24.
Утро началось слишком тихо.
Тэхен проснулся не от звука, а от тяжести на груди — словно что-то давило изнутри, обволакивало тревогой, заставляя сердце биться сбивчиво и глухо. Он потянулся за телефоном, ещё не открыв глаз. Экран ослепил — 7:03, и уже три непрочитанных сообщения. От менеджера по связям с прессой. От старого знакомого журналиста. И, чёрт, от Минхо.
Он сел на постели, в груди защемило. Всё внутри уже знало — ничего хорошего.
Пак Сухён: Проверь твиттер. Срочно.
Ким Минхо: «Странно, когда люди забывают, кто был с ними в самые сложные времена. Но, знаешь, я не в обиде. Просто помню».
Скриншоты были уже в ленте — вырезанные фрагменты закулисных съёмок, кадр, где Чонгук склоняется к Тэхену с микрофоном, другой — где Тэхен будто бы держит его за руку. Всё нарочно смонтировано, размыто, с фильтрами и надписями: «Интрижка на работе?», «Ким Тэхен и его менеджер: больше, чем работа?»
Он почувствовал, как холод проникает под кожу. Не из-за слухов. Из-за того, как легко ими можно разрушить то, что только-только начало формироваться.
Зазвонил телефон. Чонгук.
Тэхен молча провёл пальцем по экрану, прижимая трубку к уху. Голос Чонгука — чёткий, собранный, но с хрипотцой.
— Ты видел?
— Да... — ответ прозвучал тише, чем он хотел. — Он не остановится.
— Нет, — короткая пауза. — Но и мы не остановимся.
_____
Через сорок минут они встретились в квартире Тэхена. Без объятий. Без лишних слов. Только взгляды — как всегда. Всё уже сказано было в них.
Чонгук положил планшет на стол, открыл браузер — мемы, сплетни, десятки «анонимных инсайдов». Некоторые фанаты яростно защищали Тэхена, другие сомневались. Третьи просто ликовали от новой драмы.
— Минхо подал жалобу через свою пиар-команду, — тихо сказал Чонгук, пролистывая очередную статью. — Он утверждает, что вы были вместе во время твоего последнего сольного проекта. Что я, как твой менеджер, вмешался...
Тэхен рассмеялся. Глухо, устало.
— Он не может поверить, что всё давно закончилось. Ему нужно внимание.
— И он его получил.
— Вопрос в том, что делать теперь.
Чонгук посмотрел на него. Его лицо было спокойным, но Тэхен уже знал этот взгляд. Это был тот самый момент, когда Чонгук начинал сражаться — не крича, не бросаясь в атаку, а продуманно, методично. До последней капли терпения.
— Агентство уже в курсе. Нас вызывают. Через час.
Тэхен отвёл взгляд.
— Они попросят тебя уйти, да?
— Возможно.
Тишина заполнила комнату, тяжёлая, как бетон. В ней было больше боли, чем в любой ссоре.
— Ты... уйдёшь?
Голос Тэхена дрогнул. Он впервые спросил это — вслух. Не взглядом, не жестом. И впервые — боялся ответа.
Чонгук встал. Подошёл. Склонился к нему, обхватил лицо ладонями.
— Я никуда не уйду, Тэхен. Даже если придётся уйти из агентства. Даже если весь чёртов интернет будет против нас. Я с тобой.
И в этих словах не было громких клятв. Только голая, сильная правда.
⸻
Здание агентства казалось особенно холодным в это утро.
Стены, которые Тэхен знал наизусть, вдруг стали казаться чужими. Как будто за одну ночь мир сдвинулся с места. Он шёл рядом с Чонгуком — шаг в шаг, плечо к плечу. Только не вместе. Официально — сотрудник и артист. Только не для тех, кто ждал их в зале совещаний.
Дверь с табличкой «PR и руководство» открылась с характерным щелчком.
Трое — глава отдела по связям с общественностью, старший менеджер и представитель генерального. Ни одного приветствия. Только сухие взгляды. В центре — планшет с открытым постом Минхо и рядом — десятки комментариев.
— Объяснитесь, — произнёс старший. — Это правда?
Тэхен хотел ответить, но Чонгук поднял руку. Его голос был спокоен, но твёрд:
— Да, мы близки. Лично. Это моя ответственность. Я его менеджер — и человек, которому он доверяет. Всё, что вы видели — не постановка. Но и не повод устраивать травлю.
— Вы нарушили контракт, — отрезал один из директоров. — Пункт о непересечении личного и профессионального. Вы понимаете, к чему это ведёт?
Тэхен поднял голову.
— Он меня не использует. И я не подрываю авторитет компании. Минхо... — он скривился, — это его грязная месть. Он не раз угрожал мне после расставания. Я молчал. Но теперь — хватит.
Чонгук положил ладонь на стол, взглядом пронзая каждого в комнате.
— Если вам нужна жертва — я уйду. Но только я. Не трогайте Тэхена. Он артист. Чистый. Честный. И он не должен расплачиваться за то, что кто-то из прошлого не умеет отпускать.
Молчание. Долгое, выжидающее. Потом один из PR-менеджеров тихо сказал:
— И что вы предлагаете?
— Я беру его под личное сопровождение на проект за границей. Вы отрываете нас от местной прессы, от камер. Мы работаем — и доказываем, что всё, что вы видите, это профессионализм. Всё остальное — наше личное дело.
Директор качнул головой.
— Мы не можем контролировать СМИ.
— Но мы можем контролировать, как выглядит наш ответ, — парировал Чонгук. — Вы можете либо дать им почву для сплетен, либо показать, что вы поддерживаете своих артистов, а не сдаёте их первому же слуху.
И в этот момент Тэхен увидел, каким может быть Чонгук, когда защищает. Когда любит. И когда борется.
_____
Вечером они вернулись домой. Уставшие. Но не сломленные.
Тэхен стоял у окна, в тени. Телефон дрожал от уведомлений, но он не открывал. Просто смотрел, как город зажигается тысячами огней, и чувствовал: что-то изменилось.
— Скажи, — раздался голос Чонгука за спиной, — ты сожалеешь?
Он обернулся. Мягкий свет лампы очерчивал профиль Чонгука, его спокойные, но усталые глаза.
— Нет. Ни секунды.
— Тогда... мы справимся.
И в этой тишине, в мягком полумраке их квартиры, между двумя уставшими сердцами родилась не победа — но обещание. Что бы ни было впереди — они больше не будут бояться.