Глава 12
- Даниил Вячеславович... - негромкий мужской голос выводит меня из небытия. Медленно открываю глаза. Всё белое...
Где я?...
Напрягаю пресс, чтобы подняться и осмотреться, но тело дрожит от слабости.
- Даниил Вячеславович, Вы в больнице. Не вставайте, не напрягайтесь, - давит мне на плечо.
- А город? - я же во Владикавказ ехал. Доехал хоть?
- Владикавказ. Нейропсихологический диспансер.
- Мм...
Обессиленно падаю на подушку. Смотрю на его лицо, пытаясь поймать фокус. Лет пятидесяти с залысинами, в очках.
- Я - Ваш лечащий врач, Григорий Васильевич.
- Что случилось?
- У Вас травма головы. Неудачно упали. И, судя по всему, амнезия в связи с механическим повреждением синапсов. Транзиторная или селективная - будет ясно после обследования. Вы помните себя?
Глядя в потолок пытаюсь что-нибудь вспомнить. Поезд... Ванька... Эва... мутно всё...
- Майор службы безопасности Милохин.
- Какой сейчас год, месяц?..
Отвечаю еще на несколько общих вопросов.
- Цель приезда во Владикавказ?
Вот еще перед медиками я не отчитывался в операциях ФСБ.
- Помню я цель приезда. А вот сам приезд не помню. Помню, как в поезд садился...
Помечает что-то в блокноте.
Медсестра подносит мне стакан воды с соломинкой. Делаю несколько глотков.
- Как Вы себя чувствуете?
- Хреново. Насколько серьёзная травма?
- Травма... Сама по себе - не слишком. Внешние ткани практически не повреждены, небольшой ушиб. Но у вас были низкие показатели свертываемости крови и на момент поступления - высокое давление. Мы побоялись обширного инсульта, так как часть сосудов была повреждена от удара. В зрительной зоне мозга. Вы ударились затылком. Так же, у вас случилось несколько незначительных микроинсультов, обнаруженных на МРТ, в связи с этим возможна временная потеря памяти за какой-то период. Какие-то детали, возможно, забудутся навсегда.
- Навсегда?
- Поверьте, на фоне опасности слепоты - это мелочи!
- Я могу ослепнуть?
- Да, есть такая вероятность. Небольшая, но... Нам пришлось подержать Вас на определённой терапии. Но опасность есть и сейчас. Поэтому мы только снизили дозу препаратов, но не отменили совсем. Сегодня я отправлю к Вам врача. Он сделает все тесты, оценим масштабы амнезии.
- Инсульт... - если бы я не был так заторможен, то, наверное, это бы сильно меня напугало. Инвалидность - это страшно. Но сейчас словно все эмоции во мне выключены.
На автомате двигаю пальцами на руках и ногах, чтобы убедиться в подвижности тела. Смотрю на свой локтевой сгиб, там следы от игл.
- Сколько я здесь?
- Четвёртые сутки. Мы еще несколько дней будем наблюдать за сосудами, сделаем повторную коагулограмму и если всё будет в порядке, то отпустим Вас. Но после терапии некоторое время лучше принимать лёгкие седативы, чтобы максимально снизить стресс и обязательно на больничный. Отдохнуть, восстановиться.
- Понял... То есть, в целом, ничего критичного?
- Да! Но только, если все и дальше пойдёт хорошо.
- Я понял. Мне нужно связаться с начальством.
- Мм... да. Вас искали вчера. Подполковник Милохин. Ваши коллеги дали ему мой телефон. Я с ним говорил, объяснил ситуацию.
- Полковник, - исправляю я.
- Нет, - качает он головой. - Подполковник. Он просил перезвонить ему сразу же, как Вы придёте в себя. Хотите поговорить?
- Да, если можно.
Набирает номер. С трудом поднимаю руку, чтобы взять телефон.
- Вот так... - помогает положить телефон мне на грудь и ставит на громкую.
- Я бы Вас попросил выйти минут на пять.
- Конечно!
Через несколько гудков дядька отвечает на вызов.
- Подполковник Милохин.
- Это я, Даниил. Почему подполковник?..
Крыша моя начинает ехать. Потому что одно дело, когда тебе говорят, что ты потерял память, а совсем другое, когда реальная картинка мира не соответствует внутренней. Ты перестаёшь себе доверять. Это как потерять опору...
- Даниил! Ты как?
- Доктор говорит через неделю буду в норме.
- Ивана отправить к тебе?
- Зачем? Яблоки носить? Я доставку закажу.
- Мы тут посоветовались, нужно тебя в Москву переводить.
- Не суетитесь пока. Сейчас очухаюсь, оценю масштаб трагедии и тогда уж будем что-то решать. Пока что меня беспокоит только одно. Почему подполковник-то, дядька?
- Снесли звезду. Ты не помнишь? Доктор твой говорит есть пробелы в памяти. Это беда при твоей должности...
- Временные пробелы, - сглатываю я ком в горле. - Не наводите панику.
Хуже нет, чем чувствовать себя неполноценным!
- Звезду снесли... - ищу я какие-то ассоциации на эту тему. - Это в связи со служебным расследованием по Эве?
- Ну слава Богу! Не совсем потерялся.
Но это скорее логика, чем память.
- Да я почти в порядке.
- Как ты упал-то?
- Хер знает, - вздыхаю с досадой. - Меня только с препаратов сняли. Я как дезориентированный во времени овощ. Дай отдышаться... Может, я за пару дней все вспомню. Вон, Ванька же после контузии вспомнил все через несколько недель.
- Ладно, я рад, что ты в адеквате. На днях созвонимся. Решим, что дальше. Анализы все твои мне выслали, отдам в Склиф. Пусть профессора посмотрят.
- Всем привет от меня, - заканчиваю разговор, услышав, что открывается дверь палаты. - Бабушка пусть не волнуется.
- Даниил Вячеславович, к Вам посетитель, можно пригласить?
- Кто?
- Коллега Ваш. Глеб Евгеньевич.
- Глеб Евгеньевич?...
- Муратов.
- Муратов... Муратов...
Подполковник! - вдруг вспоминаю я.
Мелькает какой-то образ с фото в голове. Еще какие-то рваные ассоциации. Это же... местный подпол, начальник отдела.
- Пригласите, да. Но я хотел бы присесть.
Он перекладывает мою кисть левее. Чувствую пальцами пластиковые крупные кнопки.
- Это панель управления кушеткой. Поднимите спинку. Это вызов медсестры...
Подняв спинку, разглядываю палату. Замечаю, что дверь в палату очень массивная с открывающиеся окошком, как на зоне. Только обита мягким и светлым покрытием.
Ну, вообще логично. Психоневрологический же... Психозы, мании. Вот уж не думал, что когда-нибудь здесь окажусь.
Лицо Муратова мне знакомо по фото. Кажутся знакомыми и голос, и мимика. Но никаких обстоятельств, связанных с ним я вспомнить не могу. Он говорит мне несколько дежурных фраз: «рад, что обошлось... уверен, я быстро приду в норму... дела не ждут!»
Киваю.
- Глеб Евгеньевич, а где мой ноутбук и телефон?
- Ноутбук и все документы, над которыми Вы работали в Вашем кабинете. Кабинет я приказал опечатать. Отчет о произошедшем отправил.
- А что произошло?
- Мокрая лестница... Вы поскользнулись. Мы вызвали скорую. Сначала в реанимацию, когда состояние стабилизировалась - сюда. Здесь - глав врач и его зам - специалисты в области повреждений мозга. Лучших в наших краях не найти.
- Ясно... Распорядитесь доставить мне сюда ноутбук и телефон.
- Телефон мы, к сожалению, не обнаружили.
- Как так?
- Увы, - пожимает плечами. - Возможно, Вы оставили его в гостинице?
Нет, невозможно.
- Жаль. Там много ценного.
- Опасная потеря, - смотрит он мне в глаза. - Не будет ли утечки?
- Там хорошая защита. Взломать его и сохранить данные практически невозможно.
- Да... наверняка.
- Но там много ценного для меня.
- Если Вы не против, я отправлю кого-нибудь в гостиницу.
- Будьте любезны.
Силы мои заканчиваются. Я закрываю глаза.
- Отдыхайте, товарищ Майор. Завтра всё пришлют.
- Благодарю.
Пожилая медсестра приносит какой-то отвратительный густой кисель с широкой соломинкой.
Сделав глоток едва сдерживаю рвотный рефлекс.
- Что это?
- Белок, витамины, углеводы, пробиотики. Ваш желудок отвык от еды. А на восстановление нужны силы.
- Можно мне каши какой-нибудь, морщусь я. Овсянки, например. Состав тот же практически.
- На ужин будет.
Мда. Это тебе не санаторий высшего командного состава. Здесь ужин не закажешь! Но что ты, Милохин, в армии не служил? Однако, даже в армии такую хрень есть не приходилось.
- Дождусь ужина. Скоро?
- Через три часа.
- Окей... Душно здесь. Проветрите, будьте любезны.
Слышу, как медсестра открывает со стуком форточку и оставляет приоткрытой дверь.
Я зависаю в своих воспоминаниях. Сосредотачиваюсь на каждой детали.
Поезд... Вспоминаю цвет обивки купе. Свое отражение в зеркале, что на двери. Там я почему-то по пояс раздет. Потом начинаются провалы... окно... в окне мелькает старенькая деревенька... чувство досады... и какой-то растревоженности... Яркой картинкой всплывает кружка с кофе в руке... вагон-ресторан! Точно. Было вроде. Лицо здорового парня в тельняшке... ухмыляется...
Пионы в графине.
Пионы?!..
Встряхиваюсь. Так, заново. Купе...
- Юлия Михайловна! - раздаётся в коридоре. - К Григорию Васильевичу зайдите! Просил...
- Спасибо, Тамара Львова... - стучат мимо моей палаты каблуки.
Меня вдруг дергает от этого голоса и сердце срывается, пускаясь в тревожный неконтролируемый пляс.
И я растерянно лежу, глядя в приоткрытую дверь. Что это было сейчас?...
Внутренняя тревога никак не отпускает. Я ищу в себе причины или обстоятельства и никак не могу отыскать. С родными - порядок. Работа никуда не денется, не очухаюсь я, дело закончат другие спецы. Телефон - запаролен. Что?...
Найти не могу, но что-то точно есть! И я плаваю в каких-то обрывках, не в состоянии склеить пазлы в картинку. Так как большинство пазлов потеряны. Довожу себя до головной боли.
И вообще это состояние беспомощности какое-то унизительное... Ненавижу болеть!
Через некоторое время заглядывает медсестра.
- Всё в порядке?
- А можно хотя бы сладкий чай?
От слабости кидает в пот при каждом усилии.
Оглядывается в коридор.
- Я Вам принесу... Но вообще - не положено. Вы не говорите врачам.
- Спасибо!
Заходит с сумкой и пустой кружкой. Достаёт из сумки термос, наливает мне парящий чай с запахом душицы. И запах очень ярко взбудораживает меня, навеивая бабушку, дачу... утро... я на крыльце с кружкой. Все еще спят... только бабушка, я и...
«София!» - вспоминаю имя дочки Эвы. Точно же - София. Как я мог забыть?
Медсестра выкладывает на салфетку печенье.
- В тумбочку потом уберёте, чтобы никто не видел. У нас с режимом очень строго.
- Обязательно! Благодарю.
Уходит...
- Дверь не закрывайте, пожалуйста, - прошу в след. - Душно.
На самом деле уже прохладно. Но холод немного проясняется моё спутанное сознание. К тому же, там за дверь, иногда стучат те самые каблучки, и сердцебиение моё ускоряется. Пусть ускоряется. Качает кровь.
С трудом присаживаюсь. В изнеможении упираюсь спиной в стену. Ощупываю голову в поисках травмы. Пальцы не обнаруживают ничего болезненного. Но это ничего не значит. Потому что я обнаруживаю, что кожа моя полностью потеряла чувствительность и словно онемела. Прикосновения к самому себе, как под нехилой анестезией.
Тошнит... Но надо есть. Иначе силы не появятся. Немного отдохнув дотягиваюсь до кружки. Она мне кажется очень тяжёлой. Едва поднимаю.
Перетаскиваю подушку на колени и потом, с трудом перемещаю туда же кружку. Руки трясутся, как от непосильной нагрузки.
Мда... овощ, так овощ...
Моё чаепитие растягивается на час. К концу чай уже ледяной. Осиливаю печенье, которое не имеет для меня вкуса. Запах есть, вкуса нет. И я даже не понимаю сладкий ли чай. Вкусовые рецепторы тоже словно отморозило.
Убрав стакан в тумбочку, как просила медсестра, перевожу взгляд на приоткрытую дверь в санузел. Там чугунный маленький поддон и душ.
О, Боже! Как же я хочу под воду!
Боюсь, не дойду.
Но всё же, немного отдышавшись, делаю попытку. Спускаю ноги на пол. Опираясь ладонью на тумбочку медленно встаю на онемевшие ноги. И сразу же падаю обратно. Ноги начинают покалывать, будто я отсидел их, и они теперь отходят. Напрягаю икры, восстанавливая кровообращение. И еще через час я чувствую притупленный голод и могу секунд тридцать удерживать себя в горизонтальном положении.
Задачка попасть в душ, Милохин. Давай, не будь овощем!
На мне больничная льняная пижама. На отвороте рукава есть даже какой-то чёрный штамп, и на нем номер. Переодеться не во что. Но у изголовья лежит чистая простыня.
Ну, вот...
Снимаю рубаху по типу косоворотки, пижамные штаны. И это отнимает столько сил... Но я пру уже чисто на упрямстве. Встаю и, держась за стену, как старик медленно ползу в душ. Пару минут под горячей водой. Ты сможешь, майор.
Упираясь рукой в стену открываю воду. В глазах темнота и звезды. Но зато теплая вода льётся на меня сверху, и я начинаю ощущать себя человеком. Веду рукой по лицу. Приличная щетина. А я по офицерской привычке обычно выбрит гладко.
Вода придаёт немного сил. И мне даже хватает их доползти обратно до кушетки. Вытираюсь маленьким вафельным полотенцем. Обматываю бедра сложенной вдвое простыней. Всё... надо падать добровольно. Иначе пиздец.
Слышу по коридору те самые каблучки. Они замедляются возле двери в мою палату.
- Юлия Михайловна!
- Да?
Сажусь на кушетку, ложась спиной на поднятую в сидячее положение спинку.
- Я же просил Вас зайти, - это голос моего врача.
- Я заходила, Вы были на обходе.
- Как отдохнули, как свадьба прошла?
- Отложилось всё... - срывается этот манкий низковатый голос на легкую хрипотцу.
- Как жаль.
- Такая у мужа работа.
- А как же Сочи?
- Летали с сестрой на выходные, чтобы путёвка не пропала. Вот... буквально с самолёта, как два часа.
- Ну что ж... Я рад, что хотя бы отдохнули.
Внимательно слушаю ее каждое слово, предугадывая интонации.
Давай... заходи уже, Юлия Михайловна! Хочу посмотреть на носительницу голоса, способного заставить моё сердце в груди крутить кульбиты.
- А Вы что-то хотели? Зачем зайти-то?
- Дело в том, что у нас особенный пациент... - стихает его голос. - Из Службы Безопасности... Глеб Евгеньевич, наверное, уже сообщил?
- Поговорить не успели. Сказал - позвонит позже. Еще не виделись. Но медсестра говорит - ретроградная амнезия. Я бы хотела в рамках написания своей научной статьи его обследовать.
- Дело в том, что... информация по его обследованию и диагнозу - закрыта. Допуск к назначению лечения официально только у меня. И моих ординатов, соответственно.
- Георгий Васильевич! Ну я Вас очень прошу. Где я еще возьму ретроградную амнезию? Несколько тестов по когнитивным функциям и всё! Для исследования. Обещаю, напишу Вас соавтором. Статья ВАК. Вы за год как раз и отчитаетесь по научной работе. Я даже его фамилию нигде фиксировать не буду. Только статистические данные и феноменологические особенности течения амнезии.
- Ладно... Только, как невесте Глеб Евгеньевича! Будете делать обследование когнитивных функций, никаких вопросов по служебной деятельности задавать нельзя. Если он даст добро на Ваше участие в лечении - тогда уж...
- Поняла! Даст, не волнуйтесь.
Дверь наконец открывается. От предвкушения, я подтягиваюсь чуть выше, глядя во все глаза на молодую стройную блондинку в белом халате. Взгляд мой падает вниз, к тем самым каблукам и снова медленно ползёт вверх по стройным длинным ногам, обтянутым капроном, к краю короткого халата.
«Милохин! - одергиваю я себя. - В глаза смотреть!»
Поднимаю взгляд.
Слепо отыскивая подрагивающими пальцами косяк, она хватается за него рукой.
С красивого лица на глазах сходит румянец. Тяжело сглатывает. Бумаги из руки сыпятся на пол.
- Вам нехорошо? - рывком присаживаюсь я, забывая про собственную слабость. - Эй, кто-нибудь! - рявкаю я, нажимая на кнопку вызова медсестры.
Растерянно и беспомощно смотрю, как девушка сейчас грохнется, судя по всему, в обморок.
Тахикардия шкалит. И я поднимаюсь на ноги. Спаситель из меня херовый! Себя бы удержать.
- Что случилось?..
Заглядывает медсестра.
- Девушке плохо, не видите?
- Юля...
- Голова что-то... - бормочет Юля. Теперь ей в лицо бросается краска. Она не отводит глаз от моих.
- Иди присядь, - выводит её медсестра. - Может ты беременная?
- Нет...
- Может, голодная?..
Падаю на кушетку.
Сердце моё колотится, как очумевшее и уровень тревоги шкалит! Словно я отыскал ее причину. Но это же фантом. Она же мне незнакома. Мозги мои продолжают шалить?
Вспоминаю черты ее лица, образ... Вот, не зря мой мотор разогнался на её голос. Красивая девочка...