18 глава
*4 дня спустя. Время 9:04*
За эти два дня, которые были очень длинными и морально тяжёлыми для меня, я очень редко выходила с комнаты. Выходила поздно ночью только ради того, чтобы принять быстрый душ. Рядом со мной постоянно был Годжо, который шутил, приносил мне всякие сладости и не только, обрабатывал рану и просто бережно относился, и Шиго, который иногда издавал тихое "кар" с гордым видом, как будто поддакивал кому-то из нас во время разговора. За это время я смогла узнать немного больше о Сатору, а он обо мне. Каждую ночь он оставался у меня в комнате, сидел на краю кровати и гладил по голове, пока не усну, а потом, когда я рано утром просыпалась, входил в комнату с подносом, уставленным разными вкусностями. Мизуно заходила несколько раз в день, то спросить что-то у Годжо и рассматривала меня, то принести сладости, которые беловолосый мужчина заказал для меня. А Данте не появлялся и с ним я нигде не пересекалась. Не знаю, радоваться этому или грустить. Я... Пока не готова к разговору с ним. И морально и физически не отошла ещё. От одного упоминания его имени тело вздрагивает, а сердцебиение учащается. С мыслей меня вывел громкий, звонкий смех беловолосого мужчины, который стоит спиной ко мне, возясь около плиты. Я сижу на кухне за столом, а Сатору рассказывает шутки и всякие смешные видео, которые видел в социальных сетях.
— И вот, прикинь, он ей говорит: «Это не я, это проклятие!»
Беловолосый мужчина рассмеялся, смахивая слёзы с уголков глаз:
— А у него в зубах - шпинат!
Я слабо улыбнулась. Я рада, что он такой. Такой радостный и весёлый. Что продолжает шутить и смеяться, как ни в чем не бывало. Этот мягкий, искренний смех помогает мне постепенно забыть тот ужас, который я пережила. Когда меня не слышали. Когда я просила, плакала, отбивалась и кричала. Сатору обернулся ко мне со своей мягкой улыбкой и с пляшущими в глазах огоньками, и начал расставлять тарелки с ароматной едой на стол:
— Надеюсь, что тебе всё понравится и очень надеюсь, что ты всё съешь к последней крошке. Тебе нужно набираться сил, чтобы рана быстрее затянулась.
Я кивнула и с интересом посмотрела на еду. Он всё устроил как будто в кафе, просто и уютно. В глубокой тарелке - рис с сочным куриным филе, тушёным в сливочно-соевом соусе с овощами, а рядом находились тёплые булочки с хрустящей корочкой, посыпанные кунжутом. Маленькая тарелочка с зелёным салатом: огурцы, помидоры, авокадо и немного лимонного сока. И, конечно же, кофе. Свежий, крепкий, с молоком, как я люблю. А чуть поодаль стоит маленький сюрприз: коробочка с десертами. Он наверняка не готовил это сам. Но мне очень приятно от этого небольшого подарка, чтобы помочь мне всё забыть. Два пирожных с заварным кремом, нежный чизкейк и даже макаруны разного цвета. Точнее розовые, зелёные и ванильные. Я сразу заметила, что он выбрал именно те цвета, которые чаще всего мелькают у меня в комнате. Не случайно. Он всегда замечает разные мелочи. От такого аж неловко, но так приятно. Сатору с мягкой улыбкой заговорил:
— А этот лот самый интересный. Сладкое. Я не знал, что тебе больше по душе, поэтому взял всего понемногу. Будем пробовать вместе и открывать для себя новые вкусы?
Я тихо рассмеялась. Он делает всё, чтобы я снова почувствовала себя в безопасности. Чтобы чувствовала лишь тепло и мягкость, что меня слышат. И мне хочется поверить, что теперь всё так и будет. Сатору плюхнулся рядом со мной и я сразу же взяла в руки теплую чашку. Кофе... Люблю кофе. Не успела я отпить горячую жидкость, которая приятно ласкает рецепторы, дверь тихо скрипнула и кто-то молча вошёл на кухню. Даже не оборачиваясь, я сразу подняла, кто это. Данте. Я сразу же прижала свою ногу к ноге Сатору и сжала немного дрожащими пальцами чашку. Лицо так и осталось спокойным и серьезным, хотя внутри уже бушевала буря, которую сдерживало мягкое прикосновение ноги к ноги Годжо. Теплая ладонь переместилась на моё коленко и слабо сжала её, давая понять, что я не одна. Беловолосый мужчина перевел взгляд на вошедшего Данте. Я сделала то же самое. Черноволосый остановился у дверного проёма. Вид у него был потрёпанный. Синяк под глазом, ссадина на скуле, лёгкая хромота, разбитая переносица носа и разбитая губа. Я тогда ему разбила губу. Это я отчётливо помню. Но... синяк под глазом? Хромота? Разбитый нос? Он выглядит так, будто недавно прошёл через мясорубку. В голове резко что-то щёлкнуло. Сатору. Это сделал Сатору. Он сидел с ленивой усмешкой, как будто ничего не произошло, но в глазах плясало странное, хищное спокойствие, в перемешку с издёвкой. Моё тело напряглось, когда Данте, хромая, начал идти глубже в комнату, и это не осталось без внимания сидящего рядом со мной человека. Он без лишних слов мягко потянул меня ближе к себе, обняв одной рукой, тщательно избегая моего раненого плеча. Его ладонь легла чуть ниже, ближе к локтю. Другой рукой он аккуратно прикрыл мои запястья, на которых ещё виднелись бледнеющие синяки. Такие теплые руки... они постоянно теплые. Его прикосновение словно говорило: "Ты в безопасности. Я рядом. Смотри и слушай только меня. Всё будет хорошо, пока я тут."
— Я...
Данте замялся, переводя взгляд то на меня, то на Сатору. Его голос был хриплым, тихим, как будто каждое слово давалось с тяжестью.
— Мне жаль. Очень жаль. Я не знаю, с чего начать. Каждый раз, когда я пытаюсь что-то сказать то кажется, будто одних слов недостаточно.
Он замолчал и сжал кулаки, опустив взгляд в пол:
— Всё, что я сделал, это непростительно. Я вёл себя, как... как чудовище. И, поверь, я не пытаюсь это как либо оправдать. Я... Был слеп, глух и глуп. А потом... ты... ты смотрела на меня так, будто я был чем-то... чем-то отвратительным. И я это видел. Каждый раз, когда закрывал глаза эти два дня.
Сатору издал тихий смешок, не убирая руки с меня:
— Поправка. Не "будто". Ты и был отвратительным. Так же, как и сейчас. Стоишь тут, изображаешь раскаяние, а как только откроешь рот, снова пытаешься разыграть жертву.
— Я не...
Данте мотнул головой, поднимая глаза:
— Я не жертва.
— Правда?
Годжо поднял бровь, а его голос стал холоднее и более жёстче:
— Я уж подумал, что сейчас ты опять попытаешься рассказать, как "на самом деле всё было не так" или как ты "просто хотел помочь". Что ж. Давай. Скажи это.
— Я... я хотел…
Голос Данте резко перешёл на крик, из-за чего я вздрогнула:
— Она же брыкалась, отталкивала меня! Я просто хотел промыть ей рану! Это ты ушёл, бросил её, не обработав ничего!
Мгновение - и Сатору поднялся. Я почувствовала, как тепло его тела исчезло. Словно мой щит убрали. Он резко шагнул к Данте, и прежде чем тот успел среагировать, повалил его на пол. Глухой звук тела, упавшего на пол, отозвался эхом у меня внутри. Сердце бешено застучало, а руки начали дрожать ещё больше. Годжо оказался сверху, нависая, с кулаком, готовым врезать в лицо. Его голубые глаза ярко светились от злости. Было видно, что он сдерживал себя изо всех сил. Беловолосый мужчина прохрипел:
— Ты не будешь орать при ней. И давай, скажи это ещё раз. Скажи, что она виновата.
Я с трудом поднялась с места, почти вскрикивая:
— Сатору!
Мои руки дрожали, а ноги ели держали тело, но я всё равно подошла ближе:
— Прошу... не надо, Сатору. Пожалуйста.
Он замер. Медленно опустил руку и медленно выдохнул. Поднялся и отступил, оставив Данте лежать на полу. Я посмотрела на него сверху вниз, а внутри была лишь... Усталость. С моей груди вырвался тяжёлый вздох. Спустя секунду я тихо заговорила:
— Прощение... надо заслужить. А не вымаливать его, пока удобно. И точно не после того, как сваливаешь вину на меня. На человека, у которого проблемы с доверием. На человека, который привык делать всё сам.
Данте не ответил. Его взгляд пробежался по моему раненому плечу и синих запястьях. Интересно, о чем он думает? Понимает, что совершил ошибку? Черноволосый мужчина медленно сел, обхватив себя руками, и больше не смотрел ни на меня, ни на Сатору. Я вернулась за стол и села на своё место, взяв чашку кофе. Пальцы дрожали, когда я подносила её к губам. Горячая жидкость приятно обжигала полость рта, возвращала в реальность, не давала упасть в чёрную дыру в голове. Сатору сел рядом и молча приобнял меня за плечи, избегая раны. Мы сидели так какое-то время, пока за дверью не послышался голос:
— Как прошло?
Мизуно. Она наверняка всё слышала. Я не ответила. Не хочу ничего говорить сейчас. С моей груди вылетел глубокий вздох и я посмотрела на чашку в руках. Сатору бросил через плечо:
— Он жив. Уже прогресс.
За дверью послышался тихий смешок, но он быстро стих. Прошла ещё минута. Данте, всё ещё хромая, поднялся с пола. Он опустил голову и тихо вышел, не сказав ни слова. Дверь за ним мягко закрылась. Сатору тихо заговорил:
— Знаешь. Ты сильнее, чем ты думаешь.
Я только пожала плечами из-за чего рана отдала тупой болью. Я так же тихо ответила:
— Просто… я устала.
— Тогда я буду твоей силой. Сколько нужно. Пока ты не захочешь снова встать сама.
На моих губах появилась слабая, ели заметная, искренняя улыбка:
— Договорились.
За окном начинался новый день. Свет пробивался сквозь стекло, мягко ложась на коробку с десертами. Сладости так и зазывали их попробовать, откусить хоть кусочек. Надеюсь, что скоро всё наладиться.