four./
В последний раз я видел её несколько недель назад. Она уходила из пустого ресторана, я слышал звук соприкосновения её обуви с полом, я слышал, как она плачет, прерывисто всхлипывая, слышал скрип и хлопок стеклянной входной двери. Она ушла и оставила гигантскую пробоину, огромную чёрную дыру. Вместе с ней ушла часть моей ебанутой души. Она выбежала быстрее, чем я смог прийти в себя, и когда я пошёл за ней, было слишком поздно. Я не увидел машину, в которую она села, не видел её саму. И я вернулся обратно. Я так боялся её показать, так боялся, что о ней узнают и начнут донимать, срывать на ней свою злость и зависть, что банально струсил и оттолкнул её от себя в момент, когда она льнула ко мне, как прирученная голодная кошка. Я ненавидел себя за то, что притащил её сюда, что мы не остались дома смотреть фильмы и заниматься сексом, но было слишком поздно.
Я не стал сильнее пить или больше принимать наркотики, не перестал спать и даже продолжал работать в привычном для себя темпе. Всё, что изменилось – жизнь теперь текла по инерции. Я не прилагал никаких усилий, потому что не видел смысла. Я думал о ней процентов 80 всего времени, но ничего не делал для того, чтобы вернуть. Зачем? Зачем рушить её надежду заново? Зачем лишний раз причинять боль? Я думал, что поддаться такому сильному искушению и вернуть её расценится как эгоизм высшей степени.
Конечно, в мою голову неоднократно приходило всё это ёбаное дерьмо о любви и чувствах, но я давал себе пощечины и отгонял его куда подальше. Я не люблю её, она просто мне дорога. Я не люблю её, мне просто нравится говорить с ней по ночам. Я не люблю её, она просто меня заводит. Я не люблю её, это просто воспоминания.
Я часто говорил себе, что рано или поздно она не выдержит и съебётся так же, как все остальные, кто более-менее знает меня, но она ушла куда больнее, чем я мог предположить. Я знал, что она сделала это неумышленно, она просто не выдержала мнимых чувств, не вытерпела меня, но часть моего сознания её ненавидело.
Ненавидеть её было куда проще, чем копнуть глубже и переосмыслить всё происходящее, переосмыслить свои чувства.
Иногда я засиживался над новыми песнями до раннего утра, моя рука машинально тянулась к телефону, к диалогу с ней, но осознание происходящего и возможного фатального исхода больно било меня по голове и рукам, заставляя отбросить эту идею в дальний ящик. Я боялся. Я просто боялся, что она меня отвергнет, ведь мне никогда не давали отпор. Тогда я начинал представлять, что бы она сказала. "Хм, а вот это довольно неплохо, ты талант, Глеб. Честное слово. Иногда я рыдаю над твоими песнями, а потом просто звоню тебе. Это почему-то заставляет меня почувствовать себя выше других, я ощущаю себя счастливой." или: "Ну нет, Глеб, тут сплошной мат, даже классная музыка ничего не исправит."
Я собственноручно зарывался заживо. Иногда даже казалось, что я ловил нихуёвый кайф от самобичевания.
Мысли о ней снова и снова всплывали в голове. Я представлял её голос, вспоминал, как пахли её волосы после того, как она выходит из моего душа, как она тихонько стонала мне на ухо, обвившись вокруг моего тела. Я приходил в свою спальню и видел, как она спит, свернувшись у самого края. В такие минуты мне казалось, что я люблю её. Но тут же я злился на себя, и, матерясь последними словами, закуривал новую сигарету.
Она часто приходила ко мне во снах и однажды я не выдержал.
Я снова видел её нагое тело, облаченное в мой серый кашемировый плед, я видел её пухлые и раскрасневшиеся губы, меня это возбуждало. В момент, когда я потянул за края пледа, её лицо изменилось и по нему градом покатились огромные слезы. "За что?" – беззвучно спрашивала она. Проснувшись в холодном поту, я сдался.
"Перестань мне сниться, ради бога". Пальцы сами набирали текст сообщения, пиздец в голове поутих и, пока он снова не зарядил свою шарманку, я нажал на кнопку "отправить".
Но она ничего не ответила.
Я молча вошла в квартиру. Не знаю, который был час, какой день и месяц. Я скинула ботинки и пуховик, бесшумно проскользнув в ванную. Голова гудела от выпитого, ноги подкашивались, но я стойко смывала с себя все воспоминания этого вечера. Думаю, безрезультатно.
– Ну как? – с улыбкой поинтересовалась мама, – Ты что-то припозднилась, – она заговорщически подмигнула. Я повернула к ней голову и молча окатила ледяным взглядом, кусая щеки изнутри, пытаясь не заплакать.
– Обожглась, – хрипло процедила я, на ходу переодеваясь в ночную футболку.
– Что? – кажется, она не понимала, что происходит, – Родная, сколько ты выпила? – мама прошла в мою спальню и боязливо села на край кровати.
– Он не спас меня от падения, – я смотрела куда-то вдаль, пытаясь сохранять спокойствие, – Не спас... – добавила я, скатываясь по стенке на пол.
– Боже, что такое?! – закричала мама и рывком подняла меня под руки. Она с неподдельным ужасом всматривалась в моё лицо.
– Мама, я не хочу, – по моим щекам потекли струйки воды, – Я не хочу так. Всё так сложно и омерзительно, – язык слегка заплетался, я не понимала, что несу, – Мам, а курить плохо? – мне на секунду даже стало смешно от этого нелепого вопроса. Я тут же отошла от неё и порылась в сумке, доставая оттуда пачку нетронутых сигарет. Они всегда лежали у меня на случай, если Глеб где-нибудь оставит свои. Так происходило довольно часто.
– Что ты творишь? – она ничего не пыталась предпринять, а меня её присутствие в данный момент совершенно не смущало. Я открыла окно и закурила.
– Я очень плохая дочь, мам, очень плохая, – не знаю, зачем я всё повторяла дважды, но так возникало чувство стабильности, что ли, – Мне так больно, но я много выпила, вот и позволяю себе творить такую ерунду, – на половине сигареты мне наконец-то стало не по себе и я выкинула её прямо в окно. Я упала на кровать.
– Арина, неужели всё так быстро произошло? – она гладила меня по спине и я села.
– Да, он унизил меня перед всеми, дважды переспав со мной до этого чёртового бара!.. – я обреченно вскинула руки и вздохнула. Алкоголь бушевал в моём теле, – Я ненавижу его, но так сильно люблю, что тут же хочется всё простить и забыть, – я снова легла в кровать и накрылась с головой покрывалом.
– Ложись спать, – кажется, моя мама никак не отреагировала на выходку с курением и нежно погладила меня по волосам, – Всё будет хорошо, вот увидишь.
Не будет. Уже ничего не будет хорошо, ведь я так его ненавижу.
Время летело со скоростью света. Я всё-таки погрязла в работе, пытаясь загрузить себя по максимуму, оправдывая это тем, что мне нужны были деньги. По правде говоря, они были мне совершенно без надобности. Днями я сидела дома. Когда работа закончилась и мне дали долгожданный так называемый отпуск (насколько это уместно при удаленной работе), я просто лежала в своей комнате с наушниками в ушах.
Я оттолкнула от себя всех, в том числе и Аню, тщетно пытавшуюся вытянуть меня из депрессивного состояния. Спустя несколько дней после инцидента подругу испугало то, что я не отвечаю ни на сообщения, ни на звонки, и она не придумала ничего лучше, чем позвонить моей маме. Та, в свою очередь, выпалила ей все как на духу. Она говорила на кухне, полагая, что я сплю, пока я лежала в зале, уставившись в потолок и укрывшись пледом.
"Пожалуйста, будь у меня на виду, а то кто знает, что ты с собой сделаешь", – говорила мама, обнимая меня за плечи после моей затяжной истерики, когда Глеб написал, чтобы я перестала ему сниться.
"Дай мне телефон! – истошно орала я, обливаясь слезами, – Пожалуйста, я хочу написать ему!". Мама тоже плакала навзрыд, пытаясь прижать меня к себе. Я кричала до хрипа в груди, терзала свои ноги ногтями до появления кровавых полос. Мама не выносила моих слёз, потому что видела их крайне редко, и то, в основном, в детстве. Я рыдала в голос и рвала на себе волосы, реальность смешивалась с вымышленным миром, в который я с головой ушла за это энное количество дней или недель. Я была помешана на человеке, который так сильно изменил мою жизнь всего за несколько месяцев, но сейчас вынуждена была отвыкать и дать ему и себе волю.
Наступила глубочайшая апатия. Я потеряла счет дням. В очередной серый, но в то же время снежный день я лежала и прислушивалась, понимая, что мама тихонько, но эмоционально говорит по телефону.
– Она совершенно морально опустошена, я не знаю, как её развлечь, – вполголоса говорила она, – Нет, это не вариант, она вообще никуда не выходит. Я не помню, когда она гуляла в последний раз , – я не могла представить, с кем говорит мама, но интерес не давал мне покоя и я задерживала дыхание, – Да ты не понимаешь, тут нужен психолог! – она воскликнула это довольно громко. Раздался звонок в дверь. Я встала с дивана и поплелась ко входу, но мама меня опередила.
– Я бы открыла, – промямлила я, отступая.
– Лежи и отдыхай, – заботливо произнесла она, открывая защелку.
– Именно поэтому ты кому-то жаловалась, что я безвылазно сижу дома? – фыркнула я.
– Ты подслушивала?! – возмутилась она, машинально открывая дверь, оглядываясь на меня. Я замерла и, кажется, перестала дышать. Боль острым лезвием прошлась по душе, заставляя её снова кровоточить после кратковременного перерыва. Я была готова рухнуть в обморок.
На пороге стоял в дребезги пьяный Глеб с подстриженными чуть короче плеч волосами. В его руках, по законам самых ужасных фильмов, была полупустая бутылка. Он буквально ввалился в квартиру.
– Привет, – медленно произнёс он, скидывая кроссовки, облепленные снегом.
– Что ты тут забыл? – дрожащим голосом спросила я, не веря в реальность происходящего.
– У меня проблемы, – вздохнул Глеб, пытаясь усесться на полку для обуви, – Я в дерьме, как и все, что вокруг меня.
– Именно поэтому ты пришел сюда?! – возмутилась моя мама, но я видела, как она заботливо помогает снять парню куртку, предварительно закрыв дверь на замок.
– Простите, тёть Тань, я знаю, что вы в курсе, но я правда больше не могу, – мне хотелось обнять его, прижать к себе и забыть все, что происходило все эти дни и недели. Но я держалась. Покалывание в пальцах достигало максимума, голова гудела, сознание кричало и советовало выгнать Глеба из квартиры, но я стояла и не шевелилась.
– Что произошло? – спросила мама, поднимая Глеба, и повела его в мою спальню.
– Ма... – я собиралась протестовать, но она лишь шикнула в ответ.
Она уложила Глеба на мою кровать, но он тут же сел и посмотрел на меня. Я нерешительно медлила в дверном проёме.
– Я принесу "атоксил", а ты последи за ним, – командным голосом сказала мама, – Держись, я прошу тебя, – добавила она уже чуть тише, на мгновенье сжав мою руку, проходя мимо.
Я прошла в комнату и молча села на край кровати.
– Ты меня ненавидишь? – спросил Глеб заплетающимся языком, – Хотя можешь не отвечать, я и так знаю.
– Не говори ерунды, – сипло ответила я и прокашлялась. Напряжение росло, мне захотелось куда-нибудь убежать и не видеть человека, сидящего в моей комнате.
– Мои родители развелись, – тихо произнес Глеб, глядя куда-то в стену. Я с ужасом посмотрела на него и немедленно подвинулась.
– Что?! – переспросила я. Не то чтобы он так сильно зависел от своей семьи, но я помнила, что Глеб с детства жалел детей, чьи родители переживали не лучшие времена, он всегда очень серьезно относился к этому вопросу.
– Вот так, Арина, – он покачал головой и поджал губы. Я видела, что он пытается сфокусироваться на мне, но у него не выходило и он забросил эту идею, – Сначала ты, теперь и они, – парень подпёр лоб руками, – Точнее, они, оказывается, давно подали заявление.
– Не сравнивай, – я невольно закатила глаза. В комнату вошла мама и протянула Глебу стакан. Он послушно выпил, не проронив ни слова, и протянул его обратно.
– Ложись и спи, тебе надо проспаться, – скомандовала мама, – А ты, – она обратилась ко мне, – идём со мной.
Я молча встала с кровати, оглянувшись на Глеба. Он уронил голову на мою любимую подушку и отвернулся к стене, поджимая под себя ноги.
– И что мне делать? – спросила я, уставившись в пустоту, обращаясь то ли к себе, то ли к маме, то ли вообще к чему-то абстрактному. Я сидела на кухне, пока мама варила куриный бульон. Кажется, несмотря на трагичность повода, я немного ожила. Пребывая неопределенное количество времени в своеобразном анабиозе я немного осунулась, кожа посерела, волосы потускнели. Несколько минут назад моё состояние на глазах начало улучшаться.
– А что ты думаешь делать? – она повернулась ко мне. Ей тоже было нелегко, – Делай то, что подсказывает сердце. Я, конечно, не хотела становиться свидетелем этого всего, но так уж вышло. Несмотря на сложившуюся ситуацию, я не могу тебе помочь, – она безучастно хватала ложку и клала её обратно на стол, создавая видимость занятости.
Меня хватило лишь на несколько часов. Усердно делая вид, что читаю книгу, я не обращала внимания на голос в моей голове, который умолял пойти и хоть глазком взглянуть на того, кто, наверное, спит в моей комнате. Через какое-то время я все-таки не выдержала и покинула кухню, врываясь в спальню. На улице уже достаточно сильно стемнело, хотя было только начало шестого, но всё же силуэт Глеба, лежащий на кровати, я хорошо видела. Я тихонько прокралась к нему и начала аккуратно накрывать его пледом.
– Останься, – его голос сильно меня напугал. Я включила ночник и поставила его на максимум. Комната погрузилась в тёплый жёлтый свет.
– Зачем? – я села на кровать и почувствовала тепло тела Глеба. Меня слегка передёрнуло.
– Просто не хочу, чтобы ты уходила, – ответил парень и привстал на локтях.
– Тебе лучше? – игнорируя слова Глеба, я сделала незаинтересованный вид.
– Немного, но всё ещё хочется рыдать, – признался он. Я тут же перевела взгляд на него.
– Я бы по-дружески подставила жилетку для твоих слёз, но тебе вряд ли это нужно, – я сжала губы и хотела уже вставать, но Глеб резко схватил меня за руку. У него дрогнул подбородок, и я с ужасом расширила глаза. Мысли лихорадочно метались в черепной коробке, я пыталась придумать, что делать.
– Мне это очень нужно, – его голос дрогнул и он часто заморгал.
– Глеб... – растерянно произнесла я и он, воспользовавшись моим замешательством, тут же потянул меня на себя. Я легла рядом, а он зарылся в мою шею, сдерживая всхлипы, практически рыча откуда-то изнутри.
Для меня было странно выносить слёзы того, кого хотят тысячи, кто поёт со сцены о бесстрашии и всемогуществе, кто плюёт на мораль и признаёт лишь нигилизм в чистом виде.
Я медленно обняла Глеба, проводя пальцами по его волосам.
– Пожалуйста, не говори ничего, – процедил он, – Я так устал от нескончаемой хуйни.
Я молча лежала и гладила парня по голове и плечам, а он лишь водил носом по моей шее, терся о неё лицом. Я чувствовала некую влажность, остающуюся на коже после его глаз, но тактично молчала. Мне было больно ощущать его слёзы.
– Успокойся, ты ведь уже взрослый мальчик, – шептала я, уткнувшись подбородком в растрепанные волосы парня.
– При чём тут это? – тихо взвыл Глеб и крепко сжал меня, не поднимая лица. В дверях показалась мама и тут же замерла. Я отрицательно покачала головой и она тихонько удалилась.
– Ну вот, Глеб, ты напугал мою маму... – процедила я, еле заметно улыбаясь.
– Как? – хрипло спросил он, все еще находясь в районе моей шеи. Иногда он как бы невзначай оставлял на ней следы еле заметных поцелуев, наивно полагая, что я этого не замечаю. Я подыгрывала и делала вид, что ничего не происходит, пока у меня медленно сводило все внизу живота. Я терпеливо лежала, стараясь лишний раз не шевелиться.
– Не помню, чтобы когда-либо ты лежал на моём плече с глазами на мокром месте, – я ритмично поглаживала его шевелюру.
– Было наоборот, помнишь? – вдруг слегка оживился парень, – Когда девочка из соседнего дома отобрала твою новую маленькую куклу, которую ты вынесла во двор. Помнишь, она еще в синем блестящем платье была?
– Боже, ты правда все помнишь до таких подробностей? – изумилась я, – Даже я смутно припоминаю...
– Не парься, у меня просто есть твоё фото с этой куклой, я утром пересматривал на компьютере, – Глеб "вынырнул" из-под моих волос и уставился на меня. Его лицо находилось слишком близко, я задышала более учащенно, но тихо, стараясь не выдать себя.
– У тебя есть мои фото? – я зарделась и уставилась на парня.
– Да, я недавно нашел старый жесткий диск и перекинул все файлы на компьютер, – Глеб почесал нос и горько вздохнул. Он снова умостился у меня на плече.
– Глеб, нам не стоит долго находиться вместе, – после недолгой паузы серьезно произнесла я.
– Почему? – по голосу я бы сказала, что он искренне удивлен. Я почувствовала легкий укол злости с тонкими нотками ненависти, но постаралась его отогнать. Парню нужна была помощь, да и что уж там, я хотела его поддержать.
– Потому что ты действуешь на меня... пьяняще, наверное... Не могу слово подобрать, – я растерянно покачала головой и уставилась в окно.
– Можно мне остаться у тебя на время? – кажется, Глеб всецело проигнорировал мои слова, – Я не хочу пока возвращаться в свою квартиру.
Я лежала и молча смотрела в окно. На улице пошёл сильный снег, сопровождающийся шквальным ветром. Из-за этого за окном словно все посветлело, небо озарялось лёгким красным свечением, которое появляется только снежной зимой. В квартире еле слышался лёгкий гул пурги. Мне было тепло и уютно. Совершенно не хотелось думать о том, что может произойти дальше и куда это все приведет.
– Я ведь живу не одна... – наконец произнесла я и снова умолкла, стараясь не нарушить такое шаткое чувство долгожданного покоя.
– Я договорюсь, – прохрипел Глеб и тут же встал с кровати. Он слегка пошатывался, но бодро направился в кухню.
До меня доносились лишь тихие отголоски фраз, но я не слышала никаких громких слов или негативных интонаций. Через несколько минут я решила самостоятельно наведаться с ревизией. Глеб сидел за столом, подперев голову руками, мама все ещё хлопотала у плиты.
– Тебе помочь? – поинтересовалась я. Мама лишь улыбнулась.
– Можешь сходить за вещами Глеба завтра, это единственное, что ты можешь сделать, – она хитро приподняла одну бровь. Казалось, будто периода моей апатии и не было вовсе, словно появление Глеба вдохнуло жизнь не только в меня.
– Я схожу прямо сейчас, – решительно ответила я, забыв о снежной вьюге на улице. Одумавшись, я поняла, что отказываться, наверное, уже поздно.
– Тогда я тоже, – Глеб вскочил из-за стола и снова легко пошатнулся. Я схватила его за плечо и отрицательно покачала головой.
– Трезвей и готовься спать в зале, – я спокойно улыбнулась, наткнувшись на полный разочарования взгляд парня.
На улице заметало все, что плохо лежало, благо, дом Глеба находился не слишком далеко. Я не успела посмотреть на часы, но людей на улице практически не было. Конечно, в такую погоду умные люди даже с собаками не гуляют. Я замерзла и пыталась ускорить шаг, но ледяной ветер противился, замедляя мои движения. Кажется, у меня отмерзли пальцы на руках, потому что я выскочила из дома, напрочь забыв о перчатках.
– Ну и что мне нужно? – спросила я в трубку, зайдя в лифт, чувствуя, как тело блаженно расслабляется в тепле.
– Отроешь шкаф, там лежат футболки, – устало ответил Глеб, – В комоде джинсы, возьми одни, и выше в ящике носки, там на твоё усмотрение.
– Хорошо, – быстро ответила я и отключилась, не дожидаясь дальнейших указаний и даже не попрощавшись.
Дверь легко поддалась моим манипуляциям и я беспрепятственно вошла в логово холостяка. В этот раз квартира действительно выглядела так, будто по ней прошелся ураган. Как по сценарию, на полу валялась одежда, бутылки, какие-то смятые бумажки. Я брезгливо поморщилась, но прошла в спальню и как можно быстрее сгребла с полок несколько вещей. Мой взгляд внезапно приковал ноутбук Глеба, и я, боязливо оглядевшись, открыла его. Пароль он, к счастью, не поставил. Мои руки слегка задрожали. Я выключила свет в спальне, словно за мной кто-то следил, и уселась на пол, поджав ноги. Найти нужную папку с фото не составило труда, потому как, в отличие от состояния квартиры, ноутбук и все, что в нем, был примером чистоты и опрятности. Мои глаза жадно забегали по тысячам разнообразных снимков, выбирая, с чего бы начать. Я понимала, что у меня нету большого запаса времени, поэтому наугад ткнула в первую попавшуюся иконку. Мой взгляд затуманился, а пальцы сами нажимали на клавиши, пролистывая снимки. Этой серии фотографий больше десяти лет и на них изображен Глеб, еще не тронутый славой, алкоголем, наркотиками. Он такой маленький и спокойный, играет в футбол, катается на картинге, фотографируется на фоне разнообразных зданий и заведений. Кажется, это за рубежом. Фото шли не по порядку и внезапно я наткнулась на снимок, на котором изображена я. Возле огромных кустов, усеянных маленькими цветками, я стояла в каком-то ярком платье, неумело, но искренне и незамысловато, позируя на камеру. Вот я с Глебом, кадр запечатлен в момент, когда я что-то говорю. У меня взрывалась голова. Я поняла, что парень, который ждет меня сейчас в моей квартире, совершенно не похож на маленького мальчика со снимков. Наверное, это нормально, ведь прошло столько лет, но я будто вспомнила все то, что происходило в таком, казалось бы, далёком прошлом. Я закрыла папку с фотографиями и зашла в другую, с пронумерованными аудиофайлами. Включив пару первых треков я поняла, что это зарисовки будущих песен. Все они были необработанны и с плохим звуком, но голос Глеба надрывался с первых секунд, словно крича от боли или прося помощи. Видимо, он написал это не в лучший период своей жизни...
"Ты что там, уснула? Идёшь уже?" – высветилось на экране. Звук сообщения заставил меня вздрогнуть и махом закрыть ноутбук. Сердце бешено заколотилось. Я быстро открыла компьютер и вышло из папок, не предназначенных для моих глаз и ушей.
Выходя к лифту меня все еще передергивало. Я надела рюкзак на плечи и несколько раз проверила, закрыла ли я квартиру. Домой я мчалась на всех парах, потому что, кажется, за время моего незаконного исследования чужого компьютера на улице похолодало еще сильнее. Снега намело практически по колено, а я быстро передвигалась по уже кое-где расчищенным белоснежным дорожкам. Чем дальше я отходила от дома Глеба, тем больше успокаивалась. Ну, по сути, что я сделала плохого? Да, немного посмотрела фото, но я ведь ничего никуда не сливала! В очередной раз коря себя за свою любопытность и совестливость, я не заметила, как влетела в родной подъезд. С облегчением вздохнув я вошла в квартиру.
– Неужели, – фыркнул Глеб, встречая меня прямо у двери, – Могла не нести футболки, я порылся у тебя в шкафу... Зачем тебе такие огромные вещи?! – он с насмешливой презрительностью оглядел меня и взял из рук мой рюкзак.
– Ты был в душе? – удивленно спросила я, не отводя взгляда от парня, но тщетно пытаясь стянуть обувь.
– Что тебя удивляет? – усмехнулся Глеб.
– Посвежел, – фыркнула я и сняла куртку. Парень улыбнулся и удалился в зал.
Я прошла в кухню.
– Не замерзла? – заботливо поинтересовалась мама, шутливо нажимая указательным пальцем мне на нос. Кажется, во время моего отсутствия общий градус настроения значительно вырос.
– Замерзла, поэтому я тоже схожу в горячий душ, – немного заторможено ответила я и поплелась в спальню. Я взяла тёплые розовые пижамные штаны и белую футболку и направилась в ванную комнату. Любопытство разрывало меня изнутри, поэтому я все же не удержалась и заглянула в зал, где сидел Глеб.
– Спасибо за одежду, – улыбнулся он.
– Не за что, – сухо ответила я, – Я смотрю, ты уже здорово тут обосновался, – я окинула взглядом комнату. На комоде лежали вещи Глеба, диван был разложен и застелен одеялом в белоснежном пододеяльнике.
– Ну а что? – он пожал плечами, – А ты ноут мой не взяла с собой? – меня будто окатили кипятком. Я отрицательно покачала головой и поспешила удалиться.
Закрывшись изнутри, я решила набрать ванную. Тут все еще было очень тепло – это свидетельствовало о том, что недавно тут кто-то был. Стараясь прийти в себя, я улеглась в душистую горячую воду и закрыла глаза. Запах кокосовой пены для ванны успокаивал, поэтому пульс быстро пришел в норму. Кажется, такие резкие перепады настроения ни к чему хорошему не приводят. Я слышала доносящийся звук телевизора, казалось, за пределами ванной во всю кипит жизнь. Меня слегка веселила ситуация, что теперь мы временно живем втроем. Похоже на сюжет юмористической книги.
Вдоволь понежившись в ванной, я нехотя вылезла и облачилась в пижаму. Конечно, мне захотелось выглядеть на все сто, поэтому я намазалась кремом для тела, высушила волосы и долго умывалась холодной водой, чтобы раскрасневшееся лицо пришло в норму.
– Я думал, ты утонула, – хмыкнул Глеб, как бы невзначай проходя мимо ванной именно в тот момент, когда оттуда вышла я.
– Не паясничай! – воскликнула я и пнула его в плечо. Глеб резко развернулся и привинтил меня к стене. У меня предательски задрожали коленки.
– Ты что это, вздумала пререкаться со мной? – утробно прорычал он. Мое лицо обдало жаром и я на секунду прикрыла глаза.
– Прекрати, – тихо попросила я, желая не быть застуканной мамой.
– То, что я убит морально, не значит, что я железный, – ухмыльнулся он и потянулся, чтобы меня поцеловать, но я нехотя прошмыгнула под его рукой.
– Сейчас не время, – я победно улыбнулась и поняла, что наша "война" началась именно в данный момент.
Мама уже закончила с готовкой и сидела с книгой в руках.
– Ты уже все? – поинтересовалась она, откладывая книгу на стол, – Я тоже в душ и будем укладываться, поздно уже... – мама встала из-за стола и потянулась, – Кстати, я постелила Глебу в зале, ты не против?
– Как я могу быть против? – не поняла я.
– Ну, может у тебя были другие планы, – мама подмигнула и легко толкнула меня бедром, удаляясь в ванную.
Я хихикнула и пошла в свою комнату, закусив губу.
Расстелив постель, я взяла ноутбук и подставку для него, выключила свет, оставляя лишь ночник, и уселась под одеяло. На улице все так же мело, а мне безудержно хотелось плюнуть на все и пойти наведаться в зал. Но я держалась. Я надеялась, что Глеб сдастся первым. Открыв документы, которые мне нужно было изучить для дальнейшей учебы, я решила немного отвлечься от всего происходящего с пользой. Не заметив, как время значительно перевалило за двенадцать, я закончила читать и отложила ноутбук. В квартире было тихо. Зал находился в другом конце жилища, поэтому я не могла точно определить, спит ли мой временный сожитель.
Мои веки закрывались от усталости, от пережитой за сегодня гаммы эмоций, поэтому я решила оставить все мысли до завтра и выключила ночник. В квартире воцарила тьма. Я задремала, повернувшись лицом к двери, но меня внезапно разбудило какое-то движение. Я лежала и прислушивалась. Тихие шаги приближались, подсвечиваясь светом экрана мобильника. Я замерла в ожидании, не подавая вида, что не сплю. На край кровати сел Глеб и кончиками пальцев осторожно провел по моему лицу. Я вздрогнула и открыла глаза.
– Прости, прости, пожалуйста! – зашептал Глеб, – Я просто ждал, что ты придёшь, а ты не пришла, – я слышала, что он улыбается. Привстав на локтях, я приблизилась к нему.
– Я хотела, но потом уснула, – прошептала я в ответ, протирая глаза, – Как ты? – внезапно поинтересовалась я, усаживаясь.
– Уже лучше, а ты? – Глеб громко шептал, и это выглядело очень смешно.
– Я тоже, – я открыто засмеялась, прикрывая рот рукой. На самом деле, мы бы не разбудили маму, даже говоря нормально, но шёпот придавал этой встрече некой таинственности.
– Я скучал, – вдруг совсем тихо произнес Глеб и серьезно уставился на меня.
– Не надо, – я покачала головой, – Это лишнее, – я понимала, что этот человек уже сделал мне больно однажды, и осознавала, что это может произойти еще раз, но что-то в нем так жутко манило...
– Это правда, – он положил ладонь мне на щеку и провел большим пальцем к моим губам. Тысячи маленьких иголок прошлись у меня под кожей, – Тебя пиздец не хватало, – его лицо еле заметно придвинулось, а губы слегка приоткрылись.
– Нельзя, Глеб, – неуверенно запротестовала я, когда его нос коснулся моего. Все происходило медленно, это сводило с ума.
– Почему нельзя? – с горечью в голосе спросил он, не отстраняясь.
– Потому что ты знаешь, что всё заранее обречено, – прошептала я ему в губы. Моё настроение впервые так сильно упало от осознания того, что я права, – Мы оба не умеем вовремя остановиться, – его губы коснулись моей щеки, игнорируя всё сказанное ранее.
– Мы ведь не в казино играем, – улыбнулся он и коснулся уголка моего рта, – А значит, не можем проиграть все, нажитое честным или не очень трудом, – губы притронулись к подбородку.
– Ты ведь знаешь, что я чувствую, – я попыталась немного отстраниться, но он не дал этого сделать, – Я ведь не смогу отказать тебе, а ты поиграешься и все повторится, – я слабо положила свою руку ему на плечо. Он молча придвинулся ко мне вплотную и его губы наконец-то нашли мои. Я издала еле слышный стон от того, что наконец-то получила то, чего желали самые тёмные уголки моей души. Его язык немедленно вторгся в мой рот, а сам Глеб уже лежал сверху, раскрывая меня, откидывая одеяло в сторону.
– Я не могу, – судорожно вздохнула я, – Моя мама в соседней комнате! – Глеб каждый раз закрывал мой рот очередным поцелуем.
– Запрещенные действия мы оставим до завтра, а сейчас просто дай мне поцеловать тебя, – улыбнулся он и улёгся рядом, накрывая нас обоих одеялом.