Пролог. Ярая
Совсем не знак бездушья – равнодушность.
Гремит лишь то, что пусто изнутри.
— Так... какой он – внешний мир? Что из себя представляет?
— Пожалуй, наилучшее определение – хаотичный танец несправедливости и жестокости.
— Хм. Тогда чем он отличается от мира внутри Стен?
***
28 апреля, 845 год
В центре Шиганшины, на бордюре уже не работающего старого фонтана сидела девушка двадцати двух лет. Её лицо и волосы закрывал большой капюшон чёрной кофты, а рядом уместилась блондинка на шесть лет младше.
Они были совершенно разные: одна смотрела на всё с безразличием, другая лучезарно улыбалась; у одной волосы темнее ночи, у второй – светлые, словно пшено; первая умела драться на высшем уровне, вторая и нож-то в руках почти не держала. Две лучшие подруги, ставшие друг другу сёстрами – Руби́на, не имеющая имени рода, и Хóуп Áствэлл, носящая фамилию одного из работорговцев, которым раньше принадлежала. На шее Рубины висела чёрная тканевая маска на случай, если понадобится снять капюшон. Не то чтобы её искала полиция, совсем нет. Просто она предпочитала не оставаться в памяти людей. Так гораздо проще притворяться незнакомкой, ведь сложно распознать ту, чьё лицо ты никогда не видел.
Рубина, или же Я́рая, как её прозвали жители округа, играла на гитаре и пела собственные песни, скопившиеся за богатую на события жизнь. А что ещё делать в тихом городке на окраине?.. И хотя сочинения были пропитаны жизненным опытом и горькими воспоминаниями, а зачастую и жестокой истиной, едва ли кто-то посторонний мог понять весь посыл.
По окончании песни в футляре, что лежал недалеко от ног Ярой, собралось какое-то количество монет. Хоуп собрала деньги в мешочек и отдала подруге, а та, в свою очередь, зацепила его за ремень, убрала в футляр гитару, и они направились прочь с площади.
Рубина не снимала с головы капюшон, а футляр с достачно маленькой гитарой, по размеру чуть превышающей альт, спокойно висел у неё за спиной. Несмотря на размер, звучал инструмент почти как гитара стандартных размеров. Как девушка смогла её настроить на такой лад – непонятно.
— Куда теперь? — весело спросила Хоуп, в светло-карих глазах которой почти отражалось солнце.
Рубина всегда удивлялась её оптимизму, хотя и не показывала этого. Всё-таки они были совершенно разными, пусть многое и прошли вместе.
— К Воротам. Скоро должны будут отправиться в экспедицию разведчики.
— Не боишься, что тебя поймают? Ты же тогда ранила того симпатичного солдата? Вдруг он тебя запомнил, — всё так же улыбаясь, проговорила Хоуп, у которой сегодня было до неприличия замечательное настроение, привычно сопровождаемое потребностью чесать языком.
— О Стены, — Рубина закатила глаза, поскольку про "того симпатичного солдата" они и так уже не раз вспоминали. — Мы ведь уже проходили этот разговор. Хоуп, угомонись и не ори про это на всю улицу.
— Ладно-ладно. Я и сама хочу посмотреть на них.
За три года, что они прожили в Шиганшине, возникла такая, можно сказать, традиция: часто перед вылазками и по их завершении разведчиков провожали и встречали Рубина и Хоуп. Рýби в основном играла на гитаре, когда те возвращались с вылазок.
Сейчас они разместились на склоне красной черепичной крыши одного из домиков близ Ворот.
«Вот и мясо подоспело», — пронеслось в голове брюнетки, когда та заметила разведчиков, хотя на самом деле она их уважала.
Внизу к краям дороги прилипла большая толпа людей, и только Ярая с Аствэлл додумались сесть на крыше. Несколько солдат пару раз поднимали на них головы.
Того человека, что Рубина ранила однажды, сейчас среди военных она не заметила, хотя особо-то и не всматривалась в лица. Её это не удивило – вероятно, он давно сгинул. Разведчики долго не живут.
Послышались недовольные разговоры среди жителей, мол, опять вернутся ни с чем, зря тратят их налоги и тому подобная, по мнению Ярой, ересь. У самих-то едва ли хватит храбрости хотя бы в кадеты вступить.
— Стойте, — произнёс один из рядовых, что шли последними. Его лошадь остановилась. Взгляд выражал страх – возгласы людей возимели свой эффект.
«Новичок?»
— Что такое? — спросил солдат, что продвигался рядом с ним.
— Я не могу. Эти люди правы! Зачем мы умираем ни за что?! Мы просто корм для титанов!
«Мальчик, ты понимаешь, что рискуешь навлечь на себя проблемы? Дезертирство карается смертью... С каждым разом их настрой всё хуже. Такими темпами.. вскоре мне самой придётся выйти наружу».
Хмыкнув, Рубина быстро достала гитару и медленно – даже слишком медленно – пошла по хребту крыши в его сторону.
— Тц.. Трус, — интонация голоса выражала презрение. На Ярую все обернулись и замолкли. — Зачем в разведку пошёл?
Не боясь сорваться, поскольку доверяла своему вестибулярному аппарату, Руби заиграла на гитаре и, незаметно вздохнув, начала петь:
— Бесполезны и убоги к Богу горькие молитвы –
Изменить реальность может воля к мести, воля к битве...
Обычно Рубина лишь играла, ртом не издавая ни звука. Этот раз стал исключением.
Никто не обратил внимания на командора легиона разведки, который обернулся в её сторону с благодарной – пусть и едва заметной – улыбкой.
— Пусть смеётся беззаботный скот
Над решимостью жить и по трупам идти!
Ведь в запертом загоне много ли воли?
Ложная надёжность и голод!
Но мы не простим им нашего плена
И отомстим за униженье!
Встань же, разведчик, выйди за Стены!
И пусть станет твоею добычей зло!
Тело пожертвуй жгучему гневу,
Крови желай, пылай сильнее –
И ты поразишь закатное небо
Своей багровой стрелой...
Строки звучали впервые, и наблюдателям оставалось лишь гадать, специально ли для подобной ситуации она сочинила данную песню.
— Тогда сможешь продолжать бой и надежду обрести,
Когда ничего не жаль будет в жертву победе принести.
Множество утрат и лишений град будут назначены тебе,
Но разведчику нельзя иначе!
Пойми: ничего не стоит буйство пустое,
Самосохранение слепо,
Но свободы жажда самых отважных
Разорвёт постылые цепи!.. [1]
Все молчали, вследствие чего воцарилась могильная тишина. В это время Рубина сложила гитару в футляр и повесила за спину.
— Оплакивающим свою слабость не дано обрести силу, помни это, — холодно произнесла уличная гитаристка с туманным прошлым и скоропостижно скрылась.
Эрвин Смит, находящийся рядом с командором Кисом Шадисом, проводил Ярую заинтересованным взглядом. Это не укрылось от Леви – он знал этот его взгляд, потому незаметно вздохнул, уже предполагая, что их пути с этой брюнеткой ещё пересекутся.
Хоуп дождалась, когда за «Крылатыми» закроют Внешние Ворота, и, как и Рубина, направилась прочь от всех «мелочных» людей. Блондинка восхваляла разведку и потому презирала тех, кто, подчиняясь стадному инстинкту, взваливал на плечи героев все беды мира. Такому отношению к обывателям она научилась у названной сестры.
А спустя одну неделю разведчики вернулись. И вновь провал, но жертв было в два раза меньше, чем в прошлый. Их всех вдохновила песня всем известной незнакомки с крыши. Конечно, на одной лишь силе духа далеко не уедешь, но факт фактом – потерь оказалось не столь много, как обычно. Хотя, быть может, то всего лишь совпадение. Такой вариант наиболее вероятен.
Сегодня солдаты легиона разведки останутся в Шиганшине, а через день отправятся в свой Штаб за Стеной Роза. Они разместились в казармах гарнизона, а кто-то ушёл к своим близким – некоторые из них были родом именно отсюда.
Рубина и Хоуп вновь сидели на бордюре фонтана. Ярая, как обычно, с накинутым на голову капюшоном, а Хоуп – не скрывая лица и легко улыбаясь хорошей погоде. Девушки не знали, что разведчики прибудут именно сегодня, а потому никуда не спешили. Да и в колокол в этот раз отчего-то никто не бил.
Струны гитары содрогались в неторопливой минорной мелодии, а из уст Руби лилась песня. Голос её был действительно красив. Немного низковат, что придавало всему исполнению особую атмосферу. И не сквозил презренным безразличием и холодом в такие моменты, будто открывая ту сторону Рубины, что обычно спрятана глубоко-глубоко в её душе.
— Взрывая мгновенья, через сотни лет
Я растаю в пыли своих надежд,
Оставляя поколениям горький след.
И в памяти лица близких мне людей,
Разит красным флагом звонкий смех детей –
Всё исчезло, остались слёзы среди камней...
А жизнь во снах всё повторяет,
Но реальность ранит всех хуже бед...
За толщей почвы спрястались дома –
В этот город не вернусь я никогда...
Растворяя осколки грёз,
Я вспоминаю вдруг о былом:
Тень ошибки из тех дестких слёз –
С ней и живём!
Время жить!
Время умирать!
Не время нам о судьбе другой мечтать –
Не вернуть былого вновь.
Прости меня, мой дом родной...
Девушка закончила петь и заметила в раскрытом футляре, лежащем возле её ног, две серебряные монеты. Сперва Руби даже не поверила своим глазам. Обычно кидали одни медяки. Благо, капюшон скрывал этот мимолётный взгляд.
Она приподняла голову, чтобы посмотреть на этого щедрого человека, и удивилась, увидев солдата, с которым она столкнулась в Подземелье три с лишним года назад. Однако, хотя Рубина и удивилась, лицо её оставалось всё с той же равнодушной миной и холодным взглядом. Она тут же натянула маску до глаз.
Солдат, встретившись взглядом с ней, тоже удивился, но по другой причине. Нет, он не узнал её. Но разведчик был поражён, что взгляд этой девушки оказался ещё надменнее, ещё холоднее, ещё презрительнее, нежели его собственный, а лицо более скучающее и безразличное. Будто он сам взял себе образ с неё, скопировал маску. От этого даже по спине разведчика прошёлся неприятный холодок. А учитывая, что глаза девушки были с рождения разными – синий правый и тёмно-серый левый, – всё это казалось ещё более жутким.
— Неплохо, — проговорил старший лейтенант Леви, про себя отмечая, что имеет в виду и песню, и маску.
Сразу, стоило им лишь переглянуться, стало ясно – они из одного теста сделаны. Оба пережили столько, что недолго умом тронуться. И от этого только сильнее пожелали разойтись в противоположные стороны.
— Что тебе нужно?
— Хм. Перед вылазкой ты была разговорчивее.
Парень обратил внимание на гитару уличной музыкантки. Он узнал вещь. Но откуда она у этой девушки, Леви понять не мог, но внезапно разозлился. Почему? Тоже неизвестно. Пока неизвестно.
— Говори, чего надо, и проваливай, — бросила Ярая, убрав гитару в футляр и повесив себе за спину. Деньги уже были в мешочке, прикреплённом к ремню Хоуп.
— Благодаря тебе, вероятно, мы понесли значительно меньше потерь.
Отчасти не соврал, хотя и считал данное явление глупостью.
— Рада за вас, — холодно. — Это всё?
— Где взяла гитару?
«Хрена лысого тебя это волнует? Я не выгляжу оборванкой, скотина.»
— Тебе какое дело? Выкупила.
— Не ври. Стал бы кто-то продавать ценную вещь? А тебе не хватило бы денег. Говори.
Леви начал подходить, а Руби, словно по рефлексу, резко достала из сапога небольшой нож, согнув руку с ним на уровне груди и взяв рукоятку обратным хватом, тем самым разворачивая острую часть лезвия к лейтенанту, и заняла оборонительную позицию, готовясь, если что, нанести удар. Разведчик остановился.
— Дальше ни шагу.
За этим наблюдала Хоуп, но, только увидев, что Руби собирается ранить солдата, подбежала и встала перед ней, загораживая Леви.
— Ярая, не надо. Это не Подземелье, где тебе ничего не сделают за это. Ты хочешь напасть на старшего лейтенанта легиона разведки, здесь за это можно и в тюрьму угодить. Тем более, это лейтенант Леви, сильнейший воин человечества!
— Ты ещё на всю улицу заори, дурная. Какое ему дело, откуда гитара? Украла, купила, подарили... Разве это имеет какое-то значение?.. Тц. Больно мне есть дело, кто он. Я о нём впервые слышу.
Молодой разведчик тихо цокнул, что не осталось незамеченным.
— Ну-ка дай мне мешочек с монетами, — обратилась Рубина к Хоуп.
Хоуп отдала ей заработанные сегодня деньги. Ярая достала две серебряные монеты и вернула остальное своей подруге, а после подошла к Леви и протянула раскрытую ладонь с "железками".
— Забери их. Мне они не нужны.
— Не беру отданное.
— Мы проживём и без этих чёртовых монет.
— Ярая, мы же копим на нормальную жизнь, а эти монеты много стоят. Я и так с трудом выношу эту нашу мерзкую воровскую жизнь, — возразила Хоуп.
Сестра бросила на неё колкий, упрекающий взгляд, процедив:
— А про второе, конечно же, надо говорить перед солдатом, да? — она в последний раз окинула разведчика взглядом и перевернула ладонь, отчего монеты упали прямо под ноги Леви. Затем развернулась к Аствэлл. — Пошли.
Рубина взяла подругу за запястье и потащила извилистыми ходами в сторону одного из закаулков. Когда они оказались в месте назначения, Ярая рывком переместила и развернула Хоуп так, чтобы та стала к ней лицом.
— Ай! Больно, вообще-то.
— Думать надо, что говоришь. Нахрена ты упомянула Подземелье?
— Вечно ты своим надм... Тц. Я не специально, я просто хотела остановить тебя, не подумала.
— А потом что ляпнула? — бросила тихо и оттого ещё пугающе. — Нормальную жизнь, значит, хочешь. Не выносишь наш способ выживания, да? Тогда какого чёрта ты ещё со мной, а не в кадетке или с богатым парнем? Почему не ушла, как Акира, три года назад?.. Повела себя, как девка из знатной семьи. Я никогда не просила даже благодарности. Но ты ведёшь себя... — почти шипела Рубина. Договаривать она не стала.
— Прости. Просто.. я и вправду уже устала от бродячей жизни.
Ярая тихо, но глубоко вздохнула, успокаиваясь.
— Радуйся, что у нас хотя бы крыша над головой есть. Это всяко лучше, чем было в Дальнем городе. Если тебе так это омерзительно, то можешь забрать половину денег и валить на все три Стены.
Аствэлл вскинула руки в примирительном жесте, как бы признавая поражение.
— Ладно. Не закипай... Кстати, а это с ним у тебя перепалка была в Дальнем?
— Тихо ты. Учись уже держать язык за зубами и фильтровать речь... Да. Хотя он тогда ещё был обычным солдатом. Быстро его подняли. Слишком быстро. Учитывая принцип разведки касательно должностей, похоже, он действительно силён.
Леви тихо наблюдал за ними, услышал их диалог и удачно скрылся, находясь в своих мыслях и раздумывая над ситуацией по дороге к месту ночлега.
«Так это она была.. Три года прошло... И та самая гитара. Чёрт. Знать бы её в лицо, но на ней всегда капюшон...»
Он хорошо помнил их прошлую встречу. Тогда, в Дальнем городе, Ярая будто знала все его ходы наперёд. И это раздражало.
— Ну что? — сразу поинтересовался Эрвин, когда Леви опустился напротив него в офицерской столовой гарнизона, которая сейчас пустовала.
— Помнишь стычку в Подземелье три года назад? Это они.
На мгновение брови Смита взметнулись, затем вернувшись в прежнее положение. Он опирался локтями на стол, руки его были сцеплены в замок, прижатый к губам.
— Тёплая выдалась встреча?
— Не слишком. Они меня узнали, я их – нет. Услышал это уже из их разговора потом. Судя по всему, их шайка распалась три года назад, когда они выбрались на Поверхность, видимо, через несколько месяцев после нашей с ними встречи.
— Хм... Присмотри за ними, пока мы здесь.
— Какой тебе прок от этого?.. Они ведь три года уже ошиваются в Шиганшине. Почему сейчас?
— ..Шадис скоро оставит пост командора.
— И? Хочешь завербовать их?
— Посмотрим, — пожал плечами.
— Тц. Снова твои интриги.
Эрвин Смит, уже узнавший от местных прозвище интересующей его особы, предвкушал новую игру. Он прищурил глаза, приподнял уголок губ.
«Ярая из Шиганшины, значит... Интересный случай».
Леви ушёл, решив пропустить ужин.
Знал бы Аккерман, что Рубина в будущем накрепко зацепится за его душу. Знал бы он, что эта особа потом не вылезет из его головы до конца жизни. Знал бы он, какую нелепую шутку удумала Судьба на их счёт. Знал бы он...
•••••
__________
[1] Оригинал: Атака титанов (Attack on titan), Опенинг 1, русский кавер.