком головы давая отбой своему излишне бдительному напарнику. Орханцев тут знали, как и то, что конфликтовать со школой не стоит. - Да вы, ребят, совсем молокососы. Вас кто-то встречает?
- Нет. Но нам тут недалеко. Мы дойдём.
- Ну смотрите у меня. Если что, кричите.
- А что, прибежите? - всё же не смог промолчать Горгенштейн.
- Неа, зато будем знать, куда соваться не стоит, - заржал шутник. - Проходите давайте, нечего тут торчать.
Жерар благодарно кивнул и торопливо зашёл внутрь, Лука поспешил за ним. Но не успел он сделать и пять шагов, как его вновь окликнули.
- Эй ты, малой! Я тут вспомнил. Ты же этот... Горуштай?
- Горгенштейн, - процедил Лука, ненавидевший, когда его фамилию коверкают.
- Да без разницы. Тебя тут одна мадам искала вроде. Спрашивала, не проходил ли тут мальчишка твоего роста, из Орхана. Мамка твоя, походу.
- И что?
- А ничё, - захохотал вновь весельчак. - Домой спеши, вот чё, пока твоя мамка тебя сама тебя не нашла и башку не свинтила. Злющая была баба, у-ух.
Лука ощутимо побледнел, это было заметно даже в свете фонарей.
- Всё-таки матушка решила проведать меня в Орхане. Мне не жить.
- А ты её сам первый убей и оживи снова, тогда она будет как шёлковая, - прошептал ему на ухо Жерар, гадко улыбаясь. - Ты же такое должен уметь, тёмный.
Лука вздрогнул и оглянулся, как будто опасаясь, что их могут подслушать.
- Ты бы это... завязывал бы со своими шуточками.
- Да не злись, - похлопал его по плечу Жерар. - Пойдём, до дома тебя провожу. А то мало ли что. Выглядишь прям беззащитной жертвой, вдруг кто клюнет, придётся потом мне от трупов несчастных грабителей избавляться. Всё-всё, уже заткнулся!
Дома Луку ждал не слишком ласковый приём, но мать, немного пошумев, достаточно быстро отпустила уставшее дитятко в постель. А вот на следующее утро его ждало выяснение с гораздо более проницательным собеседником. Лавель Горгенштейн, проспавший субботнюю утреннюю службу, и заснувший прямо посередине вечерней, вернувшись обратно к себе в спальню, заметил несколько посторонних следов рядом со своим домом, а затем и пропажу.
- Ты зачем взял эту кость? - шипел Лавель, тряся младшего брата за воротник. Тот стоически сохранял спокойствие, дожидаясь, пока его обычно спокойного брата отпустит.
- А чего ты её не выкинул?
- Освятить хотел, прежде чем уничтожить, а потом забыл про неё!
- А я ничего не забываю. Вот и забрал свою собственность.
- Маленький подо... а-а-а, хватит пинаться!
- А ты хватит меня душить!
Матушка, услышав шум, заглянула в комнату и поинтересовалась:
- Мальчики, у вас там всё хорошо?
- Я тут его учу правильно поклоны в храме бить, - прижимая к себе Луку в удущающих объятиях, и не давая ему вырваться, сказал Лавель. - Он ведь так интересуется служением Господу нашему Иерониму. Правда ведь?
Тот полузадушено кивнул, и мать, кинув на своих "маленьких ангелочков" любящий взгляд, покинула их.
Лука тут же вырвался, волком глядя на Лавеля.
- Ещё хоть пальцем тронешь, я на тебя сыпь наведу! Вот твои прихожане обрадуются священнику в праздничный красный горошек.
Лавель устало сел на кровать, и, не удержавшись, зевнул. Действие сонного порошка еще сказывалось.
- Нет в тебе, Лука, ничего святого. Ты мне скажи лучше, почему ты к епископу Бромелю не ходишь? Он ждал тебя ещё на той неделе.
- Я пуст. Исчерпал себя почти полностью. Кажется, во мне совсем не осталось Тьмы и я излечился.
- А если епископ проверит тебя с помощью того мага, Литрана?
- Пусть проверяет, он ничего не сможет обнаружить.
По крайней мере, Лукреций так надеялся. Надо бы Гохра спросить. Есть же способы укрыться от проверки?
- Я больше не собираюсь к нему ходить. Мне не нужны услуги епископа, - высокомерно сказал Лука.
Молодой священник лишь горько покачал головой, предчувствуя неприятности для своего младшего брата.
Следующая учебная неделя прошла спокойно. Уроков было не больше обычного, ученики не слишком старались, но всё же ходили на занятия, а учителя регулярно позволяли себе отвлекаться на посторонние темы. Учебный год только начинался, и до экзаменов было слишком далеко. Лука вёл себя как обычно, впрочем, как и Жерар. В школе они не перемолвились ни слова.
А на следующей неделе грянул гром - школу посетила высокая проверка из Коллегии. Высоким гостем, по странному совпадению, был магистр Ортега Литран, одетый в этот раз гораздо более сдержанно - лишь, пожалуй, красные сапоги, выглядывающие из под официальной мантии, выдавали его эксцентричный вкус. Алхимик, кажется, даже не заметил Лукреция Горшенштайна в толпе его однокурсников, лишь мимолётно мазнул взглядом, ничем не выделяя среди прочих А вот Луку прибытие друга епископа Бромеля насторожило. И как оказалось, не зря.
Начался урок по Руннологии, и Лука, скучая, выписывал в своей тетради аккуратные закорючки Вальдо. В дверь постучали, нарушив сонную атмосферу класса. Зашедший секретарь что-то зашептал учителю на ухо, тот кивнул, окинул взглядом класс, задержавшись на Луке и сидящем перед ним рыжеволосом юноше.
- Лукреций Горгенштейн, Бенедикт Кохир, следуйте за господином Ферго. Вас, как лучших учеников третьего года обучения направляют на беседу с официальным представителем Коллегии. Это большая честь и большие для вас возможности. Старайтесь не опростоволоситься.
Провожающие взгляды были скорее сочувствующими, чем завистливыми - от надутых господ из Коллегии никто ничего хорошего не ждал.
- Вот свезло так свезло, - кисло пробормотал Бен, неохотно волоча ноги за спешащим секретарём.
Сам он был вторым сыном пограничного барона, и больше мечтал о военной карьере, чем о магическом поприще. Но магический дар его был так силён, что даже не прилагая особого старания в учёбе, он с лёгкостью обходил большинство одноклассников и даже ребят старше курсом. Луку считали скорее старательным, чем на самом деле талантливым, и он не спешил развеивать это заблуждение. К первенству Горгенштейн не стремился, хотя свои умственные способности демонстрировал легко и непринуждённо, и Бену это отсутствие соревновательности весьма нравилось. Он даже бы подружился с Лукрецием, но тот на любые попытки с ним сблизиться или заговорить отвечал пустым равнодушным взглядом, от которого становилось не по себе. Вот и в этот раз он никак не отреагировал на попытку Кохира поддержать беседу.
У кабинета, который занял алхимик Литран, уже собралось несколько учеников. Помимо третьего курса тут был и четвёртый, а также уже лицензированные маги второй ступени обучения, учившиеся пятый и шестой год. Всего, вместе с Бенедиктом и Лукой, семь человек, среди которых был и Жерар. Единственно свободное место было рядом с ним, и Лука, чуть замешкавшись, всё же уселся рядом с Лекоем.
- Ну, что, приплыли, - мрачно шепнул Жерар ему на ухо. - Тут нам и хана. Жалко, с папаней и тёткой не успел попрощаться, и братьям прощальных пинком понаотвешивать.
- Это не по твою душу, а по мою, - не глядя на него, ответил Лука.
- От этого не легче. За собой же потянешь.
- Ничего они не сделают. Поверь мне, у этого магистра само рыльце в пушку.
Дверь зловеще (как показалось Луке и Жерару) заскрипела, и из кабинета вышел немного недоумевающий четверокурсник.
- Лекой, тебя.
Жерар мрачно посмотрел на Луку и зашёл в кабинет. Как только дверь за ним закрылась, одноклассника Лекоя тут же облепили оставшиеся.
- Ну что, о чём спрашивал? По школьной программе гонял?
- Успехи его интересовали, интересы. Чем хочу заниматься после Орхана. Тест дал порешать, потом что-то там проверял с помощью магии - уровень дара, что ли, - понизив голос, заговорил старшекурсник.
- Камень щупать не давал? - деловито поинтересовался Лука, и был вознаграждён насмешливыми и удивлёнными взглядами остальных.
- Ни камень, ни чего другого, - растерянно ответил парень.
Кто-то хохотнул:
- Это хорошо, а то с этими... магистрами никогда точно не скажешь, что они щупать там будут. Этот мужик похож на извра... ай-ай, уважаемый директор, это я не про вас! Не трогайте моё ухо!
По мнению большинства учеников, да впрочем и преподавателей Орхана, главным талантом директора Гальдера были вовсе не его магический дар и организаторские способности, а умение появляться вовремя именно тогда, когда это нужно.
Гальдер, не отпуская ухо юного наглеца, грозно оглядел притихших юнцов.
- Вам смешно? - тихо спросил он. - Смешно? Я сейчас сделаю вам смешно. Рене Зиммель, с этого дня и до окончания учебного семестра вы будете исполнять обязанности кухонного помощника бессменно. И да, сейчас вы можете идти. Прямо на кухню, и не пробуйте увильнуть. Айзек!
- Да?
Одноклассник несчастного шутника вскочил по струночке.
- Кто у вас в классе ещё хорош?
- Грета Морта, - проблеял ученик.
- Надеюсь, ты подразумеваешь не физические характеристики? - едко заметил директор. Айзек панически замотал головой. - Девка, конечно, ну да ладно. Может, и от неё будет толк. Зови её сюда. Зиммель, ты ещё здесь? Я же сказал, иди на кухню.
Перед уходом директор ещё раз хмуро оглядел учеников, и одарил Луку особо "ласковым" взглядом:
- Горгенштейн, постарайся быть повежливее в этот раз, если хочешь чего-то добиться, а не стать дворовым магом у кого-нибудь вроде Зиммеля.
За два года обучения Луки в Орхане это был первое, хоть и весьма завуалированное, проявление внимание со стороны директора к одному из младших учеников. Как бы ни стремился Лука не привлекать излишнего внимания, но Гальдера было обмануть не так-то просто. Весь его тридцатилетний опыт обучения юных магов позволял ему видеть не только потенциал того или иного ученика, но и то, насколько тот способен этот потенциал раскрыть. Директору молодой Горгенштейн напоминал коробку с сюрпризом - притом, какой сюрприз попадётся, зависело только от того, кто открывал. И с какой целью.
Лукреций склонил голову, то ли благодаря, то ли соглашаясь демонстрировать приличное поведение.
После Жерара была очередь Айзека, затем Морты, раздражительной девицы с огненно-красными волосами. Двое шестикурсников сидели у магистра дольше всех, и один из них вышел сияя, впечатлив всех новостью, что по окончанию Орхана его берут на стажировку в Коллегию. Невиданная удача! Второй промолчал, но то сдержанное торжество, с которым он держался, говорило о том, то и ему что-то обломилось.
Учеников третьего года обучения томили дольше всех. Бена пригласили предпоследним, оставив Луку дожидаться своей очереди в одиночестве. То, что он остался в самом конце, его не слишком радовало. Возможно, стоило уйти. Конечно, директор будет недоволен, но зато он сможет избежать встречи с магистром Литраном. Любопытство оказалось сильнее. В конце концов что ему может сделать алхимик в школе?
Наконец Бенедикт вышел, осоловело хлопая глазами.
- Горгенштейн, иди. Тебя ждут.
Лука замешкался, всё ещё думая о том, что он может попробовать уйти, когда его поторопил голос из кабинета.
- Лукреций Горгенштейн? Заходите, не будем тратить моё и ваше время.
Кабинет выходил на солнечную сторону, но сейчас шторы были плотно завешаны, сохраняя прохладный полумрак в комнате. Горела лишь лампа на дубовом столе, освещая сам стол и того, кто за ним сидит.
Дождавшись кивка, Лука сел в жёсткое, гораздо более неудобное, чем у самого магистра, кресло напротив стола и напряжённо застыл. Алхимик оторвался от своих бумаг и приветливо на него взглянул.
- Добрый день, Лукреций. Расскажите немного о себе и об учёбе здесь.
Очевидно, Литран решил сделать вид, что они незнакомы.
Говорил о себе Лука скупо. Сын торговца, в следующем месяце ему будет пятнадцать. В Орхане он поступил в двенадцать. Успехи? Неплохо даётся Руннология, Алхимия и Магтеория, уже способен создавать сложные плетения, которые не всем даются даже на четвёртом курсе. Собирается ли он продолжать обучаться магии после окончания четвёртого курса? Нет, ещё не знает. Пока стезя мага его не слишком привлекает, хотя магические умения он находит безусловно полезными.
Тут Литран бросил на него столь острый взгляд, что Лука едва подавил желание отодвинуть стул подальше.
- Не привлекает? Жа-а-ль. Я вижу по вашим оценкам, что вы также питаете интерес к богословской тематике. Вы, я так полагаю, ревностный прихожанин? Какой храм вы обычно предпочитаете посещать?
- Храм святой Терезы. Там служит мой брат, - осторожно ответил Лука, и не смог удержаться от небольшой шутки, понятной только ему и отсутствующему здесь Жерару: - Я был там буквально на днях.
- Небольшой, но уютный, - одобрительно кивнул Ортега. - Но вы бывали на проповеди епископа Бромеля в соборе Восшествия? Он обладает редким даром слова.
Лука молчал, с досадой думая, что всё же ошибался, когда решил, что появление Бромеля здесь случайно.
- И он может быть весьма убедителен, - вкрадчиво продолжил алхимик. - Не так давно он поднимал в личной беседе со мной одну весьма интересную тему... о нарушение обетов и о карах, которые за ними следуют. И вспомнил известный ему пример. У Его Святейшества был пёс, обладающий редкой, и весьма опасной болезнью. Отец Доминик пожалел несчастное животное, и не отдал его живодёрам, как следовало, но тот отплатил ему чёрной неблагодарностью, и укусил руку помощи, которую ему протягивали. Что оставалось милостивому епископу, если он больше не мог контролировать несчастного пса? Только усыпить его.
Ортега встал из-за стола, и теперь неспешно вышагивал за спиной Луки. Мальчик еле сдерживался, чтобы не вертеть головой.
- Весьма познавательная история, - ответил Лука, стараясь сохранять хладнокровие. - Но разве это достойно божьего человека, убивать живое существо? И разве не падёт тень на епископа, когда узнается, что он скрывал от остальных о болезни животного? Хотя кто сможет об этом узнать - это же была всего лишь собака! А вот если бы речь шла о человеке, который вполне себе обладает даром речи, и едва ли будет держать в себе эту историю... Историю, к тому же затрагивающую одного весьма уважаемого мага.
Лука красноречиво замолчал. Он дал понять, что не собирается тонуть в одиночку, и обязательно прихватит с собой Бромеля и Ортегу. В конце концов, они официальные лица и должны держать лицо. Едва ли им охота быть замешанным в грязную историю с запретным волшебством.
Но в этот раз Гогенштайн недооценил своего противника. Потому что не по правилам действовать мог не только он.
Жёсткие пальцы вцепились Луке в горло, а его запрокинутая голова больно ударилась о деревянную спинку кресла. Сверху на него смотрели побелевшие от ярости глаза алхимика. Его перекошенное лицо теперь не казалось забавным и безобидным.
- Самодовольный щенок! Вздумал меня шантажировать? Думаешь, многие поверят клевете тёмного мага? Да и захоти я от тебя избавиться, я найду гораздо более удобные способы. У алхимиков, знаешь ли, есть свои средства... убрать ненужных людей.
И тут Лука по-настоящему струхнул. Орханский преподаватель алхимии не учил студентов первой ступени ядоделанию, но существование смертельных, и самое главное, практически необнаружимых ядов не скрывал. "Говорят, - рассказывал он, - что самое глупое, что может сделать враг алхимика, это сесть с ним за один стол. Но есть такие вещества, которые могут попасть в организм не только с помощью еды и питья, но и через прикосновения, царапины... и даже чужое дыхание". Возможно, Лука уже отравлен, но пока это не понял. Он просто может умереть во сне, и никто не сможет доказать, что в этом виновен Ортега!
- Вижу, ты понял, - гнусно ухмыльнулся маг. - Всё ещё хочешь играть в свои игры, мальчик?
Горгенштейн не умел быть вежливым с тем, кто ему не нравился, да и не видел в этом необходимости, но теперь он понял, что ему немедленно стоит менять жизненные приоритеты. Что ж, это было неприятным, но жизненно важным уроком - не только Лука был способен играть не по правилам. Более того, некоторые уважаемые и весьма благопристойные на первый взгляд господа способны на большую жестокость и беспринципность, чем он мог думать, и это стоило учитывать... чтобы в следующий раз, когда он решит противостоять епископу и его приспешникам, он не был захвачен врасплох.
- Я... - Лукреций попытался разжать онемевшие пальцы отпустить подлокотники кресла, - ...я отправлюсь к отцу Доминику при первой же возможности. Мне не хотелось вызвать ваше неудовольствие, магистр.
Смирение в голосе давалось ему с трудом, но от этого его раскаяние, вызванное страхом, казалось более убедительным. Литран разжал пальцы и брезгливо вытер их о коричневый сюртук студента. Юноша с трудом подавил дрожь отвращения.
- Что ж, надеюсь на это. Стоит ли говорить о том, что если ты попытаешься рассказать кому то о нашей беседе, это может плохо сказаться на твоём здоровье и карьере твоего брата?
Горгенштейн покаянно склонил голову.
- Я буду послушен, магистр Литран.
Ортега Литран вновь сел за стол, ещё раз смерил Лукреция недобрым взглядом, а затем вновь уткнулся в бумаги, лежащие перед ним. Голос его вновь приобрёл светские нотки.
- Что же, Горгенштейн. Я рад видеть, что вы так серьёзно относитесь к учёбе. Вижу, у вас есть успехи и в моей дисциплине - алхимии. Обычно к концу третьего курса студенты уже определяются со сферой своих интересов и выбирают себе научного руководителя. Я возьму на себя смелость, и предложу вам свою кандидатуру. Моё покровительство высоко ценится, так что не упускайте свой шанс, Лукреций.
Лука сглотнул. Это предложение было явно не из тех, от которых отказываются. Но это не значило, что не стоит и пытаться.
- Это большая честь, но вы, я полагаю, весьма заняты делами Коллегии... - ногти алхимика весьма красноречиво царапнули по дубовой поверхности стола, и интонации мальчика сразу изменились. - ... поэтому я благодарен вам всей душой за то что вы готовы уделить мне своё драгоценное время.
Горгенштейн быстро учился. Что ж, если ради того, чтобы выжить и свалить отсюда ему нужно лебезить и пресмыкаться перед магистром, то он сделает это. А потом убьёт Ортегу - чтобы ничего не напоминало ему о позоре.
Прошло ещё не менее получаса, прежде чем студент едва не вывалился из кабинета на свободу. Завернув за ближайший поворот и найдя полускрытую за статуей нишу, он привалился к стене, но тут же был обнаружен Жераром.
- Ну что? - с жадным любопытством спросил старшекурсник.
Лука лениво отмахнулся.
- Всё в порядке. Тебя это никак не касается.
- А тебя? - тут же вычленил главное Жерар, отлично умевший читать между строк.
- А вот это уже не твоё дело, - огрызнулся Лукреций.
- Ну уж нет. Вляпаешься в переплёт, потянешь меня с собой. Выкладывай, что там у тебя за дела с этим магистром.
Горгенштейн бросил на Жерара волчий взгляд, и тот несколько сбавил свой напор.
- Ну не хочешь говорить, не говори. Лучше скажи ка мне, когда мы сможем вновь наведаться в наш тайничок. У меня аж руки чешутся, так хочется полазить в книжных завалах.
- После выходных, - неохотно ответил Лука. Прежде чем дальше экспериментировать с тёмной магией, ему следовало наведаться к епископу Бромелю, чтобы понять, насколько вообще теперь для него возможно изучение тёмного искусства.
Посещение собора Восшествия прошло на удивление мирно. Отец Доминик был дружелюбен и разговорчив, вот только на процедуру "очищения", как называл её священнослужитель, позвал ещё и алхимика Лекоя, а его обмануть было не так уж легко.
В этот раз магистр дремал у широко светлого окна и не вмешивался в процедуру, но как только Лука отложил от себя последний лунный камень, наполненный тьмой под завязку, Ортега в один миг оказался перед мальчишкой.
- Ну-с, что тут у нас, - бормотал он, вертя голову Луки в разные стороны, и едва ли не облизывая его.
В другое время Лука бы уже весь изошёл от возмущения, но сейчас он не мог позволить себе тратить силы на злость. Нужно было во что бы то ни стало скрыть от мага ту тьму, что таилась где-то в глубине его сущности.
- Ну-ка, колдани мне что-нибудь, - приказал ему Литран, и Горгенштейн послушно выполнил одно из самых простых упражнений первого курса, создав в воздухе энергошар. Идеальный энергошар, в котором не было ни крупицы тьмы.
Затем Лекой тщательно исследовал заполненные лунные камни, изредка загадочно хмыкая, а один раз даже бросив уважительный взгляд на Луку.
- Мальчишка чист, но уровень тьмы в нём повысился значительно с тех пор, как я в последний раз его проверял, - доложил наконец алхимик. - Эти камни едва ли не дымятся от переизбытка силы.
- Наш юный подопечный, надеюсь, не практикует тёмные искусства?
Ортега лишь пожал плечами.
- Так просто и не скажешь. К сожалению, остаточные следы магии проходят за несколько часов. Но вряд ли он вообще когда-либо сможет сделать что-то большее, чем просто стихийный выплеск тьмы. Тёмные искусства невозможно изучить без наставника, а последнего тёмного мага извели несколько сотен лет назад.
Наконец Луку выпроводили и важные господа принялись обсуждать свои безусловно загадочные дела без него. Уже у самых дверей, боковым зрением Лукреций увидел неприметно висящую на стене и почти незаметную между прочих картин эмблему - трёхглазую змею, обвивавшую чёрную ветвь. Так вот где он видел енохианский символ!
Юноша помялся у закрытых дверей, борясь с желанием применить заклятие подслушки, но вспомнив о том, что за дверями сидел магистр магии, быстро охладел к этой идее. Домой идти не хотелось, да и не было сил - в этот раз процедура очищения была для него особо изматывающей. Поэтому вместо того, чтобы направиться к выходу, Лука решил немного побродить по резиденции епископа, под которую было отдано прилегающее к собору здание. К большому удивлению молодого мага, на слоняющегося по коридорам подростка никто не обращал внимание.
Резиденция поражала. И дело было даже не в шикарном виде из окна - на ухоженный внутренний дворик и мраморные стены собора, украшенного благочестивыми фигурами святых и разноцветной каменной мозаикой, а в том, с каким удобством и роскошью были обставлены внутренние помещения. Мягкие диваны и шёлковые подушки, на которых пристало возлежать куртизанкам, а не монахам вести богоугодные разговоры. Картины, на которых святые выглядели отнюдь не измученными и гонимыми за веру, а казались весьма упитанными и довольными своей жизнью. Толстые ковры, которым самое место во дворцах восточных пашей. Но больше всего Луку добила епископская библиотека, на которую он набрёл во время своей прогулки. Удивительно было признавать, но возможно даже обнаруженный им и Жераром тайник проигрывал этой библиотеке - не только по количеству книг, но и по ценности хранимых в них знаниях. К сожалению, как оказалось, в основном богословских. Но Лука и не искал магических секретов - сейчас ему нужно было совсем другое. Его интересовал орден Еноха Хемельского, о котором так мало знал даже и его брат, а дух Тобиаса Гохра, запечатанный в кукле, и вовсе отказывался о нём говорить, бормоча лишь о том, что последователи Еноха прокляты в веках и небом, и преисподней. Удивительно религиозен оказался этот давно почивший тёмный магистр!
Пятнадцать минут бесцельного изучения бесконечных полок и Лука сдался, рискнув обратиться к мирно дремавшему в тихом закутке пожилому библиотекарю. Тот, очевидно приняв аскетично выглядящего юношу за молодого монашка, совсем не удивился его интересу, и просто махнул рукой в нужную сторону.
- Левый ряд, с пятой по седьмую полку, - зевнул он, и Лука почтительно кивнув, поспешил скрыться от взгляда хранителя книг, пока тот не разглядел его получше.
Он, пожалуй, слишком торопился, потому что не углядел и пребольно ударился боком о неудачно стоящий стол, скинув лежащие на нём фолианты на пол. Сидящий за столом мужчина совсем не благочестиво чертыхнулся и Лука тут же кинулся поднимать бумаги. Какое же было его удивление, когда он подняв глаза, встретился со столь же удивлённым взглядом своего учителя богословия, Йохана Шварца.
- Горгенштейн? Ты-то тут что забыл?
Шварц поспешно забрал книги и свитки из рук Луки, не дав любопытному подростку увидеть, что же святой отец изучал.
- Я это... к своему исповеднику ходил, - не придумав ничего лучшего, соврал Лука.
- Исповеднику? - Йохан удивлённо поднял брови высоко вверх, отчего на высоком лбу собрались морщинки. - Только не говори, что в исповедниках у тебя Его Святейшество!
- Ну... мой брат у отца Доминика на хорошем счёту.
- Надо же, - пробормотал учитель, и схватив юношу за плечо, поволок его к выходу. - Пойдём. Тебе здесь не место.
- Эй, я же только что пришёл! - возмутился Лука. - Его Святейшество разрешил мне тут...
- Поверю, если только Его Святейшество сам мне об этом скажет, - прервал его Шварц. - Да Бромеля бы удар хватил, если бы он узнал, что по его драгоценной библиотеке шастал маг. Не любит он вашу братию большой и чистой нелюбовью. Кстати, что ты тут искал? Всё еретическими трудами интересуешься?
- Теперь апокрифическими, - запрокинув голову, чтобы видеть лицо долговязого Йохана, ответил Лука. - Хотел найти что-нибудь про Еноха Хемельского и его орден.
Шварц как-то странно дёрнулся и заозирался.
- А для чего тебе это? Кто тебе вообще о нём рассказал?
- Вы, - ответил почти чистую правду Лука.
-Да не может быть! Чтобы я студентам третьего курса голову этим забивал!
- Ну, допустим, голову вы забивали не нам, а старшекурсникам, - поправился тут же Горгенштейн, - но всё же вы о нём говорили. А что, нельзя было? Это что-то секретное?
Отец Йохан замялся.
- Да не то, что бы... Не думал, что хоть кто-то из вас, лоботрясов, меня слушает, да и ещё понимает. Наверное, я мог упоминать святого Еноха, - неохотно подтвердил он. - Но что с того? Чем он тебя заинтересовал?
- Символ енохианского ордена - трёхглазая змея. Такая же, как и висит в кабинете Его Святейшества.
- Епископ любит антикварные вещи, - нахмурился Шварц. - Не думаю, что он является членом этого ордена, ибо тот распался несколько сотен лет назад. Но я всё ещё не вижу причины, чтобы тебе, как магу, это было интересно. И не говори мне про любовь к богословию, всё равно не поверю.
- Отец Йохан, вы же всё же преподаватель школы Орхана, уж вы-то должны разбираться в магической теории хоть немного, - укоризненно сказал Лука. - Вы же знаете, что подобная символика непосредственно связанна с определёнными видами магического искусства. В алхимии, предсказании, древних гадательных практиках трёхглазая змея всегда выступала знаком смертельной опасности, тайны, несущей в себе угрозу. Разве не удивительное совпадение, что магический символ стал эмблемой святого ордена?
-Хорошо, хорошо, - проворчал священник, - я расскажу тебе о енохианском ордене. Если только ты пообещаешь потом не болтать об этом языком.
- Обещаю. Но почему?..
- Потому что само существование подобного ордена, и тех обрядов, что они практиковали, дискредитирует Святую Церковь. Прежде всего, как противницу тёмных искусств. Видишь ли, хотя ни сам Енох, ни его ученики и последователи не были магами, они вполне успешно использовали познания, полученные от магов... хм, не самым дружелюбным образом. Орден появился ещё в те времена, когда Церковь действовала преимущественно огнём и мечом, а не с помощью убеждения и бюрократического аппарата. Тогда вероятность начала войны с магами, войны на уничтожение, рассматривалась вполне серьёзно, и клирики искали любые способы победить врага. В том числе и его оружием. Орден Еноха изучал сущность магии, и искал способы подхода к ней. Достаточно быстро выяснилось, что это путь не особо эффективен - колдуна с помощью магии может победить только другой колдун, а людям хватает и других способов. Колдуны горят на костре не хуже обычных еретиков, да и от болта арбалета магия едва ли может помочь. Но енохианцев не расформировали, как должны были. Их...
Мимо них неспешно прошли монахи, и Шварц замолк, почтительно склонив голову и потеснившись. Коридоры хоть и были достаточно широки, но явно не рассчитаны на толпу не самых худых монахов. Проводив их взглядом, учитель, понизив голос, продолжил:
- Дальше начинается весьма загадочная и запутанная страничка истории енохианцев. Кто-то говорил, что они продолжили собирать знание о магических практиках, просто каталогизируя их для потомков, но по некоторым данным известно, что они всё же открыли способ, который позволил им колдовать, не будучи магами. Колдовать... и многое другое. Один из самых мрачных слухов, который ходил среди иеронимцев в те времена, что они нашли способ подчинить себе саму тьму, и использовать её в своих целях. Собственно именно после того, как некоторые неприглядные подробности деятельности енохианцев выплыли наружу, и был собран Орхисский Собор, ставящий тёмную магию под полный и окончательный запрет. Именно из-за ордена, а не из-за горстки тёмных магов, не особо причиняющих беспокойства и занятых сугубо своими, тёмномагическими делами.
- Так значит епископ Бромель...
- Я же сказал, что нет! - рассердился отец Йохан. - Даже если ты видел в его комнате этот символ, это совсем не означает, что он может являться членом енохианского ордена. Тот давно уничтожен, и информации о нём почти нет. Все их тайны давно утеряны, да и тёмным искусствам давно уже нет места на земле.
Лука мог бы с ним согласиться, если бы сам не был бы тем самым тёмным, и не знал о Бромеле то, что он знает. Ордена может уже и не существовало, а вот его тайны явно кое-кого всё ещё интересовали. И едва ли с чисто научной позиции. Это было плохо. Меньше всего Луке сейчас хотелось бы быть втянутым во внутрицерковные интриги. Лукреций задумчиво посмотрел на Шварца: мог ли тот быть ему союзником и защитником, если дела для него пойдут плохо? Последние события явно показали, что он ещё не способен идти против епископа в одиночку. Йохан Шварц ведь был не так прост, как хотел казаться. Не дали бы заурядному священнику, пусть и со светлой головой, столь ответственную и сложную задачу - наставлять на истинный путь не слишком уж ревностных в вере магов. Наставлять, и, Лука был уверен, следить и докладывать. Да и о енохианском ордене он сболтнул совсем не случайно. Надо бы поспрашивать Лавеля, что он знает о Шварце.