«Туман нашей памяти»

Обратный путь в «Alteri» казался не просто пыткой, а медленным спуском в какой-то липкий, удушающий кошмар. Каждый мой шаг отдавался глухим, тяжелым стуком в висках. Сердце металось в груди, как пойманная птица, предчувствуя нечто неотвратимо плохое. Воздух клуба, еще час назад казавшийся мне просто пропитанным банальным коктейлем из алкоголя и дорогих духов, теперь сочился тревогой. Я почти задыхалась, ловя ртом несуществующий кислород. Эйдан шел рядом, его молчание было не давящим, а скорее сосредоточенным, почти осязаемым. Его плечо, которое я время от времени случайно задевала, казалось единственной точкой опоры в этом качающемся, враждебном мире.

Мы снова окунулись в ревущий, пульсирующий полумрак клуба. Басы били по ушам с такой силой, что, казалось, проникали под кожу, заставляя вибрировать каждую клеточку моего тела. Вспышки софитов, резкие и слепящие, выхватывали из липкой темноты искаженные, потные лица, застывшие в гримасах экстаза или отупения. Толпа колыхалась, извивалась в такт музыке, единый, безликий, организм, слепо следующий за ритмом, поглощающий все на своем пути. И среди этого хаоса, этого безумного карнавала, в углу, возле тускло освещенной барной стойки, где разноцветные бутылки мерцали, как ядовитые светлячки, я увидела ее.

Ида.

Вернее, то, что от нее осталось. Призрак той Иды, которую я знала. Моя кровь, казалось, превратилась в лед, а потом ударила в голову горячей волной. Растрепанные, темные волосы, еще уложенные в стильное, дерзкое каре, закрывали часть ее бледного, осунувшегося лица. Когда она на мгновение подняла голову, пытаясь, кажется, отстраниться от чего-то невидимого, я увидела ее глаза. Пустые. В них плескался странный, лихорадочный, почти безумный блеск, а зрачки были неестественно расширены. Взгляд был расфокусированным, блуждающим, словно она пыталась разглядеть что-то в густом, непроглядном тумане, окутавшем ее сознание, но видела лишь размытые, пугающие пятна. Тонкая шелковая блузка, была расстегнута на пару верхних пуговиц, обнажая покрасневшую, нежную кожу ключиц. На ее хрупком плече, видневшемся из-под сползшей лямки, багровел свежий, след, слишком похожий на отпечаток чьей-то грубой руки. Она покачивалась из стороны в сторону, как сломанная кукла, как тростинка на сильном ветру, пытаясь отстраниться от двух типов, что обступили ее, нагло прижимая к холодной поверхности барной стойки. Но ее движения были слабыми, вялыми, неуверенными, почти рефлекторными, словно тело уже не подчинялось ей.

Один из них, широкоплечий парень, с коротко стриженой головой и сальной, самодовольной ухмылкой, от которой у меня свело скулы, что-то противно и самодовольно шептал ей прямо на ухо, от его дыхания Ида вздрагивала и морщилась. Его руки бесцеремонно блуждали по ее талии, сжимая ее. Второй, ростом пониже, но с таким же неприятным, оценивающим взглядом, откровенно пялился на ее фигуру, подливая себе что-то темное из запотевшего стакана. Вокруг них образовалось небольшое пустое пространство, словно остальные посетители инстинктивно сторонились этой сцены, чувствуя ее грязь и опасность, но никто не вмешивался. Все были слишком поглощены собой, своим дурманом, или, возможно, просто боялись связываться.

Чувство вины, острое и жгучее, как раскаленный металл, обожгло меня изнутри. Я оставила ее. Я позволила себе уйти, осознавая, что Ида была не в себе еще до того, как мы ушли. И вот результат. Моя прежняя жизнь, где все было подчинено расписанию тренировок и строгому самоконтролю, где самой большой проблемой было неудачное выступление или недопонимание с тренером, рассыпалась на глазах, сталкиваясь с этой грязной, непредсказуемой, жестокой реальностью. Гнев, холодный и ясный, смешался с отвращением к этим типам, с острой, пронзительной жалостью к Иде.

— Эй, вы двое! — мой голос прозвучал неожиданно резко, даже для меня самой, перекрывая на мгновение оглушительный грохот музыки. Я шагнула вперед, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. — Оставьте девушку в покое.

Парни медленно обернулись. Тот, что повыше, смерил меня долгим, наглым взглядом, на его губах заиграла еще более мерзкая ухмылка.

— О, еще одна цыпочка? Что, подружка твоя, да? Так присоединяйся, места хватит. Мы не жадные..

— Я не шучу, — процедила я, чувствуя, как щеки заливает краска от гнева и унижения. — Ей плохо. Отпустите ее немедленно, или я позову охрану.

Пустая угроза, я это понимала. Охрана в таких заведениях редко бывает на стороне справедливости, скорее на стороне тех, кто платит больше или создает меньше проблем.

— Ой, как страшно! — передразнил меня парень. — Смотри, Джеймс, она нас охраной пугает. Может, нам уже в штаны наложить?

Он сделал шаг ко мне, и я инстинктивно отступила. Его взгляд был тяжелым, липким, как паутина.

— Не суй свой носик, куда не просят, куколка. Мы тут просто развлекаемся. А твоя подружка, кажется, совсем не против. — Он снова повернулся к Иде и грубо дернул ее за руку, заставляя ее покачнуться и чуть не упасть.

Ида попыталась вырваться, но ее силы были на исходе. В ее глазах на мгновение мелькнул проблеск узнавания, когда она посмотрела на меня, и это было хуже всего – видеть в них немую мольбу о помощи, на которую я, казалось, не способна.

Я открыла рот, чтобы снова что-то крикнуть, позвать на помощь, хотя бы привлечь внимание кого-то из персонала, но в этот самый момент все произошло молниеносно. Я даже не успела толком осознать, что случилось, как Эйдан, который до этого стоял чуть позади меня, словно тень, обычно такой сдержанный, даже немного меланхоличный, с неожиданной, почти звериной резкостью рванулся вперед. Он не кричал, не угрожал. Он просто действовал. Одним точным движением он оттолкнул того, что был пониже и преграждал мне путь, так что тот отлетел к соседнему столику, опрокинув бокалы. А затем, не теряя ни секунды, схватил за руку второго. Хватка Эйдана, видимо, была железной, потому что широкоплечий взвыл от боли и неожиданности, выпуская Иду.

— Ты что творишь, урод?!» — процедил он, пытаясь вырвать руку.

Завязалась короткая, яростная, какая-то отчаянная потасовка. Я видела, как напряглись мышцы на руках Эйдана под тонкой тканью его рубашки, как он ловко уворачивался от неуклюжих, размашистых ударов противника, сам нанося короткие, точные, ответные удары в корпус и по лицу. Джеймс ревел от ярости и боли, размахивая кулаками, пытаясь достать Эйдана, но тот двигался быстро, почти неуловимо. Второй тип, оправившись от толчка, тоже полез в драку, пытаясь нанести удар Эйдану со спины.

Мое сердце ухнуло куда-то в пятки. Разум затмил страх за Эйдана, острый и пронзительный. И я поняла, что каждый этот удар, каждый рывок мог иметь для него серьезные последствия. Я замерла на мгновение, не зная, что делать – кричать, звать на помощь, пытаться вмешаться?

Потасовка в углу зала привлекла внимание охраны. Двое огромных, амбалов в черной униформе, с каменными лицами и рациями на поясе, растолкали любопытных зевак, которые уже начали собираться вокруг, и грубо, без лишних церемоний, растащили дерущихся. Эйдана, который успел пропустить пару несобранных ударов, и тех двух типов, один из которых уже хлюпал разбитым носом, бесцеремонно поволокли к выходу.

— Стойте! Подождите! Он заступался!— закричала я, пытаясь пробиться сквозь плотную стену тел к охранникам. Я цеплялась за их руки, умоляла, но меня грубо оттеснили в сторону, как назойливую муху. Мои слова утонули в общем шуме, в возбужденных возгласах толпы, и неумолкающих басов. Я видела, как Эйдан, прежде чем его окончательно вытолкали за дверь, обернулся и бросил на меня быстрый, едва уловимый взгляд. В нем не было страха или злости, только какое-то странное, почти спокойное... понимание? Секунда – и он исчез. Бессилие, острое и горькое, захлестнуло меня. Система, безликая, холодная и равнодушная, сработала, не вникая в детали, не ища правых и виноватых. Просто устранила источник шума.

Я бросилась к Иде. Она сидела на полу, прислонившись к барной стойке, и дрожала всем телом. Слезы крупными, тяжелыми каплями текли по ее бледным щекам, размазывая остатки туши и создавая на лице грязные разводы. Она что-то бормотала бессвязно, какие-то обрывки фраз, имена, жалобы. Взгляд ее был испуганным, потерянным, как у ребенка, заблудившегося в толпе людей. Я опустилась рядом с ней на колени и осторожно обняла ее за плечи, пытаясь передать ей хоть немного своего тепла, хоть каплю уверенности. Я чувствовала, как ее хрупкое тело сотрясается от беззвучных рыданий, как она вцепилась в мою руку тонкими, холодными пальцами.

— Тише, Ида, тише, все хорошо, слышишь? Я здесь, с тобой, — шептала я ей на ухо, инстинктивно гладя ее по спутанным волосам, пытаясь успокоить, хотя у самой внутри все дрожало. — Пойдем отсюда. Нам нужно уходить.

Кое-как, поддерживая ее, я помогла ей подняться. Ноги ее подкашивались, она едва стояла, опираясь на меня всем своим весом. Не обращая внимания на любопытные и сочувствующие взгляды, которые провожали нас, я медленно повела ее к выходу, Каждый шаг давался с трудом, Ида спотыкалась, иногда тихо всхлипывала, но я упрямо тащила ее вперед.

Ночной воздух, прохладный и влажный после душного, прокуренного клуба, немного привел ее в чувство, хотя она все еще сильно дрожала. Мы отошли от ярко освещенного входа, где все еще толпились курильщики и люди, желающие попасть в это место пороков, в относительную тишину и молумрак боковой улочки. Эйдан стоял там, прислонившись к шершавой кирпичной стене, засунув руки в карманы джинсов. Заметив нас, он подбежал и подхватил Иду, забирая часть её веса на себя. В тусклом свете уличного фонаря я заметила, что его губа была немного разбита. Костяшки пальцев на правой руке были сбиты в кровь. Он выглядел уставшим, но спокойным.

— Ты как? — мой голос прозвучал хрипло и неуверенно, когда мы подошли к скамейке.

— Нормально, — он коротко, почти незаметно улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. — А она? — Он аккуратно усадил Иду, которая все еще цеплялась за мою руку, как за спасательный круг.

Ида медленно подняла на него заплаканные, опухшие глаза. В них все еще стоял ужас, но сквозь него пробивалось что-то еще – благодарность, смешанная с растерянностью.

— Спасибо, — прошептала она так тихо, что я едва расслышала. Ее голос был слабым и надтреснутым. — Ты... ты спас меня.

Эйдан ничего не ответил, только чуть заметно кивнул, отводя взгляд. Казалось, ему было неловко от ее слов.

После оглушительного рева музыки и пьяных криков, тишина казалась почти физически ощутимой, давящей, но одновременно приносящей облегчение. Ида немного успокоилась, перестала так сильно дрожать, но все еще периодически вздрагивала от каждого резкого звука, от проезжающей мимо машины или громкого смеха из ближайшего бара.

— Ида, что... что случилось? Почему ты была в таком состоянии? — осторожно спросила я, подбирая слова. Я не хотела ее напугать или обвинить, но мне нужно было понять, что произошло.

Она опустила голову, теребя край своей измятой блузки. Ее плечи снова поникли.

— Я... я...» — ее голос срывался, дрожал. — Это единственный способ избавиться от мыслей. — Она сделала глубокий, судорожный вдох. — Там... легко их достать...

— Что достать, Ида? — мягко, но настойчиво уточнил Эйдан, его голос был на удивление спокойным и ровным, в нем не было ни осуждения, ни удивления.

Ида всхлипнула, закрыв лицо руками.

— Таблетки... или... или порошок... — Она задохнулась от рыданий. — Я часто бываю в точках, но они не для всех. Тут всё крышуют. Беру немного, так... чтобы забыться. После встречи с тобой, Нисс, мне подсунули стакан, видимо... он уже был чем-то. На сегодня это уже был перебор... Мне стало плохо... Сначала голова закружилась... потом... потом все поплыло... Я ничего не соображала... — Ее голос перешел в отчаянный шепот. — Я хотела уйти... но не могла... ноги не слушались... И тут эти... эти...

Она снова зарыдала, не в силах продолжать. Мое сердце сжалось так, что стало трудно дышать. Так вот оно что. Мои самые худшие опасения, которые зародились, когда я увидела Иду у выхода, подтвердились самым ужасным образом. Она стала зависимой. А этот модный, «Alteri», куда так отчаянно рвалась Сара, куда стекалась золотая молодежь в поисках развлечений, оказался обычным притоном, где под прикрытием громкой музыки и ярких огней торговали наркотиками, ломая жизни.

В этот момент, словно по сигналу, из ярко освещенных дверей клуба выбежал парень. Он был взъерошен, рубашка выбилась из джинсов, на лице читалась откровенная паника. Он лихорадочно оглядывался по сторонам, явно кого-то ища. Увидев Иду, он с облегченным возгласом бросился к нам.

— Ида! Слава богу! Наконец-то! Я тебя уже по всему клубу обыскался! — он подбежал и схватил ее за руки, его голос дрожал от волнения. — Ты в порядке? Что с тобой случилось?

Я узнала его. Это был Ник, один из близких друзей Тэйна. Тот самый Ник, над которым Уилл всё детство подшучивал, называя его хвостиком Тэйна. Сейчас он выглядел совершенно иначе – повзрослевший, отлично сложенный. Только неподдельная паника и беспокойство в широко раскрытых глазах, оставалась той же, как в детстве, когда он случайно ранил Тэйна во время игры.

— Ник? — удивилась я. Я никак не ожидала увидеть его здесь.

Он перевел растерянный взгляд на меня, потом на Иду..

— Нисса? Что... что ты здесь делаешь? А ты... — он осекся на полуслове, заметив красный след на плече Иды, и его лицо стало еще бледнее. — О, черт... Тэйн меня просто убьет... Он же просил меня приглядеть за ней... Если он узнает, что с ней случилось... — Он схватился за голову, волосы его были влажными от пота. — Он мне голову оторвет, точно оторвет...

— Успокойся, Ник, не паникуй, — сказала я, стараясь говорить как можно тверже и увереннее, хотя у самой внутри все еще переворачивалось. — С Идой все будет хорошо. Мы ей помогли.

Я старалась не вдаваться в подробности того, от чего мы ей спасли. Ник посмотрел на Иду с такой искренней тревогой и какой-то неожиданной нежностью, что я на мгновение замерла, удивленная этим проявлением чувств от обычно такого легкомысленного парня.

— Ида, малышка, ты как? — он осторожно коснулся ее щеки. — Я... я отвезу тебя домой. Я позабочусь о ней, Нисса, обещаю. Слово даю.

Он бережно, почти трепетно, обнял Иду за плечи, прижимая ее к себе.

— Пойдем, милая. Все будет хорошо. Я рядом.

Он еще раз виновато посмотрел на меня и Эйдана, пробормотал что-то невнятное, похожее на «спасибо», и осторожно повел совершенно обессиленную Иду к стоянке такси, которая находилась чуть дальше по улице. Я смотрела им вслед, чувствуя странную, противоречивую смесь облегчения и нарастающей, как темная туча, тревоги. Ида, кажется, будет в безопасности с Ником, по крайней мере, на сегодня. Когда Ник и Ида скрылись за поворотом, увозя с собой частичку моего беспокойства и оставляя после себя тяжелый осадок тревоги, я наконец смогла выдохнуть. Тишина, нарушаемая лишь отдаленным гулом ночного города и шелестом листьев на деревьях, казалась почти нереальной после оглушительного хаоса. Я повернулась к Эйдану. Он все так же стоял, прислонившись к стене, но теперь его поза казалась менее напряженной, словно и он позволил себе немного расслабиться.

— Тебе нужно обработать раны, — сказала я, голос мой прозвучал неожиданно твердо. В сумке у меня всегда валялась маленькая аптечка – привычка, оставшаяся со времен постоянных тренировок и мелких травм. Сейчас она оказалась как нельзя кстати.

Эйдан посмотрел на свои сбитые костяшки, потом на меня, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.

— Все нормально, не стоит.

— Стоит, — отрезала я, уже доставая из сумки антисептик и пластыри. — Садись, так будет удобнее.

Он помедлил секунду, словно решая, стоит ли спорить, но потом молча подчинился, опустившись на скамью. Я присела рядом с ним, стараясь не смотреть ему прямо в глаза, чувствуя себя немного неловко от этой внезапной близости. Воздух между нами казался наэлектризованным, полным невысказанных слов и пережитых эмоций.

— Дай руку, — попросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Он протянул правую руку. Кожа на костяшках была содрана, виднелись мелкие капельки крови. Я осторожно взяла его руку в свою, ощущая под пальцами тепло его кожи и легкую дрожь, которую он, кажется, пытался скрыть. Его ладонь была сильной, немного шершавой, совсем не похожей на изнеженные руки некоторых парней, которых я знала.

— Будет немного щипать, — предупредила я, смачивая ватный диск антисептиком.

Он только хмыкнул в ответ, наблюдая за моими действиями с каким-то странным, непроницаемым выражением лица. Я старалась действовать аккуратно, но все равно видела, как он слегка морщится, когда антисептик касался поврежденной кожи. Я старалась не думать о той ярости, что читалась в его глазах в момент драки, о том, как легко он мог пострадать серьезнее. Вместо этого я сосредоточилась на задаче, на механических движениях.

— Ты часто так... геройствуешь? — спросила я тихо, чтобы нарушить неловкое молчание, пока аккуратно наклеивала пластырь на самую большую ссадину. Мои пальцы слегка дрожали, и я надеялась, что он этого не заметит.

Он усмехнулся, и уголок его разбитой губы снова болезненно дернулся.

— Не чаще, чем приходится. Обычно я стараюсь избегать подобных ситуаций.

— Сегодня не очень-то похоже на то, что ты старался избежать, — не удержалась я от легкого укола, хотя в голосе не было осуждения, скорее – скрытое восхищение его поступком.

— Сегодня был особый случай, — ответил он, и его взгляд на мгновение потеплел, когда он посмотрел на меня. — Не мог же я стоять и смотреть, как... ну, ты сама все видела.

— Спасибо тебе... — прошептала я.

— Не за что, — он пожал плечами, словно это было само собой разумеющимся. — Любой парень поступил бы так же на моем месте.

— Далеко не любой, — возразила я, вспоминая равнодушные лица в клубе и тех двоих уродов. — Большинство просто отвернулись бы.

Мы помолчали немного. Я закончила с его рукой и теперь внимательнее рассматривала кровавую трещинку на губе.

— С этим я, к сожалению, ничего сделать не смогу, — сказала я, слегка касаясь пальцем кожи рядом с губой. Он вздрогнул от моего прикосновения, и я быстро отдернула руку. — Холодное бы приложить, но у нас ничего нет.

— Переживу, — он усмехнулся, и в его голосе снова прозвучали эти знакомые меланхоличные нотки. — Не первый раз.

Эта фраза заставила меня нахмуриться:

— Часто дерешься?

— Жизнь иногда подкидывает сюрпризы. Не всегда приятные. — уклонился он от прямого ответа.

Эйдан посмотрел на меня внимательно, словно пытаясь что-то прочитать в моем лице.

— А ты как? В порядке?

— Я? Да, со мной все нормально, — я немного растерялась от его вопроса. После всего, что случилось с Идой и с ним, мои собственные переживания казались незначительными. — Просто... это все так неожиданно. И грязно.

— Клубы – не самое чистое место на земле, — философски заметил Эйдан, поднимаясь. Я тоже встала, убирая остатки аптечки обратно в сумку.

— Это точно, — согласилась я.

Мы стояли молча несколько мгновений, ночная прохлада окутывала нас, и шум города казался далеким и приглушенным. Напряжение немного спало, но усталость и тяжесть от пережитого все еще давили на плечи.

— Хочешь, я покажу тебе отлично место? Это не клуб, не переживай. — Со смешком предложил парень

Мне действительно хотелось сменить обстановку, уехать подальше от этого клуба и всего, что с ним связано. Эйдан подошел к своему мотоциклу.

— Думаю, после такого вечера немного свежего воздуха и тишины нам не повредит.

Я молча кивнула, все еще находясь под тяжелым впечатлением от всего произошедшего. Мы подошли к его черному, блестящему мотоциклу, который одиноко стоял у обочины. Эйдан подошел ко мне вплотную, надел шлем и застегнул ремешок под моим подбородком. Его пальцы слегка коснулись моей кожи, и по телу пробежала легкая дрожь.

— Никогда не думала, что ты... такой, — пробормотала я. Шлем немного давил на виски, но это было ничто по сравнению с тем давлением, которое я испытывала внутри.

— Какой? — он усмехнулся, и на этот раз в его усмешке промелькнуло что-то настоящее, теплое. Он легко завел двигатель, и низкий, бархатистый рев мотора на мгновение заглушил все остальные звуки, в том числе и мои собственные мысли.

— Ну... такой... решительный..., — я неловко махнула рукой в сторону клуба, не зная, как точнее выразить свои смешанные чувства.

— Иногда приходится, — туманно ответил он, надевая свой шлем.

Я посмотрела на него. В неверном, дрожащем свете уличных фонарей его лицо, частично скрытое шлемом, казалось еще более загадочным и притягательным. Я почувствовала нечто странное и неожиданное для меня самой, какую-то необъяснимую, растущую симпатию к этому парню, который так внезапно и самоотверженно оказался рядом в самую трудную минуту. Мои прежние, четкие и однозначные представления о мужчинах – как о соперниках на льду, как о назойливых, поверхностных поклонниках, или как о брате, с которым можно подурачиться, – начинали медленно, но верно меняться, расплываться, приобретая новые, неожиданные оттенки.

– Готова? — Спросил он, глядя мне прямо в глаза. – Держись крепче.

И тогда я нерешительно обвила его руками, прижавшись к его широкой спине. Я почувствовала, как напряглись его мышцы под тканью рубашки. от него исходил едва уловимый, приятный запах – смесь чего-то древесного, табака и его собственного, неповторимого аромата.

Мотоцикл с низким, рыком рванул с места, унося нас прочь, в прохладную, обволакивающую ночную неизвестность, оставив огни «Alteri» позади. Уличные огни превращались в размытые полосы, а вокруг царила тишина, нарушаемая лишь рокотом мотоцикла. Сердце колотилось в унисон с ревом мотора, будто собиралось вырваться из груди.

Всем телом я ощущала, как Эйдан слегка подавался вперед, словно укрываясь от ветра. Я изо всех сил сжимала его в объятиях, чувствуя, как поток воздуха треплет мои волосы, выбивающиеся из-под шлема.

На одном из поворотов мотоцикл резко накренился. Я инстинктивно уткнулась лицом в спину парня, вдыхая его запах глубже, желая запомнить этот момент навсегда.

– Всё хорошо? – услышала я его голос, приглушенный ветром, – Не переживай, будет весело!

В его голосе слышалась нежность. Я не смогла сдержать улыбку. «Весело» в его понимании – это полная потеря контроля, бешеная скорость и адреналин, бьющий в кровь? Но сейчас мне все равно, я готова ощутить это. Все, что имело значение в это момент – это он, дорога и ночь, полная возможностей и надежд.

Откидываюсь немного назад и крикнула ему в ухо:

– Ты просто безбашенный!

Он засмеялся, и звук его смеха утонул в реве мотора. Я впервые услышала его настоящий смех, такой искренний и живой. Закрыв глаза, я позволила ветру нести меня навстречу неизвестности. Хочу, чтобы этот момент длился вечно. Хочу остановить время и застыть в этом мгновении – на заднем сиденье мотоцикла, с Эйданом, под покровом ночного неба, устремляясь навстречу тьме и звездам. Пока он рядом, я ничего не боялась. Пока он рядом, я могу довериться миру и судьбе. Пока он рядом, я жива.