пламя мести
«Иногда, чтобы вырваться из тени прошлого, нужно поджечь всё вокруг — даже если пламя сжигает тебя самого. В огне разрушений рождается новая надежда, но цена её может оказаться слишком высокой.»
Всё утро тянулось вязко. Воздух в палате стоял тяжелый, стены давили на грудную клетку, как будто сама больница хотела, чтобы я сдалась. Элла тихо сидела у окна, глядя в серое небо, и я уже начала думать, что сегодняшний день не принесёт ничего нового. Пока за нами не пришла та самая медсестра — не та, что обычно. Молодая, коротко стриженная, с сухим лицом и слишком ровной осанкой.
— Роджерс, с вами хотят поговорить, — произнесла она без эмоций. — Пройдите.
Я машинально кивнула Элле и пошла за ней по длинному коридору. Вели меня не в кабинет, не в медпункт, а в пустую, стерильную комнату с двумя стульями и камерой в углу. На одном из них уже сидел мужчина — костюм, пальто, пронзительный взгляд. Что-то в его лице подсказало мне: он не врач, и не охранник.
— Мисс Роджерс? — тихо спросил он.
Я села напротив.
— Кто вы?
— Можете звать меня Смит. Меня прислал... Дерек Хейвуд.
У меня перехватило дыхание.
— Он... Он знает, что я здесь?
Смит кивнул.
— Да. И он велел вам передать, чтобы вы держались. Он сказал, что знает, что вы не сломаетесь. И что даже если мир стал холодным — он всё равно придёт за вами.
Мои глаза тут же наполнились слезами. Не из слабости, нет. Из того, как сильно билось сердце при этих словах.
— Скажите ему... что я не подведу.
Смит прищурился и встал.
— Не могу вам помочь выбраться. Но, думаю, вы и сами всё понимаете. Быстрее, чем он успеет пробить стены снаружи.
Он ушёл. А меня вернули в палату.
— Кто это был? — сразу спросила Элла.
Я не успела ответить. Только села и крепко обняла себя руками.
— Элла... — выдохнула я. — Мы должны выбраться отсюда.
Она подняла на меня глаза.
— Ты теперь тоже готова?
Я кивнула.
— Время пришло.
— Ну что ж, — Элла встала со своей койки и подошла ближе, понизив голос. — Раз ты созрела, придётся тебя ввести в курс.
Я кивнула, вытирая ладонью глаза. Сердце колотилось: всё, что казалось невозможным, вдруг стало реальным. Мысли о побеге больше не были отчаянным фантазированием. Теперь это был план.
— Начнём с простого, — сказала Элла и села рядом со мной. — Из этой клиники никто не сбегал уже пятнадцать лет. После Мередит всё изменилось.
— Мередит — та самая медсестра, которая помогала?
Она кивнула и я сглотнула. Элла смотрела на меня очень серьёзно.
— Тут всё под камерами, везде двери с кодами. Единственный шанс — использовать смену дежурств. Есть час ночью, между двумя и тремя. Старшая смена уходит, а новая ещё не заступила полностью. Если удастся выскользнуть — шансы есть.
— Но как? Двери же все закрыты.
— Я знаю одну. Для санитаров, которые выносят мусор. Код я слышала много лет назад... и, поверь, его редко меняют. Там нет камеры.
Я моргнула.
— Ты правда всё это запомнила?
— Джианна, — Элла усмехнулась грустно. — Я тут двадцать три года. Если бы не думала каждый день о том, как сбежать — я бы давно свихнулась.
Я замолчала на секунду, а потом спросила:
— И... ты просто ждала напарника?
Элла кивнула.
— Все остальные сдавались. Или ломались. А ты — нет. Я вижу, ты не одна. За тобой кто-то будет бороться. Значит, стоит рискнуть.
— Тогда что мне делать?
— Сегодня ночью ты заболеваешь. Резко. Мы поднимаем шум. Я зову санитара, ты в истерике. Я помогу тебе «успокоиться». Врачи дают тебе укол и уводят, а я под шумок прячу одну из карточек, которую можно будет использовать. У меня есть способ достать её.
Я нахмурилась:
— А потом?
— Потом ждём ночи. Через сутки, если всё пойдёт по плану, мы — за пределами этих стен.
Я кивнула.
Грудь наполнилась холодом — но это был уже не страх, это была решимость.
— Мы выберемся отсюда, Элла. Клянусь.
Элла посмотрела на меня с таким выражением, будто впервые за годы поверила, что шанс есть.
— Тогда запоминай. У нас одна попытка. И она будет ночью.
Элла объясняла всё с ледяным спокойствием, словно репетировала этот побег в голове много лет.
— После укола тебя отправят в изолятор. Не бойся. Главное — не сопротивляйся, просто играй роль. Когда проснёшься, карточка будет спрятана под тумбочкой. Я всё организую.
Я кивала, впитывая каждое её слово, как заклинание. Сердце стучало слишком громко.
Мы долго ещё обсуждали детали. Как будет выглядеть моя «паника». Как она поможет мне «завалиться». Как отвлечёт внимание камер. Каждое движение, каждый жест был расписан по минутам. Это было безумие, но другого выхода не было.
Позже вечером.
В столовой царила привычная тишина. Пациенты медленно ели, кто-то тихо смеялся, кто-то раскачивался в кресле. Элла наклонилась ко мне:
— Сегодня. Он на смене. Это наш шанс.
Я выпрямилась, едва не расплескав воду из стакана.
Сегодня. Это значит — через несколько часов. Я едва держалась, чтобы не задрожать. Всё, что оставалось — дождаться ночи.
Ночь. 02:13.
Я проснулась от собственного неровного дыхания. Комната казалась чересчур тихой. Я повернулась — Элла смотрела в темноту, настороженно, как кошка.
— Готова? — прошептала она.
Я кивнула.
— Сейчас. Подожди, я начну.
Она резко вскочила с кровати, громко закричала, будто я начала задыхаться.
— Сюда! Помогите! Быстро! Она умирает, у неё приступ!
Дверь распахнулась. Санитар с фонариком влетел в палату, за ним — женщина-доктор, та самая, что была со мной в первый день.
— Что за чёрт?..
— Она не дышит! — Элла практически рвала на мне рубашку, пряча при этом под моей спиной что-то мелкое. — Делайте хоть что-нибудь!
Доктор приказала нести укол. В суматохе я даже не заметила, как меня выволокли в коридор. Я видела лишь мельком, как Элла уложила карточку себе в карман. Всё сработало.
Меня вкололи. Я почувствовала, как всё тело начало терять силу. Последнее, что я услышала, — был голос Эллы:
— Держись, Джи. Мы выберемся.
Потом — темнота.
____________________
Очнулась я не сразу. Сначала было только ощущение тяжести. Будто тело налилось свинцом, а воздух стал густым, как кисель. Всё болело — даже те мышцы, о существовании которых я не подозревала.
Я лежала на узкой, твёрдой койке, по швам натянутая простыня чесалась. Свет в изоляторе был тусклым, будто специально подобранным, чтобы сводить с ума своей серой, давящей унылостью.
Первым, что я вспомнила, была Элла. И её голос: «Карточка будет под тумбочкой. Не забудь».
Я медленно, почти скрипя суставами, сползла с кровати и опустилась на колени. Дрожащими пальцами нащупала низ металлической тумбочки.
Там она была.
Тонкая, пластиковая карточка.
Пропуск. Ключ. Шанс.
Я прижала её к груди. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Было только ощущение реальности, наконец-то настоящей, пульсирующей под кожей.
В ту ночь я почти не спала. Лежала на спине, смотрела в потолок и считала часы. Думала о Дереке. Представляла его руки. Его голос. Его взгляд, в котором было всё — беспокойство, злость, желание защитить.
А потом я вспомнила слова Смита:
«Он знает, что ты там. Он сказал — держись. Ты должна выстоять в холодном мире. Он вытащит тебя. Что бы это ни стоило.»
Эти слова стали моей бронёй.
Утро.
Меня вернули в палату к Элле. Дверь щёлкнула, охранник ушёл.
Я едва дождалась, когда он скроется за поворотом, и показала карточку.
Элла усмехнулась:
— Значит, первая часть прошла успешно.
— Что дальше? — прошептала я.
Она подошла ближе.
— Сегодня ночью. Мы выйдем из палаты. Я отвлеку постового у лестницы — он всегда курит у окна. У тебя будет ровно две минуты, чтобы открыть вторую дверь — она ведёт к техническому коридору. Мы должны пройти через подвал и выйти через боковой выход. Я уже видела, как туда носят медикаменты. Он не заперт — на ночь охрану убирают, а камеры не работают с прошлого месяца. Мередит... — она на мгновение замялась, — ...она оставила мне список точек слабости. У нас есть шанс.
Я сглотнула.
— А если нас поймают?..
— Тогда мы обе вернёмся в клетку. Но если останемся — сгниём. Поверь, они умеют выжигать личности изнутри. Ты — следующая.
Я кивнула.
— Мы сбежим. Сегодня.
Мы переглянулись, и я впервые увидела в её глазах не безумие, не отчаяние, а искру — живую, настоящую.
Потом обе сели на свои кровати, как ни в чём не бывало.
Ждали. Тихо.
Как тени, готовые исчезнуть в темноте.
Ночь.
Тишина тут не была пустотой — она давила, гудела под кожей, словно сама больница затаила дыхание. Мы лежали в полумраке, притворяясь спящими, слушая, как охранник проходит мимо. Его шаги были ритмичными, будто метроном, отсчитывающий секунды до побега.
— Сейчас, — едва слышно сказала Элла и встала.
Я тоже поднялась. Сердце билось где-то в горле, а ладони вспотели, будто я снова стою перед огромной аудиторией и должна сказать что-то важное. Только на этот раз ставка — не просто волнение, а свобода. Или гибель.
Карточка дрожала в моих пальцах.
Элла подошла к двери и приложила ухо.
— Он ушёл на курилку. У нас полторы минуты.
— А ты точно уверена, что всё получится? — прошептала я.
Она обернулась. В её глазах не было сомнений.
— Я ждала этого двадцать три года. Если не сегодня — никогда.
Я приложила карту к панели. Щелчок. Сердце замерло.
Мы вышли. Тихо, почти не дыша. Коридор был длинным, с жёлтыми лампами, которые мерцали, как в дешёвом фильме ужасов. Элла двигалась уверенно — я держалась за её спиной, как тень.
— Вон та дверь. Быстрее.
Я подбежала и вставила карточку. Ничего.
— Быстрее... чёрт! — прошипела я.
Элла подошла, взяла карту у меня. Вставила под углом. Щелчок.
Мы влетели внутрь. Это был узкий, тёмный проход между техническими трубами. Тепло от них било в лицо, пахло сыростью и старым металлом.
— Тут вниз по лестнице. Потом направо.
Мы шли, как слепые, на ощупь. Слышали гудение труб, где-то стучала капля.
Наконец — свет в конце коридора.
Элла схватила меня за руку.
— Это боковой выход. Но может быть сигнализация.
— И что делать?
— Или бежать, или гнить. — Она посмотрела на меня. — Ты ведь не из тех, кто ломается?
— Я давно уже треснула. Но ещё не развалилась.
Я вздохнула, толкнула дверь — и на секунду мир застыл.
Холодный ночной воздух в лицо.
Звёзды. Реальные звёзды.
— Бежим! — крикнула Элла.
Мы сорвались с места, будто за нами уже шли.
Бежали босыми по мокрому асфальту, задыхаясь, но не останавливаясь.
Я не знала, куда. Не знала, есть ли шанс.
Но в этот момент я точно знала одно — я была жива.
И свобода была ближе, чем когда-либо.
______________
Мы мчались по пустынным улицам до старого особняка, который Элла называла домом Эрика Эшворда — того самого человека, который посадил её сюда и теперь правил чужими судьбами. Я даже не представляла, насколько страшен был этот дом, пока не увидела его собственными глазами: мрачный, величественный, словно замок из тёмного сна.
— Там, — прошептала Элла, указывая на большую дверь, — в кабинете у него хранится папка. В ней — документы, которые могут полностью развалить всю его империю. Мы должны забрать её. Тихо. Никого не трогать.
— Как мы попадём внутрь? — спросила я, стараясь приглушить дрожь в голосе.
— Есть маленький служебный вход с заднего двора. Через него он не ходит, — Элла выжидательно оглянулась, — но охрана там слабее. Мы должны действовать быстро.
Мы обошли дом, прячась в тени кустов и высоких заборов. Ночью всё казалось еще более жутким: окна, будто глаза, смотрели на нас, а каждый скрип ветра звучал, как предупреждение.
У служебной двери я увидела замок с электронным кодом. Элла быстро достала старенький брелок и провела им над панелью. Замок щёлкнул.
— Вот, — тихо сказала она. — Заходим.
Внутри было темно и тихо. Мы осторожно ступали по коврам, стараясь не издать ни звука. Коридоры казались бесконечными, а стены — холодными и неприступными. Мы добрались до кабинета — двери были заперты, но Элла достала откуда-то связку ключей.
— Надеюсь, это правильный, — пробормотала она.
Первый ключ не подошёл. Второй — тоже нет. Третий — щёлк!
Дверь открылась, и мы вошли внутрь. На массивном письменном столе лежала папка, аккуратно подписанная. Элла осторожно взяла её и прошептала:
— Вот она.
Вдруг в коридоре раздался тихий звук — кто-то шел. Мы затаились за дверью. Сердце колотилось так, что казалось, его услышат все вокруг.
Внезапно в дверях кабинета появился он — Эрик Эшворд. Его взгляд мгновенно застыл на нас, глаза сверкнули гневом.
— Что вы здесь делаете?! — прорычал он, шагнув вперёд.
Неожиданно Элла резко схватила бутылку с бензином, которая почему-то оказалась в этой комнате , и в один молниеносный момент облила пол вокруг нас... и прямо на Эрика тоже — жидкость стекала по его одежде, словно горючий дождь.
— Элла, остановись! — закричала я, но было уже слишком поздно.
— Гореть тебе в аду, Эрик, за все что ты сделал мне, за все страдания, сгори тут до ила, будь ты проклят!
Она достала зажигалку и с холодной решимостью бросила огонь прямо на него.
Вспышка пламени окутала Эрика с ног до головы. Его крик разорвал тишину, кожа покрылась огнём, глаза расширились от боли и шока.
Я в ужасе схватила Эллу за руку и потянула к выходу. Пламя быстро охватило весь дом — стены, мебель, документы — всё превращалось в пылающее пекло.
— Мы должны бежать, сейчас же! — кричала я, сердце бешено колотилось в груди.
Мы выбежали из дома, и в тот момент, когда дверь захлопнулась позади нас, взрыв пламени ослепил и согрел одновременно.
Я оглянулась на Эллу — в её глазах горел странный, почти безумный огонь, полный боли, мести и отчаяния. Эти 23 года в психушке, все испытания — они выковали в ней нечто несломимое и страшное. И я стала соучастником ее действий.