Голодные игры

Холодок пробегает по коже, когда я вновь перечитываю письмо. Поражаюсь некой расчётливости парней, поражаюсь, как у Гейла поднялась рука убить человека, причем не одного — троих. «Благодарна?» — В некой степени да, но всё же, чем тогда Гейл лучше того же Катона? «Отличаются мотивы?» — Однозначно! Они с Питом хотели меня защитить в будущем, так как приговор вынесенный парням слишком мал. Неужели этим и отличаются настоящие друзья? Они просто делают что-то тебе на благо, не требуя ничего взамен.

Мерзко от самой себя, душа разрывается от боли внутренней, чувство использованности не отпускает, оно набирает обороты, искушая душу вновь окунуться в воспоминания. Стало ли легче от осознания, что насильники мертвы? Нет, боль сидит глубоко внутри и никакими клешнями не вытравить этот яд, я пропитана им, сама стала этим ядом, отравляю всех чернотой внутренней.

Как можно быстрее захожу в комнату Пита, отыскиваю на книжной полке зажигалку, звонко чиркаю и поджигаю письмо, наблюдая, как красные «человечки» в медленном танце поглощают бумагу, окрашивая её в чёрный. Не хватало ещё, чтобы записку кто-то прочёл, тогда Питу с Гейлом уж точно не поздоровится. Развеиваю рукой едкий дым, когда дверь в комнату открывается.

- Миссис Мелларк, вас все заждались, — светлая макушка Лавинии появляется в дверном проёме. — Ой! Что это произошло? Пожар? Что горит? — взволнованно залепетала она.

- Всё хорошо, это я балуюсь. Уже иду, — стараюсь выдавить улыбку. И после того, как дверь вновь закрывается, измельчаю пепел попавшейся под руку линейкой. Ну, мало ли что... насмотрелась всяких детективов. Стряхиваю пепел на руку, выхожу на балкон и, разжав кулак, наблюдаю, как морозный ветер подхватывает серо-чёрные частички пепла, унося вдаль и стирая улики.

За столом царит не очень приятная атмосфера: папа и Хеймитч оживлённо обсуждают сегодняшние события, мама всё ещё пребывает в лёгком шоке, об этом красноречивее слов сообщают её растрепанные волосы, которые обычно аккуратно собраны в пучок. Интересно, Хеймитч в курсе, чьих рук дело это убийство? Не думаю, что стоит с ним разговаривать на эту тему.

Отец бросал на меня косые взгляды, будто проверяя, в порядке ли я вообще. Опустив голову, быстро уплетаю всё, что лежит на моей тарелке и залпом опустошаю стакан с соком. Уже собираюсь подняться с места и отправиться в комнату, чтобы привести мысли в порядок, но голос дяди останавливает меня в воздухе, когда я уже привстала со стула:

- Пончик, ты в порядке? — его взгляд исподлобья меня настораживает. Будто Хеймитч действительно решил, что у меня крышак поехал.

- Да, — уверенно отвечаю. Плечи мужчины опускаются, когда он выдыхает, будто Хеймитч всё это время находился в напряжении. Уловив на себе взгляды обоих родителей, всё же встаю из-за стола.

Захлопнув дверь в свою комнату, буквально падаю на кровать и пытаюсь прокрутить в голове события сегодняшнего дня. Мысли не собираются в кучу, а разбегаются как тараканы при включении света.

- Милая, можно? — раздаётся стук в дверь и последующий голос отца.

- Да, пап, входи, — не уверена, что готова к разговору, но мне станет легче, если отец как взрослый человек поговорит со мной, возможно, натолкнет на некие выводы и расставит все мои мысли по порядку, точно так же как книги в его кабинете, расставленные в алфавитном порядке. Отец следит за этим самостоятельно, не прибегая к помощи Лавинии.

Папа проходит в комнату, обводя взглядом стены, которые больше не украшают картины, как это было раньше, все они перекочевали в комнату Пита — мою новую обитель. Отец кажется слишком большим для моей комнаты, он буквально поглощает пространство, я сама себе кажусь маленькой и неприметной, как в детстве. Ностальгия. Хочется почувствовать запах сигар и крепкого кофе.

- Как ты себя чувствуешь? — папа садится на краешек кровати.

- Нормально, — я полусажусь, опираясь на высокоподнятую подушку. Сгибаю ноги в коленях и тупо рассматриваю свои пальцы.

- Ты рада? — слова не звучат упрёком, скорее похожи на констатацию факта. Я тут же поднимаю глаза на отца. — В этом нет ничего постыдного. Я тебя пойму, если это так, — отец тепло смотрит на меня.

- Я не знаю. Стало спокойнее немного, но не легче. И как видишь, я не скачу по комнате с радостным визгом, — возможно, последние слова прозвучали несколько грубо с моей стороны. Но в действительности я сама себя не понимаю и более конкретно не могу ответить. Знаю точно, что меня успокаивает тот факт, что отец не винил бы меня.

- Хорошо. Наверное, нужно время, — его широкие тёмные брови сводятся на переносице, когда отец продолжает: — Знаешь, Китнисс, я должен извиниться перед тобой, — глаза отца виновато опускаются в пол. — За то, что произошло. Я не должен был пускать всё на самотёк, я просто не имел права перекладывать всю ответственность за нашу семью на твои плечи. Прости меня.

- Пап, не надо. Я не злюсь на тебя, — не сдерживаюсь и сжимаю руку отца своей рукой.

- Правда, Китнисс, если бы я тогда знал, к чему всё это приведёт, то ни в коем случае не допустил бы такого. Мне казалось, что ты любишь Пита, но, видимо, я ошибался, и этот брак сделал вас обоих несчастными. Мне ведь не нужны никакие богатства, мне нужно лишь, чтобы моя дочь была счастлива. Прости меня, — отец наконец-то отрывает взгляд от наших сплетённых рук.

- Пап, неужели ты считаешь, что если бы я не любила Пита, то вышла за него замуж? — я вопросительно изгибаю бровь. Да, эти слова сказаны, с целью приободрить отца, но кто сказал, что они не являются правдой?

- Ты серьёзно? — отец скептически смотрит на меня.

- А ты как думаешь? — я слегка улыбаюсь и ещё раз сжимаю большую руку отца. — Пап, не вини себя. Это у нас с Питом некая недосказанность, поэтому и отношения не ладятся, — эти слова так легко слетели с губ, я произнесла их, даже не задумываясь, и лишь сейчас понимаю, что так оно и есть, эта простая озвученная истина вырисовалась сама собой. Теперь я действительно понимаю, в чём проблема наших так называемых «недоотношений» с Питом. Мы мало разговариваем.

Всегда поражаюсь: почему истинные вещи, которые буквально лежат на поверхности, порой нам так сложно осмыслить? Почему мы их не принимаем? Почему ищем загвоздку в чём-то более масштабном?

- Он хороший парень, милая, просто не забывай, что он мужчина, и доверяй ему, позволь ему взять часть твоих проблем на себя, поверь — станет легче, — отец мягко улыбнулся и потрепал меня по голове, путая волосы. Прямо как в детстве.

- Хей, перестань, — деланно возмутилась я, приглаживая волосы.

- Ложись, поспи. Я побуду с тобой, — папа привстал с кровати и помог мне укутаться в одеяло.

Через несколько минут комната наполнилась приглушенным бархатным голосом отца, который напевал «Дерево висельника», именно ту песню, за которую его ругала мама. Я невольно улыбнулась от детских воспоминаний и позволила себе раствориться в убаюкивающих нотах.

***

Казалось бы, жизнь вновь вернулась в то тусклое русло, каковым являлась ранее. Я позволила себе расслабиться и побыть амёбой, отлёживая бока на кровати или диванчике в гостиной перед телевизором, поедая сладости и так полюбившийся маринованный чеснок. Бр-р-р, никогда не любила чеснок, но эта беременность несколько поменяла мои вкусы. Именно так и протекали бы деньки моего заточения в доме, если бы не одно «но», нагрянувшее рано утром.

Отряд миротворцев под руководством следователя, в руках которого было постановление об обыске, гордо прошествовал в гостиную. Я, мягко говоря, была поражена: так и зависла на диване с пультом в руке и поднесённой ко рту долькой апельсина. Следователь Септимус пересёк большую комнату, оглядываясь по сторонам, будто находится в этом помещении впервые, что, собственно говоря, было неправдой. Я выдавила из себя тихое приветствие и во все глаза стала наблюдать за мужчиной и его охраной.

- На основании постановления об обыске я имею право обыскать ваш дом с целью нахождения недостающих улик для следствия, — уверенно изрёк мужчина глядя на моего растерявшегося отца. Следователь протянул папе какую-то бумажку, как я поняла, это и был тот самый ордер на обыск.

- Следствие? — рассеянно произнёс отец, ознакомляясь с документом. — Меня в чём-то подозревают?

- Да, вы подозреваетесь в заказном убийстве троих обвиняемых, — я закашлялась, подавившись апельсинкой, когда услышала слова Септимуса.

- Чего? — мой голос сорвался. Следователь не ответил на мой возглас, а лишь одарил холодным взглядом. Не нравится мне этот мужчина.

- Ну, если есть ордер на обыск, то прошу, — хмуро произнёс папа, разводя руками. — Хотя подождите. На каком основании я стал подозреваемым?

- Выстрел был произведён предположительно с такого же оружия, которое хранится в вашем доме, — мужчина немного прищурился, будто проверяя какой эффект произведут его слова на моего отца. Слава богу, что он не видел, какой эффект они произвели на меня...

Так как вопросов от моего отца больше не последовало, миротворцы, как поисковые псы, разбрелись по дому, выискивая так называемые улики. Я лишь молилась, чтобы у Гейла не хватило ума подбросить пистолет обратно. Например, ко мне в комнату.

Горло сдавило невидимыми тисками, а сердце ухнуло в пятки. Неужели моего отца посадят за то, в чём он не виноват? Неужели Гейл конкретно подставил меня и мою семью? Неужели всё ещё не закончилось?

Больше я не смогла проглотить ни дольки апельсина и во все глаза наблюдала за снующими миротворцами, которые буквально запускали свои лапы, куда только можно.

Мама приземлилась на диван рядышком со мной. Она находилась не в меньшем шоке.

- Ты ничего мне не хочешь сказать? — женщина взяла мою руку в свою. Я лишь замотала головой.

А что сказать? Что Гейл пристрелил всех, а не отец? Именно так и скажу, если все зайдёт слишком далеко. Я люблю Гейла, я была готова его прикрывать, но когда речь идёт о моём отце, то парень отходит на второй план. Я просто не смогу его прикрыть, я не смогу принести в жертву своего отца.

- Ладно, — смирилась женщина. — Я знаю, что твой папа не виноват, и надеюсь, что его оправдают, — я сглотнула ком в горле и, взяв себя в руки, сжала крепче руку матери.

- Я уверена, что всё будет хорошо, — заверила я маму, сама толком не надеясь, что всё обойдётся.

Когда миротворцы не нашли никаких улик так же, как и само оружие, я вздохнула с облегчением, но не тут-то было... отца забрали в следственный изолятор. Следователь обмолвился, что его будут подвергать опросу на детекторе лжи.

Я совсем не понимаю, то ли мне радоваться, то ли плакать. В голове творилась неразбериха, но больше всего угнетало, что я знала убийцу. И на данный момент, жертвуя собственным отцом, прикрываю его. Становится до жути противно от своего поведения. Я разрываюсь меж двух огней не в силах принять решение, хотя, возможно, вру сама себе, ведь миротворцев я не остановила и не выдала Гейла.

Хочется с кем-то поговорить и излить душу, но я не могу никому рассказать... решение пришло само собой... Пит. Ведь он знает ровно столько же, сколько и я.

Я помешана на нем вплоть до мелочей, выучила его привычки, теперь они стали моими личными. Я копирую его, чтобы хоть как-то приблизить, хоть как-то заполнить пустоту, чтобы раствориться в желанном человеке, которого нет рядом.

В который раз дотрагиваюсь до блестящего обручального кольца, которое Пит мне надел на палец. Я никогда его не снимала, будто оно невидимой красной нитью соединяет меня с парнем... от сердца к сердцу.

Его номер, так много значащий, казалось бы, просто цифры, но они так дороги искалеченному сердцу. Его номер всё так же на главном экране и в списке избранных контактов, хотя я не вызывала его уже около полугода.

Пальцы самопроизвольно касаются сенсорного экрана, посылая приказ электронному устройству.

Пит.

Как много в этих буквах.

Долгие гудки выливаются в вечность.

- Алло, — проговорил сонный женский голос. И тут меня накрыла дикая паника, похуже той, что была ранее, когда я узнала, что отца забрали в СИЗО. На меня будто вылили ведро ледяной воды, а дрожь распространилась по всему телу.

Я глубоко вздохнула. У него появилась девушка. Я уже не задаюсь вопросами: почему так ноет сердце? Почему в душе все обрывается? Почему больно так, словно кости ломаются, разрывая мягкие ткани в клочья? Я знаю ответ: люблю его, не смотря ни на что — люблю.

- Алло. Не молчите.

- Здравствуйте, — решила подать голос я. — Это подруга Пита. Можно ли его к телефону?

Не глядя на внутреннюю боль, я не хочу рушить наладившуюся жизнь парня. Я приму его выбор, переступлю через себя, задушу любовь и смирюсь с неизбежным. Пусть ревность сжирает меня с головой, но я заткну свои чувства, только бы он был счастлив. Не со мной...

- Какая ещё подруга? — девушка говорила всё ещё сонно, но с неким наездом. Что сказать? Назвать своё имя? Но она же наверняка знает, кто жена Пита и тогда скандала не избежать.

Плевать!

- Китнисс. Китнисс Эвердин. То есть Мелларк, — я стукнула себя по лбу за опрометчивость и непродуманность разговора.

    - Китнисс?! Блин, как же я соскучилась. Как твои дела? — затараторила девушка. — Я тебя не узнала. Ну как ты? Рассказывай.

- Эм-м-м... а это кто? — я начала хмуриться, смутно осознавая, что голос девушки знаком.

- Энни, — захохотала подруга. — Пит заходил сегодня к нам и забыл телефон. А сейчас они с Финном смотались куда-то, — сказать, что у меня камень с души упал — ничего не сказать. Я просто вдохнула полной грудью.

- Как он? — не задумываясь, выпалила я.

- Если честно, то не очень. Но он постоянно смеётся и шутит, — грустно произнесла она, отчего и мне стало грустно. То есть ему весело, я тут убиваюсь, а ему весело? — Только врёт он всё. Я-то вижу, какой он рассеянный, как будто находится в своей реальности.

Это стыдно, но мне стало легче, когда я услышала эти слова. Это неправильно, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Меня радует, что Питу плохо без меня, но ведь не должно. Так ведь?

- Ясно. А у вас как дела? — я решила перевести тему, вызывающую во мне трепет.

- Даже не спрашивай. Финник неисправим, — я буквально чувствую её улыбку. — Знаешь, я счастлива с ним. Прости. Тебе, наверное, неприятно такое слушать, ведь из-за меня он расстался с Джоанной.

- Нет, не извиняйся. Я рада за вас. А зная Джо, могу быть уверена, она найдёт достойного парня.

Мы ещё долго болтали с Энни, я немного отвлеклась от насущных проблем и забылась в эмоциях подруги, которые были только лишь положительными. Девушка с нетерпением ждёт моего приезда, ведь учиться мы будет в одном университете, пусть и на разных факультетах, но всё же. Я сама с нетерпением жду наступления этого дня, хочу, чтобы студенческая рутина поглотила меня, позволив забыться. При университете есть множество кружков, начиная от спортивных, заканчивая плетением и лепкой. Спортивный как раз мне по душе. Тем более что после беременности мне необходимо будет привести своё тело в форму.

Я буквально окунулась в мечты, окунулась в мою возможную жизнь, что даже не заметила, как засыпала с улыбкой на губах. Давно такого не было.

***

- Новая схватка! Тужься!

Кажется, я как-то думала о боли, кажется, как-то упоминала о том, что безумно больно? Это всё ложь самая настоящая! Вот сейчас безумно больно, что горло приходится срывать, чтобы дать хоть какой-то выброс. На этот раз меня буквально разрывает на части изнутри. Я не понимаю, как я ещё не отключилась от нехватки воздуха, который я не успеваю вдыхать, не понимаю, как не отключилась от болевого шока при разрывах, которые происходят внутри меня. Я чувствую каждый, когда мышцы сокращаются, и тело пытается избавиться от ребёнка.

Вцепляюсь руками сильнее в подлокотники кушетки, и чуть ли не выгибаясь в спине кричу. Слезы катятся из глаз неконтролируемо, смешиваются с потом, который покрывает мою покрасневшую кожу. Волосы пропитались влагой и неприятно прилипают ко лбу. Это всё хрень собачья и ни капельки меня не волнует! Новая схватка, и я ору, как ненормальная.

- Головка показалась!

Что? Головка? Да вы издеваетесь? Я думала, что уже конец, но нет же, только головка.

Девять часов нескончаемых криков, и в итоге я окончательно выбита из сил и готова провалиться в сон.

- Детка, ты не хочешь посмотреть на малышку? — мама зашла в палату, держа в руках небольшой свёрток. Я покачала головой. — Ну же. Её нужно покормить.

Что? Прикладывать ребёнка к груди? Нет уж! Я на это не подписывалась. И вообще, я спать хочу.

Закрываю глаза, давая понять, что разговор окончен. Как же приятно чувствовать себя чистой и даже немного похудевшей без огромного живота.

Негромкий плач прямо над ухом заставил меня распахнуть слипающиеся глаза. Ребёнок с пухленькими щёчками и лазурными глазами надрывал горло. И тут во мне что-то щёлкнуло. Что-то незнакомое, но такое щемящее. Мне стало безумно жаль малыша. Он ведь голодный. Боже! Он ведь действительно голодный, а я веду себя эгоистично, отталкивая от себя. Я ведь... мама.

- Я попробую, — пробормотала я, разглядывая пелёнку с голубыми цветочками, в которую был укутан малыш. — Это девочка, да?

- Да, — мама помогла мне устроить малышку рядом со мной, чтобы я смогла покормить её. Какая же она крохотная. Стало действительно страшно держать рядом с собой маленькое чудо, которому я могла навредить одним неосторожным движением. И тут я поняла, что боюсь детей.

Я пыталась впихнуть в рот ребёнка свою грудь, но малышка всё никак не понимала, что от неё хотят, и рот так и не открывала.

- Не получается, — обречённо выдохнула я.

- Нужно зажать носик, — мама тут же проделала сказанное, аккуратно зажав носик малышке двумя пальцами. Мне это показалось диким, и я уже хотела хорошенько стукнуть маму по руке, но девочка тут же открыла рот и я успела впихнуть грудь ей в рот. — Не смотри на меня, как на врага народа. Я помочь хочу, — улыбнулась мама, гладя меня по волосам, когда я завороженно наблюдала за малышкой, которая пухленькими губками обхватила сосок и причмокивающе кушала. — Тебя же вырастила, — заметила мама, о которой я почти забыла.

- Угу, — улыбнулась я и тут же зашипела, когда ребёнок прикусил мой сосок.

- Терпи, милая. Такова уж наша женская доля, — беззлобно сказала женщина.

Кто бы мог подумать, что из-за этого чуда я орала на койке в течение девяти часов, из-за этой малышки я ходила раздутая как шар, из-за неё я столько пережила.

Я окончательно растаяла от нежности, когда малышка тихо засопела, прикрыв глазки. Мама забрала мою дочку, а я тем временем провалилась в приятную негу, после сменяющуюся крепким сном.

***

Мама помогла мне собрать все вещи, которые до этого она же и притащила в роддом. Сегодня день выписки, и я увижу Хеймитча и папу.

Незаметно от мамы прижимаю фото Пита к груди и ухожу в ванную комнату. Так хочется, чтобы парень оказался рядом со мной, чтобы его крепкое плечо было под боком... мне просто хватило бы присутствия.

Весёлая капель барабанит по асфальту и крышам. Невольно улыбаюсь приветливому, такому раннему для начала весны, солнышку. В дыхании ветра, во взгляде неба я вижу его, чувствую, как касается невесомо — мурашки бегут по коже. Прижимаю крепче дочку к груди, улыбаюсь папарацци, когда послышались звуки вспышек.

- Миссис Мелларк, ответьте на вопрос: почему Ваш супруг не приехал на выписку? Неужели учёба для него важнее? Вы планируете в будущем совместное проживание? — миловидная блондинка громче всех выкрикивала вопросы из толпы и пихала мне в лицо микрофон.

- Ну как же я мог пропустить выписку моей любимой жены? — раздался за спиной дорогой сердцу голос. — Привет, солнышко, — парень приобнял меня за талию и чмокнул в щёку. Я словно рыба стояла, открывала и закрывала рот. Он здесь? Реальный? Или мне чудится? — Я отвечу на все ваши вопросы. Да, мы планируем в дальнейшем жить вместе с Китнисс и нашей дочуркой.

- Как Вы назвали ребёнка? — раздался голос всё той же блондинки, я же не отрывала глаза от лица Пита. Такой родной. Вся злость на парня испарилась с его появлением. Будто пелена спала с глаз, весь мир раскрасился в яркие краски. До безумия хочется затискать парня в объятиях.

- Примроуз, — отвечает Пит, а я даже не успеваю удивиться, каким образом он узнал имя моего маленького голубоглазого Цветочка. — Простите нас, наша мамочка устала, и ей нужен отдых, — добродушно произнёс парень, лучезарно улыбаясь.

Мне до сумасшествия хотелось к нему прикоснуться, когда мы сидели в машине, но я всё время боялась, что он исчезнет как мираж, так же как и в прошлый раз, забирая часть моей души и сердце целиком.

- Как ты? — парень повернулся ко мне лицом, грустно улыбаясь.

- Н-нормально, — заикаясь произнесла я, не узнавая свой писклявый голос. — А ты как? — я опустила глаза, на маленькую, сладко причмокивающую Примроуз, чтобы окончательно не утонуть в голубых омутах парня.

- Она красивая, — проигнорировал Пит мой вопрос. — Красива, как ты, — я гулко вздохнула, не веря собственным ушам. Сердце билось где-то в районе пяток, а пальцы рук стало покалывать, как при онемении. — Знаешь... — горячее дыхание парня обожгло кожу в районе шеи, до которой не доставали недавно отстриженные волосы. Больше я не позволяю им отрасти ниже плеч. Теперь меня никто не будет тянуть за косу...

- Мы приехали, ребятки, — папа, сидевший ранее за рулём, распахнул передо мной дверку автомобиля, тем самым перебивая Пита и не позволяя ему закончить то, что он пытался сказать. Мама забрала Примроуз, чтобы я могла нормально вылезти.

Пит безмолвно взял меня за руку и повёл в дом. Я так же молча следовала за парнем, задыхаясь от его пьянящей близости, от тёплых прикосновений его немного шероховатых рук. Хочется прикрыть глаза и опереться на стену, чтобы почувствовать опору, ведь земля буквально улетела из-под ног. Голова шла кругом, а запах красок буквально витал в воздухе, дурманя меня. Сосредоточившись, я уставилась на наши переплетённые руки, отметив, что обручальное кольцо Пит носит. Закусываю губу, надеясь, что боль вернёт меня в реальность.

- Ты что волнуешься? — Пит остановился перед дверью, а я влетела в его спину и оказалась запретно близко. Он моё солнце, и я плавлюсь от его лучей.

- Просто не верю, — тихо шепчу, но знаю, что он слышал.

- Всё хорошо, — он говорит совсем не то, что я хочу услышать. Пит улыбается и распахивает дверь в гостиную.

- Сюрприз! — раздаётся громкий визг, включающий в себя мужские и женские голоса. От неожиданности я приоткрыла рот. Что вообще происходит? Разноцветные шары, наполненные гелием, парят под потолком, лишь нежно-розовые ленточки, на концах закрученные в спиральки, спускаются так, что до них можно дотронуться.

Пит заводит меня в помещение, я же безвольно оглядываюсь по сторонам. Большие трубы, находящиеся по углам комнаты зашумели, и будто с потолка полился дождь из конфетти.

Ко мне тут же подбежала Джоанна и крепко обняла.

- Ч-что ты тут делаешь? — я шокировано уставилась на весёлую подругу, которая, не изменяя себе всё так же красится в красный цвет.

- Сюрприз! — завизжала Энни, тоже обнимая меня. — Мы по тебе соскучились и решили устроить сюрприз.

- Да, вот только твоё присутствие не обязательно, — пробубнила под нос Джо. Узнаю подругу.

- Давайте вы не будете ссориться в такой день, — попытался предотвратить возможную ссору Пит.

- Нет, ну серьёзно, она совершенно тут не нужна... — Джо продолжала выказывать недовольство, а я взлетела в воздух, обхваченная сзади за талию чьими-то сильными руками. Меня всё кружили и кружили, а я не смогла сдержать радостного смеха, когда поняла, кто это может быть.

Конфетти кружило в воздухе вместе со мной, весёлая музыка наполняла комнату, а возмущенные крики друзей настолько грели душу. Пусть они ругаются, но они рядом, ведь мне так их не хватало.

- Финник! — сквозь смех произнесла я, когда уже сил смеяться не оставалось. Парень тут же опустил меня, и голова пошла кругом, а перед глазами всё поплыло.

- Ой. Кажется, я перестарался, — друг прижал меня к своей груди, позволяя моему вестибулярному аппарату вернуться в норму. — Привет, детка, я скучал, — я обвила талию парня руками, почувствовав под пальцами шероховатую поверхность его рубашки.

- Я тоже.

- Я ведь могу и приревновать, — раздался за спиной весёлый голос Энни. Я тут же оторвалась от друга.

- Что ты, Энн, кроме тебя мне никто не нужен, — Финник потянул руки к девушке.

- Отстань. Я по Китнисс соскучилась, — я не успела заметить реакцию Джоанны на слова парня, так как Энни вновь меня обняла.

После меня поприветствовали Эффи, Хеймитч и Боггс.

- Жаль, ты уже не похожа на Пончика, — только и смог сказать Хеймитч, а я не удержавшись закатила глаза. Ему точно когда-нибудь влетит за такие словечки.

Пока Лавиния занималась малышкой Прим, все гости дружной компанией собрались за столом. Я не могу поверить, что сейчас по-настоящему счастлива в окружении этих людей, в окружении моей семьи. Разговоры текли рекой, а я не могла перестать улыбаться. Одно меня коробило — я так и не поговорила с Питом, но думаю, можно будет исправить это после ужина, потому что из этого дома парень просто так не уйдёт.

- Простите, что отвлекаю, миссис Мелларк, — я тут же подняла глаза на Лавинию. — Малышке пора кушать, — извинившись перед гостями, я направилась кормить дочку.

Меня уже стали успокаивать звуки, которые издаёт Прим во время кормления. Чтобы не уснуть, я стала перебирать её белокурые редкие волосики, умиляясь крохотным пальчикам на ручках.

Для неё ты словно глоток вина,

Опьяняешь и разум, и тело.

Заставляешь в руках трепетать,

Извиваться в желаемом плене.

Но не смей приближаться к ней,

Если вдруг захочешь покинуть.

Дважды ей не подняться с колен

Ты — надежда, любовь, обитель.

(с)nasika

- Можно? — раздался стук в дверь и последующий вопрос Пита. Вот чёрт! Я накрыла ещё кушающую малышку полотенцем, чтобы Пит не лицезрел мою грудь.

- Можно, — тихо сказала я. Парень повернул ручку и, стараясь не шуметь, что сложно ему удавалось, так как он всегда отличался громкими шагами, прошёл в комнату и приземлился рядом со мной на кушетку.

- Уснула?

- Почти, — буркнула я, смущаясь от присутствия парня, когда я в таком положении.

- Помочь? — мне показалось или он сейчас пытался заглянуть за оттопырившийся край полотенца? Я смирила Пита взглядом и, поправив полотенце, запахнула край рубашки, окончательно скрывая грудь.

- Не в чём помогать, — я начала заводиться. Что за чушь он несёт?

- Прости, я не то ляпнул, — Пит почесал затылок. — Можно? — он протянул руки, чтобы взять у меня Примроуз. Я с недоверием посмотрела на огромные руки парня, но все же дала подержать парню дочку, аккуратно, поддерживая головку, я переложила её в крепкие руки блондина. — Такая милая, — прошептал он, щелкая Прим по носику.

- Покачай её, чтобы уснула, — предложила я, усмиряя свой пыл. Парень бегло взглянул на меня, но всё же стал укачивать малютку, мурлыча под нос какую-то мелодию.

Сказать, что я залюбовалась — ничего не сказать. Я не могла оторвать глаз от двух таких дорогих мне людей, которых полюбила больше жизни. Сейчас у меня в голове не укладывается: как я могла не хотеть ребёнка? Как смела, думать об аборте? Это моя кровиночка, и я глотку перегрызу любому, кто посмеет её обидеть!

- Я тоже, — вымолвил Пит, сжав мою руку, которая покоилась на моей коленке. — Да, ты сказала это вслух, — тихо добавил он на мой немой вопрос.

«Я люблю тебя», — слова зависли в голове.

- Это тебе, — Пит достал из кармана джинсов бархатную коробочку и вложил её мне в руку, а сам пошёл укладывать Примроуз в кроватку, которую уже поставили в моей комнате.

- За что? — я подняла глаза на парня.

- Просто, за то, что ты есть, — тихо сказал он обернувшись.

- У меня...

- Что у тебя?

- Ребята, пойдёмте вниз, все расходятся уже, — в комнату заглянула мама.

«За то, что ты есть у меня», — добавила я про себя, но не успела озвучить, так как пришлось спускаться.

Мы долго прощались с друзьями, но я знаю, что мы совсем скоро встретимся. Жаль, только что Гейл вовсе не объявился, но я надеюсь, что как-нибудь его увижу.

Папу кстати оправдали, так как детектор лжи он прошёл и данные показали, что отец ни в чём не виновен. Следствие пока приостановлено, но я не уверена, что оно когда-нибудь возобновится.

- Ну что, Пит, поехали? — сказал Хеймитч, уже протягивая руку к дверной ручке. Чего? Куда поехали?

- Да. До свидания, тётя Элизабет...

- Пит! — взвизгнула я, чего совершенно от себя не ожидала. — Можно с тобой поговорить?

- Конечно, — пожал он плечами. — Я сейчас, — сказал муж Хеймитчу, последний в свою очередь подмигнул мне. Я нервно отвернулась и пошла на второй этаж.

- Всё с ними понятно... — лишь донёсся до меня голос дяди. Провокатор чёртов! Да, как же, он всё подстроил. Знал, что я Пита не отпущу. Как только дверь в бывшую комнату мужа захлопнулась за мной и парнем, я раздражённо начала свой монолог:

- И куда ты собрался? Не хочешь мне объяснить?! Что за фигня вообще происходит? То ты клянёшься в любви ко мне, то уезжаешь, помахав ручкой. Знаешь, мне надоело всё это! Или проваливай или... — я недовольно фыркнула не в силах подобрать слово. — Да ты мне даже не звонил! Почему ты такой козёл? А ничего, что я скучала и с ума сходила тут?! — я расхаживала по комнате, активно размахивая руками и даже не глядя на парня. — Да мне даже приходилось спать в твоей футболке, чтобы хоть как-то возместить твоё отсутствие. Ты идиот, Мелларк, понял! — я просто задыхалась от злости. О да, я долго копила всё себе и смотри, дорогой, сейчас тебя снесёт лавиной.

- Ты любишь меня. Правда или ложь? — я просто опешила от его вопроса. Это и всё, что он может сказать на мою тираду?

- До тебя что, не дошло ещё? — со стороны я, наверное, похожа на истеричку.

- Просто ответь. Это игра наша, помнишь? — парень стал приближаться, глядя мне прямо в глаза, голос его был спокоен, раздражающе спокоен.

- Помню, — фыркнула я, но всё же восстановила в памяти подобную ситуацию, когда Пит, задал мне этот вопрос после выпускного на яхте, когда мы были вдвоём. — Правда.

- Прости меня, — я немного растерялась, когда была прижата к горячей мужской груди. — Я думал, что ненавистен тебе. Думал, что без меня тебе станет лучше...

Он много чего говорил, оправдывался, гладил меня по голове, по спине, от чего кожа покрывалась мурашками, а приятное, давно забытое тепло разливалось по венам. Я тонула в счастье, пробуждалась от длительной спячки, расправляя крылья. Пуховым одеялом меня укрывает эта надежда и вера в сказочное будущее, где не будет боли, не будет страха, не будет адских мучений и терзаний.

- Прости меня, — он вновь повторяет эти слова.

- Не смей больше меня бросать, иначе я точно заеду тебе по физиономии, — беззлобно говорю я, вдыхая любимый запах корицы.

- Я буду рядом всегда, — слышу улыбку в голосе. — Пора спать.

- Я останусь с тобой, — я сама не поняла: спрашиваю или утверждаю, но глаза поднять безумно стыдно.

- Конечно, — приподняв меня за подбородок, сказал Пит глядя мне в глаза.

Тело совершенно не слушается, я не могу ни взгляд отвести, ни отойти. Он гипнотизирует меня, до безумия влечёт и сносит голову.

Пит наклоняется ко мне и прикасается своими губами к моим. Не смею сделать вдох или пошевелиться. Просто замираю, блаженно прикрыв глаза и позволяя Питу делать всё, что ему заблагорассудится. И он не заставляется себя долго ждать: целует более настойчиво, притягивает сильнее рукой мою голову. Ноги становятся ватными, а через всё тело будто проходит электрический ток. Муж проводит языком по моим губам и углубляет поцелуй.

Миллион маленьких бабочек парит в животе, опускаясь вниз, зависая отдалённо знакомой тяжестью.

Я отвечаю на поцелуй и сильнее притягиваю мужа к себе за ворот расстёгнутой рубашки. Парень грубо сминает мои губы, будто не в силах насытиться. Влажные поцелуи переходят на лицо, шею. Руки несдержанные по всему телу бегают, пытаясь воскресить в памяти всё то, что забыто, всё то, что не было закончено.

Последний раз целую мужа в губы и отстраняюсь.

- Мы должны остановиться, — затуманенным взором нахожу такие же неясные глаза.

- Я люблю тебя, — все, что он говорит перед сном, обняв меня одной рукой, так как на второй лежу я.

Впервые за девять месяцев я засыпаю безумно счастливой и окрылённой, впервые я уверена в завтрашнем дне и с нетерпением хочу его начать.