13. Прошлое: Рубина
Много нынче в памяти потухло,
А живёт безделица, пустяк:
Девочкой потерянны мечтания
На судьбоносных скрещенных путях.
Маленькая смерти не поверит
И разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
Дотянулась до неё война.
Некуда от странной мысли деться:
Это не игрушка, не пустяк, –
Это, может быть, обломок детства
На судьб их скрещенных путях.
Три стены: Мария, Роза, Сина. Под территорией Стены Сина находится Подземный город. И многие думают, что он единственный. Однако один из тоннелей этого города ведёт в другой, из которого даже нет выхода на Поверхность, так называемый Дальний город.
Оттуда и родом Рубина. Но по стечению некоторых обстоятельств росла она в Подземной столице.
Мать назвала девочку в честь прекрасного драгоценного камня, о котором она как-то раз читала и остатки которого смогла найти в глубинах подземных тоннелей.
Девочка не росла с матерью и толком даже не знала её – увы, их разлучили, когда малышке был год. Растил Рубину человек, которого все боялись, и лишь она имела храбрость дерзить ему. Звали его Кенни, просто Кенни. Он не говорил свою фамилию девочке, но ту это мало интересовало. Мать девочки была давней знакомой головореза. Он растил её так, чтобы она могла за себя постоять и соблюдала чистоту, а не жила в сраче. Ведь Подземный город – гиблое место, многие люди здесь буквально гниют заживо.
Как же Рубина попала к нему? Её отобрали у матери насильно и хотели продать в рабство, когда та подрастёт, но появился Кенни и убил этих ублюдков.
Слова матери девочки тогда слегка удивили его:
— Оставь её у себя, прошу. Я не смогу защитить её...
— Второго ребёнка, значит, оставишь? Ты же понимаешь, какой может вырасти эта девчонка со мной?
— Прошу. Можешь даже считать, что я отказываюсь от Рубины, — женщина плакала.
— Тц. Ладно. Но не обвиняй потом меня...
После этого Кенни навсегда ушёл с малышкой на руках. Всем, что осталось девочке от матери, был драгоценный красный камень, неогранённый и необработанный рубин, своим размером не превышающий ладонь новорожденного малыша.
Однако Кенни оставил её не себе, а одной доброй женщине, хоть и жила та в Подземелье. Но, когда девочке было шесть, приёмную мать убили у неё на глазах. Руби впала в ярость и, толком не осознавая, что творит, убила подонков, хотя ранее никогда не задумывалась о том, что она так быстро столкнётся с этим и что ей вообще придётся убивать... Потом вновь пришёл Кенни и, сделав для себя выводы, всё-таки забрал Рубину к себе.
Шло время, а девочка была развита интеллектуально и физически не по годам. Вот ей уже полгода, как семь, а Кенни уже обучил её основам драки. Рубина могла уйти, когда пожелает, но она была ещё мала, чтобы жить одной.
Рубин она носила под одеждой, как кулон, висящий на верёвочке на шее девочки. Из-за странного явления – гетерохромии глаз – она носила чёрную тканевую повязку на правый глаз ярко-синего цвета, а на виду оставляла левый – тёмно-серого, радужка которого почти сливается со зрачком.
Девочка часто спасала из различных передряг её единственного друга по имени Леви, ведь тот и драться-то не умел, и волосы у него непонятно как росли.
«Подстричь бы его», — такая мысль часто приходила в голову Руби.
И вот, сейчас она снова бежит на выручку своему другу. Леви опять зажали в углу трое соседских мальчишек, которых Рубина ненавидела всем сердцем.
— Эй, отброс! Что теперь будешь делать? — усмехнулся блондин.
— Наверное, к своей продажной мамке в бордель побежит! — зло хохотнул второй, рыжий.
— Никогда не оскорбляй чужую мать. Это может плохо для тебя закончиться, — зло сказала подбежавшая Рубина.
— А ты ещё кто? — спросил третий, худой высокий пацан с пшеничными волосами, который был явно новым в этой компании.
— Имя моё вам ничего не даст. А вот кулаки больно сделают.
Рубина вновь побила обидчиков Леви. Здесь, в Подземелье, ей ничего за это не будет, ведь тут всем плевать. Главное – выжить.
После этого она подошла к сидящему на земле Леви. На тот момент ему было столько же, сколько и Рубине. Она подала ему руку.
— Вставай, Ивел.
Когда он полнялся, они пошли по направлению к борделю.
— С-спасибо.
На это девочка лишь кивнула. Рубина называла своего друга не "Леви", а "Ивел" (ударение на 'И'), то есть наоборот. Но Леви был вовсе не против. Он дорожил этой дружбой. Рубина никогда не говорила своего имени мальчику, хотя они сильно дружили. Из её знакомых её имя знал только Кенни, хотя общалась-то она только с тремя: Леви, Кенни и Кушель.
Дети зашли в место, где работала мать Леви, и прошли к ней в комнату. Работницы борделя жили этажом выше комнат, где непосредственно работали.
— Кушель, я привела его.
— ..Мам, а еда есть?
— Ещё нет, милый. Извини.
Тут же Рубина достала из складки юбки слегка чёрствый хлеб и два яблока. Это она молча протянула Кушель.
— Вот. Возьми. Я это себе на завтра своровала, но думаю, вам двоим это нужнее.
— Но.. мы не можем это принять, милая.
— Нет, возьмите. Уже поздно, так что сегодня я потерплю, а завтра найду ещё что-нибудь.
Кушель дрожащими руками приняла еду и половину хлеба отдала обратно Рубине.
— Поешь сейчас. Я же знаю, что ты сегодня не ужинала, а Леви выручала, — с полуулыбкой произнесла Кушель, разделив оставшуюся часть на две и отдав одну из них своему сыну.
Рубина кивнула и принялась есть, однако треть от своей части она отдала Леви. Два яблока Кушель положила на тумбу.
Когда они поели, Кушель достала из-под кровати футляр с небольшой гитарой. По размеру эта гитара была немногим больше альта. Она была сделана из обычного дерева, но, когда Кушель была ещё совсем юной, у неё были настоящие краски, коих в Подземном городе просто не бывает. На передней стороне гитары чёрной краской она нарисовала причудливые, но красивые и изящные узоры. А на задней поверхности инструмента Кушель изобразила четыре герба: Военная полиция, Гарнизон, Кадетский корпус и Легион разведки, а между эмблемами те же чёрные узоры, благодаря чему цветной герб того или иного отдела армии выделялся.
Эта гитара прямо так и манила Рубину.
— Красивая, — во всю рассматривая вещь, проговорила девочка.
— Гитары, что, ещё существуют под землёй? — задал вопрос маленький Леви.
— Сейчас их практически ни у кого нет. В нашем городе и в соседнем это одна из двух гитар. На Поверхности их тоже сложно найти. Но этот инструмент мне подарила моя мать... Интересно, не разучилась ли я ещё? — женщина улыбнулась и коснулась пальцами струн.
Спустя минут десять, когда Кушель закончила настраивать гитару, она начала играть. Сначала она играла неуверенно, но потом ещё и начала красиво петь, с улыбкой смотря на обоих ребят.
— Мы, как всегда, попали в плен
Кем-то придуманных систем.
Нам нужно просто вспомнить,
Что за пределами этих стен
Есть всё, чего ты так хотел,
Там Мир такой огромный,
И нам пора его наполнить...
Нет ни секунды, чтобы ждать –
Мне стало тяжело дышать
В дыму немого города.
Помни, надо в один момент все изменить:
Настало время любить
Наши простые жизни по-новому,
Сомненья прошлого отбросить и навсегда отпустить...
Готова быть до последнего вздоха свободной,
Забить на погоню, ведь нет большей бредовости,
Быть для тебя всем.
Скоро Мир откроет новые пути –
Ещё один шаг, и мы в невесомости...
— Красиво поёшь, Кушель.
— Это моя любимая песня. Её сочинил мой отец. В ней передаётся атмосфера этого места и моей души, — объяснила Кушель.
— Немой город... — задумчиво произнёс Леви.
"Плен кем-то придуманных систем" означал плен людей в глупой системе общества, созданной монархией; под "стенами" Кушель имела в виду ни конкретно три Стены Человечества, ни стены комнат или стены Подземелья, в которых они заточены, а стены, которые нельзя почувствовать или же увидеть – стены, которые человек сам возносит в своей голове; "немой город" – это Подземный (и Дальний) город... Город, у которого нет даже права на голос перед людьми с Поверхности; Кушель готова быть всем для своего сына, готова отдать ему всё...
Рубина встала и направилась к выходу.
— Мне уже пора домой. Я пойду.
— Ты дойдёшь одна? — скорее из вежливости спросил Леви, хотя прекрасно понимал, что это глупый вопрос.
— Конечно. Спокойной ночи. Пока, — попрощалась она и вышла.
Хотя ночь ли сейчас была? Под землёй сложно разобрать. Девочка зашла в своё жилище и закрыла дверь.
— Кенни, я дома! — крикнула она, но ответа не послышалось. — Значит, снова надолго ушёл. А он ведь обещал сегодня потренировать меня. Старый пень.
Она молча дошла до своей маленькой комнаты и бухнулась на жёсткую кровать.
Рубина слегка завидовала Леви, ведь у того была любящая мать, а у неё человек, который ей никем не приходится, а она просто живёт с ним в одном доме. Она понимала, что Кенни научил её более или менее защищаться. Кенни выходил за это время Рубину, в прошлом тощую и оголодавшую, ведь полтора года назад Кенни пришёл лишь через две недели после того, как шестилетка убила бандитов, а сама она, будучи в состоянии шока, всё это время просидела в своей комнате, никуда не выходя, и была уже на грани смерти.
«Интересно, а почему Кенни ещё не выгнал меня? Он мне никто, но позволяет жить с ним... Ладно, надо бы с ним поговорить. Наверняка он устал от меня», — думала Рубина перед тем, как провалиться в сон. В тревожный и чуткий сон, не позволяющий организму отдохнуть, как следует.
Шли годы, а девочка со временем становилась всё уравновешенней и более равнодушной, перестала улыбаться; взгляд её был наполнен холодом и пренебрежением ко всему; лицо всегда выражало спокойствие, перемешанное с леденящим холодом, презрением и надменностью; голос тоже всегда выражал сталь и безразличие.
Леви же старался развесилить свою подругу, ведь считал, что той очень тяжело. Он пытается сделать хоть что-то, поскольку никогда не забудет, как Рубина спасла его в их первую встречу...
~Воспоминание~
27 декабря, 829 год.
Рубине пару дней назад исполнилось семь лет. Конечно, то был самый обычный день.
Она спокойно шла по улицам города, ведь удачно смогла своровать с рынка хлеб. Проходя мимо одного из закаулков, брюнетка услышала крики, плач, звуки от ударов и злорадный смех. Не думая долго, она побежала на эти звуки и вскоре увидела такую картину: на земле, весь побитый и в крови, лежит мальчик на вид лет пяти-шести, у которого из глаз лились слёзы, смешиваясь с его же кровью; над ним возвышались трое мальчишек лет восьми и со злобой и презрением смотрели на мальчика, при этом усмехаясь.
«А ведь когда-то и я была на месте жертвы.»
До того, как Руби стала жить с Кенни, над ней издевались и мальчишки, и девчонки, её били до полусмерти и унижали, а она ничего не могла им ответить, не могла дать отпор. Все её прошлые обидчики были старше, больше и гораздо сильнее. И вот сейчас, когда Рубина смотрит на это, с щемящим сердцем она узнаёт в этом парнишке саму себя.
— А ну отошли от него! — зло прикрикнула девчонка, подбежав к ним и приготовив нож.
Агрессоры посмотрели на неё и засмеялись.
— Что нам сделает такая малявка? — с усмешкой спросил блондин, а та лишь достала нож.
— Я сказала, отошли от него!
— Бежим и падаем! — рассмеялся шатен.
Третий, что был русым, пошёл на Руби. Она резко присела и резанула его по ноге, отчего он вскрикнул, потом ударила в живот и сделала подсечку – тот упал и ударился затылком. Так семилетка обезвредила всех трёх пацанов, которые теперь валялись на земле, корчась от боли. Вытерев руки своим платком и нож о рубашку одного из них, Рубина подошла к лежащему на земле обессиленному мальчишке. Его заплаканные глаза смотрели на неё с некоторым страхом. Она убрала нож за пазуху, прикрыв куртёжкой, и, наклонившись, подала ему руку.
— Вставай. Не бойся, — слегка улыбнулась.
Он неуверенно принял руку и всё же поднялся на ноги. Рубина отвела его в место, откуда было видно часть неба – настоящего неба. Они уселись недалеко. Рубина смогла разжечь костёр, чтобы мальчишка согрелся.
Минут десять дети просто молчали, смотря на рыжие язычки пламени.
— Как тебя зовут? — она перевела свой взгляд на мальчика.
Не ожидая, что та начнёт говорить, он вздрогнул.
— Ле.. Леви.
— Странное имя.
— П-почему.. же?
— Оно звучит, как сокращённое, хотя это и есть полная его форма. Буду называть тебя "Ивел", — девочка немного улыбнулась.
— Ладно. А.. как тебя.. зовут?
— ..Не скажу, — ухмыльнулась.
— Почему?
— Просто так... Почему эти мальчишки тебя били?
— Я гораздо меньше и слабее, чем они. И они смеялись и презирали меня за то, кто моя мама... Она... Кхм...
— Я – не они, гнобить не стану, Ивел...
— Ладно... Она.. в борделе.. работает, — он зажмурил глаза, боясь её реакции.
— Вот как, — спокойно проговорила Руби, на что он широко раскрыл глаза и уставился на спасительницу.
— И.. И всё?
— Моя мать тоже работала в борделе, но.. её убили.
— А твой папа?
— Ну.. не сказать, что я была желанным ребёнком. Моя мать забеременела от посетителя, а тот, в свою очередь, свалил, как только узнал обо мне. Так что береги свою мать.
— Хорошо... А с кем ты сейчас живёшь тогда? И что за повязка на глаз?
— Живу с другом матери... У меня сильно повреждён правый глаз, вот и ношу, чтобы людей меньше пугать.
— Ясно.
— ..Пошли, я тебя провожу. И запомни, чтобы ни случилось, ты можешь на меня положиться...
~Конец воспоминания~
25 декабря, 832 год.
Рубина очнулась, задавшись вопросом о том, почему ей вдруг приснилась их первая встреча.
«Хм. А ведь Кушель и моя мать были знакомы...»
Вчера ей исполнилось десять лет. А сегодня наступил день рождения Леви. Шутка ли, но разница действительно всего один день.
За прошедшее время Кенни также научил Рубину мастерски владеть ножом, и дерётся она теперь довольно-таки на высоком уровне. Особенно для своих лет. Стоит отметить, что ей достаточно легко всё это далось. Как считает она сама, словно на роду написано...
А Кушель научила девочку красиво играть на гитаре, а это не так уж просто, как кому-то может показаться. Игра на гитаре кажется лёгкой и простой, но на самом деле, чтобы по-настоящему играть, а не просто туда-сюда водить кисть руки и тупо бренчать, надо знать ноты, аккорды, где зажимать струны в нужный момент, как настраивать гитару. Этот список можно продолжать очень долго.
Конкретно в этот момент Рубина бежит к Ивелу и Кушель. Забегает в этот отвратительный бордель, пролетая мимо барной стойки и направляясь в комнату этих двоих. Третий этаж здания был жилым, тогда как второй являлся "рабочим".
Руби несколько раз просила Кенни взять их к ним, но он всегда был против.
К сожалению, Кушель в последнее время сильно не здоровится, поэтому Рубина старается воровать самые свежие продукты для них.
Забежала в комнату и закрыла дверь. Кушель лежала на кровати, а её сына в комнате не было. Этот малец хоть и одного с Ярой возраста, но выглядит года на два младше, это уж точно.
Рубина подошла к кровати.
«А Шел знатно так исхудала за это время...»
Девочка достала стакан из верхнего ящика в тумбе, а из складки юбки – небольшую банку с молоком. Налила в сосуд молоко и поставила банку на тумбу рядом со стаканом. Кушель проснулась.
— Как себя чувствуешь? Я тут молоко принесла.
— Мне лучше, спасибо.
«Вот врёт же...»
Она приняла сидячее положение и опустошила стакан.
— Мне найти Ивела?
— Нет. Сначала достань мою гитару из-под кровати, пожалуйста.
— Ага.
Руби достала гитару и подала Шел, но женщина остановила её жестом руки.
— Не надо. Теперь она твоя. Я дарю её тебе, — она улыбнулась. — Подарок на день рождения.
— Мне? За что? Я ведь никто тебе, чтобы разбрасываться подобным. Погоди, Кушель, но ведь...
— Когда-нибудь поймёшь.
— ..Ты уверена, что хочешь отдать эту гитару именно мне?
— Да. А сейчас отнеси её к себе домой. А по дороге, если тебе не сложно, отправь ко мне Леви.
— Хорошо. И.. Шел, мне нужно на пару недель отлучиться. Вы справитесь?
— Не переживай, — тепло улыбнулась женщина. — Это небольшой срок, а я, тем более, через несколько дней выйду на работу. Ты ведь не всегда нам помогала, справлялись своими силами. Не волнуйся, Руби.
— Л-ладно. Берегите себя только... И не перенапрягайся, Шели.
Аккерман только кивнула. Руби мысленно выругалась и ушла, скрепя сердцем.
«Эта её работа... Я ведь не маленькая уже, всё понимаю. Бедная Кушель...»
Леви она нашла быстро и сказала, чтобы шёл домой, но перед этим отдала ему свой подарок. Специально для него сшила по ним кукол, размером примерно от запястья до второй фаланги пальцев. Сшила их так, что они будто держатся за руки, а ноги присобачила к тонкой деревянной дощечке, поэтому фигурки могут спокойно стоять. Материалы Рубина искала долго, но результат того стоил.
— Помни, Ивел, даже если мы не будем видеться долгие годы, а потом встретимся вновь, мы останемся друзьями, потому что эти фигурки держатся за руки, символизируя нашу дружбу.
— Спасибо большое, Инки, — мальчишка улыбнулся. Он часто называл её "Инки" (ударение на первую 'И'), что являлось сокращением от "Инкогнито" – тайно. — А.. если так и случится, то.. когда мы встретимся через много лет, ты скажешь своё имя?
— Обещаю.
— Значит, друзья до гроба?
— И в следующей жизни, — всё же слегка улыбнулась брюнетка.
Видя её первую за два года улыбку, он заулыбался ещё шире и обнял подругу, а та его в ответ.
Эта гитара.. первый подарок ей на день рождения за все десять лет жизни.
Когда был день рождения у Ивела, раньше она всегда воровала для него что-то особенно вкусное или красивое, но в этот раз решила быть оригинальнее. На прошлый его день рождения Инки наконец подстригла ему его волосы и изменила непонятную причёску, а заодно подарила ему красивый серебряный гребень, который ранее благополучно стащила у какого-то богача, что спускался в Подземную столицу, чтобы за тридорого продать свой товар. Она сделала ему короткую стрижку снизу, а сверху обстригла лишнюю длину и причесала волосы в двойную чёлку, ибо его прошлая "причёска" её в конец достала. Даже у Руби не так всё плохо на голове было. Шел была в восторге от новой причёски сына.
Кушель не могла подарить что-то Рубине, так как они и без того худо существуют, но девочка ничего и не требовала. Ей достаточно того, чтобы они оба жили.
Рубина зашла домой, отнесла гитару в комнату и пошла практиковаться с ножом. Следующие две недели она полностью уделила тренировкам, так как понимает, что через несколько лет ей придётся выживать одной.
Но сегодня Ярая упросила Кена пойти к Кушель вместе с ней, так как чувствовала, что что-то случилось.
Она снова забежала в их комнату... и ужаснулась. Кушель лежит на кровати, словно не живая, бледная и ещё больше исхудавшая. В углу комнаты Рубина заметила Ивела, который прижал к себе колени и уткнул в них голову. Такой же тощий скелет, обтянутый кожей...
— А ты сильно исхудала с нашей последней встречи, Кушель, — произнёс Кенни.
— ..Она умерла, — подняв голову, тихо сказал Ивел.
«Умерла, да?.. Дьявол... Почему именно Кушель? Души светлее, чем у неё, на все три Стены не найдёшь. Так почему? Чем она это заслужила?.. И чем заслужил этот ужас Ивел?..»
Инки посмотрела на Кенни умоляющим взглядом, а тот вздохнул.
— Ну а ты? Ты ведь живой? — Кен ждал ответа, но мальчик долго молчал. — Да брось, ты же понимаешь меня, — он подошёл к другу своей подопечной. — Как тебя зовут, малец?
— ..Леви. Просто Леви.
— Что ж, а я – просто Кенни. Пошли, теперь будешь жить со мной.
Рубина удивилась, что этот деспот так легко согласился взять к ним его.
«Похоже, есть в нём милосердие.»
Они вернулись домой, но Ярая всё думала: почему он согласился так быстро? Он всегда был непреклонен, поэтому она перестала показывать ему свои эмоции и делать выразительные взгляды, когда ей что-либо требовалось, и привыкла добиваться этого без его помощи, но тут...
Девчонка отвела друга в его новую комнату, что находилась рядом с её собственной, и сказала разложить свои пожитки и постараться чувствовать себя комфортно, а сама пошла на кухню, где за столом сидел Кенни с кружкой пива. Села напротив него, но молчала, наблюдая.
— Ну, спрашивай уже, — после минутной обоюдной тишины буркнул он.
— Почему ты согласился взять его?
— По той же причине, по которой взял тебя.
— Ты мне даже этого не объяснял. Сказал только, мол, моя мать была твоей подругой и она попросила тебя взять меня, но ты отказался. Потом её убили, и ты почему-то взял меня к себе.
— ..Я не всё тебе рассказал.
— Чего? О чём ты умолчал?
— У тебя был брат, вы родились в один день, двойнецы, но ты раньше на несколько минут. Потом к вам ворвались работорговцы и забрали тебя. Я случайно проходил мимо и... — он задумался.
— Убил их. Поняла. А дальше-то что?
«Ну убил, подумаешь...»
Жизни этих подонков не стоят и ломаного гроша. Она и сама бы их прикончила.
— Я вернул тебя матери, но она отказалась принимать тебя, сказав, что со мной ты хотя бы будешь в безопасности. Я говорил ей, что это плохая идея, но разве она слушала меня? А братца твоего оставила, ведь мальчика забирать бы не стали, так как девочки стоят гораздо дороже на чёрном рынке, а женщину, что ты считала матерью, убили другие твари.
«Так я до шести лет жила с опекуншей? Хм. Но тогда получается...»
— Значит, мама, возможно, жива. Ты знаешь, где моя мать с братом сейчас?
— Оба мертвы.
Судя по его мимике, которую Рубина успела выучить, он не врал. И это огорчало.
— ..И всё же. Почему ты взял его?
— Я не настолько плохой человек, чтобы бросить ребёнка умирать.
— Но до отцовства тебе явно не хватает... Поэтому ты лишь научил меня выживать?
— Да, Руби.
— Тихо, — шикнула она на наставника. — Вдруг он услышит.
— Так ты даже имени своего ему не сказала? — Кенни усмехнулся с неё.
— Потом скажу... Спасибо за нормальный разговор. Впервые за три года.
— Ага. Всё, мелкая, вали спать.
Рубина поднялась к комнате Леви, тихо зашла и закрыла дверь. Он сидел на кровати, прижавшись к углу, обхватив ноги руками и уперев голову в колени. Брюнетка присела рядом.
— Эй, Ивел, не волнуйся. Со мной и Кенни ты не пропадёшь.
— Мама теперь ангел, да?
— Ох, Ивел. Ангелов же н.. невозможно увидеть, лишь во сне, но да, твоя мама теперь ангел, — она запнулась, но поправила себя.
«У него и так стресс. Да и Кушель... ей подошла бы эта роль.»
— Ты хотела сказать, ангелов не существует? Ты права, но хочется верить в их существование... Инки, ты же не соврала о нашей дружбе?
— Даже если мы забудем друг друга, то, когда встретимся, вспомним, посмотрев на наши фигурки, что я тебе подарила... Обещаю.
— Клянись сердцем, как это делают солдаты! — потребовал он.
— Клянусь, — сказала та, приложив к сердцу кулак правой руки, а левую убрав за спину.
«Детский сад, Ивел...»
— Хорошо. И.. не могла бы ты.. спеть песню мамы?
— А.. спеть... Ну.. ладно. Я сейчас.
Из своей комнаты Руна принесла гитару, которую ей подарила Кушель, и с ногами забралась на кровать, сев в позу лотоса. Ивел лёг рядом, положив голову на её колено. Девочка начала несмело играть, но постепенно всё увереннее.
— Мы, как всегда, попали в плен
Кем-то придуманных систем.
Нам нужно просто вспомнить,
Что за пределами этих стен
Есть всё, чего ты так хотел,
Там Мир такой огромный,
И нам пора его наполнить...
Нет ни секунды, чтобы ждать –
Мне стало тяжело дышать
В дыму немого города.
Помни, надо в один момент всё изменить...
Она не допела, так как услышала тихое сопение рядом с собой. Ивел уснул.
«Ну, — подумала Ярая, — это даже к лучшему.»
Осторожно убрала с колена мальчишескую голову, встала с кровати, передвинула его так, чтобы голова Леви была на подушке, и тихо вышла из помещения.
Относительно спокойно прошли следующие пять месяцев жизни втроём.
За это время Кенни и Руби начали учить Леви основам выживания на улице. Начали с того, как правильно держать нож, научили общаться с соседями – в общем, всё точно так же, как было с самой Рубиной. Она с Ивелом часто устраивают драки между собой, в которых пока что Руна всегда выигрываюет...
В один из последних таких спаррингов девчонка вновь перекинула Леви через себя, и он остался лежать на спине. Она подала ему руку.
— Вставай, Ивел, — произнесла со своей маской безразличия, а тот принял руку, поднимаясь на ноги.
— Спасибо, Инки. Я смогу тебя победить, обещаю.
— Не сомневаюсь в этом. Но это будет не скоро.
— С чего бы...
— Всё просто. Ты слаб и предсказуем. Всегда таким был.
— Да, я слабый и жалею об этом, я смогу стать сильным, но я...
— Скучаешь по матери, любишь её. Это и делает тебя слабым.
— Почему.. ты говоришь так?
— Чтобы ты понял, что слаб духом из-за любви к умершей матери, тебя не отпускает прошлое. Твоя слабость тебя и погубит, Ивел.
— Заткнись! Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь о любви! Ты всю жизнь с Кенни жила, так откуда тебе знать?!
Никак не показав, что слова эти больно кольнули, она сверкнула холодным взглядом, посмотрев в его блестящие глаза, которые всё ещё на что-то надеялись...
— Думай, как хочешь. Это твоё право. Однако поклянись мне, что станешь сильным и не сломаешься, даже если все будут против тебя. Не давай никому повода думать, что ты слабый, даже себе самому.
— З-зачем ты это...
— Ивел.. пойми: оплакивающим свою слабость не дано обрести силу. Поэтому ты обязан.. Поклянись мне.
— Я.. Я клянусь, Инки, клянусь, что стану сильным и не сломаюсь, во что бы то ни стало.
— Спасибо.
Ей остаётся надеяться, что Аккерман выполнит обещанное... Будь они не под землёй, она бы всё отдала, чтобы не говорить этих слов. Чтобы не причинять ему боль своими речами. Но здесь... Здесь другие правила... Он умрёт, если не изменится.
— ..Что ты будешь делать, когда вырастешь?
— Я выберусь из этого гнилого места. Ненавижу эту грязь.
— А я?
— Ты тоже сможешь подняться на Поверхность, Ивел. Я уверена.
— А что будет с нашей дружбой? У меня ощущение, что мы становимся врагами.
— Ничего с нами не случится. Я же обещала тебе, что наша дружба будет вечной, как бы далеко мы ни были друг от друга. Будь в этом уверен.
— Но мы уже враги! Ты стала слишком холодна. Что, если вражда будет расти?
— Даже если так, мы всё равно дорожим друг другом... И.. я буду рада иметь такого врага, как ты, Ивел. Ты мой первый друг, я – твой лучший враг. И наоборот. Так будет всегда, но наша дружба вечна... И ещё... Ивел, что бы ни случилось, я буду помнить тебя. Если судьба нас разъединит, то найди меня. Пусть пройдёт много лет, но найди, где бы мы ни оказались.
— Обещаю, — улыбнулся он.
Рубина и подумать не могла, что день разлуки наступит так скоро...
Ярая проснулась, умылась и спустилась на кухню, где сидели Леви и Кенни. На столе были тарелки с яичницей.
«Хм, сегодня не то, что обычно.»
— Кенни.. сегодня не хлеб и хлеб? — не веря в это, с сарказмом спросила брюнетка, ведь в Подземелье крайне сложно найти что-то, хоть как-то относящееся к животным продуктам.
— Ага. Не стыдно вам? Свалились на мою голову, как мешки дерьма, — проворчал он. В его стиле.
Руна села за стол, благодарно взглянув на мужчину.
— Кенни.. спасибо.
— Ешь и собирайся. Нам надо в Дальний город.
— Дальний город? Это место, где я родилась?
— Да. Надо преподать урок одному уроду. И это будет твоя задача.
— Поняла. Ивел идёт с нами?
— Нет. Тут останется. И только попробуй свалить куда-то, малец, — обратился Кенни к Ивелу, а тот кивнул и с печалью во взгляде посмотрел на сожителей.
Кенни надел своё длинное горчичное пальто и шляпу; Рубина же надела коричневые штаны и хлопковую кофточку с капюшоном, за пазуху кинжал.
В Дальний город вёл один из многочисленных тоннелей. Этот населённый пункт мало чем отличался от столицы, разве что немного меньше, да и дома были ниже.
— Руби, нам нельзя к кому-либо привязываться. Это бремя, за которое можешь расплатиться и жизнью.
— Ты к чему это вдруг?
— Если проявишь к кому-то привязанность, твой враг будет знать, куда бить. Ни я, ни ты, ни Леви не можем себе это позволить.
— Кенни...
— Просто запомни. Урок на будущее.
Они дошли до нужного места, где было большое скопление людей. В кругу кого-то избивали. Что ж, это правило Подземелья – тут или ты, или тебя.
Когда подошёл черёд битвы, Руби достала нож. Ей попался жирдяй. И это играет девчонке на руку. Она наносила удары один за другим, попутно уклоняясь от его попыток ударить.
«Ты неповоротлив.»
Инки сделала подсечку, и тот упал на спину. Заехала ему ногой по морде. Затем забралась на него, собираясь резануть по щеке, но не убивать. Он уже был обессилен. Рубина на секунду подняла голову на Кенни, но тот.. уже шёл прочь, развернувшись к ней спиной, а десятилетка так и осталась стоять в кругу, находясь в полном недоумении.
— Кенни!
Она захотела его догнать и выбежала из круга людей, но увидела у угла здания.. свой футляр.. с гитарой.
«И как я не заметила у него гитары? Но.. это значит, что он оставил меня...»
Тело её охватила мелкая дрожь. Руки сжались в кулаки. Сердце пропустило удар – её бросили. Словно ненужную вещь.. выбросили на помойку. Но убивало Рубину даже не это. Совсем нет.
«Кенни... Ублюдок! Как он мог просто уйти, забрав у меня даже Ивела – единственного моего друга?!»
Обида и злость за предательство воспылали в её душе. Слёзы полились из глаз, а сама она осела на землю.. и закричала. Просто закричала от душевной боли. Хотя отчего эта боль? Кенни, по её мнению, ей никто. Ивел с ним точно не пропадёт. Так что же вызвало этот крик? Руна и сама не знает. Ярую не волновало, как на неё смотрели другие, они ей никто.. как и Кенни, хотя она и была зависима от его мнения и от него самого, как любой ребёнок зависит от взрослого.
С досадой и чувством безысходности Руби поняла, что даже не знает, по какому тоннелю можно дойти до Подземной столицы. А их тут сотни. И они ветвятся.
«Зараза, я тут надолго... Что ж, — в итоге приняла решение Рубина, — я больше не буду носить эту тупую глазную повязку. С этого момента у меня начинается новая жизнь. Я выживу, Кенни.. Я выживу, найду тебя и отхреначу! Я выживу, Ивел. Я найду тебя...»