Глава 2.1
Рэйчел, переполняемая чувствами, и покрасневшая явно не от легкой прохлады, второпях поднималась на небольшую веранду и доставала из кармана ключи.
В голове был полный кавардак, но среди этого вороха мыслей было одно — поцелуй.
Такой неожиданный и приятный. Да, всего лишь навсего лёгкий чмок в щеку, но и от него во всем организме носится адреналин вперемешку с давно забытыми чувствами.
Отперев дверь, Рэйчел застала не самая приятная картина, от которой по спине девушки пробежали мурашки, а сердце буквально на долю секунды замерло. С лестницы спускался хмурый Роумен.
«Почему ты дома в такой неподходящий момент? »
— Привет, Рэйчел — сухо и как-то грубо поздоровался Годфри. От него веяло холодом и какой-то скрытой опасностью.
В этот же момент из зала вышли родители, которые почему-то были в верхней одежде:
— Дорогая, почему ты так долго? Роумен весь извелся. Хоть бы предупредила, что задержишься. А кстати, ты с кем вечер провела?
Катрина заговорщически улыбнулась, надеясь услышать имя того милого паренька, но Рэйчел только сжато улыбнулась и проговорила:
— С подругами. Прости мам, в следующий раз обязательно позвоню.
Женщина не спуская с лица добродушную улыбку, взяла супруга под руку.
— Милая, я то ничего против не имею, ты вон брата своего успокой. Он почему-то решил, что тебе всё ещё пятнадцать. И да, поздравляю тебя с успешным окончанием полугодия, ты у меня умница. Отдыхай, — с этими словами она обняла дочь и поцеловала в обе щеки.
— Ладно, нам пора. Блэквеллы решили устроить впервые за два года ужин в честь праздника. Будем поздно. Всё, люблю-целую.
Помахав рукой, Годфри старшие покинули помещение, оставив Роумена и Рэйчел наедине. Девушка всеми фибрами души не хотела такого исхода.
— Привет... — пробурчала Рэйчел, — ты чего родителей на уши поставил? — раздраженно спросила она.
Роумен же был на взводе, его выводила из себя нетактичность сестры и поведение а-ля ничего не произошло.
Возмущение вперемешку со злостью брали верх над парнем.
— Прости, что? А что, по твоему, я должен делать, когда звонки ты сначала сбрасываешь, а потом и вовсе отключаешь телефон. Видимо тебе от отца передалось думать только о себе. Итак, где ты была, а главное с кем? И почему все-таки было так трудно предупредить? — Роумену было принципиально услышать правду от сестры.
Девушка достала телефон из кармана. Он был выключен. Рэйчел попыталась его включить, но тщетно — аккумулятор сел.
— Он у меня разрядился! И вообще, какого черта ты меня допытываешь? Совсем уже параноиком стал? — повышая тон, ответила Рэй.
Парень скривился от такой наглости. Эта девчонка смеет говорить с ним в таком тоне?
— Моя дорогая сестренка, поверь, я пока что просто спрашиваю вполне обычные вещи, которые спросил бы любой нормальный брат. А ты, вместо того, чтобы извиниться и рассказать с кем была и где, начинаешь препираться. Мне повторить свой вопрос или ты всё же ответишь?
— Ну допустим я гуляла. И что дальше? Я не обязана перед тобой отчитываться! Мне не десять лет, где хочу там и хожу и главное с кем хочу! Ты видимо что-то спутал, когда возомнил себя папочкой, ты всего лишь старший брат! И не более! — Рэйчел опасно повысила тон. Опасно для себя самой.
Поток ярости из-за, как она считала, несправедливого к себе отношения затуманил разум. Эмоции брали верх. Рэйчел было сложно контролировать свое негодование.
Только Роумен, с виду спокойный, готов был на страшные поступки в сторону Рэй, испытывавшей его терпение. Демон готов был сорваться с цепей в любую секунду.
— Девочка моя, ты несешь несусветную чушь. Я не возомнил себя, как ты выразилась, папочкой. Я всё ещё не услышал имена тех, кто был с тобой этим вечером. Или ты хочешь, чтобы я лично обзвонил всех твоих подруг?
Роумен был на пределе. Одно неверное слово от Рэй и остановить его не представится возможным.
Обстановка накалилась. Рэйчел буквально шла по лезвию, не боясь последствий либо из-за излишней смелости, либо глупости.
— Это не твое дело Роумен. Дай мне спокойно раздеться. Оставь меня и лучше иди займись своими делами — сурово заявила она глядя исподлобья, пока расшнуровывала обувь. Это выглядело как некое противостояние. Оба уперлись лбами и ни в коем случае не уступали друг другу.
— Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься, — парень в ожидании сложил руки на груди.
Рэйчел бросила слова, словно спичку в лужу бензина:
— Я гуляла с Кристофером! И что ты теперь мне сделаешь? Отлупишь меня? И вообще, он и его родители позвали меня поехать вместе с ним на горнолыжный курорт! И я согласилась! Что ты на это скажешь? Снова включишь папочку и не разрешишь мне ехать? — девушка словно испытывала брата на прочность, тем самым играя с огнем, который вот-вот превратится в опасную смертоносную стихию, уничтожающую все на своем пути.
Роумен перестал себя контролировать именно после последних слов. В одно мгновение он оказался рядом, преодолев небольшое расстояние, и положив горячую руку на затылок девушки, сильно сжал.
— Ты преодолела черту, моя дорогая. Теперь ты за это поплатишься. И могу слегка поторопить события. Ты никуда с ними не поедешь.
Потащить девушку наверх большого труда не составило. Хоть Рэйчел и вырывалась, толку это не дало.
— Мудак, отпусти меня! Ты не имеешь никакого права!
Чем больше Рэйчел сопротивлялась, тем сильнее сжималась рука на ее затылке, стягивая волосы до тех пор, пока девушка не замерла от боли. Затащив не сопротивляющуюся сестру к себе в комнату, Роумен грубо толкнул её на кровать.
Рэйчел шипела от боли держась за голову:
— Ты совсем рехнулся?! Что ты творишь, черт тебя дери! — истошно прокричала Рэй.
Роумен, все с тем же, неизменным выражением лица резко закрыл дверь на замок, кладя ключ себе в карман. Девушка же наблюдала за этим с некоторым страхом. Ее приоткрытые губы слегка подрагивали.
— Я же предупреждал, моя милая, что если не послушаешься, то я буду говорить по другому. Поэтому давай сделаем всё немного проще, снимай штаны и ложись на живот поперек кровати.
Глаза брата опасно сверкнули, давая понять, что шутить он не намерен. Он медленно стал стаскивать с себя толстый кожаный ремень.
— Отойди от меня! Ты не в себе! Что с тобой случилось? Ты никогда таким не был! — от крика голос Рэй перешел на хрип, она пятилась от Роумена словно загнанный в угол зверь.
— Значит придётся силой, — на тяжелом выдохе сказал мужчина, — очень жаль, что ты понимаешь только так.
Годфри спокойно подходил к кровати. Возмущенные восклицания сестры он полностью игнорировал.
Демонстративно «поиграв» немного с ремнем, Роумен довольно кивнул, напоминая сестре, что нужно сделать и более нежно проговорил:
— Я в последний раз повторяю свой приказ. Сними штаны и ляг поперек кровати и тогда я немного смягчу наказание.
— Засунь свой приказ себе в жопу!
Роумен заискивающе приподнял левый уголок губы:
— Ну что ж, сейчас мы этим и займемся.
— Тебе стоит полечиться в своей же клинике, псих ненормальный! Я тебе не принадлежу, понял? А теперь быстро открыл дверь и я, так уж и быть, не расскажу родителям!
— Ты походу запамятовала, дорогая, что я не врачеватель душ, я раскрываю людей несколько иначе. И словом им уже не поможешь, — будто сама улыбка дьявола озарила его лицо, а глаза парня на мгновение стали черными, как сама тьма.
Роумен в одно мгновение оказался на кровати и снова схватил девушку за волосы, приподнимая её голову.
Нависая сверху, молодой человек томно и тихо проговорил прямо в приоткрытые губы сестры:
— О, как сильно ты ошибаешься, Рэй. Ты вся моя, от головы до кончиков пальцев, понимаешь? Никто кроме меня не имеет права к тебе прикасаться, да и вообще... смотреть на тебя.
Девушка с неприкрытым ужасом смотрела на брата. Глаза бегали по всему его надменному лицу, она и представить не могла что жила бок о бок с таким чудовищем. Стало страшно. На самом деле очень страшно. Мало ли на что он был способен в этом состоянии.
— Вот так, молодец. Наконец-таки к тебе вернулся здравый смысл. Чем ты покорнее, тем с меньшей кровью мы закончим этот разговор.
Рэйчел ничего не оставалось как попросту подчиниться.
— А теперь будь умницей и выполни мой приказ. А я за это не стану тебя связывать.
Глаза брата словно бы горели в этот момент. Он с упоением смотрел, как сильно борется сама с собой Рэй.
Рэйчел отвернула лицо от брата. Ее глаза заблестели от накатывающихся слез. Тело будто парализовало и не желало подчиняться девушке. Страх сковал все ее тело.
Понимая, что Рэйчел не собирается ничего делать, Роумен перешел на более радикальные меры.
Он силой содрал с девушки джинсы, лицо его излучало ярость и... огромное неудержимое желание. Пуговица, которая позволяла находится джинсам на тонкой талии, оторвавшись, со звоном ударилась об пол.
Рэйчел все же пыталась сопротивляться, в последний момент пытаясь ухватиться за штанину, чтобы прикрыть наготу:
— Прошу тебя, не надо! — слезно просила она брата. Джинсы, словно тряпка, резким движением были откинуты на пол. Роумен почти звериным взглядом смотрел на живот сестры и плавно переходил всё ниже.
Прочитав похоть в его глазах, девушка с новой волной ужаса умоляла его не делать того, что он собирался.
Роумен же усмехнулся, его неуемное желание срывало голову.
Проведя горячей ладонью по животу сестры и спустившись чуть ниже, остановился.
— Перевернись, малышка, — видя, что Рэй продолжает загнанно смотреть на него, продолжил более грубо, — сейчас же!
Девушка послушалась, ложась на живот. Внутри у неё всё содрогалось.
Погладив сестру по правой ягодице, Роумен прикрыл на секунду глаза. Как долго он этого ждал. И вот сейчас, он ощущает легкую дрожь её тела.
— Это нам только мешать будет.
После этих слов, мужчина немного приспустил тонкую ткань белых шелковых трусиков. А открывшаяся взору картина завораживала.
Годфри так часто видел во снах похожий момент, что сейчас начал сомневаться в реальности происходящего.
Он слышал приглушенные всхлипы сестры. Ее тело словно натянутая струна, было напряжено до предела, готовясь к неизбежному. Послышался рассекающий воздух удар. За ним вскрик. На ягодицах стала проявляться красная полоса. Затем снова удар, и натужное мычание вперемешку со всхлипами. Девушка от боли попыталась вырваться, но Роумен покрепче зафиксировал ее.
Удары всё продолжались и продолжались, пока Рэйчел не взмолилась.
— Прошу Роумен, хватит! Мне больно! — словно маленькая девочка хныкала Рэй, ее лицо было красным от слез и напряжения. В висках стучал пульс, отбитое место горело и пульсировало.
— Так и должно быть больно. В этом весь смысл наказания, — он нежно дотронулся ладонью до ягодицы, после чего Рэйчел вздрогнула, да так что аж запрокинула голову.
Пока Роумен гладил ее по красным в ссадинах и кровоподтеках ягодицам, он будто впитывал весь этот пылающий жар.
Продолжая гладить горящую от ударов плоть, Годфри всё больше и больше распалялся сам.
Всё труднее было удерживать неуемное желание.
Потребовалось мгновение для того, чтобы Роумен поменял положение и оказался нависающим над содрогающейся сестрой. Его горячее дыхание обожгло шею девушки, а последующие слова заставили дёрнуться.
— Для начала вполне хватит, милая. А теперь, когда урок окончен, скажу тебе вот что: я запрещаю тебе видеться с Кристофером. И если... — на этом моменте голос молодого человека приобрел рычащие нотки, — если ещё раз он окажется рядом, я уничтожу его. Сотру в порошок. Поняла? А тебя накажу. Но уже другим, более... изощренным способом.
После этих слов, словно бы в их доказательство, парень провёл рукой по оголенной части спины, спускаясь к горящей, мягкой плоти.
— Чтобы ты до конца поняла, выражусь по другому, моя девочка. Если сама не выбьешь из своей головы всю эту романтическую дурь, то я сам вытрахаю её из тебя. Я понятно выражаюсь?
Девушка всхлипывая, опасливо кивнула. Она не могла поверить, что родной и самый близкий ей человек поднял на нее руку, да еще в такой форме. К тому же произнес эти ужасные слова.
Роумен же удовлетворенно ухмыльнулся и повернув заплаканную Рэй к себе лицом, убрал прилипшие волосы с лица и нежно, практически невесомо поцеловал ту в слегка приоткрытые губы.
Но поцелуй не углубил, практически сразу же отстранившись, дал девушке переварить произошедшее.
— Можешь спать тут. У меня всё равно ещё много работы. Буду у отца в кабинете, — сказав это, мужчина направился на выход из комнаты, но перед тем как выйти из неё, остановился на выходе и добавил:
— Доброй ночи, малышка.
Рэйчел же, после ухода брата, с трудом приподнялась, и на четвереньках поползла в угол кровати, где прижав колени к груди, и опустив голову, она чуть ли не навзрыд заплакала.
Девушка ни о чем не думала, и ничего не чувствовала кроме обволакивающей все ее тело боли и унижения. Она осталась в комнате Роумена, даже дойти до своей комнаты ей было попросту больно. Так она и уснула, обхватив себя руками за плечи крест-накрест и поджав под себя ноги.