Незнакомец

все, что происходит в данной главе, не имеет ничего общего с реальностью и является лишь художественным вымыслом)
приятного прочтения❤

Алеся

- Добрый вечер, - проговорил мой совсем, казалось бы, уже не жених. – Как твое самочувствие?

Марк продолжал стоять в проеме. На нем все еще был строгий костюм, но бабочка болталась на шее развязанная.

- Спасибо, уже лучше, - проговорила я, вставая, как при ответе учителю на уроке в школе.

Сжав кулаки, я с трудом соображала, что сейчас будет. Откуда тут взялся Марк? Он должен быть у отца, обсуждать с мэром, как избавиться от Никиты. Боже, а Никита мчится сейчас за мной.

Что делать?

- Зачем ты ездила в офис? – продолжал допрос Беляев.

Это был именно допрос. Поэтому я и стояла, вытянутая в струнку, дыша через раз, вдавливая ногти в ладони, чтобы не трястись от страха.

- Забыла документы.

- Какие?

- Важные.

- Алеся, - рявкнул он, и у меня по спине скатилась капля пота.

Я попыталась что-то пролепетать о корпоративной и государственной тайне, но Марк не стал слушать. Он прошел в комнату, отодвинул меня и вывернул экран ноутбука, чтобы все рассмотреть.

- Твою ж...

Беляев даже ругательство не смог договорить, ведь на экране так и осталось видео, где он отдавал приказ убить Артёма Соболева.

Я не стала дожидаться вопросов и рванула к двери. Слава богу, не раздевалась. Если успею выбежать из квартиры...

Не успела.

Прямо у двери меня догнал Беляев. Заломив мне руки за спину, дёрнул за волосы и потащил обратно, швырнул к столу, где стоял ноутбук. Я больно ударилась об угол. Кажется, даже рассекла себе бровь. Но Марка это не волновало, конечно.

Он снова подошел ко мне, опять дернул за волосы, потянул, заставляя встать на колени и только тогда потребовал ответа:

- Откуда у тебя все это?

Я давилась рыданиями и всхлипами, не в силах говорить.

- Отвечай, - заорал Беляев и встряхнул меня. – Откуда все это, Алеся?

Неожиданно моя паническая истерика превратилась в смех и даже сарказм. Я шмыгнула носом и едко поинтересовалась:

- Если не скажу, убьешь меня? Как старшего Соболева?

Его кулак туже стянул волосы. Еще немного, и он оторвет их вместе со скальпом. Я завыла от боли, но Марк почти сразу отпустил, наклонился ко мне и прошипел:

- Не искушай.

А я продолжала убивать себя.

- А ты не сдерживайся. Или тебе настолько нужна жена и школьная любовь? Отличное прикрытие для гея. Конечно, где вы видели гея в администрации? Хотя что это я? Сама ведь работаю на конченого пидораса.

Беляев приложил меня об стол. В глазах потемнело. Обретая зрение, я увидела капли крови на столе и клавиатуре ноута.

- Кому ты собиралась передать это? – снова потребовал ответа Марк.

Я решила быть честной.

- Не знаю. В полицию. Соболеву. Президенту. Мне без разницы. Можешь сам выбрать самый интересный адрес.

- Мразь.

Потянув меня вверх, Марк не отказал себе в удовольствии и отвесил мне пощечину. Теперь я потеряла не только зрение, но и слух. Кажется, и сознание оставляло меня. Мир погас, но как будто сразу включился. Как телевизор. Словно кто-то щелкал пультом. Я пыталась куда-то ползти, одновременно с ужасом ожидая пинка в живот или пули в голову. Не знаю, что было бы хуже.

Слезы текли по лицу, смывая с меня боль и слепоту. Я вдруг осознала, что в комнате есть кто-то кроме меня и Беляева.

Никита...

Плакать резко перестала.

Это мог быть только он. Но я заметила лишь тень, которая метнулась мимо меня. А потом ко мне вернулся и слух. Драка, крики, мат.

Поднявшись и проморгавшись, я увидела, что Никита упирается коленом в шею Марка, а тот беспомощно бьет руками о паркет. Лицо Беляева было залито кровью, глаза закатывались.

- Что, нравится, тварь? – выплюнул Никита, сильнее давя коленом на шею.

Марк пытался схватить его ногу, чтобы освободиться, но у него ничего не получалось. Он только хрипел и плевался кровью.

- Никита, - позвала я, осознавая, что он его сейчас убьет. – Никита, пожалуйста, не надо. Ты же... Ты не такой. Как они.

Я тоже не могла толком говорить и двигаться, но доползла как-то, и Соболев моментально отбросил Беляева, все внимание обратил на меня. Марк остался валяться на полу, хватаясь за горло и кашляя кровью.

- Леська, господи. Я думал...

Никита подхватил меня за талию, помог подняться усадил на диван.

- Нам надо... - начала я.

- Скорую? Лучше в больницу сразу, - соображал на ходу Никита. – Ты лучше не разговаривай. Приляг.

- Нет-нет, я ничего. Нормально. Нам надо ехать. Нельзя здесь оставаться. Его отец тоже знает, что я...

- Ты точно в порядке? – уточнил Никита. – Вытянешь до Москвы?

- Да. Он просто ударил меня, не насмерть.

- Просто, - выплюнул Никита с яростью, но тут же умерил эмоции. – Ладно, ты права. Поехали отсюда.

- Флешка, - вспомнила я.

Как хорошо, что Марк не вышиб мне все мозги. Я помнила о главном. Никита вынул носитель из ноута не уточняя ничего. А я стянула кольцо с пальца и бросила на стол, под которым жалобно ныл Беляев.

Мы быстро вышли из дома. Я на ходу вытирала кровь с лица, потом взяла у Никиты влажные салфетки. Он гнал, изредка посматривая на меня. Его руки тоже были в крови, а под глазом наливался кровоподтек. Но эти повреждения казались такой малостью по сравнению с тем, что могло случиться, если бы верх одержал Марк.

Я уже собиралась рассказать ему про флешку, как зазвонил мой телефон. Номер не определился.

- Не бери, - гаркнул Соболев.

Но я уже сняла трубку.

- Алло.

- Доброй ночи, милая Алеся, - запел мне в телефон никто иной, как Сергей.

Его голос я узнала бы из тысячи.

- Доброй, - отозвалась я.

Удивление и любопытство даже заглушили саднящую боль моих ссадин и синяков.

- Вижу, Вы использовали мое облако.

- С него все стерлось, - сообщила я. – Но вам, наверно, это известно.

- Разумеется. Такая информация ценна, когда имеется в одном экземпляре. Полагаю, Вы сделали копию?

Я молчала.

- И Никита с Вами.

Казарин не спрашивал.

Никита посматривал на меня, и я видела, как шевелятся его уши, улавливая приглушенный голос.

- Разумеется, вы вместе. Как Бони и Клайд. Ромео и Джульетта. Алеся, милая, включи громкую связь, чтобы господин Соболев стал полноценным участником разговора.

Меня снова накрыло противоречием. Казарин бесил даже в такие ужасные моменты жизни.

- С какой стати я буду... - начала я грубить.

Но он перебил своим командным тоном.

- С такой стати, Алеся, что я хочу вам помочь. Или собираешься закончить как герои трагедий? Делай, что говорю, если не хочешь сдохнуть вместе с любовником.

Мой палец мазнул по экрану, чтобы зажглась панель. Я включила громкую связь и поставила телефон в держатель.

- Итак, без долгих вступлений. Чтобы не потонуть в дерьме, вам сейчас нужно сделать заявление. Весь компромат будет идти фоном. Это ваш единственный шанс сдать Беляевых и уйти красиво в закат Дублина. Понятно?

- Какое заявление? Через ютуб, что ли? – моментально среагировал Никита.

- Отличный вопрос, господин Соболев. Ютуб – крайний вариант. Я подготовил для вас эфир. Завтра утром. То есть, уже сегодня. Как раз успеете доехать. Не смейте приводить себя в порядок. Расскажите все как есть. Понятно?

- Вам какая с этого выгода? – спросила я.

- И снова отличный вопрос. Но ты знаешь на него ответ, Алеся. Я выкуплю у Никиты участок по нормальной цене, без отката и грязи Беляева. Разве этого мало?

- Чушь собачья, - выпалил Никита.

Я была с ним полностью согласна. Чертов клочок земли пусть и в центре, но в глубоком Подмосковье – это же не золотая жила.

- Что вы все прицепились к этому участку? Нефть там нашли или золото? – пробормотал Никита. Наверно, больше сам с собой говорил, но Казарин услышал и расхохотался.

- Я нашел вас, друзья мои. Вы намного лучше нефти и золота.

- С трудом верится, - фыркнула я.

- Придется поверить, голуба моя. У вас нет выбора. Созвон через три часа.

И он повесил трубку.

- Похоже, у нас действительно нет выбора, - проговорила я, ужасно боясь, что Никита сейчас начнет спорить и предлагать снова куда-то бежать.

Я чувствовала, что никто и никуда нас не выпустит из страны, пока мы не сделаем то, что хотел Сергей. Удивляя меня в очередной раз, Никита проговорил:

- Выбора никогда нет, любимая. – Он взял мою руку и поцеловал костяшки пальцев. – Но у нас есть свобода воли и слова. Это намного важнее, чем выбирать между адом и преисподней.

Я улыбнулась, неожиданно чувствуя себя очень счастливой и безумно влюблённой. Мне было все равно, что произойдёт утром. Главное, что я сейчас рядом с любимым и самым потрясающим мужчиной. С ним не может быть плохо.

Если сейчас все паршиво, значит, это еще не конец.

Никита

Я понятия не имел, что за игру ведет Казарин. Везя Алесю в неизвестность, я толком не понимал, как рискую. Но Казарин не подводил нас ни разу. Мы немного поговорили о нем с Алесей по дороге. Его версия с участком в принципе была довольно жизнеспособной, но я задницей чувствовал, что это просто ширма, предлог. Алеся согласилась со мной.

- Там, на одном видео, убийство твоего брата, - проговорила Алеся, едва мы перешли к обсуждению плагиата.

Я тут же нащупал флешку и вынул из кармана, уточняя:

- Здесь?

- Да.

Сглотнул и крепче вцепился в руль.

- Еще там куча фото с Марком и мужиками. Интимные. Другие я не стала рассматривать.

Я сглотнул еще раз.

- Все это дал тебе Казарин?

- Именно.

- И теперь он организует для нас пресс-конференцию. Возникает вопрос...

Алеся продолжила за меня:

- Почему он не предоставил все это напрямую журналистам, а проводит через нас?

- Отличный вопрос, малышка. Очень интересный, - поддержал я.

- Мы ничего не узнаем, если откажемся.

Я покивал, добавляя:

- Это точно.

А еще не исключено, что нас пристрелят люди Беляева. Не сам Марк, а кто-то менее заметный. Уверен, такие найдутся. Если честно, я мог послать их всех в задницу. Даже Казарина. Но именно он занимался документами для Алеси. Это меня и останавливало. Она улетит сегодня же в Лондон. Я лично уже забронировал по билету на каждый рейс.

Осталось вытащить из Алеси клятву.

Мы приехали к дому, где Даша сняла квартиру на сутки. Я заглушил мотор, повернулся к Алесе. Она пристально смотрела на меня, приподняв брови. Я взял ее лицо в ладони, рассматривая повреждения, которые нанес этот пидорас.

- Что? Что ты хочешь? – спросила моя красивая девочка, читая в моих глазах просьбу.

- Хочу, чтобы на твоем лице не было крови или хотя бы избить этого скота до полусмерти.

Она сразу придвинулась как могла близко и обняла мои запястья пальчиками.

- Не надо, Никита, пожалуйста. Не уподобляйся. Ты же не он. Не надо.

Я кивал, но изо рта вылетали жестокие признания.

- Наверно, я бы убил его, если бы ты не пришла в себя. Он убил Тёму. За тебя я бы не мстил так долго и расчетливо. Детка, я ведь думал, что потерял тебя.

Мы стали целоваться, отчаянно впитывая друг из друга радость жизни. Сколько бы нам ни осталось, мы были счастливы сейчас в эти абсурдно чудесные минуты. Мне было больно от ее поцелуев, но одновременно так сладко. Она всегда была чертовым наркотиком. С первого дня, с первого прикосновения. Я был обречен любить Алесю еще в поезде.

- Пообещай мне, - потребовал я вероломно, зная, что сейчас она готова вырвать из груди сердце и подарить мне. – Пообещай, Алеся.

- Что? Что ты хочешь? – бормотала она мне в губы. – Я все сделаю.

- Пообещай, что улетишь сегодня, что бы ни случилось.

Она замерла и отпрянула.

- Никита, но как...

- Как бы то ни было. Ты сядешь с самолет и улетишь в Лондон. Тебя встретят прямо в аэропорту. Мой хороший знакомый Бенингтон Торнтон позаботится о тебе.

- Но... А как же папа?

- Он тоже прилетит. Чуть позже. Я занимался только твоей визой. Ты же знаешь, что я не брошу Диму. Пообещай мне, Алеся. Сегодня. Сразу после конференции. Ближайшим рейсом.

Она кусала губы и раздувала ноздри, едва ли согласная с моим планом, но я смотрел неумолимо, раз пять напомнив:

- Ты обещала.

- Ладно, - сдалась она наконец. – Я улечу. А что будет с тобой? С Дашей?

- Все будет хорошо, - неумело соврал я.

Но Алеся неожиданно приняла это как истину. Она улыбнулась мне почти радостно и кивнула.

- Да, все будет хорошо, - повторила Алеся как мантру. – Иначе и быть не может.

В ее глазах горел огонек безумия. Кажется, она верила мне слишком сильно. Но сейчас это было на руку. Я еще раз быстро поцеловал ее, шепнул в губы:

- Спасибо.

Мы вышли из машины и поднялись в квартиру. Там нас ждала Даша. Она, конечно, первым делом стала охать и ахать, осматривая наши испорченные лица, предложила переодеться. Помня напутствия Казарина, мы оба отказались. Алеся осталась в джинсах и свитере, а я даже рубашку не сменил после приема, только накинул куртку вместо пиджака.

В общем, вид у нас был тот еще. С недотертой кровью на лицах и в волосах. Я с фингалом под глазом и разбитой губой. Алеся с рассечённой бровью. Кровь больше не шла. Я пристально следил за ее раной, переживая, что придется зашивать. Но, кажется, все обошлось. Разве что останется небольшой шрам.

Словно читая мои мысли, Алеся, рассматривая себя в зеркале, сказала:

- Останется шрам на брови. Тебе нравятся девочки в шрамах?

- Мне нравишься ты. Очень сильно, - ответил я, обнимая ее сзади.

- Прости, малыш. Меня заводит даже шрам на твоей бровке. И злит одновременно. Но этот гондон не смог тебя сломать или испортить. А я...

Алеся развернулась к мне лицом, спросила:

- Что ты?

- Я буду любить тебя в любом случае. У меня нет выбора.

Она рассмеялась.

- Да, к черту выбор.

Мы снова стали целоваться, наплевав на боль, но нас прервала Даша.

- Казарин обещал прислать машину через час. Может, все же поспите?

- Уже нет смысла. Да и желания, -отказалась Алеся.

Я был с ней согласен. Казалось, для нас перестали работать законы страны и физики. Мы всю ночь функционировали на адреналине. Он не утихал и утром. Наверно, именно из-за него мы не чувствовали боли. Опасность стала такой же привычной, как кислород.

- Я с вами не еду, - сказала Даша. – Никита, включи локацию, чтобы я нашла тебя через телефон.

Я рассмеялся.

- Полагаешь, это поможет?

Даша закусила губу, и я поспешил обнять ее.

- Не раскисай сейчас. Все будет хорошо.

Не знаю, заразили мы ее своим идиотским оптимизмом или нет. Надеюсь, если настанет полная жопа, она поручит Диму надежным людям, и сама улетит в Лондон. Но Даша не пряталась даже, когда Тёму убили. Она не отступила и после его смерти. Ей слишком нравилась Москва и бизнес, который удалось удержать и без мужа.

Я невольно пожалел, что не успел научить Алесю всему, что умел сам. Она бы тоже отлично справилась с ролью преемника.

- Никита, - вырвал меня из раздумий голос любимой. – Ты в порядке?

Я пока еще не сдох. Не стоит торопиться на встречу с братом.

- Все будет хорошо, - ответил я, кивая.

Мы вышли из дома. У подъезда ждала машина. Я почему-то думал, что приедет черный гелик, а нас пригласили на заднее сидение демократичной синей Короллы.

Она и привезла в телецентр. Нас проводили в студию, где ждал знаменитый ведущий аналитической программы итогов недели. Я почти не пропускал его передачи, следя за политикой в стране.

- Доброе утро, друзья, - поприветствовал он.

Мы пожали руки. Ему тотчас припудрили нос. На фоне его идеального грима и костюма мы с Алесей выглядели как оборванцы.

- Я Ваш поклонник, - выпалил я, как придурок.

Наверно, чтобы хоть что-то сказать. Ведущий только усмехнулся, уточнив:

- А Вы, Алеся?

- Я телевизор не смотрю, - ответила она с плохо скрываемым пренебрежением.

- Отчего же?

- Боюсь, мозги сгниют.

Неожиданно рассмеялась вся бригада.

- Согласен с Вами, - согласился ведущий. - Но – к делу. У нас будет прямой эфир, без формата. Просто расскажите все, что знаете. Картинку уже отдали?

Мы синхронно кивнули. Флешку забрали, едва мы вошли в студию.

- Ладно, тогда поехали.

Это была чертовски странная передача. Я не понимал, кто и как такое будет смотреть. Но, наверно, в этот момент никто и не думал о зрителях. Шоу рассчитывалось на узкую аудиторию. Это было живое, во всех смыслах, доказательство прогнившей системы администрации не так далеко от Москвы.

Алеся без купюр рассказала о своих показушных отношениях с Марком, как он угрожал ей и ее отцу, вынуждал выйти замуж. Ее быстро оставили в покое. Меня же пытали дольше. Хотя я и без наводящих вопросов длинно и подробно рассказывал о схеме Беляевых с целью завладеть землей, о Тёме и его упрямстве, о завещании и приеме, где меня очень хотели видеть. Я не смотрел назад, но знал, что на экране меняли картинки из флешки Алеси, из облака, которое подарил ей Казарин.

- А как вы нашли друг друга? Что вас связывает? – спросил ведущий.

Мы переглянулись. Не потому, что вопрос был трогательным. Стало понятно, что за нашей историей все дерьмо будет выглядеть еще дерьмовее. Идеальная картинка. Как роза в грязи. Любовь и криминал. Любимый сценарий для русских.

- Мы познакомили случайно, - честно ответил я, не собираясь юлить.

Сейчас даже самая крохотная ложь будет видна. А правда слишком прекрасна, чтобы ее скрывать.

- Ехали вместе в электричке, - подхватила Алеся.

- Не знали, кто мы и как связаны.

- Нам нельзя было встречаться, но мы все равно продолжали.

- Я полюбил Алесю и не собираюсь этого стыдиться.

Она повернула голову и подарила мне самую чудесную улыбку. Ее глаза блестели.

- Я люблю тебя, - прошептала моя девочка.

Кажется, ведущий что-то говорил, пока мы смотрели друг на друга. Это длилось секунды или, может, часы. Я потерялся в ее глазах.

Очнулся, только когда эфир закончился.

До нас донеслись аплодисменты. Все, кто был в студии, аплодировали. Но громче и дольше всех это делал Казарин. Мы с Алесей одновременно увидели его. Он лишь кивнул головой, приглашая не мешкать здесь.

Я взял Алесю за руку, и мы поспешили выйти из студии. Очень скоро наши пальцы расцепились. Между нами врезались три здоровых мужика. Я едва видел, как впереди мелькает макушка Алеси. Мы шли по коридорам. Позади мня, следовал Сергей.

- Что происходит? - спросил я, оборачиваясь.

- Шевелись, Соболев. Нет времени объяснять. Просто двигай ногами.

- Но Алеся...

- Все с ней будет в порядке.

Но никакого порядка я не наблюдал. Очень скоро Сергей подтолкнул меня в левое крыло, тогда как Алеся скрылась в правом. Почти сразу я оказался на улице. Видимо, Казарин привел нас к черному ходу. Он выходил к проулку, где стояло несколько незаметных и разноцветных машин. Я узнал Короллу, на которой нас привезли. Секунду спустя из соседнего выхода вывели Алесю и сразу же сунули в машину.

Я рванул к ней, но мне дорогу перекрыли три здоровяка в штатском.

- Сядь в машину, - велел мне Казарин.

- Пошел ты, - отмахнулся я и попытался протиснуться к машине, куда сунули Алесю.

Знал, что это бесполезно и глупо, даже опасно. По голове мне не дали, даже ствол не приставили ко лбу. Просто откинули опять к авто, что стояло у бордюра.

- Сядь в машину, Соболев. Господи, ничего не случится с твоей красоткой, - повторил Сергей уставшим голосом.

- Но почему тогда...

- Бля, ну что ты какой сложный, Ник. Хотели бы мы вас грохнуть, уже бы сделали. Хотели бы ее увезти – уже бы увезли. Кортеж ждет только тебя. Соблаговоли затащить свою недоверчивую жопу в авто. Или Гоша тебе поможет.

Гошу я вычислил по кривой усмешке. Казарин сразу же пошел к третьей машине с одним из шкафов. Гоша остался и вежливо открыл мне дверь.

- Садитесь, - прогрохотал он.

Я выдохнул и подчинился. Сам Гоша сел вперед.

На заднем сидении я оказался не один. Едва узнав этого человека, я потерял дар речи. Вполне возможно, что у меня отвисла челюсть.

- Коля, поехали, - разрешил он, улыбаясь как хулиган. – Мой любимый момент.

Кажется, вторая реплика была адресована мне. Я все еще сидел охуевший. Иного определения состоянию подобрать было сложно.

Ведь я ехал в машине с президентом Российской Федерации.

- Андрей, - неожиданно кратко представился мой попутчик и протянул руку.

Я принял рукопожатие и почему-то эхом добавил:

- Михалыч.

Он рассмеялся.

- Это очень мило, Никита, но давайте без этих длинных имен. Могу я звать Вас Никита?

- Конечно, - выдохнул я.

- Можно на «ты»?

- Конечно, - повторил я, как заевшая пластинка.

- Тогда я просто Андрей. Хорошо?

И тут я не выдержал.

- Нет. Чего тут хорошего? Вы же президент. Я не могу называть президента Андреем.

- Попробуй. Уверен, у тебя получится.

- Я за Вас не голосовал, - выпалил я зачем-то.

- Не страшно, - снова невозмутимо отвечал он, улыбаясь мне то ли дружелюбно, то ли снисходительно.

Взглянув в окно, я вдруг понял, что напрочь забыл об Алесе. Минуту назад я готов был рвать, метать и биться до последней капли крови за мою девочку. Но увидев президента, растерял весь боевой настрой, вообще самого себя потерял. Я моргнул с задержкой, прогоняя морок, и решил, что лучшая защита – это нападение. И плевать, что напасть мне придётся на президента Громова. Терять мне нечего.

- Что с Алесей? Почему она в другой машине? Куда мы едем? - выпалил я вопросы, словно пули в лоб.

- С твоей дамой все в порядке. Мы едем в Новогиреево, у меня там пыточная. Надо о многом поговорить.

У меня снова отвисла челюсть. Громов расхохотался.

- И это тоже любимое. Боже, видел бы ты свое лицо, Соболев. Шутка. Я пошутил, Никита.

- Не смешно, - насупился я и сдвинул брови.

- На самом деле, уморительно, но тебе, конечно, не до смеха сейчас. Пожалуйста, попробуй расслабиться. Я не собираюсь вас пытать, убивать, даже допрашивать. Скорее, наоборот. Тебе будет очень интересно узнать от меня многие ответы.

Его голос успокаивал и располагал. Я раньше не замечал, какой у Андрея Громова голос. В общем, я и не общался с ним лично, только по ТВ видел. Абсолютно разные вещи. Он сшибал харизмой и через экран, но сейчас я не мог отвести от него глаз. Он словно гипнотизировал своим взглядом и полуулыбкой.

Наплевав в свое время на выборы, я понимал, почему за него проголосовала Россия. Такого президента у нас еще не было. Молодой, энергичный, привлекательный, чего уж. И умный, как тысяча профессоров. Удивительно, что на него не нарыли грязи. Или же он заткнул все грязевые фонтаны, которые могли рвануть. Я положительно оценивал его правление, но все же ждал больше перемен для страны.

А сейчас мне хотелось знать исключительно одно:

- Куда мы едем? – повторил я вопрос.

- В аэропорт. Алеся в машине со своим отцом. Казарин быстро оформил ему выезд. Вознесенские улетят частным рейсом в Лондон. Как ты и хотел, верно?

- Верно, - подтвердил я, но все еще не доверял до конца. – Я хочу поговорить с Алесей.

Громов развел руками.

– Ради бога. Позвони ей.

Я набрал номер, и Алеся тут же затараторила мне в трубку.

- Они сказали, что мы едем в аэропорт. Со мной папа. Его тоже выпустят из страны. Никита, что происходит?

- Наверно... все хорошо, - неуверенно предположил я. – Ты в порядке, точно?

- Да. А что?

- Ничего, детка. Я люблю тебя. Мы следуем за вами.

- Классно. А ты? Полетишь с нами?

- Нет, малыш, мне в любом случае придется задержаться.

Алеся драматично замолчала.

- Все будет хорошо. Правда.

Громов закивал, подтверждая мои слова. Кажется, я даже не врал. Хотелось верить этому человеку. Если он не сможет обеспечить мою безопасность, то кто?

- Ладно. Поговорим перед посадкой, - закончил я разговор.

Она чмокнула меня в трубку и отключилась.

- Надеюсь, теперь ты мне веришь? – спросил Громов.

- В любом случае, у меня нет выбора.

- Он тебе и не нужен. А вот я нуждаюсь в твоей поддержке, Никита. Могу рассчитывать на нее?

- Пожалуй. Что именно от меня требуется?

- Сначала послушай, не перебивая. Я хочу, чтобы ты видел картину полностью. Я давно наблюдал за вашим регионом. Подозрительная смерть владельца участка на Зеленой даже не была толком прикрыта, потом самоубийство твоего брата.

- Хрена с два это был суицид, - выпалил я, мгновенно заводясь.

- Я не спорю, - осадил меня президент. – Но ты все же послушай, не встревая.

Кивнув, я закрыл рот на замок. Громов продолжал.

- Да, это все было не просто подозрительно, а уже просто нагло. Шантажировать, а потом убивать владельцев участка – это слишком старые и слишком охреневшие методы. Полагаю, ты скажешь, что я мог бы просто снести всем головы. Да – мог бы. Но всех не посадишь. Система коррупции настолько глубоко пустила корни во власть, что, уничтожив преступные кланы, я разрушу и саму структуру управления. На восстановление уйдет слишком много времени. К тому же, губернатор Московской области – весьма близкий мне человек, который тоже заинтересован в постепенной чистке кадров и аппарата власти. Понимаешь, о чем я?

- Примерно, - кивнул я, слушая Громова как зачарованный.

- Мне нужен мягкий переворот, а не революция. Идеально, если прогнившую систему побеждает не президент, а...

- Мы с Алесей? – закончил я за него, почти угадывая.

Громов кивнул:

- Любовь.

Я закатил глаза.

- Знаю, говорю как рыцарь в сияющих латах, - моментально среагировал президент.

- Да, тебе только меч, щит и вылитый король Артур. Оу...

Я прикусил язык, понимая, что назвал его на «ты». Но Громову это, кажется, понравилось, как и мое сравнение. Он довольно усмехнулся.

- Россия любит монархию. Я не против быть королем Артуром еще немного.

- Ладно, допустим, куртуазный налет нашей паршивой реальности не повредит. Но я до сих пор не понимаю, как все это сработало. Казарин – он...

- Разумеется, Сергей – мой человек. Я держу близко губернатора, но мне нужно было почти полное внедрение. Казарин для этого идеальный вариант.

- Сложно спорить, - пробормотал я себе под нос. – А про меня и Алесю как узнали?

- Через тебя самого, разумеется. Я знал, что ты не оставишь смерть брата без мести.

- Откуда?

Теперь пришел черед президента закатывать глаза.

- Назовем это интуицией. Ты ведь из всего поезда выбрал именно невесту Беляева. Как так вышло?

Я пожал плечами.

- Вот. Есть такие вещи, дорогой Никита... - он говорил немного свысока, но меня это не оскорбляло. Президенту я мог простить такой тон. – События, встречи, перемены. Они случаются, и ты просто знаешь, что это должно произойти. Как стихия, которой нельзя сопротивляться.

О, я понимал такое теперь в полной мере. Алеся заставила меня поверить в стихийность чувств, перемен и событий. Именно она привела меня на заднее сидение президентского авто.

- За тобой наблюдали, Соболев. Как только ты прошел таможню и снова оказался в Москве. И очень интересно стало наблюдать за тобой и Алесей Вознесенской. Я предложил именно ей вручить компромат на Беляева. Сергей сомневался, но не стал спорить. Удивительно, но даже ее ссадины идеально легли в картинку.

Я зыркнул на него сурово.

- Да, знаю, это цинично. Беляев тот еще ублюдок. Мне жаль, что вы пострадали. Но тут его пидорская сущность сыграла на руку.

Я бы поспорил снова, но брань от президента в очередной раз вогнала меня в ступор.

Президент умеет ругаться? А матом может?

- Подъезжаем к аэропорту, - сообщил он, пока я задавался дурацкими вопросами.

Пришлось срочно очухаться и потребовать главное.

- Вознесенских встретят мои знакомые в Лондоне.

- Без проблем. Уточним прибытие у Сергея, передашь информацию своим англикам.

- Они не совсем англики, - зачем-то стал объяснять я. – Он шотландец. Она русская, его жена.

- Бенингтон и Катерина Торнтон, - догадался Громов с одного раза.

Я кивнул, а он усмехнулся.

- Так и знал, что это они. Вы дружите?

- Скорее, приятели. Бен у меня в долгу.

Я усмехнулся, вспоминая обстоятельство своего внедрения в аристократию Британии.

- Вы встречались в Торнвуде, да? Когда ты заканчивал аспирантуру?

Мне снова пришлось кивнуть.

- Все Вы знаете, господин президент.

- Никита, я учился на два года раньше. Правда, не был знаменитым разработчиком онлайн-игр. Жутко завидовал, когда потом узнал о твоей встрече с лордом.

- Завидовал?

- Именно.

Я вдруг почувствовал себя очень легко и спокойно в компании руководителя всея Руси. Даже на «ты» мне стало обращаться к нему вполне удобно. Я почувствовал потребность подразнить Андрея.

- Знаешь, что он от меня тогда хотел?

- Нет. Но ты мне скажешь!

- А что получу взамен?

- Соболев, я дарю твоей женщине и ее отцу самолет до Лондона. Не наглей.

- Ладно, – я хохотнул, полагая, что это достойная плата. – Бенингтон просил выпустить аддон для «Квартирного вопроса». Его жена – большая поклонница этой игры, и не могла пережить, что прошла все уровни.

Громов хохотал, пока мы не выехали на взлетную полосу. Только увидев джет, он вытер глаза, выдохнул и велел мне:

- Иди, провожай.

- А ты? Не выйдешь со мной? - спросил я.

- Не стоит. Она узнает чуть позже. Уверен, мы встретимся еще не раз. Сейчас будет только лишнее волнение.

Я не мог не согласиться и потянулся к дверце. Алеся и Дима уже стояли у трапа, работник таможни проверял у них паспорта.

Я быстро обнял Диму, и он поднялся по трапу.

- Не буду вам мешать, - тактично объявил он. – Спасибо за все, Никит.

Я кисло улыбнулся, провожая его глазами. Алеся прижалась ко мне и тихо плакала.

- Не хочу без тебя улетать, - шептала она.

- Знаю, родная, но мне нужно быть здесь.

- Сергей сказал, что нас встретят в Лондоне.

- Да, Бен и его жена Кэти. Они мои хорошие знакомые, почти друзья. Кэти русская. Уверен, они понравятся тебе. Я позвоню, малышка. Буду звонить каждый день. Если надоест в Лондоне, поезжай ко мне в Дублин.

- Мне уже надоело без тебя.

Я крепче обнял ее.

- Алеся, я должен дать показания.

- Я знаю, знаю. Казарин сказал, что тебе не причинят вреда. Мы можем ему верить?

- Нам придется.

Я решил не говорить Алесе о президенте сейчас. Она и так вся на нервах, едва не в истерике. Потом все равно узнает. Интуиция подсказывала, что я буду не шапочно знаком с Андреем Громовым. Или мне просто хотелось с ним дружить?

Усмехнувшись своим мыслям, я взял Алесю за плечи, мягко заставляя отстраниться.

- Лети сейчас. Пожалуйста. Еще немного, и я никуда тебя не отпущу.

- Может, еще немного? – робко улыбнулась она, но тут же замотала головой. – Нет, ты прав. Прав. Я люблю тебя.

Я мимолетно коснулся ее губ поцелуем, выдыхая в ответ:

- Я тоже люблю тебя, «незнакомка».

Она засмеялась сквозь слезы. Шмыгая и вытирая нос рукавом, Алеся поднималась по трапу, все время оглядываясь. Она остановилась на самом верху. Я поднял руку, едва сдерживая слезы.

Почему все кончилось так быстро?

Мы только обрели друг друга и уже должны расстаться.

Алеся скрылась в салоне самолета. За мной снова вырос Гоша.

- Никита Ильич, вернитесь в машину, - мягко велел он.

Я вздохнул и повиновался. Шмыгая не хуже Алеси и часто моргая, я снова оказался в теплом салоне машины в компании Громова.

- Там дождь?

- Нет, просто ветрено, - солгал я, вытирая глаза.

- Ветер — это хорошо. Несет перемены.

- Угу, как в песне. Куда повезете меня теперь? В пыточную?

- Я думал о бане с бабами, но ты вроде не по этой части, - проявил чудеса аналитики Андрей.

- Я потерян для баб всего мира, господин президент.

- Понимаю, не виню. Тогда точно в пыточную.

Я фыркнул: - Прекращай. Уже не смешно. Третий раз про свои пытки. Даже не улыбает.

- Ладно, - согласился Громов без обид. – Тогда просто в баню. Без Баб.

- Это можно.

Громов тут же набрал номер и распорядился:

- Сереж, отпусти конвой, и сам свободен тоже. Мы с Никитой отдохнем.

- Как скажете, Андрей Михайлович, - услышал я ответ Казарина. – Уверены, что не нужна охрана?

- Абсолютно. Хватит Гоши и Гены.

Гена, видимо, водитель.

Я слегка обалдел от такой беспечности, но спорить, конечно, не стал. Гоша сразу набрал кого-то и тихо отдал инструкции по бане, выпивке и закуске. Я тотчас живо представил очень русский натюрморт: запотевшая бутылка водки, сало с черным хлебом, колбаса, сыр, салатик. Артём часто добавлял еще шашлык. Он любил париться.

Украдкой глянув на Громова, я увидел, что он смотрит в окно, словно забыл, что я здесь. Не стал ему мешать и повернулся к своему иллюминатору. Мы свернули со МКАДа. Осеннее Подмосковье уже не было багряным и лазоревым, как в стихах классиков. Но и в этой облезлой осени я видел, еще больше чувствовал, неповторимую красоту моей родины. Наверно, ностальгия наконец проснулась. Я был слишком увлечен Алесей, чтобы чувствовать что-то еще. Но сейчас было, кстати, отвлечься от боли, которую мне причиняла столь скорая разлука с любимой.

Очень быстро я напрочь отвлекся и от природы России тоже. Машина остановилась у небольшого коттеджа на отшибе. Даже не коттедж, а обычный большой дом. Поселок, конечно, был не элитный, но я ждал хоть немного шика. Или это не конечный пункт?

Вряд ли. Гоша вышел первый, за ним Андрей. Он не дождался, когда ему откроют дверь или проверят местность вокруг. Я тоже вышел, чтобы не сидеть в машине как дурак. Только тогда Гена дал газу. Кто-то изнутри как раз открыл ворота, и водитель загнал машину во двор.

На улицу тотчас выбежала тетушка лет шестидесяти, дородная, румяная, очень русская. Я почти поверил, что сейчас она поклонится Громову в пол, как самодержцу.

Дурдом какой-то.

Слава богу, ничего такого не произошло. Тетка остановилась и раскинула руки.

- Андрей Михалыч, ну как же так? Почему Вы никогда не предупреждаете нормально?

- В том и суть, Танюша. В том и суть, - довольно отвечал ей Громов, поглаживая по массивному плечу.

Они пошли к дому, разговаривая. Танюша была недовольна.

- Знаю я вашу суть и конспирацию, Андрей Михалыч, но мы ведь просто живем. Я даже тесто не успела поставить в этот раз. Только блинков напекла и нажарила пирогов. Хорошо, Егор сбегал в магазин, там икры завезли, и не берет никто без скидки, как в Ашане. Народ любит скидки.

- Скидки – это все дурилово, Тань. Маркетинг. Они сначала эти цены поднимают... - начал Громов.

Татьяна махнула на него.

- Да я знаю, знаю. Я не ведусь на дурилово это. Но все же как нехорошо. Что же друг ваш стоит как прибитый? Или инвалид?

- Нет, вроде ходячий. Был час назад, - не без сарказма отвечал Громов. – Никита, ну чего встал? Пошли.

Я пошел, конечно. Правда, ноги слушались с трудом. Все это отдавало каким-то странным чеховским трагекомизмом. И Татьяна продолжала причитать как крепостная.

- А то я помню того инвалида. Ну очень неудобно вышло.

- Брось, Тань. Он сам смеялся, пока Гоша вытаскивал каталку.

- Знаю-знаю, - махала рукой женщина. – А я до сих пор сгораю со стыда. Шутники вы.

- Банька готова, Андрей Михалыч. Выпить что подать? Водочки? – вклинился в разговор, видимо, тот самый Егор.

Мы с Громовым переглянулись. Я кивнул.

- Да можно и водочки.

- Для Вас хорошую держим всегда.

- Я не привередливый.

- Знаю, но травить такого человека – грех. Это мы привычные, а Вам хорошую надо. Веники я тоже заготовил с лета. Ох, давно Вас не было.

- Все дела, Егор.

- Мы знаем. Телевизор смотрим.

- Это хорошо. Я вот сто лет не смотрел.

- Про Вас разное говорят, - неожиданно признался Егор. – И про жену Вашу. Царство ей...

Егор перекрестился, зыркнув на купола местной церкви. Татьяна взглянула на него недобро. Однако Громова не разозлила такая откровенность.

- Это тоже хорошо, Егор. Я же не покойник, чтобы обо мне только хорошо или молча. Пусть говорят. Умные люди все поймут.

Хозяева дома закивали, провожая нас через огород к бане.

Я не мог прекратить озираться. Участок, конечно, был огорожен наглухо, но такие заборы я встречал и в своем городе. А вот насчет охраны, кроме Гоши и Гены, я очень сомневался.

Но, бля, это же президент. Неужели он вот так запросто приедет в обычный дом, в обычную баню? Я, конечно, громко думал и таращился во все глаза, но озвучить свои вопросы так и не осмелился.

В парной уже было хорошо натоплено и частично накрытый стол в предбаннике. Егор пообещал притащить все остальное, показал веники и тактично скрылся. Андрей разделся слишком быстро. Слава богу, только до трусов.

- Обычно я голый парюсь, но тебя, похоже, это смутит. Мы не так близки. – Он хохотнул в духе Папанова и добавил: – Пока что. Ты же не против бани?

- Нет, - проговорил я, сглатывая.

- Тогда раздевайся, Никита. Тут жарко.

Пока я стаскивал с себя одежду непослушными руками, Андрей исследовал веники. Меня мутило от перемены мест и событий, но истерики вроде не планировалось. Я даже вошел в парную смело. Веники уже были замочены в ведре. Громов сидел на нижней лавке.

Следующие полчаса я смутно помню. Андрей командовал, как капитан на шхуне. Кажется, он был немного сдвинут на бане. По его команде я ложился, принимал удары веником, потом прыгал в бочку с ледяной водой на улице, снова сидел до разогрева, и опять президент лупил меня веником. В этой карусели я не заметил, когда приходил Егор и накрыл на стол. Когда Громов скомандовал перекур, я уже был едва жив. Но стопка дымящихся блинов, икра, красная рыба, видимо, своего посола, пироги, салат, жареная картошка, пресловутое сало, зеленый лук и черный хлеб спровоцировали слюноотделение. Кажется, я не ел больше суток. Желудок подал голос, заставляя президента хохотать. Он сходил на улицу и вернулся с бутылкой Грей Гус.

Мы выпили сразу, и Андрей тотчас сунул мне блин с икрой, хлеб с салом и пирог. На тарелку он навалил картошки и салат, скомандовал снова:

- Давай поешь, а то крыша поедет. Что-то я зря тебя напарил натощак. Спасибо, что живой, как говорится.

Вопреки ожиданиям я чувствовал себя хорошо. Но есть хотелось действительно адски. Проглотив моментально блины и сало, я смолотил и половину картошки, закусывая помидоркой из салата.

- Еще по одной? – тут же предложил Андрей.

Я не отказался.

Очень быстро мы выпили и по третьей. Стало совсем хорошо. Мой мобильник запел из кармана. Это был Бен.

- Еду за Алесей, Никита. Она вот-вот приземлится, - отрапортовал он.

- Спасибо, дружище, что едешь сам. Я тебе доверяю.

- Ничего, мне полезно размяться и пофлиртовать.

- Тебе Катя отрежет яйца, - сбился я на русское имя леди Торнтон.

- Ахаха, не исключено, но тебя я был обязан подразнить. Ты сам как?

- Да вроде в порядке. Бухаю с президентом.

Молчание на том конце провода красочно олицетворяло замешательство Бена, но он очень быстро собрался.

- Это хорошо, - невозмутимо проговорил Торнтон. – Пригласи его в КаслТорн. Любопытно познакомиться.

- Думаю, он не откажет. Ладно, я пойду. Сам понимаешь...

- Понимаю, - повторил Торнтон эхом и положил трубку.

Спрятав телефон, я почувствовал, что захмелел прилично для неприличных вопросов. Вернувшись за стол, не постеснялся потребовать объяснений. Самых важных, разумеется.

- Какого черта президент России парится в обычной бане, которая принадлежит каким-то крестьянам?

Андрей ржал так долго, что я успел доесть картошку и налить еще по одной. Мы выпили и опять пошли париться. На этот раз без науки, просто сидели и потели.

- Если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу, - проговорил Громов загадочно.

Я стер пот с лица, повернулся к нему и уточнил:

- Чего? Какое дерево?

- Тебе пора мозги остудить. Не соображаешь, - приговорил меня Андрей к бочке и почти пинками вытолкал на улицу.

Мне не очень хотелось, но перечить было как-то глупо, да и неудобно. Громов залез за мной следом. Мы вернулись в парилку, немного согрелись и снова пошли за стол. Президент разливал на этот раз, пока я говорил с Алесей. Она спешила и волновалась. Ей было неудобно долго болтать при Бенингтоне. Я обещал позвонить утром, сославшись на важные дела. Думаю, даже попойка в компании Громова не тянет на преступление.

- Понимаешь, Никита, я же не царь, как Борис или генсеки до него. Я всего лишь президент, - отвечал Громов на вопрос, который я уже успел забыть.

В этом месте я хмыкнул и подавился квашеной капустой, которая как на самобранке выросла, пока мы сидели в парилке. Андрей постучал мне по спине.

- Не ржи. Я серьезно. Мне нахрен не уперлась вся эта армия охраны, бронированные тачки и замки за семью заборами. Кто будет следить за хреновеньким седаном без мигалок и понтовых номеров? Кто полезет в домушку на отшибе?

- Это все хитро, но могут ведь выследить.

- Могут, - согласился Громов. – Но кому я нужен? Половина козлов рванули из страны. Половину половины я сам посадил. Остальные ссут.

- Ну а если... - не сдавался я.

- Ощущение, что ты из принципа хочешь спланировать покушение. Я три года главнокомандующий. Захотят прикончить – и в Кремле пристрелят.

- Ты фаталист?

- До мозга костей. А ты?

- Пожалуй. С сегодняшнего дня – точно. Но все же это немного дико.

Андрей выпил без тоста и взял капусту пальцами, отправил в рот и спросил как-то не к месту:

- Что ты знаешь о Кеннеди?

- Джоне? – уточнил я. Андрей кивнул. Я выдал все, что знал. – Жена у него была красивая. Президент Штатов. Убили его. Застрелили. Вроде в Далласе.

Андрей рассмеялся.

- Вот видишь! Ты ни черта не помнишь, а может, и не знал никогда о его достижениях. Жена и трагическая смерть. Если я войду в историю как пристреленный реформатор – что поделать. Значит, судьба такая.

- Это какой-то вид извращенного посмертного тщеславия?

Кажется, я начал почти хамить, теряя тормоза. Но Андрей не обиделся.

- Как хочешь называй. Но мне приятнее общаться с тобой вот так, а не в бронированном замке.

- Ну, пожалуй, и мне приятнее. Ты хитрый скунс, Громов – располагаешь к себе этим панибратством.

Андрей снова рассмеялся.

- Делаю, что могу и умею, Санек. Я людей очень хорошо чувствую. Никогда не ошибаюсь. Всегда вижу насквозь гниль. Но намного приятнее смотреть на человека, который не предаст. Ты – такой. Уж прости, я много тебя отсмотрел, пока велось наблюдение.

Я вскочил, моментально теряя симпатию к президенту.

- Что? Наблюдение? В моей квартире?! ДА как..?!

- Сядь, расслабься, - велел Андрей.

Я опять подчинился его голосу и силе убеждения.

- Не было камер в квартире. В подъезде – да. Кладбище, дом Вознесенского, твоя улица тоже. В общем, был материал. Ты хороший мужик, Соболев. Добрый.

Эти слова быстро остудили. Разговор вообще был сродни бане. То жара невыносимая, то в ледяную воду. Но я, кажется, уже привык к этим контрастам. Почти не удивлялся.

- Хочу, чтобы ты знал – Алесю никто не тронет. И отца ее тоже, но пока им лучше быть за бугром. Тебе я обеспечу охрану. Нужны показания. Суд будет быстрым. Тут лучше не тянуть.

Я кивал, соглашаясь на все. Выбора у меня все еще не было. Но я доверял Громову. Ему сложно было не верить. Как будто даже не с человеком общался. При этом я уж точно не чувствовал в нем звёздного пафоса или пренебрежения небожителя. Как-то он был по-хорошему крут и могуч.

- Но я ведь тебя сюда притащил не за этим, Санек. Ты мне нужен.

Голос Андрея стал чуть дрожать. Неужели он волновался? Я не смог сдержаться от тупой шутки.

- Для мужиков я тоже потерян, Громов. Прости, но у меня Алеся.

Я моментально пожалел, что брякнул это, но Андрей снова не обиделся.

- Не, Никита. Я тоже по девочкам. Ты меня не так понял. Мне нужен такой человек в команду. Я не могу вечно мести лопатой мусор, нужно чем-то заполнять пустоты. Ты создал корпорацию и не растерял ее после смерти брата. Ты методично разрабатывал план возвращения. Ты умеешь быть в тени и на виду. Я могу предложить тебе работу. Здесь. Дома.

- Стать мэром или губером?

Я сам не верил в то, что говорил.

- Зачем? Не всегда тот, кто на посту, управляет регионом. Все решаемо. Если ты останешься в стране, у тебя будет все, что захочешь, как захочешь, когда захочешь. Разумеется, если ты в моей команде.

Я надолго замолчал. Мысли метались не в самой трезвой голове. Предложение было заманчивое и одновременно страшное. Самое забавное, я знал, что справлюсь с управлением. Меня никогда не пугала организационная работа. Образования тоже бы хватило. Привыкнуть и вникнуть – дело пары месяцев.

- Дай мне подумать, - попросил я.

- Конечно, - не стал спорить Андрей. – Давай еще раз.

Он кивнул в парную, и мы снова вошли в жару. Больше Громов не напоминал о своем предложении. Мы обсуждали учебу в России и в Торнвуде, вспоминали смешные истории из студенчества и работы. Андрей нравился мне все больше и больше. Я бы действительно хотел дружить с таким прикольным мужиком. У меня было несколько приятелей-дизайнеров с работы, но не хватало в них чего-то... русского. Разве что Кэти Торнтон приятно разбавляла иностранцев. Но мы и виделись нечасто. Да и не сходишь с Кэти в баню.

После бани Егор проводил меня в отдельную комнату. Я упал на узкую кровать и заснул как убитый. Утром встал немного потерянный, но не похмельный, как ни странно. Одевшись, я вышел в большую комнату, где Татьяна уже накладывала кашу из печки по тарелкам. Андрей сидел за столом, тоже бодрый и свежий.

- Спасибо, Танюш, - поблагодарил он и принялся уничтожать пшенку.

Хозяйка оставила нас. Мы молча поели. Громов сам налил кофе из большого кофейника. Я покивал ему в знак благодарности.

- Ты что-то решил, да? – проницательно предположил он.

Я кивнул, чувствуя себя неудобно, но правильно. Как-то стыдно отказывать президенту, но придется.

- Да, Андрей. Я не останусь в России. У меня компания и дом. Я привык к Ирландии. Хочу жениться на Алеське и жить спокойно. Я свою карьеру уже сделал.

- Знал, что откажешься, - вздохнул Громов.

- Но у меня есть для тебя кандидат, который подойдет не хуже. Именно она удержала бизнес здесь, в Москве. Именно у нее амбиции соответствуют твоему предложению. Даша Соболева.

Громов с интересом поднял брови.

- Спасибо. Я подумаю, - проговорил он.

- Разумеется, у тебя есть ее телефон? – уточнил я на всякий случай.

- Разумеется.

Улыбка Андрея в этот момент была бесценна. Я не выдержал и снова нагло брякнул:

- Какой же ты самодовольный хрен.

- Дамам нравлюсь, - подмигнул президент. – Они за меня голосуют. Таня, кстати, голосовала, в отличие от некоторых.

Я заржал как конь. Андрей же собрал тарелки, чашки и запросто вымыл посуду.

- Ладно, поехали. Я и так тут с тобой просрал тонну времени. Знал бы, что откажешь, высадил бы на МКАДе. А Вознесенских отправил бы паромом через Питер на перекладных.

- Спасибо, что не этапом.

- Пожалуйста.

Одеваясь, я не прекращал смеяться. Но едва мы сели в машину, стало не особенно весело. Андрей все время разговаривал по телефону: постоянно что-то координировал, решал, отдавал приказы. Я не завидовал ему ни капли. Напротив, убедился, что правильно отказался от работы под его опекой.

Меня доставили сразу в прокуратуру. Там встретил Сергей. Дознание было долгим и неприятным. Разумеется, одним днем все не кончилось. Дашу тоже вызывали. Мы рассказывали о Тёме, участке и махинациях Беляевых долго, муторно, по сто раз. Я остался в Москве. Единственным, что меня поддерживало, были разговоры с Алесей. Мы созванивались каждый день. Она некоторое время оставалась в Лондоне с отцом, а потом Торнтоны уговорили их поехать в Шотландию. Мне нравилось слушать восторги Алеси. Она бывала в Англии, но не выезжала за границы Лондона. Разумеется, Эдинбург и удел Торнонов потрясли ее совсем иной красотой.

Меня просили не уезжать из страны, а то бы я уже давно рванул к Алесе хоть на выходные. Это были долгие два месяца. Пожалуй, я бы сдох от тоски, если бы в один прекрасный день ко мне не заявилась Даша.

- Ты отдал мое резюме президенту, или что? – заорала она, едва я открыл дверь съемной двушки на окраине Москвы.

- Воу, детка, полегче. Я тебя и так слышу. Слышал. Возможно, даже буду слышать, если ты убавишь звук.

- Убавить? – Даша перешла на вопль. – Как я убавлю, Соболев? Меня отвезли к президенту сегодня.

- В баню? – уточнил я на автомате.

- Какая баня? Ты совсем рехнулся тут один? Президент проводит собеседования в бане? Наверно, в общественной, да? Каждый четверг и вторник – мужской и женский день соответственно.

Я хохотнул, решив не рассказывать ей о своем собеседовании.

- Нет, мы были в ресторане Казарина. В том самом, помнишь? – стала рассказывать Даша, не нуждаясь в моих ответах.

Она скинула шарф и перчатки на столик, тряхнула волосами.

- У Казарина хороший ресторанчик. Он тут в двух кварталах. Я там обедаю иногда, - откровенничал я.

- Да, а я вот там обедала с президентом Андреем, мать его, Громовым.

- Закрылись на спецобслуживание?

- Нет, он просто прошел в вип-кабину через служебный вход.

- Как интересно.

- Интересно? Я чуть не умерла. Президент, Никита! В обычной забегаловке. Представляешь?

- С трудом, - соврал я.

После бани я представлял Громова где угодно, хоть в дальнобойной шашлычной на сто пятом километре.
- Так чего он хотел?

Даша посмотрела на меня недовольно и подозрительно, но не стала допытываться об отсутствии должного удивления. Она решила ответить по сути:

- Он сказал, что ты за меня поручился и предложил мне работу.

- На какой должности?

- Это государственная тайна.

- Понял. Больше не спрашиваю об этом. Ну а ты что?

Даша всплеснула руками. Сдается мне, эта излишняя эмоциональность в ней бурлит только для вида. Она уже все решила. Я мог и не спрашивать.

- Что я? Я не знаю, Ник. Это же...

- Круто? – предположил я.

- Страшновато.

- Брось, - я закатил глаза. – Круто и опасно – твое второе имя и фамилия. Уже согласилась?

- Да, - призналась она со стоном и легким налетом вины. - Как же я с ребенком буду видеться?

- Он ведь в пансионе, Даша. В каникулы, в любом случае.

- Это немного грустно.

- Ему там нравится. Отпусти парня.

Она закивала, хотя и погрустнела сразу. Я приобнял ее за плечи, стараясь утешить.

- Так надо, дорогая. Не привязывай к себе сына из-за смерти Тёмы. Отпусти.

- Знаю, Никита. Это правильно. Но я так боюсь...

- Одиночества?

- Угу.

- С новой работой тебе вряд ли будет одиноко.

- А компания и московский офис? – она все еще цеплялась за глупости.

Или за все, что связывало ее с Артёмом.

- Я возьму на себя и Москву. Это не сложно. Думаю, Алеся мне поможет.

- Она там в порядке?

Я отпустил Дашу и свалился в кресло. Ответил, но не сразу.

- В порядке, конечно. Скучает только. Плакала.

- Скоро все закончится, Ник. Еще немного. Последнее слушание, и будет вердикт.

Теперь пришла моя очередь грустно соглашаться, принимая реальность. Вроде бы именно вердикта я и желал, возвращаясь в Россию, но сейчас даже приговор Беляевым не особенно меня волновал.

Мы провели этот вечер за бутылкой вина, вспоминая Тёму, самих себя и счастливые моменты прошлого. Даша уехала после полуночи. Я собирался дрыхнуть до обеда, но мои планы порушил звонок в дверь. Не в домофон.

Если бы у меня была плохая память на лица, я бы не открыл. Но даже в глазок морда телохранителя президента была узнаваема, хоть и не поместилась полностью.

- Оденьтесь, возьмите документы и деньги, - отрапортовал Гоша, едва я открыл рот для поздороваться.

- Все деньги? – уточнил я, почти издеваясь.

- И все документы, - повторил Гоша заученный текст. – Машина внизу. У вас две минуты.

Он тут же ушел, даже не оценив мой ступор возмущения. Я, конечно, не стал вставать в позу и уже через полторы минуты был в машине. Один. Гоша сам сидел за рулем и не отвечал на мои вопросы. Но направление не оставляло вариантов. Меня везли в аэропорт. Я почти не удивился, когда мы выехали прямо на взлетную полосу. У меня проверили документы, едва я вышел из машины, пожелали доброго пути.

В самолете ждал Громов.

- Привет, - он протянул руки, и я пожал, заново офигевая. – Доехали быстро. Удачно ты квартиру выбрал.

- Угу. А куда мы летим? В турне по стране?

- Нет, в Эдинбург, - кратко ответил Андрей, одним глазом просматривая что-то в ноутбуке.

- Но... последнее заседание. Мне же запретили... - начал мямлить я, не веря своему счастью.

- Под мою ответственность можно. Не вздумай удрать к себе в Дублин. Едем на два дня в КаслТорн и обратно.

Я не сдержался и сгреб Громова в охапку, отчаянно повторяя:

- Спасибо, спасибо, спасибо.

- Ой, блин, прекращай, Соболев. Ты же сказал, что не по гейской части. Алесе расскажу, она тебя кинет, - отбивался от меня Андрей, угрожая шутливо.

Но при этом улыбался. Как обычно самодовольно.

Пилот почти сразу объявил взлет, и мы заняли места, пристегнули ремни. Андрей выключил ноут и убрал его.

- Все. Надоело. Полет без гаджетов и работы.

Он зажмурился, и пока взлетали, не открывал глаза. Я тоже прикрыл веки, мечтая о скоро встрече с Алесей. Нас побеспокоила стюардесса, которая принесла кофе, пожелала доброго полета. Я не мог не спросить Андрея:

- Это борт номер один? Я думал, он больше.

- Обычный джет. Снял для себя. Некрасиво гонять рабочий транспорт по личным нуждам. Вознесенские летели на этом же, - отвечал Андрей, сжимая губы от доброго эспрессо. – У меня хороший бизнес, Никита. Я на этой работе не для наживы.

- За державу обидно? – догадался я.

- Что-то вроде. Слушай, хер с ней, с державой. Проживет без болтовни. Расскажи лучше про Торнтона. Что он за мужик? Сноб? Мы мельком поговорили по телефону, я ничего толком не понял.

Весь полет и потом еще по дороге в КаслТорн бы болтали про Бена и других моих знакомых аристократов. Некоторых Андрей тоже знал. Так сказать, по работе. Я словно встретил однокашника. С Громовым было приятно и легко общаться. Он снова подкупал едкими замечаниями и абсолютно адекватно реагировал на мой сарказм. Но чем ближе мы подъезжали к резиденции Торнтонов, тем рассеяннее я становился.

Нас встретил Бенингтон, конечно. Как хозяин дома, он пожал нам руки, велел не стесняться. Андрея повели в отведенную комнату, а меня перехватила и направила Кэти.

- Алеся была в саду с отцом. Андрей Михайлович просил не говорить ей. Будет сюрприз.

Я кивнул и помчался, куда она показала. Я знал, что Дима много общался садовниками Торнтонов, увлекся местными растениями. В этот день он тоже возился с кустом. Как он объяснялся с местными, я не понял, но и вникнуть не старался.

Я тронул его за плечо сзади. Он обернулся, и мы обнялись. Дима в очередной раз проявил понимание и тоже отправил меня:

- Алеся в беседке, там.

- Спасибо.

Я еще раз обнял его, хлопнул по спине и погнал к беседке, увитой каким-то плющом. Алеся была там. На столике стоял чайник, под которым стояла горелка для подогрева. Моя прекрасная «незнакомка» закуталась в толстый плед, читая книгу. Я подкрался бесшумно и прочитал через ее плечо: - Ты право, пьяное чудовище.

Я знаю, истина в вине.

Она вздрогнула и уронила томик Блока, а потом вскочила, путаясь в пледе и собственных ногах.

- Никита, Никита, Никита, - повторяла она, смеясь и рыдая, целуя меня.

Я только целовал, крепко обнимая ее, наверно, почти до боли, но не было сил сбавить натиск.

- Я так боялась, так скучала. Думала, мы никогда не увидимся. Все как сон... – бормотала Алеся мне в губы.

- Все хорошо, малышка. Я здесь. Никаких снов.

Она отстранилась, всхлипнула. Я вытер слезы с ее щёчек, рассматривая ее, как самый прекрасный цветочек.

- Но как же? Последнее заседание во вторник, - вспомнила Алеся.

Я кивнул.

- Да, но Андрей за меня поручился и выпустили на выходные с ним.

- Андрей? – не поняла она.

- Познакомлю вас чуть позже. Сейчас меня интересует немного другое.

Я завернул нас обоих в плед и бессовестно сунул руки Алесе под свитер. Она заойкала, чувствуя мои холодные пальцы.

- Что же тебя интересует? – спросила Алеся, хитро улыбаясь.

- Где твоя спальня?

- Можно пройти через сад, будет черный ход, второй этаж.

- Пошли скорее, или я возьму тебя прямо здесь.

Она слишком сладко застонала. Я скорее потянул ее за руку к саду.

Мы не дошли даже до черного хода. Вековой падуб показался мне отличной альтернативой.

- Я буду гореть в аду, но у меня нет сил терпеть, малышка, - своеобразно извинялся я, пытаясь одновременно держать плед как укрытие и расстегивать ее джинсы.

- Будем гореть вместе.

- Ты только не кричи, а то Дима отправит меня на тот свет чуть раньше.

- Я постараюсь, - пообещала Алеся, приспуская мои брюки и белье.

Она старалась, правда. Искусала меня почти до крови и оставила два засоса на шее, но почти не была громкой. Самое невероятное, что я кайфовал даже от боли с ней.

- Ты чокнутая, - смеялся я, пока мы пробирались к ее спальне.

- Ты меня такой сделал, - отвечала она.

Наконец мы дошли до кровати. Алеся заперла дверь и толкнула меня на постель. Она забралась сверху, стянула с себя свитер, ловко расстегнула лифчик и сжала грудь, прекрасно зная, как мне нравится это зрелище.

Я снова хотел ее и не собирался сдерживаться, ждать или откладывать. Было бы идеально вообще провести весь уик-энд с ней в постели. Но, конечно, приличия и традиции не позволят нам такую роскошь. Поэтому я брал сейчас все сполна.

- Люблю, тебя. Боже, как я тебя люблю, детка, - почти кричал я, пока она меня объезжала.

Алеся сжала меня сильнее, и я стал посылать бедра вверх быстрее.

Потом я перевернул ее на спину и долго ласкал ртом грудь, одновременно дразня пальцами клитор.

Потом она взяла мой член в рот и вылизывала его, посасывала и принимала почти до горла. Я сначала просто смотрел, а потом развернул Алесю так, что мое лицо оказалось у нее между ног.

Слава богу, мы успели кончить вместе. Еще тяжело дышали, когда за дверью прозвучали:

- Вас ожидают к обеду через пятнадцать минут.

- Да, спасибо, - гаркнул я хрипловато.

Алеся смеялась, уткнувшись лицом в матрас.

Я переполз к ней, чмокнул в алые губы.

- Они все нам очень помогли. Придется спуститься.

- Да, знаю. Придется.

Приведя себя в порядок, через десять минут мы стояли у лестницы. Я решил предупредить Алесю сразу, чтобы не было сюрприза за столом.

- Слушай, Андрей, который меня сюда доставил... - начал я, притормозив.

- Да? Что с ним?

- Это Громов.

- Андрей Громов?

- Который Михайлович, да. Тот самый.

Она рассмеялась мне в лицо.

- Шутишь, Никита?

- Если бы, - услышал я за спиной голос президента. – Алеся, полагаю?

Она замерла. Знаю этот ступор. Надеюсь, для вывода он не потащит ее в баню.

- А я Андрей, - представился Громов, протянув руку.

Алеся пожала ее, продолжая глазеть не моргая. Она лишь добавила:

- Михайлович. Здрасте.

- А вы друг другу подходите, - хохотнул Громов, указав на нас пальцем. – Не будем заставлять хозяев ждать. И давайте без полной значимости имен в эти выходные. Я просто Андрей, ладно?

- К-конечно, - запнулась Алеся. – Как скажете.

Я тихонько потянул ее к лестнице. Андрей шел за нами.

- Мне все это снится? – зашептала Алеся. – Сначала твои друзья, у которых замок, потом президент.

- Все? – я не мог не улыбаться. – Разве это все? Все началось давным-давно, Алеся. Когда я увидел тебя на перроне и забыл нахрен, что должен быть один. Это посерьезнее замка с президентом.

- А я забыла, что могу быть без тебя.

Я остановил ее у входа в столовую. Андрей прошел мимо, стараясь не улыбаться слишком широко.

- Забудь все, что было, детка. Теперь только мы.

Она кивнула мне смело и радостно. Как в тот самый день, когда горячая незнакомка отчаянно согласилась сойти со мной с поезда. Кажется, с того момента пролетела целая жизнь, но я чувствовал себя все таким же чокнутым. А Алеся была такой же желанной и бесподобной.

Мы вошли в столовую, держась за руки. Зная, что никогда не отпустим друг друга.

Алеся

Год спустя

Я вошла в поезд, села на свое место. Комфортабельный экспресс из Дублина до Белфаста обещал мне приятную и быструю дорогу. Но я все равно нервничала. Для этого было много причин. Я соскучилась по папе, который застрял у Торнтонов, а еще переживала за новость, которая утром немало меня взбудоражила. Нужно будет рассказать Никите, но слова не шли с языка. К тому же, я знала, что поездка будет горячей. Не зря же он настоял на поезде. Это, конечно, был самый удобный путь, но... Поезда всегда плохо влияли на наше настроение. Или хорошо? Кажется, в Ирландии за это можно получить штраф? Или только в Британии?

В любом случае, меня это не очень беспокоило. Больше волновало пустое место рядом, которое не спешил занять мой попутчик.

До отправления оставалось две минуты. Мое сердце колотилось о ребра, грозя выпрыгнуть из груди. Кажется, даже волосы шевелились от переживаний. Я достала телефон, покрутила в руках. Он не может опоздать, не имеет права. Я уже приготовилась набрать номер, как на сидение рядом со мной упала кожаная дорожная сумка. Я вздрогнула, но глаз не подняла. Хотя, конечно, не удержалась и скосилась на руку.

Никитааа...

Эти пальцы я не спутаю. Собственно, и сумку я выбирала сама, но пальцы... Сразу стало немного жарко. Холодная влага на ладонях теперь почти кипела. Я поспешила вытереть руки о джинсы и уставилась в окно, чтобы скрыть улыбку. Поезд качнулся. Мой попутчик как раз отправлял сумку на верхнюю багажную полку. Он пошатнулся и чуть задел меня, почти падая на свое место.

- Прошу прощения, мисс. Я задел Вас, - вежливо проговорил он по-английски.

- Все в порядке, - ответила я, поворачиваясь.

Игра всегда будила во мне трепетную лань. Я подняла наконец глаза и кокетливо улыбнулась мужу, который изображал незнакомца.

Никита сжал губы и приподнял бровь. Я скорее отвернулась к окну, чтобы не портить игру. Сердце снова застучало, но теперь от предвкушения. Сдвинув ноги, я заерзала, чтобы не застонать. Близость «незнакомца» действовала на меня слишком быстро и остро. Мы выбрали отдельные места, и напротив нас не сидели пассажиры. Но все равно мы были в поезде, у всех на виду и одновременно одни в целом свете. Каждый раз в наших путешествиях я переживала заново тот самый удивительный день, когда мы с Никитой... не познакомились.

Я усмехнулась, но звук застрял в горле, потому что он коснулся моего колена. Мимолетно, едва заметно и сразу убрал руку. Но это выдавало его нетерпение. Обычно я страдала от несдержанности, а Никита оттягивал момент чуть ли не до прибытия. Мне иногда приходилось даже писать ему СМС с угрозами выйти из игры. Правда, он никогда не реагировал на шантаж. А я никогда не исполняла жестоких обещаний оставить его со стояком. Кажется, сегодня совсем не я страдаю нетерпением. Вернее, не только я.

Он раздвинул ноги, и наши колени соприкоснулись. Я сдвинула бедра теснее и развернулась к окну, продолжая изображать неприступность. Для таких особенных поездок в моем багаже был плед. Сначала я возила его с собой, исключительно потому что в вагонах было прохладно из-за кондиционеров, потом у него появилась еще одна функция.

Укрывшись до груди, я положила голову на сидение и опустила веки, изображая сон. А сон вдруг пришел ко мне на самом деле. Я дремала, хоть и помнила, что еду в поезде. И сновидения мои были весьма близки к реальности. Кажется, он трогал меня под пледом, бессовестно пользуясь моей дремотой. Он прикасался к груди, гладил и мягко сжимал. Даже нашел сосок через слой водолазки и кружева. Сдавил его двумя пальцами. Кажется, я забыла, что надо сдерживаться, и простонала, когда он стал царапать ногтем по ширинке джинсов.

- Тшшш, - прошептал «незнакомец» мне на ухо. – Тише, девочка. Ты же хочешь кончить, спящая красавица.

Я прикусила губу и совсем проснулась. Повернув голову и раздвинув ноги, я смотрела в глаза моего «незнакомца», пока он продолжал ласкать меня прямо через джинсы. Дыхание стало тяжелым. Я едва сдерживала стоны. Но он покачал головой, читая мои мысли, запрещая выдавать свои чувства.

- Кончишь прямо здесь? – снова угадал бессовестный искуситель.

Я кратко кивнула и зажмурилась, вся напряглась, а он перестал меня гладить, просто потянул вверх джинсы. Ткань впилась в меня до сладкой боли и толкнула за край. Я запрокинула голову и до крови закусила губу.

Он тоже тяжело дышал. Открыв глаза, я увидела, что он смотрит не моргая. Его глаза были темными от желания и страсти.

- Я бы кончила еще раз моментально, если бы ты сейчас вошел в меня, - проговорила я шепотом, потравливая его.

- Не искушай, - прорычал «незнакомец» приглушенно.

Меня веселило его тихое бешенство. Но одним весельем и одним оргазмом сыта я не буду. Сбросив плед, я встала и предельно вежливо попросила:

- Разрешите, я пройду.

- Конечно, мисс, - улыбнулся он, но ноги не отодвинул ни на сантиметр.

Я могла протиснуться, наступив на его ботинок, но решила, что это будет грубо и невежливо. Окинув взглядом пассажиров, убедилась, что никто не обращает на нас внимания, и перекинула через «незнакомца» ногу, но не спешила перешагнуть второй, а села на него верхом, хорошенько поёрзала на члене, который выпирал и просил свободы. Наградой за мое безобразие был сдавленный стон.

- Тише, горячий «незнакомец», - вернула я ему совет. – Ты же хочешь кончить?

Он прищурился и, кажется, собирался схватить меня за задницу, но я быстро спрыгнула и поспешила в сторону уборной. Разумеется, он следовал за мной. Я попыталась спрятаться в кабинке, но он втиснул ногу, а потом и сам впихнулся вместе со мной. Мы оказались внутри. Он закрыл нас и сразу прижал меня к двери.

- Маленькая дразнилка, - зарычал Никита, задирая мою водолазку. – Бессовестная. Что ты творишь?

Он обжигал мои губы поцелуями, щипал соски через лифчик, ругаясь при этом как сапожник. Знал, что кое-кто уже на грани.

Я смеялась, млея от его напора и влажных поцелуев.

- Развратная девчонка, - ругался мой «незнакомец», разворачивая меня лицом к небольшому зеркалу. Я уперлась руками в раковину и прогнулась. Он расстегнул мои джинсы и приспустил их, отодвинул в сторону трусики и сразу вошел. До конца, до крика.

Разумеется, кричать мне не дали. Он закрыл мне рот рукой, сразу трахая сильно и беспощадно. У меня не было шансов уйти из туалета без оргазма. Жесткий ритм и ласки на грани с болью разрывали меня на куски. Крик, который так и не вырвался на свободу, остался во мне и кипятил кровь.

- Быстрее, - поторопил «незнакомец». – Со мной.

Его приказ был таким горячим. Я обожала, когда он был властным, почти грубым. А потом сразу мягко просил. Как сейчас.

- Малышка, сладкая, давай со мной. Прошу, детка.

Я отпустила напряжение, встречая бесконечное, но одновременно столь краткое падение в пропасть удовольствия.

Никита шлепнул меня звонко по заднице, и я выгнулась, почти ломаясь пополам, переживая последний яркий всполох оргазма.

Едва мы отдышались, муж привел меня в порядок, помог одеться. Мои руки дрожали и не справлялись. Смеясь и игриво толкаясь, мы протиснулись по проходу на свои места. Никита держал меня за руку и больше не притворялся случайным попутчиком.

Отдельным сортом счастья было сидеть и шептаться после таких развратных хулиганств.

- Обожаю твой плед. И как ты сворачиваешься под ним калачиком, выставляя попку, - тихонько говорил Никита мне в ухо.

- Тебе повезло, что я задремала. Могла дольше ждать во сне. Однажды у меня лопнет терпение.

- У тебя с терпением все в порядке. Ты же дождалась меня и не позвонила.

- Напомни за это тоже тебя убить.

- Обязательно, малыш. В саду у Бена? Снова? Тебе нравятся падубы у беседки?

- Замолчи, извращенец.

- Ты сама пристаешь ко мне в поезде каждый раз.

- Я тебя пальцем не трогала.

- Только выставила попку, а потом объездила меня на сухую.

- Ты напросился.

- Пожалуй. Потому что твя грудь стала еще красивее. Или мне показалось?

Я приподняла бровь. Неужели уже заметно?

- Не показалось. Наверно, - ответила я и отвернулась к окну.

Сказать ему сейчас? Прямо в поезде?

Почему нет? Поезд так много значит для нас. И не только как фетиш супругов-извращенцев.

- Что? – тут же среагировал на мою задумчивость муж. – Алеся...

Я снова повернулась к нему и положила палец на любимые губы.

- Без имен, горячий «незнакомец». Никаких имен, пока мы не приедем в Белфаст.

- Но все же? – не отставал Никита.

- Кажется, ты сегодня трахал беременную жену, - выпалила я на одном дыхании.

Давно я не видела Ника таким... окаменевшим. Он застыл как памятник и даже не моргал с минуту. Зато потом засыпал меня вопросами:

- Погоди, как? Когда? Серьезно?

Я покивала, наслаждаясь его счастливой растерянностью.

- Давно? Почему не сказала утром?

- Я еще не делала тест, но у меня задержка. Я сама поняла по дороге на вокзал. Думаю, все случилось в Калифорнии.

- Боже, это ведь с первого раза. Вот я дал.

- Конечно, это все ты, - поддразнила я.

- Ладно, ты тоже молодец, сладкая. Обожаю тебя. Господи, у нас будет ребенок. Ох, а грудь у тебя станет больше?

- Я засмеялась.

- Кому чего.

- Нет, серьезно...

- Похоже, да...

- Алесяяяяяя, - протянул Никита с предвкушением, снова ломая правила.

- Замолчи, - велела я, целуя его, чтобы заткнулся. – Никаких имен.

- Никаких имен, - повторил Никита послушно.

Очень скоро мы приехали в Белфаст, отправились на самолет до Эдинбурга, а оттуда нас уже забирал водитель Торнтонов. Я предвкушала встречу с друзьями. Узнав совсем недавно Торнтонов, Стернов и даже самого Громова, я уже прикипела к ним. Казалось, эти богатые важные люди намного чище и честнее, чем мои простые друзья из школы. Я понятия не имела, что элитное общество может быть таким приятным. У каждого были секретики, грязные тайны, но и наша история не была простой. В этой компании я могла дышать. Когда меня обнимал любимый муж, казалось, нет большего счастья.

Разве что папа. Он упрямился, как ни странно.

Отец, которого раньше даже в Москву было не заманить, не рвался домой после всех судов. Он мог вернуться в Россию или переехать в Дублин, но продолжал жить в коттедже Торнтонов, каждый день возился в саду. Бенингтон пытался выделить ему жалование, но отец категорически отказался. Только под угрозой выселения лорд Торнтон заставил папу принять содержание в денежном эквиваленте. После этого заманить его жить поближе стало вовсе невозможно. Но я надеялась, что беременность это поправит.

- Как думаешь, папа готов наконец поселиться с нами? - спросила я мужа, когда мы уже подъезжали к КаслТорну.

- Мы вчера разговаривали по телефону. Дима сказал, его зовут садовничать в Сассекс.

- Боже, ты шутишь?

- Нет, малышка. Но он ведь счастлив.

- А ребенок? Его внук. Неужели он и это проигнорирует?

- Брось, Алеся. Он ведь счастлив, кронируя и поливая. Порадуйся за него. Уверен, он обязательно возьмет отпуск, чтобы увидеть малыша. Но еще не скоро...

Я перебила Никиту, почему-то нервничая без причины.

- Я думала, он будет рваться на родину, чтобы к маме ходить.

- Ты ведь не рвешься, - напомнил Никита.

- Я – нет, но он... Ты же сам знаешь. Каждую неделю на кладбище ездил и не по разу иногда.

- Знаю, родная. Но вряд ли твоя мама будет его осуждать за это.

- Она не будет, - уверенно решила я. – Она всегда хотела, чтобы мы продолжали жить и оставались собой.

Никита покивал. Я замерла на несколько мгновений. Меня часто так накрывало. Я останавливалась иногда посреди дома, или в магазине, или в офисе. Посреди разговора, ни к селу ни к городу, просто замирала и смотрела на моего мужа. Он дал мне свободу и любовь. Он научил меня бороться за себя и свое счастье. Он показал мне, какая я на самом деле. С ним я перестала существовать и начала жить. Мы столько пережили, но справились. Теперь я была женой Никиты Соболева и полноправным партнером в его фирме. Мы жили в пригороде Дублина, рисовали и придумывали новые игры, которые потом воплощали дизайнеры и программисты. Но моя любимая всегда будет простенькая романтическая ролевушка «Незнакомка». Никита придумал ее, пока мы были в разлуке. Он взял за основу мои рисунки. Я почти полностью потом, уже после суда над Беляевыми, прорисовала основные эпизоды. Мы вместе писали сюжет, отдав программистам почти готовый продукт. Пусть она не стала хитом, как Никитина «Ферма», но деньги ведь не так важны.

Главное, что...

- Я люблю тебя, - проговорил Никита, вытаскивая меня из ступора.

Моргнув, я прогнала грезы. Реальность была намного интересней самых смелых фантазий.

- Я тоже тебя люблю, горячий «незнакомец», - ответила я, положив голову на плечо мужа.

КаслТорн вырастал из-за холма величавыми готическими шпилями. Очередная дорога близилась к концу, но впереди, как всегда, все самое интересное.

вот и закончилась эта история Никиты и Алеси. я благодарна всем, кто читал и кому было интересно. огромное вам спасибо. всех люблю❤❤❤