1. непривычное утро
Всё своё детство Кан Ха Рин провела среди мольбертов, акварели и едва ощутимого запаха масляных красок, впитавшегося в воздух её комнаты. Кисточка в её маленьких пальцах казалась продолжением души, а каждый штрих — откровением, рождённым на стыке воображения и мира, который она видела по-своему. С самого раннего возраста родители с восхищением наблюдали за тем, как их дочь может часами сидеть, не отрывая взгляда от листа, с упоением вглядываясь в закат, отражённый в стекле окна, или в узор листьев, рассыпанных по садовой дорожке. Они видели не просто увлечение — они видели дар. И старались беречь его, как нечто хрупкое, но бесконечно ценное.
Семья Ха Рин жила в светлом, уютном районе, где утро начиналось с запаха свежего хлеба из соседней пекарни, а по улицам неспешно гуляли люди с добрыми лицами.
Каждый день, просыпаясь чуть раньше солнца, девушка первым делом доставала свой планшет и карандаш, аккуратно укладывала в сумку пару пастельных мелков, блокнот и бутылку с водой. Пока большинство ещё нежилось в кроватях, она выходила на улицу, натягивая лёгкую ветровку, и направлялась на детскую площадку неподалёку. Там, среди ещё влажных от росы качелей, под тихий скрип карусели, она садилась на деревянную скамейку и начинала рисовать.
Она любила наблюдать за тем, как медленно просыпается город. Как на скамейках появляются первые прохожие, как школьники с сонными лицами спешат на занятия, как солнце касается макушек деревьев, заставляя листву сиять тёплым золотом.
Каждый день был похож на предыдущий, и именно в этой повторяемости Ха Рин находила нечто утешительное. Её устраивала стабильность. Ей нравилось знать, что утро начнётся с рисования, день — с учёбы, а вечер — с тихой прогулки с младшей сестрой или чашки чая с мамой на кухне. В её жизни не было хаоса, лишь чётко выстроенный ритм, словно музыкальная композиция, в которой каждая нота знала своё место.
Она не стремилась к драме или переменам — для неё счастье заключалось в покое и гармонии.
***
Как и всегда, ранним утром, когда небо ещё хранило остатки ночной прохлады, Кан Ха Рин направилась к своей привычной точке — на детскую площадку у сквера.
Солнце уже начинало пробиваться сквозь листву деревьев, окрашивая их в мягкий янтарный свет. Его лучи падали на асфальт, оставляя чёткие пятна тепла, но лёгкий ветерок, тянувшийся с холмов, напоминал, что лето постепенно сдаёт свои позиции. Последние дни августа были особенно тихими и светлыми, и в этих утрах чувствовалась особая грусть — как будто само время нехотя отпускало уходящее лето.
Накинув на плечи светлую ветровку, Ха Рин закрыла за собой дверь, стараясь не разбудить родных. Она шла по знакомой улице, усыпанной опавшими лепестками с деревьев — кто-то из соседей посадил магнолию, и теперь белые и розовые лепестки словно рассыпались на дорогу, будто кусочки неба.
Девушка шагала неспешно, ощущая, как свежий воздух ласкает её лицо, и вдыхала глубоко, как будто хотела сохранить это утро в себе как можно дольше. На улице было совершенно пусто. Ни голосов, ни машин, ни суеты — только звуки собственных шагов и пение ранней птицы, спрятавшейся где-то в ветвях. Именно это и нравилось ей больше всего — тишина, отсутствие чужих глаз, возможность побыть наедине с собой и своими мыслями.
Детская площадка встретила её, как старый добрый друг. Качели чуть покачивались от ветра, скрипя своими металлическими цепями. Песочница была пуста, горка — тёмная от утренней росы. Всё казалось дремлющим, как будто само место ещё не проснулось. И всё же в этом безмолвии было что-то уютное, родное.
Ха Рин подошла к своей любимой скамейке у края площадки, та, что стояла в тени раскидистого дерева. Достала из сумки планшет, карандаш и, не спеша, уселась, закинув ногу на ногу. Провела пальцем по бумаге, проверила карандаш на острость, сделала несколько набросков. Но затем остановилась.
Сегодня ей не хотелось сразу рисовать. Она просто сидела, вглядываясь в утреннюю дымку, и размышляла. О чём будет следующая картина? Что она хочет передать? Иногда мысли роились, как бабочки — яркие, лёгкие, но ускользающие. В такие моменты тишина помогала. Она будто нашёптывала идеи, как старый друг, подсказывающий нужное слово в момент вдохновения. Ха Рин поднесла руку к щеке — кожа была прохладной от ветра. Она улыбнулась. Этот день обещал быть обычным. Таким, каким она его любила.
Погружённая в размышления, Ха Рин слегка прищурилась, водя карандашом по бумаге, на которой только начинал появляться контур её будущей работы.
Ветер играл с прядями её рыжих волос, а в голове витали неясные образы — то ли уличные фонари на фоне ночного неба, то ли утренний свет в чашке недопитого чая. В такие моменты она терялась в собственном мире и не замечала ничего вокруг, будто тишина укрывала её прозрачным куполом. Её рука уверенно скользила по листу, пока вдруг что-то не нарушило эту хрупкую идиллию.
В краешке поля зрения промелькнуло движение. Ха Рин вздрогнула и рефлекторно подняла глаза. Её взгляд сразу же остановился на фигуре, которая, словно возникла из ниоткуда, стояла посреди площадки. Высокий парень с худощавым телосложением казался незнакомым элементом в её утренней рутине, и это сразу вызвало в ней любопытство.
Он стоял расслабленно, оглядываясь по сторонам, как будто искал что-то. Его футболка — простая, но хорошо сидящая — подчёркивала стройность и уверенность, которая чувствовалась даже в его движениях.
Когда он повернул голову, Ха Рин заметила его лицо. Удивительно аккуратные черты — ровный нос, слегка приподнятые брови, чётко очерченные губы и гладкая кожа. Он казался ухоженным, почти идеальным, если бы не одно «но» — очки. Крупные, слегка угловатые, они нелепо сидели на его переносице, словно случайная деталь, не вписывающаяся в общий образ. Сразу возникла ассоциация с каким-то книжным «ботаником», который вот-вот достанет блокнот и начнёт записывать формулы. Это вызвало у Ха Рин лёгкую ухмылку.
Она спряталась за планшет, будто продолжая рисовать, но на самом деле пристально следила за парнем. Он снял очки, и как по волшебству его лицо преобразилось. Без этой странной оправы оно заиграло новыми гранями — черты стали выразительнее, глаза глубже. Он стал... красивым. Не просто симпатичным, а по-настоящему привлекательным. У Ха Рин даже перехватило дыхание.
Парень прошёл мимо качелей и остановился у детской горки. Ха Рин уже собиралась отвлечься, когда внезапно увидела, как он ловко забрался на неё, зацепился ногами за поручни и повис вниз головой.
И тут он начал... качать пресс.
Глаза Ха Рин расширились, она чуть не уронила планшет. Это было настолько неожиданно, что она не сразу поняла, как реагировать. Сначала — шок. Затем — лёгкий смех, который она еле сдержала, прикрыв рот рукой. Кто вообще занимается такими вещами на детской площадке? И почему он делает это так спокойно, словно это его обычная тренировка в спортзале?
В её голове всё смешалось: нелепые очки, идеально выточенное лицо, и теперь ещё и это эксцентричное упражнение. Он был настолько странным, что это даже начало забавлять.
«Интересный», — подумала она. И продолжила наблюдать, забыв на время про свой рисунок.
_________________
здравствуйте дорогие читатели! у меня новая работа по недавно вышедшей дораме «Учебная группа».
желаю приятного чтения, обязательно комментируйте и ставьте звёздочки, мне будет безумно приятно!!^^