16 глава
*время 12:17*
Я сижу напротив Сатору, попивая горячий, дымящийся кофе. Между нами повисла тишина. Комфортная, не давящая. Внезапно он получил звонок во время второго глотка кофе. Его телефон завибрировал на столе, заставив ложку звякнуть о край кружки. Беловолосый мужчина резко поднёс устройство к уху, выпрямляясь и бросив на меня быстрый, внимательный взгляд:
— Годжо, слушаю… Да. Сейчас? Понял. Уже выезжаю.
Интересно, о чем он говорит? Что-то случилось в техникуме? Сатору отключил вызов, выдохнул и повернулся ко мне, где я сидела, лениво перебирая тост кусочками и почти не прикасаясь к еде.
— Прости. Меня вызывают в техникум. Барьер дал сбой, а один из учеников дал вспышку. Надо быть на месте и всё исправлять.
Я спокойно кивнула, смотря с пониманием:
— Всё в порядке. Иди. Делай то, что должен.
Он подошёл, задержался у стола и посмотрел мне в глаза, будто хотел сказать больше, но передумал. Только коротко добавил:
— Я вернусь к двум. Если что-то нужно, зови Данте или Мизуно.
Я не ответила. Мужчина мягко притронулся к моей макушке своими длинными пальцами:
— Я скоро приду. Отдыхай и не переживай. Можешь взять мою рубашку и переодеться, чтобы эту закинуть в стирку. Она лежит в ванной.
Я кивнула, а мужчина, взяв прядь моих волос у лица, заправил её на место и ушёл. Надеюсь, он скоро вернётся. Раздался голос Сатору в коридоре:
— Данте. Скажи Мизуно, чтобы она переоделась. Не в мои вещи. А футболку вернула на место, где брала.
Я тяжело вздохнула и поднялась из-за стола, направляясь в ванную. Мне и правда нужно переодеться в что-то более свободное. Моя рубашка хоть и свободная, но я в ней пролежала когда была лихорадка.
*день, время 13:50*
Я сижу в своей комнате с раскрытой аптечкой на коленях. Нужно сделать себя перевязку. Звать кого либо на помощь не хочу. Не то, чтобы не доверяю. Не люблю быть перед кем либо уязвимой. Не люблю показываться слабой. На мне одета черная рубашка Годжо, которую он оставил для меня в ванной. Она довольно таки широкая и большая на меня, поэтому мне даже не нужно расстегивать её на одну пуговицу. Хватает лишь спустить её с плеча, что я уже сделала. Я начала медленно и осторожно снимать старую повязку, которая была туго затянута на плече. Каждое движение отзывалось болью, но терпимой. Я стиснула зубы и аккуратно потянула бинт, чувствуя, как он прилип к коже. Как же это неприятно и больно. Я шумно выдохнула сквозь зубы, когда повязка наконец отлипла. На ней остались пятна засохшей крови. Кожа вокруг раны была красной, воспалённой. Она больно пульсировала. Шов, на удивление, целый. Нигде не разошелся после нашего с Годжо похода за спасением двух жизней. Сёко.. спасибо за этот крепкий шов. Я обязательно отблагодарю тебя, когда немного окрепну. Я взяла ватный диск, залила на него хлоргексидин и, не давая себе передышки, начала обрабатывать. Неприятная пульсирующая боль от прикосновения будто пробежало по нервам, но я не издала ни звука, лишь глубоко вдохнула и медленно выдохнула сквозь нос. Я тихо самой себе проговорила:
— Терпи… Её надо обработать. Воспаление присутствует.
Нужно было бы вообще не просто протереть её, а промыть. Но одной рукой это так неудобно делать... Но надо попробовать. В дверь тихо постучали. Кто это? Раздался характерный щелчок, оповещая, что дверь открылась и раздался знакомый голос:
— Т/и, ты ка.. что ты делаешь?
Данте. Я даже не взглянула на фигуру, стоящую в дверном проёме и проговорила спокойным тоном, без намека на то, что мне больно:
— Уйди и не мешай мне.
— Давай я помогу. У тебя дрожат руки и ты можешь сделать себе только хуже. Ещё и воспаление. Такую рану нужно не только протереть.
Да, у меня и правда дрожат руки. Согласна. Я кинула пустой взгляд на человека:
— Я и без тебя это знаю. Повторю ещё раз - мне не нужна помощь. Я могу и сама справиться с этим. Теперь попрошу выйти с комнаты или же мне придется тебя заставить уйти иным способом.
Мои глаза стали светиться ещё ярче, чем обычно. Я обратно перевела взгляд на рану и осторожно провела по ней ватным диском. Неприятная пульсация прошлась по телу, из-за чего я сжала зубы немного крепче. Черноволосый мужчина опять заговорил, входя в комнату и закрывая дверь за собой:
— Позволь мне помочь тебе. Ты спасла меня и Мизуно и я хочу отплатить тебе своей помощью.
Я заговорила уже громче тоном, полным раздражения:
— Я же сказала, что мне нужна твоя помочь. Выметайся с комнаты.
— Я не уйду, пока не помогу.
Мой тон голоса наполнился угрозой:
— Данте. Уходи. Прямо сейчас. Не подходи ко мне.
Я прижала к ране ватный диск. Как же больно. Плечо слегка дёрнулось и болезненная пульсация стала сильнее. Спустя две секунды я убрала ватный диск, на котором остались следы засохшей крови. Данте повысил тон, быстрым шагом направляясь ко мне:
— Та ты же себе хуже делаешь! Не упрямься, либо я прибегну к силе!
Мужчина уже протянул руку к моему запястью, хотя схватить за него, но я поднялась на ноги и ударила его кулаком в грудь, выбивая с лёгких воздух. Мужчина сдавленно прохрипел, отступая на несколько шагов назад и хватаясь за место, в которое я ударила. Я не стала терять время. Резко развернулась и метнулась к двери, надеясь выскочить из комнаты прежде, чем он очнётся. Но Данте оказался быстрее. Сжав зубы, он рванул за мной и успел схватить меня за больное плечо. Мой сдавленный крик вырвался с горла. Острая боль пронзила всё тело, будто тысяча игл вонзилась под кожу в области раненого плеча. Ноги подкосились, и я пошатнулась назад, упираясь спиной в стену. Данте крепко схватил меня за запястья и потянул на себя. Я ударила того по ноге и, теряя равновесие, мы вместе впали на кровать. Чёрт, чёрт, черт. В душу начал закрадываться страх, но я не давала ему поглотите себя полностью. Я не собиралась сдаваться. Пульс бешено стучал в ушах, а дыхание сбилось. Я начала отбиваться, яростно, но не теряя самообладания. Локтем в челюсть, разбивая черноволосому мужчине губу, коленом в живот, от чего тот немного согнулся и издал стон от боли, пыталась зацепить его солнечное сплетение, но мне не получилось это сделать. Он перехватил мои запястья и крепко сжал их, стараясь не причинить больше вреда, но каждый раз, когда его пальцы ложились на кожу я вздрагивала от боли. Мужчина закричал на меня, садясь сверху. Его колени стояли по бокам от моих бёдер, руки сжимали запястья:
— Успокойся! Ты вся дрожишь и даже не видишь, что кровь течёт!
Я тряслась. Это была не просто злость, а страх. Сильный, рефлекторный, животный. Я не могла сдержать его. Паника поднималась по горлу, душила. Сердце колотиться в груди, которая быстро вздымается и опускается, как бешеное. Казалось, он хочет помочь, но всё в теле кричало: спасайся. Спасайся, вырывайся, извивайся. Я громко выкрикнула, дергаясь под тяжёлым телом:
— Отпусти! Убери свои руки! Убери!
Моё тело напряглось только ещё больше, я металась, и в один момент его резкое движение вниз сорвало одну из пуговиц рубашки. Ткань съехала ещё ниже, оголяя край груди. Я вскрикнула, уже не от боли, а от паники и отчаяния, дрожащим голосом, как будто вот вот расплачусь:
— Не смотри! Отпусти! Данте!