По другую сторону зеркала

Не смотря на то, что бархатцы однолетние цветы, в Китае их называют "цветы тысячи лет", считая символом здоровья и долголетия. Бархатцы так же являются важным элементом в праздновании самайна. Эти цветы излучают энергию солнца, которая освещает умершим путь домой. Их яркие цвета пробиваются сквозь тьму, символизируя надежду и помощь, которые могут дать духи предков, отправляющиеся в путешествие к живым.

Самайн ступал мягко, неспешными шагами по яркому ковру из опавших листьев. Женевьева не особо любила осень. Словно, чувствуя состояние растений, её тоже всегда клонило в сон, а сердце сжималось от вида опадающих листьев. Зимой было лучше. Зимой природа спала и отдыхала. Осень была долгим и мучительным процессом смерти. Пусть и временной. Осенью собирали последний урожай и провожали солнце на покой. Скоро наступит безвременье и мир замрёт, застынет, будет тянуться, словно нуга, пока Светлана не возрадит солнце вновь.

Самайн Жене нравился хотя бы тем, что они всегда собирались всей семьёй. Отец с мамой уже уехали за дедушкой, а она осталась доделать уборку в своей комнате. В этом году мытьё полов с солью так же было на ней.

Она прошла мимо небольшого алтаря, задержалась на гирлянде из бархатцев, напоминающие ей тлеющие угольки, и букете из жёлтых, оранжевых, красных астр. Чёрные, рыжие, белые свечи стояли, ждали своего часа. Камни мохрового агата рассыпаны на деревянной полке алтаря. Он должен усиливать связь с родом — что как раз очень полезно сделать во время и после Самайна. В чёрной миске лежали кусочки яблока, посыпанных корицей, и апельсина, с воткнутой гвоздикой. Сочный, яркий запах был просто невероятен.

Закончив с полами, Женя взяла из вазочки один гранат и в ванной закопала его в горшок с землёй, который потом поставила на кухне под высокую подставку для цветов. А после вернулась отмыть чугунную нежно-салатовую ванную от кусочков земли. Бабушка говорила, это — пища для духов, что в ночи Самайна идут по земле. Кто-то сливается с ними, надевая страшные костюмы, но им казалось это глупой затеей. Зачем прятаться? С духами лучше ладить, особенно с неушедшими на перерождение душами родных.

Три тыквы стояли на подоконнике, в ожидании, когда из них сделают фонари. У дедушки уже временами тряслись руки, да и силы постепенно уходили от него, поэтому теперь уже Женевьева помогала ему. Совсем как в детстве, когда он помогал прорезать толстую кожуру тыквы, чтобы маленькая девочка не поранилась, но теперь уже наоборот. Тогда они собирались в их загородном доме. Тогда, на открытой веранде под шелест сухих опадающих листьев праздники чувствовались иначе. А может, просто дело было в том, что в детстве всё чувствовалось ярче и острее? Женевьева очень хотела в будущем иметь небольшой уютный дом за пределами города. Но тогда нужна была своя машина.

В холодильнике отдыхало тесто — для пирога и на печенье. Женя взяла скрутку можжевельника, подожгла спичку и осторожно прошлась по квартире, окуривая каждый уголок. Когда дом уже наполнился дымом, Женя постояла так несколько мгновений, наслаждаясь запахом древесного угля и горелой хвои, после чего открыла все окна на распашку, а сама достала заварник для того, чтобы приготовить много облепихового чая. Теперь никакое зло не должно было войти в их дом.

Тишина и окружающие ароматы вводили в транс лучше любой медитации. Но спокойствие развеялось, словно дым, когда послышался звонкий и задорный мужской смех. На губах Жени, покрытых тыквенным блеском с корицей, расцвела нежная улыбка. Она успела соскучиться по дедушке.

— Ну, хозяйка, — громко заявил голос пожилого человека. — встречай гостей.

Женевьева тихо подошла к родным, обнялась с дедушкой и чуть не ввизгнула, когда на её мягкие объятия, Савелий Львович приподнял её за талию, отрывая от земли.

— Папа, твоя спина, — послышался голос матери, но его заглушил смех пожилого мужчины. Евгений лишь покачал головой, прекрасно зная характер своего отца.

Женевьева не знала родителей мамы, они погибли до её рождения. Но Савелий умел расположить к себе так, что у Ариадны не осталось ни малейшего шанса отказать тому в просьбе, считать их с Ангелиной своими вторыми родителями. Они были действительно дружной семьёй, а после смерти Ангелины и вовсе почти никогда не ссорились. Жене было где-то пять, когда единственная бабушка умерла. Тогда же Евгений и Савелий в последний раз серьёзно ссорились — мужчина не хотел отправлять своего отца в дом престарелых и продавать свой дом детства, на чём настаивал Савелий Львович. В итоге, придя к компромиссу, что Савелий может жить там, где хочет, всего через год была продана и дача. Семья просто не тянула её содержание и оплату дома престарелых. Без дачи можно было прожить, а экономить на члене семьи никогда не было вариантом.

— Ну-с, — протянул мужчина, громко хлопнул в ладоши. — Давайте подготовим всё, чтобы задобрить наших почивших.

Ариадна подошла к полке с алтарём и закапала несколько эфирных масел в аромалампу: капля гвоздики, капля корицы, пара капель апельсина и три шалфея. Женя не видела в этом большой необходимости — дедушка приехал, а значит, совсем скоро ароматы с кухни заполонят всю квартиру.

И правда, с кухни сразу стал доноситься шум воды из крана и характерный стук посуды. Женевьева побежала помогать, пока папа не рассыпал всю муку по кухне, споря с дедушкой о том, какой пирог они будут готовить в этом году: тыквенный или яблочный.

Тесто оставили на Ариадну.

— Полина, дорогая, ну, тут мы без тебя, ну никак не справимся, — сказал Савелий, галантно придерживая посмеювающуюся женщину, пропуская её к столу.

Второе имя мамы было Апполинария, а дедушка никогда не мог правильно выговорить её первое. Это было забавным.

Приготовление глазури для печенья доверили Женевьеве, а вот украшали уже все вместе. Савелий устроил из этого странное соревнование и испачкал нос сначала Аполинарии, а потом и своим сыну с внучкой, когда первый засмеялся над своей женой. Женевьева, вероятно, получила за компанию. Ариадна отомстила за них, нарисовав две розовые полосы глазури на его морщинистой щеке.

— Не забудьте накрыть на Ангелину, и поставить ещё один стул. Не вежливо заставлять даму стоять.

— Думаешь, она и правда приходит? — Слегка устало спросил Евгений у отца, но мужчина проигнорировал его тон.

— Конечно же! Ты же помнишь характер своей матушки — если она говорила, что сделает, значит так тому и быть. К тому же негоже идти наперекор семейных традиций. Они создавались веками не для того, чтобы в них сомневаться.

Женевьева покачала головой и вышла из кухни. Она хотела перезаплести волосы в косу.

Она достала телефон и увидела непрочитанное сообщение от Кати. Открыла его уже в комнате. Подруга прислала ей своё селфи и девушка непроизвольно закусила губу.

Катя использовала ту китайскую временную краску, перекрасив свои розово-голубые волосы в натуральный каштановый — если это не было фильтром, то на несколько тонов темнее её натурального тёмно-русого цвета. Она нацепила красивую готичную остроконечную шляпу, которую Женевьева самолично украшала кружевом паутин, каплями воды из стеклярусов и бисера, а так же подпалеными и окрашеными искуственными пионами и розами. В сочетании с чёрным платьем и кружевными перчатками, ей она безумно шла. На плечах игрушечный чёрный кот, в глазах — зелёные линзы. Она улыбалась своей обворажительной улыбкой, от которой сердце Жени всегда замирало и делало странные опасные кульбиты, а на лице помимо макияжа тёмной роковой ведьмы, были длинные кошачьи усы. Не улыбнуться было невозможно.

Мама повела её на какую-то вечеринку, где были её спонсоры и другие не менее важные люди. Катя не сказала прямо, но, кажется, её мама всерьёз задумалась о поиске подходящей партии для своей дочери. Жене это всё не нравилось так же сильно как самой Кате, но именно Крис возмущался за них троих вместе взятых. Они знали — пока Катя несовершеннолетняя, её мать не сможет сделать ничего против её воли, но и сама Катя не в состоянии пойти против матери до этого момента. Женевьева и Кристиан переглядывались, ожидая грядущую бурю.

Крис даже умудрился познакомить своих родителей с ней. На случай, если Катю придётся спасать. А ещё у них была пьяная договорённость играть роль пары, если кто-то из них будет в опасности по понятным для всех троих причинам. Жене об этом сказала сама Катя, уже позже. Женевьева тоже была готова пойти на многое ради неё, поэтому растоптала обиду на друзей, что они договорились о подобном у неё за спиной, и оставила в своём сердце только благодарность за то, что они тоже готовы позаботиться друг о друге, как и она о них.

Женевьева отправила ответное текстовое сообщение с комплиментами её образу, пожеланиями хорошо провести время и обещанием быть на связи, в случае чего. Она перевела взгляд на растения в своей комнате и пропала в пучине своих мыслей. В самайн погружение в себя лишь приветствовалось, так что всё было в порядке. Самайн — праздник окончания одного года и начало нового в магическом мире. В конце года было принято подводить свои итоги года и отпускать весь негатив. Это знала любая ведьма. А её бабушка определённо ею была.

Она усмехнулась. Девушка помнила как в детстве они разжигали костёр на заднем дворе и сжигали старые ненужные вещи, освобождая пространство для всего нового. Как дедушка отпивал половину кружки яблочный сидр, а остальное выливал на землю под громкие звуки. Как ветер играл с тонкими ветками, устраивая представление из листопада. Как они ели тыквенную кашу, греясь у костра, и рассказывали истории из этого года. Иногда к ним заглядывали любопытные соседи и дедушка всегда радушно приглашал их войти, попутно пытаясь их накормить, если не кашей, то хотя бы яблоком, апельсином или гранатом.

Женя ностальгировала по тому времени и почему-то сердце томительно сжималось от мысли когда-нибудь провести так самайн вместе с Катей, показать как празднует день мёртвых её семья, в то время как все остальные отмечают Хеллоуин, не то пытаясь спрятаться, слиться с духами, принимая тех за дураков, не то пытаются их по-странному задобрить.

Женевьеве хотелось написать Кате гораздо больше, но это казалось неуместным.

В комнату вошёл Савелий Львович, выводя внучку из лёгкого транса. Возможно, дело было в не до конца выветревшемся можжевельнике.

— Ты почему одна? Чего грустим? — мужчина задорно усмехнулся, — Сегодня день мёртвых, но кто говорил, что покойникам необходимы лишь слёзы, траур и тишина?

Женевьева осторожно улыбнулась, а после перевела затравленый взгляд на горшки, зябко обнимая саму себя за плечи.

— Если честно, я порой чувствую себя такой же беспомощной, как растения в моих цветочных горшках, — Сказала она, не давая никакого контекста о своих предыдущих размышлениях. К счастью, дедушка большую часть жизни прожил с её бабушкой, а потому не нуждался в таких деталях.

— С чего ты решила, что они беспомощные? — Удивлённо спросил мужчина.

— Они зависят от меня. Если их вовремя не полить, не покормить и не пересадить, они погибнут. Если переборщить — тоже. Корни сгниют, в почве заведутся мелкие паразиты... А если высадить их на улице, к остальным растениям, туда, где они и должны были быть, то они, вероятно, погибнут в первый же год, слишком привыкшие к домашнему распорядку.

— Растения не слабые и не беспомощные, — Покачал головой Савелий. — Они могут быть очень опасными. Смертельно опасными. Колючими, жгущии, ядовитыми и плотоядными. Но это не прихоть, а их жизненная необходимость — иначе их просто уничтожат. От того, что о них кто-то решил позаботиться и любить, они не потеряли своей силы, своих яда и колючек. Те, кто заводят их дома, должны знать об этом и быть готовыми пару раз уколоться или получить ожог, а не стыдить их за их силу или пытаться обезвредить, вырвав все их колючки или подкармливая специальными смесями.

Девушка тяжело вздохнула прикрывая глаза. Дедушка, пришедший с фотоальбомом сел на край кровати — вероятно он собирался позвать всех смотреть фотографии и вспомнить прошлое. Женевьева села рядом. Дедушка любовно открыл альбом, заметив, как Женевьева смотрит на его коричневую обложку, и они стали рассматривать фотографии.

Вот молодой мужчина со светло-рыжими, почти жёлтыми волосами танцует с прекрасной высокой женщиной. Её чёрные волосы убраны в пучок из локонрв и украшен белоснежными цветами. Его голубые глаза смотрят в её болотные зелёные. Первый танец молодожёнов, её родителей.

Вот маленькая девочка с каштановыми, почти чёрными волосами. Пара лет и её волосы выцветут до яркого рыжего, а глаза станут цвета молодой листвы. Чистый и яркий салатовый, в отличие от болотных маминых или ярких зелёно-голубых, какие были у дедушки в молодости. У неё закрыты глаза, а маленькие пальчики крепко держатся за палец отца, надевшего свои прямоугольные очки.

Дедушка рассказывал, что он даже не дышал в тот момент. Да, и он сам задержал тогда дыхание, чего уж греха таить.

Вот пожилая женщина с тёмно-рыжими волосами и со светло-серыми прядями в них, копается в земле. А рядом фотография как она хмурится, смотрит прямо в камеру, но в её кристально чистые голубые глаза лучились смехом, как и дрогнувшие в сдерживаемой улыбке губы. Это была её бабушка.

На другой фотографии она лежала в гамаке на открытой террасе их дома. Белоснежные волосы рассыпаны по ткани, на губах слабая, усталая, но счастливая улыбка. Глаза тоже уставшие, белёсые.

— Это фото я сделал на фотоаппарат твоего отца, — голос дедушки пробрался сквозь думы Женевьевы, возвращаясь в реальность.

Он не стал уточнять, но Женя догадалась, что осталось недосказанным. Совсем скоро она умерла. Все знали о её приближающейся смерти. Дедушка не хотел в это верить, не хотел её отпускать, оставаться без неё в этом мире. Он так и заявил тогда сыну, что наложит на себя руки, если он не отправит его подальше. Жить с ними, жить в том доме было для него хуже пытки, без неё. Отец не хотел верить в её приближающуюся смерть ещё сильней. Если Савелий умом это понимал, то Евгений на отрез отказывался в это верить.

У бабушки был не менее сложный характер. Сложнее, чем у любого другого её родственника. Они все ходили у неё по струнке и бесприкословно слушались. Только маленькая Женевьева сидела у неё на ручках, весело смеялась, хлопая в ладоши, пока бабушка хвасталась своим садом или копалась в земле. Иногда к ним присоединялась Ариадна, но не часто — при всей доброте Ангелины, та очень ревностно относилась к своему саду и порой могла быть достаточно грубой в своих высказываниях. Женевьева сама с детства любила копаться в земле и полностью игнорировала вздохи бабушки, её вскинутые от бурных эмоций руки и не слишком громкие ругательства себе под нос — мало ли, малютка запомнит и её первыми словами станут не «мама» и «папа», а ругательства. Да, и единственную внучку она очень любила. Даже если почти никогда не говорила этого прямо. Дедушка как-то обронил, что она держалась из последних сил в свои последние мучительные дни, чтобы увидеть их, чтобы увидеться с сыном, невесткой и внучкой.

Женя перевела взгляд на фотографию маленькой себя и бабушки. А ещё ёжика, которого женщина подобрала и пыталась выходить. Она вообще часто помогала и подкармливала животных и птиц. Дедушка рассказал, что однажды та выходила неизвестно откуда взявшегося лисёнка.

Вобщем, была она женщиной своеобразной, но дедушка души своей не чаял в ней даже спустя столько лет после смерти. А при жизни так и вовсе едва не на руках её носил.

Жене было жалко, что она так мало помнила о своей бабушке. Приходилось довольствоваться фотографиями и историями своей семьи. Но этого было недостаточно. Её бабушка была одной из тех в её жизни, о ком ей казалось, что она знает всё, а потом они вытворяют нечто такое, что совершенно неукладывалось в голове. От Криса она давно не ожидала ничего, кроме неоспоримой преданности и не всегда безобидных шалостей. Он мог быть разным день ото дня и меняться подстать ситуации. Но вот Катя... Когда Катя предложила стать подругами, Женя отчётливо помнила, что предупреждала о своём не самом простом характере. Катя же тогда улыбнулась, сказала, что уже успела это заметить. А после переплюнула её замкнутое поведение и затворничество своими выходками. Напиться в хлам и нести полную околесицу. Перекрасить в волосы в пастельные цвета. Поднять на уши весь класс, а после и школу. И в какой-то момент тихо и осторожно украсть её сердце. Она не совсем понимала, как дедушка был так уверен, что бабушка любила его так же сильно, как он её.

Однажды дедушка рассказывал, что перед свадьбой предложил Ангелине обвенчаться, за что она осыпала его бранью и два часа гоняла по дому веником. Зато потом, не за долго до своей смерти, Ариадна как-то рассказала ему про то, что верит в перерождение, и это успокоило его тоскующее и больное сердце. Он сказал, что верит, они обязательно встретятся в новой жизни. Его Ангел в это тоже верила и просила верить его.

Он предлагал ей венчаться, потом ещё несколько раз, после первого случая, говорил, что не видит в своей жизни другой женщины, кроме неё. В последний — за два месяца до её смерти, когда она стала слабеть и, как позже он понял — уже болезненно и медленно умирала. Она каждый раз отказывалась и была категорически против, но в итоге предложила ритуал, который свяжет их души.

Она его видоизменила. Обычно связанные души после перерождения обязаны быть вместе, иначе они просто не смогут нормально жить, вне зависимости от их желания быть вместе. Именно это и делал приворот под романтическим видом венчания. Её вариант должен был позволить им найти друг друга как можно раньше, но решение о дальнейшем они примут уже сами. Он согласился не раздумывая.

Женевьева почему-то не сомневалась, что бабушка всё ещё ждёт его, для того чтобы переродиться вновь. Папа сказал, что когда они приехали, мужчина гулял в одиночку по осеннему лесу. Женя не была этому удивлена, как и не была бы удивлена, если бы он сказал, что встречался со своим Ангелом. Женевьева тоже была готова ждать человека, с которым бы связала себя узами брака. В ином случае, она не видела в нём смысла вообще.

Женевьева так и спросила дедушку напрямую о всём том, что её так волновало. Он же, выслушав её, лишь криво улыбнулся, весело приподняв брови. Как он понял, что его чувства взаимны, как не побоялся спросить. Неужели он никогда не сомневался в том, что за ругательствами, порой обидными, со стороны её бабушки, всегда таилась любовь к нему.

— Люди многогранны. Если они всегда предстают перед тобой в одном и том же образе, что и перед остальными — это маска. Не стоит переживать, если человек перед тобой не боится показывать свои разные стороны. Это значит лишь то, что он доверяет тебе и позволяет быть самим собой рядом с тобой, а это многого стоит, поверь мне.

— Я знаю, дедушка, — говорит Женевьева и тянется обнять его. Савелий Львович смеётся, но прижимает внучку к себе так крепко, как могут его старческие руки.

— Знаешь какой твоя бабушка была? Ух...

Женя не смогла сдержать заливистого громкого смеха. «Сегодня день мёртвых, но кто говорил, что покойникам необходимы лишь слёзы, траур и тишина?». И Женевьева смеялась. Она верила своему дедушке. Верила своей семье и своим друзьям, и больше ничего не боялась в этот вечер.