Глава 17
«Он ничего не вспомнит...», - звенят в ушах уверенные слова Юли. И меня бомбит, просто пиздец.
От той ли женщины ты поплыл, Милохин?
Но если это игра, то великолепная, блять!
Что происходит?
Неее... надо отсюда двигать. От оргазма инсульт не отхватил, значит, уже не ёбнет. И вообще, не верю я, что была угроза.
И мне хочется свалить прямо сейчас. Но держит открытый гештальт. Я хочу вытрясти из Юли пару ответов.
Она обещала вернуться через час, но прошло уже часа два, а ее все нет и нет. Меня начинает рубить. Я уплываю в поверхностный сон. Снится мне моя квартира и Юля. Я открываю перед ней дверь, приглашая зайти, а она не двигается. И сон растягивается на этом моменте, вызывая во мне бурю тяжёлых гнетущих чувств. От беспомощности и обиды на нее, до возмущения и злого раздражения.
Сквозь сон слышу, как тихо моет уборщица мою палату. Потом заходит этот Евгений Палыч, слушает мой пульс. Чуть приоткрыв глаза закрываю обратно. Пусть думает, что я в коматозе еще.
Где Юля?...
Ревность, ощущение предательства и страх за неё смешивается, я не могу определиться...
Почему не вернулась?
Позволяю себе снова отключиться ненадолго. Прихожу в себя от голосов в коридоре. Всё. Хватит. Играть в эту игру я больше не намерен. Сажусь на кровати. Заглядывает какая-то медсестра с медицинской маской на лице.
- Добрый день.
- Добрый... как себя чувствуете?
- Нормально. Принесите мои вещи, будьте любезны.
- Я врача сейчас приглашу.
- Да не надо врача. Просто вещи принесите мои.
- Без распоряжения врача не положено.
- Зовите тогда!
- На обходе он...
- Окей, я подожду.
Срываю со стула полотенце и ухожу в душ.
Долго стою под струями сначала горячей, а потом холодной воды. И по сравнению со вчерашним днем чувствую себя почти человеком. Но есть хочу просто адски!
Оборачиваю бедра полотенцем и выхожу. Застываю в дверях.
У окна женщина... девушка... блондинка... Стройная. Спиной ко мне. В сером элегантном костюме. На каблуках. Красивые ноги...
- Добрый день.
Разворачивается.
Миловидная. Алые губы делают ее внешность классически броской. Мне кажется знакомым ее образ. Яркие губы растягиваются в улыбке.
- Даня! - делает ко мне несколько шагов и решительно обнимает, вешаясь на шею.
- Ааа... - растерянно обтекаю я придерживая короткое полотенце.
- Я так рада, что ты пришёл в себя!
Поцелуй в щеку, уголок губ. И при попытке впиться основательнее уворачиваюсь.
- Подождите... - нервно усмехаюсь я, аккуратно её отстраняя. - Вы кто?
- Ты что меня не помнишь? - обиженно вздрагивают ее губы. - Меня, конечно, предупредили на счет твоей избирательной амнезии. Но я не думала, что... ты сможешь забыть именно меня.
Ну, пиздец! Ты чем занимался, блять, майор, вместо работы в этом ёбанном Владикавказе?!
- Увы... амнезия со мной не советовалась. Поэтому мой вопрос всё еще актуален. Вы кто?
- Я... - грустная ухмылка. - Ты, вообще меня с собой в Москву звал. И я, вообще-то, согласилась.
Оглушенный новостью врастаю в пол. Еще одна?!
Девушка, улыбаясь, трет пальцем мою щеку. Помада на ее губах поблекла. А я, наверное, весь в красных поцелуях...
На кровати мой ноутбук. Наконец-то!
Дверь палаты открывается.
Юля! Тоже в маске, но я сразу же узнаю ее по силуэту и по глазам. В этот раз не в халатике, а в форменных брючках и рубахе светло-зеленого цвета. И мы втроём стоим неловко разглядывая друг друга.
Ой, твою мать!.. Рефлекторно стираю кулаком помаду со своих губ.
В руках у Юли выглаженный и сложенный стопкой такой же светло-зеленый медицинский комбинезон.
- Можно мы наедине пообщаемся? - улыбается ей блондинка. - Или что-то срочное?
- Нет... - просаживается Юлин голос. - Ничего срочного. Так... от нечего делать зашла.
Каждое слово режет по живому. Я ощущаю каждое как пощечину.
Швыряет вещи на тумбочку. И развернувшись выходит.
Ух!! Выхватил, Милохин?
Ладно. Выясню сейчас, что за девица и с какого перепугу у нее мой рабочий ноутбук. А потом поговорим с Юлей. И про её косяки и про мои!
- Как Вас зовут?
- Таня... - стреляет в меня взглядом.
Таня, Танечка...
Непривычно. Совершенно не ложится на язык. Странное дело...
Растерянно сажусь на кровать.
- А я Вас, уважаемая Татьяна, в качестве кого в Москву-то приглашал?
- Невесты... Вспоминайте, Даниил Вячеславович, а то право неловко получается.
Включает свой телефон, листает парочку фото, где мы вдвоем, в театре каком-то...
Держу ее за талию. Фото не селфи. Со стороны сделано.
Ты чего, Милохин двоих параллельно трахал? Не припомню я за собой таких грешков. Обычно, и на одну едва времени хватало. Потому и разваливались отношения, что женат на работе.
- Ладно, допустим, - веду рукой, стряхивая воду с волос.
- Откуда у тебя мой ноутбук?
- Так... работали мы вместе. Ты же сам попросил, чтобы Муратов меня твоим секретарём назначил.
- Я попросил?!
- Мм... да!
- Нахера? - начинаю беситься я.
- Даня... ну что за вопрос? - фыркает, закатывая игриво глаза.
Дядькино правило - никаких отношений по работе я усвоил на пятёрочку еще во времена буйной молодости. И если тебе нравится женщина - выводи её за скобки службы. Даже за счет её карьеры. А тут я попросил понравившуюся мне девицу себе в секретари?
- То есть, у нас с тобой служебный роман?
Подходит впритык. Ведет пальцами по моему затылку.
- Да... у нас бурный... горячий... роман, товарищ майор, - с придыханием.
Притягиваю к себе за талию, глубоко вдыхая запах на животе. Приятный... но абсолютно ничего внутри меня не будоражащий. Чужой, незнакомый мне запах.
Тогда последний тест на враньё не дающий сбоев. Канонический, которым нас на третьем курсе академии по психологии валили. Встаю, заглядывая ей в глаза.
Задумчиво рисую пальцами по её спине.
Реакция настоящая!.. Зрачки расширяются, сжирая радужку, венка на шее бьётся и частое дыхание срывается с губ.
Черт... неужели реально роман с секретарём? Какая банальщина... фу, Милохин!
- Позволь один маленький проясняющий для меня истинное положение вещей вопросик.
- Давай... - чуть опасливо.
- Коль уж у нас роман, значит, ты прекрасно знакома с моим телом, так?
- Так...
- И с моим членом.
- Мхм...
- Немного неклассическим, да, для нашей страны?
Её взгляд застывает в плоскости. Даю ей быстро сообразить самые вероятные варианты.
- Всё хорошо с твоим членом!
- Я знаю... И всё же, чем он отличается от классики?
- Ты обрезан!.. - вспыхивает в её глазах догадка.
Улыбаюсь. Никогда не дает сбоев этот тест. Женщины всегда приходят именно к этому варианту после наводки.
На самом деле - нет. Я не обрезан. Просто тест...
Не трахал я тебя, Татьяна. Слава Богу! Не совсем я конченый идиот.
- Окей, - опускаю я взгляд, замечая, как она выдыхает. Итак... какие у нас, говоришь, планы?
- Сегодня у тебя еще курс процедур. Послезавтра тебя выписывают. Мы едем ко мне. Ты отдыхаешь, я о тебе забочусь, - многообещающе. - Потом, ты заканчиваешь дела здесь и... Мы уезжаем с тобой в Москву!
- Хм...
- И поверь мне, я сделаю всё, чтобы ты меня вспомнил или влюбился заново.
- Отличный план.
Значит, хотите ко мне девочку подсадить после своей сомнительной процедуры? А зачем?...
Я об этом подумаю.
- Ладно, Татьяна, принято. Поезжай пока. Мне поработать надо.
- А поцеловать? - обнимает за шею, тянется к губам.
Меня дергает, что опять может залететь Юля.
Снимаю с шеи ее руки, подношу одну к лицу и демонстративно целую пальцы.
- До послезавтра...
В палату заглядывает опять какая-то медсестра или нянечка.
- Вам ужин сюда принести? Или Вы в столовую пойдёте? Там нет почти никого, всем по палатам разнесли. Так что никто не побеспокоит.
- Ужин уже?! - бросаю взгляд на окно. И правда темнеет. - В столовую. Не беспокойтесь.
Заодно и Юлю поищу. Выпроваживаю Татьяну.
Веду пальцами по выглаженной одежде, что принесла Юля. Сверху медицинская маска и пакетик. В пакетике еще горяий бургер в упаковке и пара яблок. А Татьяна ничего не принесла даже. Выбиваю дробь по стене. С Татьяной - понятно. С Юлей - нихера непонятно!..
Достаю бургер, сажусь на кровать, открываю свой бук... Надо звонить своим. Походу я встрял.
***
В полной тишине мы едем в машине. Глеб гнетуще молчалив.
Я закрываю глаза, пытаясь уснуть.
- Сука! - бьёт по тормозам Глеб, с яростью вдавливая ладонь в клаксон. - Куда прёшь?!
Вскрикивая, лечу по инерции вперед и врезаюсь в натянувшиеся ремни безопасности.
Глеб срывается на ругань, хотя обычно очень сдержан в таких ситуациях. Раздраженно лупит ладонями по рулю. И резко срывает машину с места, продолжая путь. Заторможенно смотрю в лобовое.
Чувствую кожей от него волны негатива и бешенства. Мне душно и холодно.
«Ты переживешь это! - настраиваю я себя. - Что бы сейчас не происходило. Ты переживаешь, выкрутишься. Вытащишь Милохина, а потом будь что будет. Дальше - только молиться!»
Чтобы не было соблазна закончить эту историю, если вдруг я потеряю самообладание, я оставила свой заряженный шприц в кармане халата на работе. Мне туда очень нужно вернуться сегодня.
От того, что я посмела зарядить шприц чувствую не страх, а скорее облегчение. Ну сколько можно так?...Пока не было Дани - смирилась. А сейчас так тошно, что... коктейль в шприце вызывает скорее энтузиазм, чем страх.
А страх вызывает другое. То, что сейчас будет дома. А я чувствую - будет.
Никогда не было. Но сегодня всё. Наша мирная реальность с Глебом больше не существует. Он не идиот... Он знает. Догадался. Считал! Подслушал! Не знаю... Но он знает про нас с Даней.
Когда он паркуется во дворе, я сама выхожу, не дожидаясь, пока откроет мне дверь. Скинув в прихожей каблуки, сворачиваюсь комочком на кресле. Я вымотана и физически, и эмоционально. Закрываю глаза...
Глеб заходит следом. Открывает бар, наливает себе ром и залпом выпивает стакан. Делает несколько шагов по гостиной - от лестницы к кабинету и обратно.
Ну вот... Началось.
- Юля... Мои люди поговорили с Ольгой, - глубокий вдох.
Бедная Оля!..
- Скажи мне, Юля: я когда-нибудь тебя обижал?
- Нет...
- Быть может, я уделял тебе мало внимания? Был неласков? Мало заботился? Мало одаривал?
- Нет.
- Нет... - еще один вдох, в попытке вернуть самообладание.
- Бил? Принуждал? Изменял? Унижал?
Сглатывая отрицательно качаю головой. Разводит руками.
- Тогда я тебя просто не понимаю, Юля. У тебя есть всё... Я дал тебе всё!.. Благосостояние, верность, любовь! Свободу тебе дал, защиту!!! - рявкает он. - Чего еще надо-то тебе дуре было?
- Ничего. Я очень благодарна, - срывается мой голос.
Может, я и правда последняя тварь? Не знаю... Он во всем прав. Он дал мне всё. Я не имела морального права желать большего, приняв его помощь и защиту.
Несколько раз Глеб задумчиво кивает.
- Благодарна? Может, ты забыла из какой клоаки я тебя вынул?
Щёлкает пультом, включая плазму.
Моё сердце заходится от накатывающей панический атаки. Это был очень страшный момент в моей жизни. Страшнее, пожалуй, только похороны жениха, на которые меня не пустили.
Но я поднимаю глаза на плазму и смотрю. Заставляю себя дышать ровно. Я. Все. Сделала. Тогда. Правильно.
И я смотрю, как моя рука скользит в кобуру, доставая ствол.
Опять зажмуриваюсь на выстрел. Звука нет, но я его помню.
Глеб ставит на паузу.
- Перемотай, пожалуйста на начало, - прошу я.
- Ты не в себе?
- Пожалуйста...
- Зачем? - меняется он в лице.
- Ну ты же зачем-то включил?
В гостиной повисает тишина. Я вижу испарину на его лбу. Его потряхивает. Пирогены и алкоголь - это очень плохое сочетание.
Перемотав на начало, он запускает еще раз. Разглядывая меня как какое-то странное насекомое, которое видит в первый раз.
И я опять на экране стреляю в пах ублюдку. Он загибается. Я помню его вопли и хрипы.
Я третий раз вижу это видео. Но в первый раз у меня возникает вопрос: а зачем полковнику было снимать на камеру то, что там происходило? Угрозы, домогательства, изнасилование... Это же компромат. Кто поставил эту камеру? Зачем? Как запись попала к Глебу?
Пауза всегда включается на одном и том же месте. Когда мразь падает и глаза его закрываются. Он там еще живой... иначе, глаза бы остались открыты...
Встаю с кресла, подхожу к плазме.
Вглядываюсь в себя.
Веду по экрану пальцами.
- Девочка совсем была... глупая... потерпела бы тогда эти десять минут его мерзкого тела, может и оставил меня в покое.
- Не оставил бы, - жестоко. - Была бы и дальше его подстилкой.
Опускаю взгляд...
- Я хочу увидеть дальше. Его смерть.
Глеб гасит экран. Выдергивает флешку. Убирает карман.
Ясно...
- Я не забыла, Глеб. У меня много памятников этому событию. Один из них - ты. И... я подстилка... не отрицаю. Только теперь твоя.
Мне наотмашь прилетает пощечина. Оглушает так, что отлетаю к стене и в полубессознательное состоянии стекаю по ней вниз.
Лицо онемело, всё плывёт... дезориентированно поднимаю взгляд.
Он оседает передо мной на колени, его всего трясёт.
- Я же тебя люблю, дура... что ты творишь?.. - сжимает до боли моё лицо в ладонях. - Я ради тебя, блять... такого намутил... во век не отмыться... тварь неблагодарная! Бабы... бляди! Все до одной!
- Прости... - беззвучно и равнодушно двигаю губами.
Во рту все солёно...
Кровь из разбитых губ течет по подбородку.
- Зачем?!..
Юля?...
- Потому что... если ты сам утонул... то не надо топить других, наверное. Такого права ни у кого нет.
- Милохина своего пожалела? Дура... У него таких как ты!.. Он тебя трахал, а параллельно еще мою телку, что я ему подложил. Не побрезговал, ни одной из подстилок! На него меня променяла?! Глупая баба!! - сжимает моё лицо еще больнее. - Я же его не хотел убивать, Юля. Ну почему ты такая тупая дура?! - в ярости припечатывает меня затылком об стену.
Я даже почти не чувствую боли, всё просто немеет и кружится снова. Только щека начинает гореть. Меня отключает на несколько мгновений.
- Юля! - трясёт меня. - Юля!.. Юля!!!
Прижимает к себе. Я тону в его тихой неподвижной истерике.
С трудом открываю глаза. Замечаю, что ему плохо.
Он отталкивает меня с рычанием, злясь еще сильнее. Скатываюсь с его колен на гранитный пол.
Мой телефон звонит в кармане. Это с работы...
В каком-то шизофреничном спокойствии, я ставлю его на громкую и отвечаю.
- Да. Гаврилина.
- Юлия Михайловна, у нас тут катастрофа! Григорий Васильевич с симптомами. Едва на ногах стоял - госпитализировали. Выйдете, пожалуйста, как можно быстрее!
- Конечно. Я буду.
- Чего ты будешь? - рявкает Глеб. - Ты никуда не поедешь? Я тебя не отпускаю, Юля. Тонуть будем вместе.
- Ну я же блядь... подстилка... зачем тебе? Ты же можешь взять любую!! Любую, которую захочешь. Еще и за честь сочтут...
- А я захотел тебя! Представляешь! - снова впадает в истерику. - Захотел и взял!!! И ты - блядь, да. Но ты моя блядь. И так это и останется. Уяснила? Не захотела женой быть, будешь подстилкой. Рабыней будешь! Будешь делать всё, что скажу!!
- А ты меня ведь еще до того полкана захотел... да?
В моем помутненном сознании носится какое-то ощущение, что я поняла, что-то важное. Но я слишком хочу спать и мне так плохо, что я не могу уловить конец этой нити.
- Замолчи, Юля. Не буди во мне зверя! Удавлю... Как Рогожин свою Настасью Филипповну удавил, так и я тебя удавлю. И сам в петлю влезу!
- Господи... - закрываю разбитое лицо. - Давай, завтра, Глеб. Мне сегодня на работу надо? А завтра - пожалуйста. Сама приду... Дави... устала я.
- Нет... - злая ухмылка. - Сначала, ты своего любовника подформатируешь. Может, и рано нам пока в петлю. Я еще поборюсь. А не отформотируешь, я дам сигнал своим людям, они его несчастным случаем уберут.
- Ладно, - сглатываю я. - Сделаю, как скажешь... Хватит убивать людей.
Глеб срывается с места, едва добегая до уборной. Я слышу, как его выворачивает.
Всех отформатирую... заебали вы меня, сил нет. Ложусь горящей опухшей щекой на холодный пол. Закрываю глаза. Надо ждать...