Глава 3
***
Три года назад
Лето в самом разгаре. Июль месяц. Семья Годфри выбралась на пикник, полюбоваться красотами природы и просто подышать свежим воздухом. Пятнадцатилетняя Рэйчел собирала букет полевых цветов.
Катрина, Эдвард и Роумен выпивали за грандиозное событие: отец передал свой бизнес сыну, с чем его и поздравляли. Теперь он управлял лучшим госпиталем, а по совместительству и специальности был главным судмедэкспертом во всем штате.
Парню всего двадцать четыре года, и его ожидает большое будущее. Родители счастливы, Роумен не меньше. Он всегда старался контролировать свои эмоции (хоть и не всегда у него это получалось), поэтому даже близкие люди порой не понимали, что у него на уме и что он чувствует.
Он, сдержанно улыбаясь, рывком выпил виски, и поставив стакан на стол, еще раз поблагодарил отца и мать. Эдвард Годфри одобрительно похлопал его по плечу, затем с улыбкой сказал:
— Пойди прогуляйся с сестрой, а то уже совсем ребенок заскучал.
Парень кивнул и встав с места направился к сестре.
Рэйчел сидела на траве, пытаясь плести венок, и напевая какую-то известную ей песенку. Подойдя ближе, он положил ей руку на плечо, и тихонько прошептал:
— Эй, совёнок, пойдем кое-что покажу...
Девушка обернулась и ее личико засияло от внимания брата.
Совёнком он ее называл, потому что Рэйчел всегда дольше всех спала, и ее было очень трудно разбудить.
Рэй с огромной радостью поднялась с места и поспешила за братом, который практически скрылся из виду.
Она готова была отправиться за ним хоть на край света. С самого детства Роумен заботился о сестре и проводил с ней больше всего времени. Родители в основном всегда были на работе, а посему единственным кого видела малышка Рэй был именно старший брат. И вот сейчас она несется за ним, переполняемая восторгом.
Догнав брата в небольшой роще, девочка останавливается и ждет, когда же Роумен покажет ей то самое. Нечто заветное. Попутно она наблюдала как неподалеку от них на реке играли солнечные блики, а иногда и появлялись круги на воде от местной фауны. Небо кристально-голубое и ни единого облачка.
Каждый выезд на природу был подобен первому разу. С самого детства она не могла насладиться окружающим великолепием, и что вроде бы в простой травинке, протоптанной тропинке, жучке, сидящем на ветке — есть нечто прекрасное. Детский, беззаботный и неудрученный взгляд на реальность. Видение только хорошего.
Пройдёт ещё несколько мгновений перед тем, как Годфри младший обернётся к сестре и улыбнувшись покажет рукой в сторону огромного старого дуба, на ветках которого, каким-то чудом, виднеется не менее старый домик. Он небольшой, но Рэйчел это не особо заботит. Она заворожена тем, что сама не заметила его раньше, хотя не первый раз бывает здесь.
— Этот дом... строил я и Карл лет десять назад. А он до сих пор держится. О нём мало кто знает, и я иногда сюда прихожу. Подправляю, если где-то что-то ломается. Но, чувствую, ещё пара лет и ему конец.
Улыбка меркнет всего на секунду, после чего Роумен предлагает сестре забраться наверх и осмотреть его.
На такое предложение любопытная Рэй не может сказать: «нет».
Забрались на старое дерево эти двое быстро. Роумен помогал сестре забраться без особых сложностей.
А оказавшись внутри скрипящего и немного дырявого домика, Рэй будто бы погрузилась в другой мир. В этом месте её манила каждая вещь. Даже старая деревянная фигурка, в виде солдата, казалась какой-то необычной находкой.
Роумен же стоял рядом и следил за взглядом сестры, что с неприкрытым любопытством всё изучала. Его удивляла её детская непосредственность и чистота. Параллельно он и сам осматривал, ставшее уже как семь лет назад, ветхое пристанище.
Особенно сильно брата привлекала скромность сестры и в то же время её внутренний стержень.
Рэй была полна сюрпризов.
И сейчас, когда её руки дотронулись до старой рамки, на которой был изображен сам Роумен и его друг, девочка впервые за всё время решила узнать про этого самого Карла.
— Роумен, а... что всё-таки случилось с Карлом? Я знаю, что ты не любишь эту тему, но... Рэй осеклась, заметив, как сильно помрачнел брат и тут же поставив рамку на место, приблизилась к Годфри, взяв осторожно того за руки.
Заглядывая в его глаза девочка произнесла:
— Прости. Я не должна была. Можешь не рассказывать — на последних словах ее взгляд сочувственно опустился.
Сестра крепко обняла брата и слегка повисла на нем, уткнувшись ему в шею, до которой дотягивалась, становясь на носочки.
Чувствуя, а вернее слыша ускоренное сердцебиение брата, Рэй подняла взгляд и натолкнулась на странное выражение лица Роумена.
Он смотрел на неё не как всегда. Более... строго. Более... горячо. Почему именно горячо? Потому что от этого взгляда девушка ощутила жар, что прокатился по всему телу, останавливаясь внизу живота и завязываясь в тугой узел.
— Рэй...
Парень произнес её имя на громком выдохе, после чего, не контролируя себя и свои действия, потянулся к бледно-розовым губам сестры.
Сама же Рэйчел снова ощутила странную волну жара, вновь одолевшую юное тельце.
Она видела по телевизору поцелуи между взрослыми и прекрасно понимала, что сейчас произойдет нечто подобное.
И было непонятно, кто первый проявил полную инициативу. Но когда эти двое, стоя у старой стены наполовину развалившегося дома, неожиданно потянулись на встречу и припали губами друг к другу — время замерло.
Всё в этом мире остановилось и были только лишь два сердцебиения, нарушавшие оглушающую тишину.
Когда их губы оторвались друг от друга, Роумен тяжело дышал. Он думал о том, что совершил. Какую ошибку. Дал себе волю. Волю эмоциям. Он терзал себя за то, что не смог себя остановить. Будто бы все располагало его к этим действиям; он не мог бороться, не мог ничего с этим сделать. Его будто тянуло. К этому хрупкому существу, излучающее доброту и взаимную любовь к нему.
В голове, как молниеносная пуля, пронеслась мысль о том, что могло бы ожидать его, продолжи он то, что хотели они оба. Задержись он на полчаса-час, что бы его ожидало: осуждение, позор, как клеймо от которого не отмыться. Но на самом деле это его не так волновало. Он понимал, что это все неправильно, что он не должен испытывать таких чувств к совсем молодой девушке.
Это не значит, что у Роумена до нее никого не было, напротив, у него было много девушек. Кто-то на одну ночь, а с кем-то были и вовсе долговременные отношения, но ни с кем не заладилось. Что-то может и цепляло, но не надолго. Здесь его голову вскружили более серьезные чувства и ощущения. И парня напугало именно это.
Роумен не отдавал отчета тому, что произошло. Он не мог поверить в то что сделал. Не мог понять, как не сдержался и не мог принять то, что на самом деле он этого чертовски хотел, так хотел, что ему в одно мгновенье стало наплевать на всё, только дать волю чувствам, которые бились в сердце, словно закованные в клетку птицы. И вот освободив их, ему в какой-то степени стало легче, но он осознал, что назад пути нет, что теперь кроме этого человека ему больше никто не нужен, ни одна живая душа не заменит ее. Она одна такая. При всем при этом, он и отвергал эти мысли. Боролся с собой, но с каждым разом проигрывал сам себе.
Также его не отпускали мысли о сестре. Ей всего пятнадцать лет, возможно для нее это всего лишь игра или того хуже, она увлечётся и позабудет про нормальную жизнь, которую он угробит в один момент. Этим чертовым поцелуем, который уж точно изменил самого его до основания.
Молодой человек в одно мгновение осторожно отстранил сестру от себя. А после убрал руки с её плеч и отошёл в сторону, сделав вид, что заинтересовался старой пожелтевшей картиной на стене. На ней, кстати, ещё можно было разглядеть слегка бушующее море и корабль, что пытался справиться с непогодой.
Сама же Рэй не сразу поняла, что произошло. В один момент прекрасное чувство, владеющее телом и сознанием прекратилось и вместо него осталась пустота, приводившая в легкую дрожь. Всепоглощающая, замораживающая всё то прекрасное и светлое, что чувствовала Рэйчел к брату.
Сейчас она смотрела на него искоса. Он отверг её. Отверг её чувства. Наивное дитя ещё не понимало, что сам Роумен делал вполне правильную и разумную вещь. Сердцу юной особы этого нельзя объяснить.
Именно поэтому девочка, утирая непрошеные слёзы рукавом нарядного платья, решила выяснить всё прямо здесь и сейчас:
— Почему? Что я не так сделала?
Роумен же обернулся и его сердце сжалось. Не этого он хотел. Совсем не этого. Но и оправдания его сейчас прозвучат глупо и как-то неправдоподобно. Поэтому он решил пустить всё на самотек.
— Пошли обратно, Рэй, родители наверное нас потеряли.
Сказав это, Роумен спустил со старого дерева поникшую сестру и попытавшись взять её под руку, нарвался на злой взгляд и дрожащую нижнюю губу.
Ничего не сказав, Рэй побежала на знакомую поляну. Сам же Роумен последовал в том же темпе за сестрой, немного переживая за то, что она может сболтнуть родителям лишнее. В какой-то момент он сменил шаг на спокойный. Будь, что будет. Роумен был подавлен и ему было все равно, что произойдет дальше.
Рэйчел чувствовала себя отвергнутой и оскорбленной таким поведением, и ей в последнюю очередь хотелось рассказывать родителям произошедшее. Произнеся вслух то, что произошло в домике, она бы лишний раз подтвердила, для себя самой, свой позор. Поэтому Рэй просто пришла и села рядом с родителями пообедать, делая вид будто ничего не произошло.
Роумен же не спеша шел сзади, встрепывая волосы на затылке, он на одно мгновение смог пересечься взглядом с сестрой, но та, демонстративно, с явным пренебрежением отвернулась в сторону родителей, и пока она обсуждала с ними впечатления от природы и домика Роумена, который он ей показал, мужчина остановился у машины и закурил, продолжая сверлить взглядом, обращенную к нему спиной, сестру.