Эшворд снаружи, альпаки внутри
«Он приходит с угрозами и тенями прошлого, но дома меня ждёт она — мой тихий берег в буре. Иногда сила — это не бой, а умение найти свет в самых тёмных местах.»
Я проснулась от еле уловимого запаха кофе — терпкого, чуть горьковатого, но родного. Дерек, как обычно, встал раньше. Я услышала, как Аттикус скребётся лапами по полу, а потом — его мягкий хрюк, когда он, должно быть, устроился рядом с Дереком у кухни. Легкий стук чашки о стол, и в этом звуке было что-то успокаивающее. Всё казалось обыденным. Даже слишком обыденным, как для нашей реальности.
Я потянулась под одеялом, чувствуя тепло, оставшееся от его тела. Мои пальцы скользнули по простыне, и на секунду мне захотелось просто остаться здесь. Не вставать. Не говорить. Не думать. Но день начинался.
Я накинула его худи — большое, мягкое, с запахом табака и приторно-горькой одеколонной ноткой. Почти машинально подошла к окну. За стеклом лениво катилось лето: солнце блестело в каплях росы, птицы щебетали так, будто весь мир не знает страха. Казалось, в этой точке времени ничего плохого не может случиться. Но я уже научилась не верить первым ощущениям.
На кухне всё было на своих местах. Аттикус приветственно ткнулся носом мне в бедро, а потом тут же снова плюхнулся на пол, продолжая наблюдать за мной.
— Доброе утро, — пробормотала я, погладив его по спине.
Кофе был уже готов, и я налила себе кружку, прислонившись к столешнице. Молча листала телефон, пока пара из чашки поднималась и клочьями исчезала.
— Джи?
Сообщение от Кристи.
Ты как? Сегодня в парке будем гулять с Бонни. Это собака Эндрю.. Присоединяйся? Мне нужно тебя увидеть.
Я почувствовала лёгкое тепло от этих слов. Не потому что мне действительно хотелось делиться — а потому что было кому писать.
— Давай. Через час буду.
Я быстро собралась. Джинсы, белая футболка, поверх — светлая рубашка. Всё по минимуму, всё чтобы не выделяться. Макияжа почти не было, я только пригладила волосы и собрала их в низкий пучок.
Аттикус, как только я взяла поводок, мгновенно оживился.
— Да-да, пойдешь со мной, — улыбнулась я, когда он завертелся у ног.
_____________
Парк встретил нас прохладой тени и запахом свежескошенной травы. В будний день он был почти пустым: лишь несколько мам с колясками, бегущие по аллее парни в наушниках и старики, кормящие голубей. В таких местах время будто тянется медленнее.
Кристи уже ждала нас у скамейки. Бонни, кокер спаниель, фыркала, стоя у её ног. Как только Аттикус увидел её, он дернулся вперёд, будто они знакомы сто лет.
— Смотри, кого я привела! — Кристи широко улыбнулась, встав, чтобы обнять меня. — Ты сегодня выглядишь... спокойно. Это хорошо.
— Не знаю, — пожала я плечами, — мне просто нужно было выйти. Прогуляться. Проветрить голову.
— А голова чем забита? — Она прищурилась, как всегда, зная, что я не скажу прямо, но всё равно попытается вытянуть.
— Тем же, чем всегда. Но хотя бы на улице легче.
Мы пошли медленно вдоль дорожки. Бонни важно трусила рядом, а Аттикус всё время норовил убежать в кусты.
— А ты давно не рассказывала, как у тебя с ним, — тихо сказала Кристи, не глядя на меня. — Всё... нормально?
Я кивнула, обвела взглядом деревья, людей.
— Мы как будто стали ближе. Я знаю о нём больше, чем о любом другом человеке в моей жизни. И всё равно ощущение, что что-то под поверхностью. Что я всё ещё на льду.
Кристи кивнула.
— Главное, что ты чувствуешь себя в безопасности. Ты ведь чувствуешь?
Я посмотрела ей в глаза.
— Когда он рядом — да. Когда его нет — я всё время оглядываюсь через плечо. Незнаю зачем.
Мы замолчали на минуту, слушая, как ветер шелестит листвой. И в этой тишине, среди зелёных деревьев и чужих разговоров, мне вдруг стало невыносимо важно, чтобы ничего плохого больше не случалось. Ни с ним. Ни со мной. Ни с теми, кого я люблю.
Мы свернули с центральной аллеи, где было меньше людей. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, и его пятна танцевали на дорожке перед нами. Аттикус принюхивался к каждому кустику, а Бонни с важным видом плелась сзади, изредка фыркая.
— Помнишь, тот вечер в клубе, куда мы ходили с вами, с Дереком? — Кристи скосила глаза, будто проверяя, не слишком ли резко это прозвучало.
Я кивнула. Конечно помню.
— Так вот... тогда я впервые толком увидела Эндрю, — продолжила она. — Ты, может, и не заметила, но мы весь вечер разговаривали. Как-то... просто пошло. Он казался странным. Не таким, как все. Но знаешь, таким «странным», от которого не хочется отворачиваться, наоборот — хочется копнуть глубже.
Я слушала, чуть приподняв брови, но молчала. Аттикус потянул поводок, а Кристи машинально дернула свой, чтобы Бонни не завязалась в узел с моим псом.
— После того вечера он мне написал. Мы встречались пару раз — безо всяких намерений. Просто кофе, просто вечер. Но потом... мы как-то поняли, что уже не просто так всё. Теперь я у него живу, — она посмотрела на меня чуть виновато, будто ждала реакции. — Всё случилось неожиданно, но очень спокойно. И как-то... легко.
— Он хороший, — сказала я, наконец. — И, знаешь, мне даже приятно, что вы вместе. Вы оба из тех, кто, кажется, не верит в резкие чувства, но при этом жаждете тишины, в которой можно быть собой.
— Именно, — тихо ответила она. — Он не играет в роли. С ним мне не нужно напрягаться. Ни капли.
— И ты счастлива? — спросила я, глядя ей прямо в глаза.
— Спокойно. А значит — да.
Я улыбнулась.
— Тогда всё правильно. Просто не забудь предупредить, если соберётесь жениться, ладно?
— Договорились. А ты не забудь, что теперь должна быть нашей свадебной собакой вестником. Аттикусу купим бабочку.
— Ты только попробуй надеть на него бабочку — и он будет твоим вестником к чёрту, — засмеялась я.
Мы шли дальше по дорожке парка, и от этой беседы на душе стало теплее. Иногда жизнь удивляет тем, как правильно всё может совпасть, если не мешать ей собираться в нужную картину.
___________
Я сидел в кабинете, просматривая бумаги, но мысли всё равно уплывали к Джианне. Она ушла гулять с Аттикусом, и в доме воцарилась непривычная тишина. Я наслаждался этим коротким моментом покоя, пока не услышал стук в дверь.
— Мистер Хейвуд, — осторожно заглянула Лорен. — К вам пришёл мистер Эшворд. Говорит, это срочно.
Я поднял брови. — Эшворд? Впускай.
Дверь открылась, и в кабинет уверенно вошёл мужчина лет пятидесяти, в дорогом пальто, с хищным выражением лица. Он не предложил руки, не поздоровался — только взглянул на меня холодным, пронизывающим взглядом. Я знал, кто это — отец Кайлы.
— Эрик Эшворд, — произнёс он. — Думаю, вы догадываетесь, зачем я здесь.
— Присаживайтесь, — я указал на кресло, хотя в душе уже всё сжалось в ожидании говна.
Он не сел. Остался стоять, словно хотел показать, что контролирует ситуацию.
— Я не собираюсь разыгрывать цирк, мистер Хейвуд. Моя дочь беременна. Вы — отец ребёнка. Вы думаете, что можете жить своей жизнью с какой-то там девочкой, пока бросаете Кайлу? Вы ошибаетесь.
Я медленно отложил бумаги и посмотрел на него.
— Ваше мнение не имеет значения. Это не ваше дело, кто рядом со мной. И Кайла знала, на что шла.
Он сделал шаг ближе, в голосе зазвенел металл.
— Завтра ты получишь сюрприз. Ты думаешь, ты неприкасаемый, Дерек? Я подниму весь город, если потребуется. Если ты не женишься на моей дочери, если ты не сделаешь всё, как следует... эта твоя Джианна — исчезнет. Ты не сможешь её защитить.
Я вскочил.
— Попробуешь тронуть её — я похороню тебя, Эшворд. Медленно. Лично.
— Угрозы? — усмехнулся он. — Не забывай, кто я. И кто ты на самом деле. Ты можешь строить из себя важного, но ты всегда будешь тем, кто скрывается. А теперь — жди.
Он развернулся и вышел. Не хлопнул дверью. Просто ушёл, оставив за собой леденящий осадок.
Я сжал кулак и со всей силы ударил по дубовому столу. Бумаги разлетелись. Боль отозвалась в костях, но она была ничтожной по сравнению с яростью, которая начала во мне кипеть.
Ты перешёл черту, Эшворд.
Я стоял, опершись о стол, тяжело дыша. Кулак пульсировал от боли, но я даже не смотрел на него. Всё, что звучало в голове — слова Эрика Эшворда. Он перешёл черту. И если он думает, что сможет надавить на меня через Джианну или шантажом загнать в угол — он сильно просчитался. Я сразу же написал об этом Эндрю, что бы он был предупрежден о возможном нападении.
Телефон сразу же засветился. На экране — Эндрю.
— Да, — ответил я резко.
— Дерек, тебе стоит сесть, — голос у Эндрю был напряжённый.
Я молча присел на край стола.
— Говори.
— К нам поступила жалоба в государственную налоговую инспекцию. Кто-то подал документы, в которых утверждается, что часть поступлений твоей строительной фирмы за последние два года — это «отмытые» деньги. Указаны фиктивные подрядчики, и что-то, что очень похоже на твою подпись, стоит на фальшивых отчётах.
Я помолчал. В голове мгновенно начали выстраиваться цепочки.
— Ты думаешь, это Эрик?
— Я уверен. Он подключил кого-то серьёзного. Эти бумаги поданы от имени «анонимного осведомителя», но я пробил источник через систему. Всё началось сегодня утром, сразу после того, как Кайла вышла из твоего дома. Совпадение? Не думаю.
— Чёрт... — выдохнул я, чувствуя, как в груди снова вспыхивает гнев. — А что ещё?
— Есть кое-что хуже. В этих документах всплыла твоя старая медицинская карта — психиатрия. Причём не просто как справка. А как будто ты до сих пор на учёте. Якобы ты скрывал это при получении лицензии и в момент регистрации нескольких контрактов.
— Это ложь, — прошипел я. — Я давно снят с учёта. Я прошёл комиссии. Все бумаги в порядке.
— Неважно, Дерек, — ответил Эндрю. — Пока не докажем, что это фальсификация — все твои сделки попадут под временную заморозку. Возможно, счета заблокируют на пару дней. И это будет только начало, если он пойдёт дальше.
Я поднялся.
— Он хочет ударить по бизнесу, а потом по личному. Он пытается расчистить дорогу для Кайлы. Или просто уничтожить меня.
— Именно. И это значит, — добавил Эндрю, — нам нужно подготовить встречную волну. Я соберу команду, начну проверку его дочери, её связей и всего, что у нас есть на самого Эшворда.
— Действуй. А я сам позабочусь о Джианне.
— Дерек... будь осторожен. Он не играет в деловые игры. Это уже — война.
Я сбросил звонок, глядя в окно, за которым сгущались вечерние тени.
_____________
Я вернулась домой, когда улицы уже начали поглощать мягкие сумерки. Воздух был свежим, пахло скошенной травой и чем-то сладким — может, сиренью, которую мы проходили с Аттикусом в парке. Он уже свернулся калачиком у себя в уголке, устав от долгой прогулки.
В доме было тихо. Только потрескивал огонь в камине, наполняя гостиную мягким оранжевым светом. Я сняла куртку, скинула кроссовки и прошла в зал босиком, по холодному полу. Дерек сидел в кресле перед огнём, его широкие плечи немного опущены, а руки сцеплены перед собой. Он выглядел уставшим, и почему-то мне сразу захотелось быть рядом.
Я подошла к нему со спины, обняла его за шею и уткнулась носом в его волосы. Он пах знакомо — немного дымом, кожей и чем-то горьким, как кофе.
— Я дома, — прошептала я, и он, не говоря ни слова, взял меня за запястья, притянул к себе и буквально перевалил через подлокотник дивана. Я с тихим смешком оказалась у него на коленях, а он обнял меня крепко, как будто только этого и ждал весь день.
— Скучал? — улыбнулась я, заглядывая ему в глаза.
— Угу, — он кивнул, прижав меня к себе еще сильнее. Его подбородок упал мне на плечо. — Ты даже не представляешь, как.
— Устал? — я провела пальцами по его шее, чувствуя, как напряжены его мышцы.
Он глубоко вздохнул.
— Немного... — ответил после паузы. — Ерунда, всё нормально.
— Уверен? — я подняла брови, пытаясь поймать его взгляд, но он отвернулся к огню.
— Да, Джиа. Просто... день был тяжелый. Не хочу сейчас об этом.
Я кивнула, не настаивая. Мы сидели в тишине, слушая, как потрескивает пламя. Его рука была на моей талии, пальцы лениво чертили круги по ткани моей футболки. Я чувствовала, как он понемногу расслабляется, как будто моё присутствие вымывает из него напряжение.
— Тогда просто посиди со мной, — сказала я.
— Только попробуй уйти, — усмехнулся он глухо, и, прижавшись лбом к моему виску, прошептал: — Ты — всё, что сейчас держит меня в норме.
И я осталась.
Он был здесь — рядом, обнимал меня, держал крепко, но мысленно всё ещё будто где-то далеко. Я чувствовала, как в нём что-то застряло, как глухая тень, от которой он не может отмахнуться. И вдруг мне ужасно захотелось его рассмешить. Не просто, чтобы он улыбнулся из вежливости, а чтобы действительно — с хриплым выдохом, с этим морщинками у глаз, когда он перестаёт быть Дереком Хейвудом, человеком с грузом мира на плечах, а просто мужчиной, которому хорошо.
Я осторожно поднялась с его колен, развернулась к нему лицом, села рядом на диван и, с самым серьёзным видом, сказала:
— Я придумала план. Мы переезжаем. Срочно. В Монголию. Открываем там маленькую ферму и разводим альпак. Ты — главный по альпакам, я — по кашемиру. Аттикус будет охранять склад. И никакого стресса, только ты, я и пушистые создания.
Он слегка приподнял бровь, как будто хотел спросить: ты в своём уме?
— Ты серьёзно? — тихо усмехнулся он, чуть склонив голову.
— Абсолютно. У нас будут шапки из альпаки, мы будем носить их всё время. Даже летом. И никто — слышишь? — никто не заставит тебя сидеть в кабинете с бумажками. Максимум — расчёсывать Альберта.
— Альберта?
— Это самый ленивый и мохнатый из альпак. У него будет характер, как у тебя по утрам. Угрюмый, но обаятельный.
Он опустил голову и тихо рассмеялся. Не громко, но по-настоящему — с выдохом, с тем самым выражением, которое я хотела увидеть. Его рука потянулась ко мне, пальцы прошли по моей щеке, а в глазах мелькнула искра.
— Альпаки, Джиа? Серьёзно?
— Это наш путь к счастью, — уверенно кивнула я. — Просто представь: ты идёшь по лугу, вокруг мягкие альпаки, а я тебе машу с веранды с чашкой чая. Никаких людей... никаких дел, никаких проблем.
Он снова усмехнулся, но уже без напряжения.
— Ты просто ненормальная.
— Именно поэтому ты меня и держишь, — подмигнула я.
Он потянул меня обратно к себе и прижал к груди.
— Ты даже не представляешь, как сильно мне это сейчас было нужно.
Я улыбнулась, прижавшись носом к его шее.
— Ты не всегда должен быть железным, Дерек. Иногда достаточно быть просто теплым.
— Я с тобой — и есть таким.
Мы так и остались сидеть вот так — в обнимку, под мягким светом от камина, в полной тишине. Только потрескивали дрова, и Аттикус, устроившийся у ног дивана, иногда посапывал, переворачиваясь с боку на бок.
Дерек молчал, но его дыхание стало ровным, спокойным. Рука поглаживала мою спину — медленно, лениво, будто он не хотел отпускать этот момент. И я понимала: ему просто нужно было побыть рядом с кем-то, кто не требует, не спрашивает, не тянет — просто есть.
— Хочешь, я сделаю тебе чай? — шепнула я, не поднимая головы с его плеча.
— Не уходи, — отозвался он сразу. Тихо, почти сонно, но с этой его непрошибаемой искренностью. — Мне нужно, чтобы ты была рядом. Сейчас.
Я кивнула, не двигаясь.
— Хорошо. Я здесь. Всегда.
Он вздохнул глубоко, будто сбросил последние остатки дневного напряжения, и чуть повернулся, чтобы меня укрыть пледом, который лежал на спинке дивана. Я усмехнулась — заботливый, усталый Дерек Хейвуд, который снаружи — стальной, а внутри умеет быть таким тёплым.
— У нас будет камин в Монголии? — лениво спросила я, когда он снова обнял меня.
— Конечно, — усмехнулся он. — И огромная кровать. Я не собираюсь спать в юрте на полу.
— Тогда договорились. Завтра начнём собирать чемоданы, — прошептала я, зевая.
Он не ответил. Только прижал меня крепче, и в этой тишине я почувствовала, как его дыхание становится медленнее и тяжелее. Он засыпал.
Я улыбнулась, закрывая глаза, и подумала:
пусть хоть одна ночь будет такой — без угроз, без прошлого, без будущего. Просто он, я и огонь.
Покой. Хоть на вечер.