5 глава |Забота|
За окном забрезжил робкий рассвет, окрашивая небо в пастельные тона. Джисон, обессиленный, почти клевал носом, устроившись прямо на груди Минхо, но упрямо боролся со сном. Нужно было возвращаться домой.
Минхо нежно провел тыльной стороной ладони по щеке младшего, и в голосе его зазвучала бархатная нежность.
– Останься, – прошептал он, словно боясь спугнуть ускользающее мгновение.
Джисон приоткрыл глаза, в глубине которых плескалась усталость.
– Хорошо, – выдохнул он, позволяя себя убедить.
– В душ? Или совсем нет сил? – с заботой спросил Минхо, вглядываясь в уставшее лицо.
– Не знаю… – тихо пробормотал Джисон, вновь закрывая глаза.
Уголок губ Минхо тронула ласковая улыбка, и он невесомо коснулся виска парня поцелуем. Поднявшись с кровати, он бесшумно покинул комнату, направившись на второй этаж. Джисон устало вздохнул, ощущая, как тепло и нежность, исходящие от Минхо, окутывают его. Это было так приятно, так необходимо. Через несколько минут Ли вернулся, бережно поднял Джисона на руки, словно хрупкую драгоценность, и понес в ванную. Аккуратно опустив его в теплую воду, он принялся ласково омывать его, словно любимую куклу. Джисону это нравилось – эта нежность, эта забота, это ощущение полной безопасности в руках Минхо.
Вода приятно расслабляла натруженные мышцы, смывая остатки усталости и напряжения. Джисон прикрыл глаза, позволяя Минхо колдовать над ним. Он чувствовал себя маленьким ребенком, полностью доверившимся любящему родителю. Каждый жест Минхо был наполнен заботой, каждое прикосновение – нежностью. Он деликатно массировал его плечи, смывал пену с волос, тихонько напевал что-то себе под нос.
Когда водные процедуры подошли к концу, Минхо вытер Джисона мягким полотенцем, укутал в свой большой махровый халат и отнес обратно в спальню. Уложив его на кровать, он достал из шкафа чистую пижаму и помог ему переодеться. Джисон, словно зачарованный, наблюдал за его движениями, ловя каждое прикосновение, каждую улыбку.
Минхо присел рядом с ним на кровати, нежно поглаживая его волосы.
– Спи, – прошептал он, – я буду рядом.
Джисон послушно закрыл глаза, мгновенно погружаясь в глубокий сон. Тепло и безопасность, которые он чувствовал рядом с Минхо, окутали его, унося прочь все тревоги и заботы. Он знал, что в этих руках он в полной безопасности, что о нем позаботятся и защитят от всего плохого. И это знание позволяло ему расслабиться и просто быть счастливым. Минхо еще долго сидел рядом, наблюдая за его спящим лицом, и в его глазах отражалась безграничная любовь и нежность.
Стрелки часов давно перевалили за полдень. Джисон приоткрыл глаза, и первое, что он увидел – лицо Минхо, склонившееся над ним. Невольная улыбка тронула его губы, но тут же была омрачена неприятным ощущением в горле. Он нахмурился, пытаясь понять, просто ли пересохло, но внезапно по телу пробежала дрожь. Знобило. Он заболел. Тихонько, стараясь не разбудить Минхо, Джисон попытался высвободиться из его объятий, намереваясь улизнуть в общежитие и не доставлять старшему хлопот. Но было поздно.
– Доброе утро, – прозвучал сонный голос за спиной. Джисон вздрогнул и повернулся.
– Доброе утро… – пробормотал он, не успев договорить, как чихнул.
"Ну вот и все… Теперь точно не отвертеться."
– Ты заболел? – Минхо, обеспокоенно нахмурившись, подполз ближе и прикоснулся ладонью к его лбу. – Да ты горишь, Джисон.
– Эм… Ты вчера тоже был горяч, Минхо, – нервно усмехнулся Джисон, пытаясь сгладить неловкость. – Ну, я, пожалуй, пойду.
– Стой! На улице промозглый ветер, ты и так себя плохо чувствуешь. Все, никаких "пойду". Буду тебя лечить! – безапелляционно заявил Минхо и, вскочив с кровати, заторопился на поиски лекарств.
– Ох, вот это я попал…
С одной стороны, забота Минхо грела душу, с другой – Джисон ужасно не хотел становиться для него обузой.
Минхо носился по дому, словно встревоженная наседка. То и дело он выглядывал из кухни, спрашивая о самочувствии Джисона и попутно выискивая в закромах банки с вареньем и пакетики с травами. Джисон, укутанный в плед и с кружкой теплого чая в руках, наблюдал за этой суетой с легкой улыбкой. Он понимал, что Минхо всегда был чересчур заботливым, но сейчас его гиперопека приобретала комические масштабы.
Наконец, Минхо водрузил на стол перед Джисоном целую батарею лекарств, витаминов и народных средств.
– Выбирай! – гордо заявил он, сияя от сознания выполненного долга.
Джисон обреченно вздохнул и принялся изучать предложенный ассортимент. Он понимал, что спорить бесполезно, и решил смириться с участью пациента, окруженного неусыпной заботой.
День прошел в полудреме, под присмотром бдительного Минхо. Тот беспрестанно измерял температуру, заставлял пить чай с лимоном и медом, и даже пытался накормить его куриным бульоном, сваренным по рецепту его бабушки. Джисон сопротивлялся как мог, но перед напором Минхо устоять было невозможно.
К вечеру Джисону стало немного лучше. Температура спала, и он даже почувствовал легкий голод. Минхо, довольный результатами своего лечения, уселся рядом и, взяв его за руку, тихо произнес:
– Вот видишь, а ты не хотел лечиться. Я же говорил, что все будет хорошо.
Джисон улыбнулся и прижался к нему, чувствуя тепло и благодарность. Несмотря на все неудобства, он был рад, что рядом с ним есть такой заботливый и любящий человек.
Минхо терзался вчерашними словами. Джисон и правда всего лишь выполняет свою работу. Это его выбор, но сердце не обманешь. Ревность, ядовитой змеей, обвивалась вокруг его сознания, заставляя переживать за Хана. Он хотел, чтобы Джисон принадлежал только ему. Не как вещь, не как тело, а как человек, которого он безумно любит.
– Джисон, – вдруг выдохнул Минхо, словно выпуская из груди птицу.
Хан вскинул голову, вопросительно глядя на него.
– Ты помнишь, что я говорил вчера? Я не хочу, чтобы ты… отдавался кому попало.
– Ты хочешь, чтобы я делал это только для тебя? – с лукавой усмешкой спросил Джисон.
Минхо почувствовал, как щеки вспыхнули предательским румянцем.
– Хах, нет… Просто… Ну… – Минхо запнулся, не в силах подобрать нужные слова, но был прерван нежным поцелуем.
– Я понял тебя, хён, – прошептал Джисон, усмехнувшись в его губы, и Минхо крепко обнял его, утопая в ощущении тепла и облегчения.