XV
он не заметил, как раз и навсегда влюбился в мягкость её манящих губ, в чёрствость бойкого характера. не заметил и то, как невинный поцелуй в парке перерос в нечто большее прямиком на кровати отдельной палаты Незборецкого.
Кирилл совершенно перестал отдавать отчёт в своих действиях, ощутив крайнюю степень эйфории, утратил железную хватку над ситуацией. такое с блондином случилось впервые, но это лишь подлило масло в огонь чувств, что вышли из-под контроля и набрали новые обороты.
руки светловолосого вольно сновали под футболкой девушки, вдоль каждого позвонка, до заветной застежки лифа, затем медленно спускались вниз, оттягивали тонкие полоски стринг, что выглядывали из-под джинс. правой и левой попеременно сжимал упругие ягодицы Ульяновой, пока Ева, сидя верхом на парне, от удовольствия постанывала сквозь поцелуй. лишь громкий стук в дверь стал внезапной паузой.
— меня...не должны здесь видеть... — русоволосая растерянно прошептала это, томно дыша. — если кто-то доложит Агаде, что я была у тебя, меня моментально разорвут на маленькие кусочки.
— это ещё почему? — светловолосый растеряно привстал на локтях и начал хмурить брови после упоминания Оли. — она тебе угрожала? я разберусь.
— не думай, что любые трудности решаются после твоих слов или действий. лучше побереги силы, они тебе ещё понадобятся... — неоднозначное звучание фразы породило разные мысли. в подтверждение, девушка легким движением руки обвела линию выразительных скул Ти, оборвала жест на остром подбородке и завершила всё изумительным поцелуем, который Фест, в свою очередь, углубил и превратил во французский, продемонстрировав, что он умеет вытворять своим языком.
— меня сегодня должны выписать. приходи... — не останавливаясь на губах, щекотно шепчет,рассыпал влажные следы уже на всей шее, от чего Ева заразительно засмеялась.
— не думаю, что меня там будут рады видеть.
— я всегда тебе рад. — носом чертит параллель, завершающуюся где-то в декольте избранницы. она еле сдерживает своё возбуждение, но частые волнительные вздохи выдают с головой: грудная клетка сильно вздымается и так же выразительно опускается. пальцы находят пристанище в коротких крашеных волосах цвета выцветшего полотна цвета летнего солнца.
— а я всегда рада тебе. я не говорила, но только ты позволяешь мне быть собой, принимаешь такой, какая есть и не заставляешь казаться лучше... — голос дрожит, а фраза становится обрывком, ведь назойливый посетитель стремится ворваться в комнату и продолжает настоятельно стучать. — мне нужно идти, чтобы не доставлять тебе лишних неприятностей... — крепко обнимает широкоплечего, пока тот смакует с каждым новым вдохом пьянящий аромат её шелковистых кудрей, обнимает в ответ, окольцовывая двумя руками тонкий стан возлюбленной.
он чуть было не сорвался, едва ли не сказал, что лишние неприятности доставляет вовсе не она со своими прекрасными способностями по щелчку пальца пробуждать внутри вожделение одним постанывающим «Кирилл», а общество, осуждая его за собственный выбор.
— это первый этаж, так что через окно будет не так страшно, но пожалуйста, будь осторожна...
— да, знаю. это не первые трудности у меня на пути. — смеётся, нежно целуя в макушку весеннего боя, пока тот влюблённо лыбится в ответ. — не скучай. — данные слова будто нарочно с какой-то необъяснимой грустью вонзаются в сердце и звучат ещё очень долго.
— войдите. — чуть громче, чем обычно произносит Кирилл, когда слышит, что в палате он уже один. носом все ещё чувствует полюбившийся цитрусовый аромат с цветочными нотками, на устах остаётся малость вкуса её губ, черт, черешня, кажется, а в голове только грязные мыслишки.
такую нужную тишину нагло обрывают сразу трое: молодая медсестричка, потерявшая в парке пациента и отчитывающая его теперь за это, счастливая Агада, встретившая наконец-то своего засранца, и доктор, пытающийся растолковать что-то о выписке.
с трудном выслушав каждого, Незборецкий уделил внимание всем вышеперечисленным и, в сопровождении близких, покинул больницу. довольная толпа людей из окружения почему-то не радовала, а, скорее, раздражала. рассудок желал лишь встречи с Ульяновой, рядом с которой блондину было комфортно даже просто молчать.
оставались лишь слабые надежды на то, что Ева получит пригласительный на предстоящий концерт и придёт, иначе Фест будет вынужден устроить персональное исполнение любимых песен, чтобы соседи не слышали лишнего, и придумать интересные наказания за дерзкие проступки...