Перемотка
Ноябрь, октябрь, сентябрь, август, июль, июнь, май, апрель, март, февраль, январь.
Январь. Назад, к началу.
//
— Что это за шкет?
Мью пренебрежительно мотнул головой в сторону молодого футболиста, который оживленно — даже горячо — обсуждал что-то с судьей на тренировочном матче. С тяжелого небесного свода резко посыпался град, отскакивая от жгучих ветвей под разными углами и устремляясь в свой последний путь, добавляя грязи на травяное поле.
— О-о-о, я знал, что он тебе понравится.
Мужчина в таком же элегантном костюме, сидевший рядом с ним на не таких уж элегантных ярко-синих откидных сиденьях стадиона, — его двоюродный брат Макс — игриво толкнул его локтем в бок. Он дразнил его с уверенностью и непринужденностью, которые были позволительны только ему и еще нескольким людям. А кто бы еще осмелился? Одного лишь пронзительного взгляда Мью было достаточно, чтобы насторожиться, даже без учета всех этих вечно циркулирующих слухов.
— Я не говорил, что он мне нравится, я спросил, кто он такой, — резко ответил мужчина, но, судя по всему, безрезультатно...
— Все дело в губах, верно? — его двоюродный брат мечтательно смотрел вниз, на ряды сидений, на поле, изображая преувеличенно влюбленный взгляд и хлопая ресницами перед игроком, на футболке которого было написано «Канавут».
— Что за...
— Думаешь, они будут хорошо смотреться на твоем члене, пока ты трахаешь его в горло, чтобы кончить?
Мью фыркнул, а затем нелицеприятно спросил:
— Макс, ты что, под кайфом?
— Хотел бы я. Просто скучно. Ты же знаешь, футбол — это не мое, — младший двоюродный брат — младше его всего на несколько недель, но всегда казавшийся таким беззаботным, даже в подростковом возрасте, — вытянул руки над головой, словно иллюстрируя свою скуку, а затем сцепил их за головой в качестве импровизированного подголовника.
— Это не в духе нашей семьи, — мрачно ответил Мью. — Но ведь это статус, не так ли? А это в духе Джончевиватов. Видимо, дорогой Пхор Киттичат не смог устоять перед соблазном стать владельцем клуба Премьер-лиги. Так что вот мы все здесь. Я застрял в стране вежливого бетона, курю дорогие сигары в бессердечных залах заседаний, смотрю, как дерьмовые тайские легионеры гоняют мяч под градом, пока моему отцу не становится скучно, как тому русскому придурку до него. И в конце концов он не продает компанию...
— Угу, — Макс кивнул, и они немного посидели в тишине, переваривая услышанное, — как два старика на скамейке в парке, поглаживающие свои трости, — прежде чем младший кузен озвучил свою мысль:
— Вообще-то он не такой уж и дерьмовый...
— Кто?
— Этот шкет. Сосредоточься, Мью! Канавут — то есть, Галф Канавут — стал самым дорогим приобретением Премьер-лиги в январское трансферное окно.
— Этот парень? За сколько его купили?
— Судя по всему, он один из тех вундеркиндов. «Бешикташ» заплатил за него сто двадцать миллионов фунтов стерлингов2 118 200 000 рублей; 79 200 000 белорусских рублей; 1 134 200 000 гривен; 14 628 200 000 тенге. Все самые богатые клубы Лиги чемпионов боролись за него, но он приехал сюда, в «Челси», из-за связей с Таиландом...
На что неиссякаемый циник Мью ответил:
— Перевод: его семье угрожали, что жизнь станет «трудной», если он подпишет контракт с кем-то другим.
— Ну, об этом тебе придется спросить у наших отцов.
Внезапный пронзительный свисток судьи прервал их неспешную беседу. Из нагрудного кармана судьи была извлечена красная карточка, и он с надменным видом помахал ею в сторону того самого игрока, которого они обсуждали. Канавут был удален с поля. Уходя в гневе, он пнул шипованными бутсами землю, подняв возмущенный пучок травы.
Нахмурив брови и побагровев, молодой человек — в буквальном смысле вихрь, несущийся ураган из ругательств — ворвался в тоннель для игроков прямо под теми местами, где сидели Мью и его кузен.
На безопасном расстоянии за ним следовали главный тренер команды и второй мужчина, по-видимому, таец — агент игрока? — который терпеливо кивал с выражением многострадальной покорности на лице, слушая гневную тираду первого:
— Высокомерный засранец постоянно теряет мяч, а потом безрассудно отбирает его и зарабатывает себе карточки. Кто-то должен сказать этому парню, что не имеет значения, сколько красивых штрафных он забьет на второй минуте матча, если он потеряет мяч на 92-й минуте и соперник забьет, то болельщики отвернутся от него, как будто он никто. В Премьер-лиге нет места высокомерию и заносчивости, это вам не пляжный футбол на Пхукете...
Голоса стихли, когда они скрылись внизу, преследуя «высокомерного засранца», о котором шла речь.
— Макс, «потерял мяч»? Как это? — Мью повернулся к кузену, слегка заинтересованный разворачивающейся драмой. Во всяком случае, это было куда увлекательнее, чем «игра красивых», которую он вынужден был покорно наблюдать ради поддержания имиджа.
— Хм. «Потеря мяча»: когда игрока с мячом перехватывает соперник, — монотонно зачитал Макс с экрана телефона, лежащего у него на коленях. — Ты вообще когда-нибудь смотрел футбол, кстати?
— Нет, слава богу, — устало бросил Мью, но, вопреки словам, уже оживился, поднялся с места, обошел кузена и направился к центральной каменной лестнице, сворачивая в узкий тоннель.
— Эй, куз... — Макс закатил глаза, оставшись без объяснений, и лишь вздохнул: — Губы, — прежде чем снова погрузиться в более увлекательное занятие — экран своего телефона.
//
Мью уверенно шагал по коридорам в глубь стадиона, инстинктивно поворачивая на каждой развилке, чтобы не сбиться с пути, ориентируясь на громкие — и быстро нарастающие — голоса мужчин, за которыми он следовал.
Затем, свернув налево у вывески «Раздевалка», тренер — с характерным для северян английским акцентом — резко вылетел из двери и прошел мимо Мью, даже не замедляясь, грубо задев его плечом. За ним поспешно следовал второй мужчина, с нервным потом на висках. Он учтиво поклонился Мью на ходу, взгляд его выражал вопрос: что ты здесь делаешь? — но явно не было времени останавливаться и выяснять.
Так что комната, в которую вошел Мью, после поспешного ухода оказалась пустой — за исключением одинокой фигуры в дальнем углу. Тот стоял лицом к стене, одной рукой стягивая футболку через плечо, а затем швырнул ее на пол с яростным: «Шия»
«Наглый сопляк, но, по крайней мере, забавный», — подумал Мью, решительно переступив порог, чтобы громко обратиться к нему на их общем родном языке:
— Значит, ты стоишь сто двадцать миллионов фунтов стерлингов?
Молодой человек резко развернулся, узкие глаза сверкнули подозрением — с самого начала заняв оборонительную позицию. Но старший нарушитель лишь лениво подмигнул, с холодной вальяжностью прислонившись к дверному косяку.
На мгновение воцарилась тишина. В воздухе повисло нервирующее, непредсказуемое напряжение, пока каждый из мужчин смотрел на другого, оценивая, нужна ли оборона. Затем молодой футболист медленно расслабил напряженные плечи и развел руками в ответной реплике...
— А что, предлагаешь?
В карих глазах Мью — темных, как горький шоколад, — мелькнула искра заинтересованности от намека. Его взгляд медленно, нагло скользнул вниз по полуобнаженному молодому телу.
— Я не плачу за какие-то вещи, — последовал его спокойный, сдержанный и тихий ответ.
Но дуэль еще не была выиграна. Его противника опасно недооценили.
В следующие несколько мгновений молодой человек без стеснения стянул с себя трусы, небрежно бросил их на скамейку позади себя, взял полотенце с металлического крючка на стене и направился — совершенно голый, в сопровождении эха от шагов в футбольных бутсах и гольфов — к незнакомцу в костюме.
Добравшись до Мью, он встал с ним лицом к лицу, почти нос к носу, и дерзко ухмыльнулся, не отводя взгляда.
— Отлично, потому что я не продаюсь.
И, подмигнув в ответ, развернулся на пятках и зашагал к двери с надписью «Душевая», вызывающе покачивая бедрами над гладкими карамельными ягодицами. Расширенные глаза Мью приклеились к нему, как магниты.