Глава 21
Непоследовательными озарениями. Словно в темноте вспыхивает настольная лампа над очередным из столов. И вот опять.
Юля на платформе. Красивая моя... Грудь сжимает от этого пронзительно воспоминания нашей первой встречи. Словно реактор радиоактивный запустила в груди. И я до сих пор на нём пашу. Уже упасть должен. А даже спать не могу!
Следующая вспышка - как я пионы ей покупаю... а ее уже нет!
И потом...
«В Москву поедешь со мной?» Словно руку и сердце предлагаю. Так же колбасит!
И её надрыв: «поеду...».
Губы опухшие, зацелованные... От наших стонов внезапно вспыхивающих в голове колени становятся мягкими и окатывает горячей волной. Моё лицо вздрагивает с болезненной улыбкой. Мне заранее больно и пусто. Почему? Живая же... Решил же - увезу, заберу...
Но предчувствия плохие. Как будто я ее уже потерял. Очень страшно от этих предчувствий.
Что она вколола в себя?...
- Брат.
Открываю глаза.
- Всё нормально будет, братишка, - сжимает плечо Андрюха. - Вытащим. Дыши, давай, ровно.
- А если - нет? - протираю ладонями лицо. - Как жить дальше? Если бы ты свою Варю спасти не смог?
- Не смог с наскока, бился бы дальше.
- Ты с генералом бился. Враг понятен. А мне кого убить, чтобы с ней теперь все нормально было? Муратова? Это месть. Юлю это не спасет.
- Всё нормально будет, - подбадривающе пытается улыбнуться мне, слегка заряжая кулаком в плечо. - Живая... Это главное.
- Гузов тоже живой... Но прогноз у него...
- Не думай об этом. Сейчас надо другую задачу решать.
Машина тормозит. Нас встречает Яра и два автобуса альфачей.
- Ты всех что ли дёрнула?
- Конечно... - прищуривается. - А вдруг оставшимися Муратов решит распорядиться? Мы же его возможностей не знаем. А тут приказ, протокол, всё! Никуда не денешься.
- Хвалю, лейтенант Владо, далеко пойдёшь... - выкидывает стаканчик от кофе дядька в урну.
- Милохина она, - поправляет Иван. - Через две недели уже.
Утягивает её чуть дальше, к фургону. Целуются... Меня опять накрывает. Отвожу глаза.
Я ему говорил еще дней десять назад, что торопится со свадьбой. А теперь уверен - всё вовремя. Любят - пусть женятся. Завтра - оно такое. Его и не быть может. Ничего важного откладывать нельзя!
- Как работать будем, товарищ подполковник? - подходит командир альфа-группы.
- Очень тихо. Чтобы никто не заметил. Все остаются здесь. С нами идут шесть бойцов. Сергей...
Киваю. Набираю телефон на ресепшене Юлиного отделения.
- Диспансер... - отвечают мне по телефону немного нервно.
- Пригласите Тамару Львовну, пожалуйста.
- Звоните на личный.
- Извините, но это срочно. Это соседи снизу... Она нам квартиру заливает... Личного номера не нашли, говорят, должна быть на работе, - придумываю на ходу самую рабочую версию.
- Минуточку... Тамара Львовна!.. - слышу я отдалённый крик. - Вы соседей топите... может, трубу прорвало?
- Как это? Мы же в доме живём, не в квартире...
Прокол... бывает!
- Алло?..
- Тамара Львовна, добрый день.
- Вы, наверное, ошиблись...
- Нет, я не ошибся. Это Даниил, майор... Вы чаем меня поили пару дней назад в палате. Помните?
- Аа... Даниил Вячеславович... - растерянно. - Навели Вы здесь шороху...
- Скажите, пожалуйста, а как Юля? Юлия Михайловна.
- Под капельницей, - вздыхает. - А Вы уже знаете, да?
- Как она?
- Стабильно. Кома первой степени. Ждём анализ крови. Ухудшения состояния нет.
- Ясно, - сглатываю я. - Тамара Львовна, а муж её там?
- Там... - испуганным шёпотом.
- И люди вооружённые, да?
- Да...
- Тамара Львовна, очень внимательно сейчас меня послушайте. Я сейчас передам трубку одному человеку из спец службы, Вы ответьте на все его вопросы и выполните все его распоряжения. Это нужно для безопасности персонала и пациентов. Сейчас вооружённых людей оттуда выведут. Панику поднимать не надо. Персонал не тронут.
- Хорошо... - растерянно.
Отдаю трубку командиру Альфа-группы.
- Максимально тихо заходим, - распоряжается дядька. - Мы идём как штатные. Вы идете следом и принимаете всех.
- Второй раз за сутки заходим сюда, - переговариваются бойцы.
- Ага... тут скоро персонал крышей поедет, не то что больные.
Быстро и тихо упаковываем двух бойцов в штатском, что тусуются у ворот больницы. Одновременно - двух охранников. Чтобы не дали сигнал внутрь. Один из них под нашим давлением вызывает под рабочим предлогом дежурных санитаров. Упаковываем и их, чтобы не мешались под ногами.
Во двор заходят Иван и Яра, взяв его под руку. Просто как пара посетителей. Следом - уже я. За мной пойдут два альфача в штатском.
Веду взглядом по горящим в темноте окнам.
В одном из них, на подоконнике за решёткой сидит мужик.
Встречаемся с ним взглядами.
- Дай сигарету, друг, - просит он.
Подхожу ближе.
Отдаю пачку и зажигалку.
- Ты кричал, что тебя тут силой держат?
- Я...
- Зачем держат-то?
- Бизнес хотят отжать. И вот... Влепили острую фазу шизофрении. Нападение на ментов... А главнюк здесь купленный...
- А остальной персонал?
- Они исполнители... тут каждый второй орёт, что здоров. Никто не разбирается, назначения есть - выполняют.
- Ясно. Разберемся.
Интересно, много тут таких?
- А ты кто?
- Не глюк, не бойся. Завтра следак придет к тебе. Жди.
Иду вдоль окон, к крыльцу.
Внутри меня встречает испуганная Тамара Львовна.
- Медсестры по палатам у больных?
- В основном - да... А что
происходит, э Даниил Вячеславович
- Порядок наводим.
Яра с Иваном уже упаковали охранника на проходной в отделение. Забирают у него ключи. Передают на руки идущим следом бойцам.
- За ними идите, - отправляю я Тамару Львовну. - У охранников в сторожке посидите, пока всех выведут.
- Господи, боже мой... Страшно-то как... - причитает она, хватаясь за сердце. - Как вас разобрать - кто хороший, кто плохой...
- Я - хороший. Гарантирую, - коротко улыбаюсь ей. - Ничего не бойтесь. Вам вообще за помощь в проведении операции премия положена. Так что - не переживайте.
Яра забирает у Тамары Львовны халат. Надевает, распускает волосы и, открыв решётку ключом, проходит внутрь. Там где-то внутри двое вооружённых и Муратов. Больше из их гвардии никого нет. Самонадеянность... Когда ты долго стоишь наверху «пищевой цепи» и у тебя нет естественных врагов, чувство самосохранения притупляется.
Мы с Иваном встаём спиной к стене, чтобы нас не было видно.
- А я люблю военных, красивых, здоровенных... - провокационно напевает Яра. - Эй, товарищ майор, не поможете девушке? Мне бы сумку занести с лекарствами. Тяжелая.
- Старшина я... - доносится издали. Судя по интонациями старшина польщен выстрелом Яры по его погонам. Старый баян, но почти всегда срабатывает.
- Ну, будешь, значит, майором!.. - с кошачьим мурлыканием на окончании фразы.
Ванька с улыбкой закатывает глаза. Да-а-а... Яра, она эффективнее световой гранаты! Закинул к противнику и вяжи его тепленьким. Валькирия! Ванька гордится...
- Лейтенант, метнись, принеси даме сумку.
- Есть.
- Встречай, - шепчу я Ивану, доставая ствол.
Иван встречает прямым в нос, убойным как удар кувалдой. Клиент обмякнув оседает. Подхватываю, пока Иван морщась трясёт кистью.
Вяжем за спиной руки, забираем оружие.
Когда выходим, второй уже тихо упокоен Ярой. Из носа по губам кровь. Сам в отключке.
Из палаты выходит медсестра. Вскрикнув замирает.
- Тихо... - строго смотрит на нее Яра. - Обратно зашла.
Взмахивает стволом в сторону палаты. Медсестра мгновенно исчезает.
- Эта дверь, - указывает мне Яра на палату. - Здесь стояли.
Оборачиваемся на приближающийся раздраженный мужской голос за поворотом
Ааа... Григорий Евгеньевич. Купленный «главнюк».
- Нет! Отделение закрыто! - глядя под ноги выруливает он к нам.
И сварливо с пренебрежением добавляет: - У меня карантин! Нет, я сказал...
Промакивает платочком потный лоб, поднимает на нас взгляд
- Вы что здесь?... - хрипит, теряя голос.
Поднимаю руку, притормаживая Яру с Иваном. Решительно делаю шаг ему навстречу. Размахнувшись, лбом ломаю ему нос.
Скотина...
Пискнув, оседает к моим ногам. Придерживая за грудки укладываю на пол.
Для медиков, использовавших свое служебное положение во вред пациенту должен быть свой трибунал с высшей мерой! В их руках страшная власть.
- Уберите. Этого не отпускать. Сразу под следствие.
Делаю вдох поглубже, взвожу курок...
От адреналина в уши стучит кровь.
Медленно давлю ладонью на нужную дверь. Вижу край кушетки, открываю шире. Бледное Юлино лицо, капельница...
Муратов говорит по телефону. Замерев наблюдаю за ним в приоткрытую дверь.
- Я выезжаю через полчаса. Ждите. Жена?.. Жена... - ломается болезненно его голос. - Я вдовец.
Мои внутренности обрушиваются вниз. Руки немеют. Нет.
Не дыша вижу, как наклоняется он над лицом Юли. Целует в губы. Выдергивает из руки капельницу.
- Прощай, Юленька... - с нежностью поправляет прядь ее волос.
Достаёт ствол...
Замечаю, как лицо Юли чуть заметно вздрагивает. И словно в замедленной съёмке, вижу траекторию дула его пистолета, которое движется к Юлиной голове, а его большой палец - к предохранителю.
- Урод... - пинаю дверь, ловя его в прицел.
Муратов поднимает на меня взгляд. Дергается! Переводит прицел на меня. Но я чуть быстрее ловлю в прицел его колено и жму два раза на курок. От грохота закладывает на мгновение уши. Он отлетает, падая на стул и переворачивая его. Надсадно громко дышит, обливаясь потом. Стонет сжав зубы. Пальцы скользят по выпавшему из рук стволу. Присаживаюсь рядом с ним. Забираю его ствол.
- Привет, Муратов. Самонадеянность херовая вещь для профессионала, правда? Я этот твой урок усвоил. Твоя очередь...
- Сука... - хрипит он.
В колено - это нереально больно. Я чувствую маньячное садистское удовлетворение от его боли. Побледневшее лицо ритмично вздрагивает как у сломанного робота.
- Больно, да? А я тебе подарок принёс. Обесболивающий.
Достаю из кармана шприц. Демонстрирую.
- Держи.
Кладу перед его лицом на пол.
- Приятная смерть, Муратов. Сможешь?
- Пошёл... нахер... мои люди... - делает судорожный глубокий вдох.
- Какие люди? Кому ты нужен? Зачем? Те, кто тебя поддерживал сегодня, будут завтра топить за то, чтобы тебя посадили на перо в ментовской зоне. Ты же при первом допросе всех сдашь. Все Ваши схемы. Контакты. Мутки. Ты же сам знаешь наши процедуры. Потом пойдёшь под трибунал. А там... ну лет двадцать я для тебя в строгаче выхлопочу. Если рассчитываешь на побег - зря. со строгача у нас никто не бегал уже лет восемнадцать. Даже с коленной чашечкой. А у тебя теперь ее нет и не будет. Или ты думаешь в тюремном госпитале тебе протез поставят? Нет. Ты выйдешь нищим инвалидом ближе к семидесяти. Амнистии по твоей статье не предусмотрено. А это... - приподнимаю я шприц. - Считай - подарок. Уснёшь и все. Последний шанс... Приятная смерть...
Бросаю шприц на пол к его лицу.
- Через пять минут тут будут альфачи. Второго шанса не будет. Колоть тебя будут только на допросах.
Не двигается.
- Ну, дело твоё.
С ненавистью глядя на меня тянется к шприцу. Поднимаю стул. Ставлю рядом с кушеткой. Сажусь, беру Юлю за руку. Сжимая её кисть, смотрю на это ёбаный шприц, поглаживая хрупкое предплечье.
Давай, Муратов! Сдохни. Не хочу твоих допросов. Возобновят дело по убийству того урода, которого Юля застрелила. Беспокоить её будут. Сдохнешь, я её выведу тихо из-под следствия.
Игла криво входит в бедро Муратова. Он, поскуливая, давит на поршень. И когда последняя капля из шприца входит в его тело, Юлина кисть слабо на мгновение сжимает меня в ответ. Закрывая глаза устало ложусь лицом на её ладонь.
Я люблю тебя... Оживи, пожалуйста.
***
В городе смена власти, аресты, допросы, утром прилетел новый офицерский состав. На всех выездах кордоны военных... Дядька с Андреем развернулись по полной. Им не до меня, мне не до них.
У меня белый потолок, решётка на окне и Юля, которая так и не пришла в себя. Сутки уже прошли... Бессонные и тревожные сутки. Не могу уснуть...
Она такая тоненькая, почти прозрачная. Мимика с лица исчезла, и она как девочка совсем.
Мой ядерный реактор продолжает излучать радиацию. А так как очевидного врага больше нет, я активно начинаю облучать себя. Потому что это всё - моя вина. Я должен с самого начала был сделать по-другому. Тогда Юля бы не пострадала.
Муратов в реанимации: «обширный инсульт, острая сердечная недостаточность, кома...»
А Юля уколола себе то же самое... И я не могу найти равновесие! ЭКГ у нее так себе, но МРТ не показало никаких поражений мозга.
Врач из краевой хмуро смотрит на Юлины анализ крови.ю
- Что там?
- Ничего хорошего. Но должна прийти в себя.
- Почему не приходит?
- Ждите. Как придёт в себя - не беспокоить. Не показаны нашей спящей красавице теперь волнения, товарищ майор.
И я опять жду, поглаживая её по волосам.
Грею её холодные ладони в своих.
- Даниил Вячеславович, может Вы на ужин сходите? - заглядывает вернувшаяся сегодня Тамара Львовна. - А я с Юленькой посижу.
- Нет, спасибо.
- И... там... мама её едет, сестра, племянница... можно пустить?
- Конечно, - преодолевая себя киваю я.
Не хочу я сейчас никого видеть. На других людей просто нет энергии. Всё направленно на Юлю.
Выкуриваю в открытое окно последнюю сигарету, наблюдая, как проходит группа следователей из МВД с проверкой по делам пациентов. С ними - независимый психиатр и еще несколько специалистов. Их задача разделить больных и здоровых, похороненных тут заживо.
Закрываю плотнее окно. Мой телефон тихо вибрирует. Андрюха.
- Да?
- Добрый вечер, братишка?
- Все еще нет.
Выдерживает паузу.
- Мы нашли кое-что в вещах Муратова...
- Что?
- Флешка. С записью. Там... Юля
.- И?.. - тяжело сглатываю я.
- Не телефонный разговор. Выйди на минуту в сквер. Я тебе покажу.
На улице уже темнеет. Уходим с ним подальше в гущу деревьев на скамью. Андрей открывает маленький нетбук, который никогда не был и не будет подключён к интернету. Он именно для такого плана информации, которая никогда не должна никуда выплыть. Ни чужим, ни нашим.
Я смотрю на экран. Заплаканная Юля с разбитым лицом. Одежда порвана. Совсем еще юная... И оплывший мерзкий полкан! С похабной ухмылкой что-то ей говорящий. Звука нет.
На мгновение он отвлекается и Юля, метнувшись к кобуре, выдергивает оттуда ствол. Прицелившись ждёт, пока он развернётся. Выстрел...
Согнувшись пополам он падает на пол, держась за пах и дергаясь в судорогах. Юля исчезает из кадра. Зато через минуту появляется некто. Лица не видно. Голова срезана кадром. Он в нашей форме и перчатках. Тело полковника вздрагивает, голова дергается. Во лбу появляется пулевое...
Этот некто убирает ствол в пакет для хранения улик. Потом разворачивается, его отражение мелькает в стекле. Муратов!
- Что мне с этим делать?
- Вырежи тот кусок, где есть Юля. Удали его. Оставь только тот, где появляется эта мразь. Если при ревизии попадётся этот ствол в вещ доках, убери с него отпечатки. И забудь этот эпизод. Любые показания свидетелей, где фигурирует какое-то упоминание Юли в контексте этой ситуации в дело не вносить.
- Сделаем!..
Протягивает мне пачку сигарет. Забираю у него всю пачку.
- Делайте...
- Гузова и Муратова переводят сюда на днях. В охраняемый бокс. Теперь сами будут жить в своей богадельне.
- Не сдох...
- Не сдох. Но мозг поражён. Обещают, что будет парализован на одну сторону, зона Брока и височная доля невосстановимо поражены.
- Что это значит?
- Оба эти центра отвечают за речь, возможность воспринимать и воспроизводить речь. Включая письмо и чтение. Короче его компьютер теперь не имеет устройства ввода и вывода речи. Показаний он не даст. Память будет нарушена, сознание спутанно. Но жить будет. Не слишком долго. Из-за сердечной недостаточности и у него там что-то еще...
- Не получилось у него лёгкой смерти. Но богадельня теперь самое то.
- Хорошие же новости!
- Нет. Плохие. Юля воткнула в себя то же самое.
- Не сравнивай брат. Ей быстро оказали помощь, у нее не было кровотечения. И... Юля придумала эту схему! Она бы не сделала себя инвалидом. Женщины так не играют. Либо безопасно, либо сразу смерть. Такова их психология...
Пожимаю руку брату.
Возвращаюсь в палату.
- Здравствуйте, - останавливаюсь я в дверях.
У кровати Юли тихо рыдает ее мать. Лена, хмурясь, стоит у окна. Ольга - посреди палаты, с ненавистью и презрением глядя на меня. И теперь мне словно нет места здесь...
Но я, преодолевая это ощущение, делаю пару шагов внутрь. Встаю в ногах у Юли. Тишина звенит. Слышны только всхлипы её мамы. Мне очень стыдно перед ними, что я не уберёг её.
- Товарищ майор, - оборачиваюсь к приоткрытой двери, - вам форму привезли. У вас видео- конференция с Москвой через два часа, - отдает мне китель мой новый секретарь.
Бросаю китель на пустую кушетку. Ольга переводит взгляд на мои погоны.
- Нацепляли на себя звезд! - вдруг срывается. - Герои!.. А на деле - насильники, убийцы... звери!
Я не защищаю свои погоны. У меня на это нет сейчас сил. Просто смотрю ей в глаза.
- Это всё твоя вина! Она же отказа тебе! Но нет!.. Такие, как ты не останавливаются, когда хотят что-то получить! Хозяева жизни! Эгоисты чёртовы! Доволен?! Девочке двадцать четыре... Что вы с ней сделали?!
- Не надо кричать, - прошу я.
- Два года её обсуждали, как шлюху генерала, два - как подстилку подполковника... теперь что? Как неудавшуюся самоубийцу будут распинать?
Как и откуда информация вышла, что она сама в себя воткнула?.. Муратов её коллегам поведал?
- Я увезу её отсюда.
- Увезешь?! А её ты спросил?! Хочет она с тобой? Собственность майора на этот раз? Очень ценная перспектива!
- Я спрошу.
- А инвалидом она очнется, тоже такой рьяный будешь?! - с ненавистью.
Да, господи!! Меня перетряхивает. Отворачиваюсь. Выхожу из палаты. Падаю на каталку в коридоре.
- Товарищ майор?
- Кофеина принеси мне, лейтенант. В таблетках. И глюкозы.
Жду минут десять. И беспощадно прошу вывести родственников из больницы. Юле нельзя волноваться...
Отправляю Юлиного врача проводить их. Пусть успокоит. Я не могу говорить с ними. Они проходят мимо. Присаживаюсь на каталке. Лена немного отстаёт. Садится ко мне.
- Почему ты ее не защитит?
- Я не успел...
- А чем ты был занят?
- Служба... - опускаю взгляд.
- Служба важнее, чем Юля?
Это очень многогранный сложный вопрос. Разве можно дать на него ответ? Служба, семья... - всё у нас уже давно проросло друг в друга. Это династия. Это возможность защищать своих. Но и, иногда, жертвовать собой. Мы уйдём, на наше место кто встанет? Кому от этого лучше будет? Уже давно не разделить - службу и личное. Смог бы я её спасти, если за мной не стояла моя служба? Вряд ли...
- Если важнее - уезжай.
Спрыгивает с кушетки и уходит. А я возвращаюсь к Юле. И замираю...
Непослушными пальчиками неловко прикасается к своему лицу. Взгляд рассеянный...
- Юля!.. - срываюсь я к ней.
Падая на стул, ложусь лицом ей на живот. Молча сжимаю, пытаясь отдышаться. Мне очень хочется, чтобы она прикоснулась ко мне. Рукой по волосам провела... Как тогда, когда я лежал на её месте. Но она не касается.
- Где... Глеб?
- В твоей жизни его больше нет. И вообще... нет никого больше, кто тебе не нужен. Обещаю.
- Хорошо...
Поднимаюсь, ловя её взгляд. Машинально несколько раз сжимаю её руку.
- Прости меня...
- Я рада... - шепчет она. - Что с тобой всё хорошо.
Киваю.
- Спасибо, родная.
Прижимаю ее пальцы к губам, закрывая глаза.
«Я должен позвать врача», - напоминаю себе. И я должен идти... у меня конференция с генералом... И раньше, чем завтра я Юлю не увижу. А потом мне сразу лететь в Москву! Когда вернусь - неизвестно.
А она такая... чужая совсем! Замороженная! Мне от этого очень больно. Мне тоже нужна хоть какая-то реанимация. Но ее нет. Юля словно проснулась не вся. Как будто моя часть её не проснулась от этой комы.
- Юля... - прижимаюсь своим лицом к её. - Я люблю тебя.
Молчит. А у меня разгоняется это болевое ощущение пустоты, захватывая полностью грудь.
- Выходи за меня...
Отрицательно качает головой. Я зажмуриваюсь...
- Я не хочу... никого не хочу больше. Ни-ко-го... Уезжай, Даня. Оставьте меня в покое. Хватит меня... " спасать».
Оглушенно отстраняюсь.
Юля отворачивается к стене и закрывает глаза...
Целую её в висок, вдыхая поглубже её запах. Сдергиваю с кушетки китель. Выхожу.
- Охрану не снимать. На глаза ей не попадаться. Мне докладывать ежедневно...
- Есть!
«Есть...»
А у меня больше нет. Хреново я ее спас. Права она...