«Туман нашей памяти»

Ледяной пластик больничной скамейки впивался в тело даже сквозь промокшую одежду. Стерильный воздух коридора, густо пропитанный резким запахом хлорки и антисептиков, казалось, разъедал лёгкие. Я сидел, сгорбившись, напротив массивных дверей операционного блока, в мучительном ожидании новостей. Время застыло, превратившись в вязкую субстанцию, которая медленно душила, высасывая остатки сил. Моя светлая рубашка, ещё вчера безупречная, была густо испачкана тёмной, почти засохшей кровью Ниссы. Руки мелко дрожали. Я спрятал их в карманы мокрых брюк. Глаза горели лихорадочным огнём от бессонницы и пережитого ужаса. Голова раскалывалась.

Усидеть на месте было пыткой. Как загнанный зверь, я мерил шагами длинный коридор, сжимая кулаки, не зная, куда деть всепоглощающую тревогу.

Пожилая, уставшая медсестра из приёмного отделения, та, что помогла с документами, ещё несколько раз подходила ко мне.

— Молодой человек, может, чаю? Или ещё воды? – её голос был мягким, сочувствующим. — Вам бы самому отдохнуть, вы на ногах не стоите.

— Спасибо, не нужно, – я старался говорить ровно, но голос предательски дрожал. — Я в порядке.

Она сочувственно покачала головой и отошла, оставив меня наедине с моими мыслями, которые, как стая голодных волков, терзали моё сознание. Мне ничего не было нужно. Ничего, кроме одного – чтобы Нисса была жива. Чтобы она открыла глаза. Чтобы она улыбнулась мне своей такой родной, солнечной и незабываемой улыбкой.

Со стороны ярко освещённого лифтового холла донеслись быстрые, тревожные шаги и приглушённые голоса. Сердце пропустило удар, а потом заколотилось с утроенной силой. Они. Семья Ниссы. Майкл и Натали Шелдон, бледные, почти серые от ужаса, лихорадочно искали меня глазами. За ними, поддерживая друг друга, шли Уилл, отчаянно пытавшийся сохранить самообладание, и Сара - её лицо было искажено слезами, безупречный макияж размазан чёрными потёками. Заметив меня, Натали с отчаянным всхлипом бросилась в мою сторону, цепляясь за окровавленный рукав рубашки.

— Тэйн, дорогой мой, что случилось?! –Её холодные пальцы почти до боли впились в мою кожу, голос срывался на шёпот. – Как она?! Она... она жива?! Пожалуйста, Тэйн, умоляю тебя, скажи, что она жива! — Её глаза, полные ужаса и мольбы, смотрели прямо на меня, и я чувствовал, как земля уходит у меня из-под ног.

— Натали, прошу вас, присядьте. — Я осторожно, почти силой, усадил ее на ледяную скамейку, она все так же судорожно цеплялась за меня. — Все будет хорошо, я вам обещаю...
Мог ли я обещать такое? Солгал ли я? Не знаю... Любая мать, чей ребенок балансирует на грани жизни и смерти, жаждет услышать именно эти слова, чтобы не сойти с ума в пытке ожидания.

— Холден, я требую немедленно рассказать всё! – Майкл Шелдон старался говорить строго, но его голос предательски дрожал, выдавая его истинное состояние. – Что это, чёрт тебя подери, была за авария?! Кто... кто, тварь, посмел это сделать с моей единственной дочерью?! — Его кулаки сжались так, что побелели костяшки.

— Дорогой, сохраняй спокойствие, — прошептала Натали, наконец отпуская меня и цепляясь за пиджак мужа.

— Это всё я... это всё я, виновата! – зарыдала Сара, почти повиснув на рукаве Уилла, её хрупкое тело сотрясалось от рыданий. – Это я, уговорила их, поехать на это озеро! О, Боже мой, Нисса, миленькая моя девочка, прости меня, умоляю тебя, прости... — Её слова были почти неразборчивы из-за слёз и всхлипов.

— Тише, Сар, тише, пожалуйста, возьми себя в руки. — Уилл крепко обнял рыдающую Сару за худенькие, дрожащие плечи, его собственный голос заметно дрожал. – Ты ни в чём, абсолютно ни в чём не виновата. Слышишь меня? Мы все хотели этой поездки. Никто не был виноват... — Он аккуратно помог ей сесть рядом с Натали, которая тут же по-матерински обняла девушку, принявшись успокаивающе гладить по волосам, что-то тихо шепча.

Я видел их – раздавленных шоком, горем, отчаянием, бессильным гневом. Я понимал, что сейчас не время и не место для долгих, путаных объяснений, для лишних эмоций. Я должен быть сильным. Ради них. Ради Ниссы. Незаметным жестом я отвел Майкла и Уилла немного в сторону, к большому окну в конце коридора, за которым уже медленно, нехотя занимался холодный, серый рассвет. Натали осталась с почти обезумевшей от самобичевания Сарой, отчаянно пытаясь ее хоть немного успокоить, привести в чувство, и одновременно, с такой же материнской тревогой, пыталась выведать хоть какие-то новости у пробегающих мимо, немногословных медсестер, которые лишь качали головами.

— Майкл... Уилл... – я начал говорить, мой голос был хриплым, почти беззвучным, слова давались мне с огромным трудом. Я тщательно подбирал каждое слово, стараясь быть максимально объективным, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, и не нагнетать и без того зашкаливающую панику. – Тот парень... Эйдан... с которым Нисса была на мотоцикле... он вёл себя очень странно после аварии. Почти неадекватно. Он всё время твердил, что это из-за «него», что какой-то «он» не остановится, пока не уничтожит всё, что ему дорого. Он винил себя. Наотрез отказывался ехать со мной. А потом... он просто исчез. Сказал, что так будет лучше для Ниссы, чтобы не подвергать её опасности.

Майкл Шелдон сначала нахмурился, его лицо выражало полное недоумение.

— Постой, Холден, я не понимаю... Какой ещё Эйдан?! О ком ты говоришь?! При чём здесь какой-то Эйдан?! Нисса была с тобой, Уильямом и Сарой!

— Пап... – Уилл тихо сглотнул, положив руку на плечо отца, его лицо было белым как полотно. – В последнее время Нисса встречалась с Эйданом Уайтом. Она не хотела торопить события, поэтому не говорила о нем, ты же её знаешь...

— Уайтом? — Лицо Майкла Шелдона на мгновение стало каменным, словно его мозг лихорадочно сопоставлял факты, а потом его перекосило от ярости. И страшная догадка молнией пронзила его сознание. — Томас Уайт.

— Погоди... — на лице Уилла отразилось запоздалое осознание, — Это тот самый Томас? Твой бывший партнер, который ушёл в теневой бизнес, прикрываясь своими ночными клубами?

— Да, именно этот ублюдок Уайт... – прорычал Майкл, его кулаки сжались так, что хрустнули суставы. – Его клубы – это лишь верхушка айсберга. За ними стоят куда более грязные дела: наркотики, подпольные сделки, люди, которые не остановятся ни перед чем. Я прекрасно знаю, на что он способен.

— Это он приезжал тем вечером? — спросил Уилл, и в его голосе прозвучали стальные нотки.

Майкл лишь кивнул. Он рассказал о своей старой вражде с Томасом. Как он подставил его в самом начале их сотрудничества, не смотря на долгую дружбу. О его коварстве и безжалостности, о том, что для него нет ничего святого, когда речь идёт о деньгах или мести. Майкл рассказывал и его лицо становилось всё мрачнее. Уилл стоял рядом, стиснув зубы, внимательно слушая отца, изредка выдыхая тихие, яростные ругательства. К нам подошла Натали, ее рука успокаивающе легла на спину мужа. В ее глазах металась тревога, смешанная с ужасом.

— Значит так, Холден, – Майкл посмотрел на меня тяжёлым, но благодарным взглядом. – Ты всё правильно сделал. Спасибо, что оказался рядом и привёз её сюда. Этот Уайт... он опасен. Очень опасен. И если он действительно решил втянуть мою дочь в свои грязные игры... он за это ответит. Но Нисса... Нисса не должна больше страдать. Мы должны её защитить. — Его голос был твёрд, в нём звучала непоколебимая отцовская решимость.

— Дорогой, что ты предлагаешь? – Натали взглянула на него с затаенной тревогой.

Майкл на мгновение задумался, его взгляд был устремлён на безмолвные двери операционной, за которыми боролись за жизнь его дочери.

— Когда она очнется... мы должны оградить ее от всего, что связано с семьей Уайтов. Ни слова об Эйдане. Его больше не будет в ее жизни. Он сам сделал свой выбор, раз он сейчас не здесь, не с нами. Понятно? Никаких Эйданов, никаких Томасов Уайтов. Так будет лучше для нее. Для ее безопасности.

— Но... — начала было Натали, ее голос дрогнул.

— Дорогая, ты знаешь, на что способен этот человек... Я более чем уверен, что эта авария подстроена им. Думаю, Эйдан тоже это понимает. И я, как ни странно это звучит, благодарен ему за то, что он исчез сам.

— Моя бедная девочка... — Натали закрыла рот рукой, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

Внутри меня всё протестовало. Ложь? Снова ложь во спасение? Но я видел отчаяние в глазах Майкла, его животный страх за дочь, и понимал – он готов на все, чтобы ее обезопасить. И, возможно, в этой чудовищной ситуации, это действительно был единственный выход. Если Нисса не будет с Эйданом, то, может быть, она будет в безопасности. Меня пробрал холод при мысли о том, что будет твориться в ее душе, когда ей скажут, что он просто исчез, не стал бороться...

— Хорошо, Майкл, – тихо сказал я, чувствуя себя соучастником.

— И ещё одно, Холден, – Майкл коснулся моего плеча и посмотрел прямо в глаза, и в его взгляде была не только благодарность, но и какое-то новое, почти отеческое доверие. – Ты спас ей жизнь. Моя семья этого никогда не забудет. И если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, любая помощь, ты знаешь, где меня найти.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Его признание и благодарность – это было слишком. Я не чувствовал себя героем. Я чувствовал себя виноватым. Виноватым в том, что не смог её уберечь, что не смог предвидеть эту трагедию, что вообще позволил ей сесть на тот проклятый мотоцикл.

Мы вернулись к Саре, рядом с которой уже стояла медсестра, протягивая ей стаканчик с водой и какое-то успокоительное. Уилл сел рядом, сжимая руку всхлипывающей блондинки. Я снова начал своё бессмысленное, изматывающее хождение по коридору. Каждая минута ожидания казалась вечностью. Я пытался отвлечься, сосредоточиться на чем-то, кроме своих мыслей, но больничные звуки были повсюду. Гул вентиляции над головой, монотонный, как сама вечность. Далекий, едва слышный плач, быстро оборвавшийся. Шорох колес каталки где-то в конце коридора. Даже тихое жужжание люминесцентных ламп казалось назойливым, въедливым, подчеркивающим пустоту и холод этого места, где решалась судьба Ниссы. Моей Ниссы.

Время тянулось бесконечно долго. Рассвет уже давно сменился дождливым утром, когда двери операционной наконец-то распахнулись, и из них вышел хмурый в сопровождении нескольких уставших и безмолвных ассистентов. Его лицо было серьёзным. Он медленно снял с лица медицинскую маску и подошёл к нам. Все, как по команде, вскочили со своих мест. Моё сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот пробьет ребра и вырвется наружу.

— Доктор, как она?!– голос Натали сорвался на крик, она вцепилась в рукав хирурга.

Врач тяжело вздохнул и устало потер переносицу. Его взгляд, полный профессиональной отстраненности, обвел нас всех.

— Операция прошла относительно успешно, – начал он, и эти слова, такие обнадёживающие и одновременно такие неопределённые, заставили нас затаить дыхание. Мы все, как заворожённые, смотрели на него, боясь пошевелиться, боясь пропустить хоть одно его слово. — У мисс Шелдон, к счастью, нет критических, несовместимых с жизнью повреждений внутренних органов. Но... — Он сделал паузу, и эта пауза показалась мне вечностью. — Но у неё очень серьёзная черепно-мозговая травма. Открытая. С кровоизлиянием. В данный момент она находится в глубокой медикаментозной коме. Мы сделали всё, что было в наших силах.

Натали тихо всхлипнула, её ноги подкосились, и она почти упала бы, если бы Майкл и Уилл не подхватили её с обеих сторон. Сара снова зарыдала в голос, уткнувшись в плечо Уилла, её тело сотрясалось от рыданий.

— Когда она очнётся? — мой голос дрожал, как натянутая струна. — Есть хоть какая-то надежда?

Врач снова тяжело вздохнул, и в его взгляде на мгновение промелькнуло что-то похожее на сострадание, смешанное с профессиональной честностью.

— Молодой человек, мы не можем сейчас, дать вам никаких точных прогнозов. Черепно-мозговые травмы такого рода... они очень непредсказуемы. Это может быть завтра, через неделю, через месяц... или... — Он не договорил, но мы все поняли, что он имел в виду. Слово «или» повисло в стерильном воздухе коридора, как смертный приговор. Натали качнулась, и Майклу пришлось крепче стиснуть ее локоть. Волна ледяного отчаяния накрыла меня с головой. — Всё, абсолютно всё, что мы сейчас можем сделать – это только наблюдать за её состоянием и ждать. Мы делаем всё возможное, поверьте мне. Теперь всё зависит только от неё. От её молодого, сильного организма.

Хрупкая надежда, которая еще несколько мучительных часов назад из последних сил теплилась в наших сердцах, почти мгновенно сменилась леденящим душу бессилием. Я растерянно смотрел на убитых горем родителей Ниссы, которые, казалось, в одно мгновение постарели лет на двадцать. На безутешно плачущую Сару и мертвенно-бледного Уилла. Мое собственное сердце разрывалось на части от невыносимой боли и дьявольской, вселенской несправедливости. Мне хотелось кричать, выть волком от невозможности что-либо, хоть что-нибудь, изменить, хоть самую малость исправить. Мир рухнул, рассыпался на тысячи острых, ранящих осколков. Осталась только боль. Тупая, ноющая, бесконечная боль. И ожидание. Бесконечное, мучительное ожидание. Ожидание чуда, которого, как я понимал своим холодным, отрезвленным разумом, могло никогда и не случиться. Но я отчаянно гнал эти непрошеные, страшные мысли. С ней все будет хорошо. Нисса справится. Я знал ее. Знал ее упрямство, ее невероятную, всепобеждающую жажду жизни, ее способность выбираться из самых сложных передряг с неизменной улыбкой. Эта мысль была тонкой, почти невидимой ниточкой, за которую я цеплялся из последних сил...