Всё ради нас

«Природа не создала человека, который ничего бы не боялся. Наши страхи — неотъемлемая часть нас. Сперва мы боимся выдуманных чудищ в детстве, а когда становимся старше нашими страхами становится что-то более серьёзное. Но все они для нас всё равно принимают обличия пугающих чудищ. Мы можем найти способы их отогнать на время, но они не уходят навсегда. Даже когда ты думаешь, что перестал бояться, находишь новый страх. Истина в том, что наши страхи следуют за нами по пятам всю жизнь. До самой смерти».

— Какая она? Дама с шеей?

Семилетний Рай лежал рядом с Нирой на одной кровати. За окном царила ночная мгла, лишь время от времени тишина прерывалась щебетом сверчков и робкими голосами детей. Все в доме давно легли спать и наверняка уже видели десятые сны, кроме Нирой и Райдена. Сон никак не застилал им глаза.

Рай всегда спал вместе с Нирой, им нравилось ночевать в одной комнате — так они могли друг друга поддержать после ночных кошмаров. Его клали спать к ней в комнату, Раймус предлагал принести кушетку, но Рай упрямо отказывался. Он замечал, что в комнате Ниры он засыпал проще, чем в родном доме, на Альдераане. В её комнате всегда стояли аквариумы с пауками, сверчками и жучками, имена которым давали они вдвоём в честь персонажей их любимого мультика. Ближе к углу стояли милые домики с фигурками животных, похожих на разумных существ, фигурки лошадку, чьи гривы можно заплетать в причёски. На окнах висели гирлянды с белыми звёздами и планетами. На полках лежали старые бумажные книги о мистических историях и ужасах системы на краю галактики. Рядом с книгами лежали карты с яркими рисунками, на них Нира и Рай гадали, какими они вырастут. Нира нагадала, что Рай вырастет благородным лордом, а он нагадал ей будущее писателя в жанре ужасов. На тумбочке лежали самодельные амулеты, якобы приносящие удачу, светлые кайбер-кристаллы, привезённые Раймусом с командировок и голоснимок, где запечатлелись члены семьи: Рай, Нира, Раймус, Дорра, дед Эрвин, бабуля Супе, не хватало только отца и Рейна. А ещё тётки старших братьев, живущей на другом конце Альдераане. Зависть распускалась, как цветок, полная горечи и колючек — у братьев и Ниры был хоть кто-то на Альдераане, кто их любит. А у Рая... он знал, что его любят братья, Нира, Дорра, но они не живут с ним. Рай со своим одиночеством один на один и только с Нирой, Доррой и Раймусом он хоть на время забывал, что одинок.

— Она вся чёрная, — Нира лежала с плюшевым белым котёнком в обнимку и глядела в потолок, — в длинном платье и с длинными волосами. Я не вижу её лица, но она такая... страшная. Хилли её тоже боится.

— Жаль, я не могу её от тебя во сне прогнать.

— А ты смог бы?

— Конечно!

Нира ласково и благодарно улыбнулась.

Ей снится один и тот же кошмар с того самого дня, как она впервые пошла в школу. Рай знал, как её пугало это в первые дни. Знал, что она снится ей, стоящая среди толпы, над кроватью, на лестнице. А может Нире началось сниться это и раньше, с пяти лет, когда её назвали никчёмной. Рай помнил тот день, когда его отец так с ней поступил, что с тех пор Нира начала бояться буквально каждого шороха. Когда всё рассказали Раймусу, Раю казалось, что он за Ниру убьёт.

— Знаешь, а я тоже боюсь. Меня пугает бальег, — рассказал Райден, сжимая в руках игрушечного серого волчонка. — Он мне тоже часто снится. — Он начал жестикулировать руками. — Вот такой большой, чёрный, с острыми зубами. И этот бальег всегда почему-то именно в нашем доме и в кабинете отца.

Раю снился чёрный бальег примерно раз в месяц. В такие моменты родной дом казался злым, чужим, таким холодным и словно заброшенным, как из ужастиков, которые Рейнира читала. Всё начиналось с жуткой заклинившей двери, где виднелись тонкие следы когтей. Потом с медленными шагами по внезапно ставшими узкими коридорам. Рай хотел идти, но ноги сами вели его всегда в одну и ту же дверь — туда, где был кабинет отца. Только на месте отца был большой бальег с горящими от гнева глазами и острыми клыками. Будто оживший череп из их дома. Путь во сне кончался в момент чудовищного рёва.

— Он рычит? — уточняла Нира.

— Да, — закивал Рай, — и я тоже его очень боюсь. Как ты даму с кривой шеей.

Нира при упоминании дамы с кривой шеей сжалась и задрала одеяло до подбородка. Тень страха пробежала по её личику, глаза стали большими, печальными, дыхание более частым.

— Неужели мы всегда будем бояться? Я не хочу постоянно бояться.

Рай тоже не хотел пугаться. Страх мелкими пираньями кусал его изнутри. Замораживал его конечности и превращал в беззащитного и уязвимого мальчика. Мир становился опасным и угрожающим, тёмный, мрачным, без спасительного луча света. Рай не хотел всю жизнь бояться. Он всегда считался храбрым и бесстрашным, он никакой не трус. Он — сын Регала Вета, родом из семьи сильных и смелых, у него стойкость должна в венах течь. Как у Раймуса и Рейна. Они больше походили на настоящих Ветов, чем он, даже внешне: Рейн и Раймус обладали тёмными, как крыло ворона, волосами, бледной кожей и льдистыми глазами. Рай замечал, что у них всегда холодные руки. А у него леденеют чаще кончики пальцев на ногах, из-за чего он часто ходит в носках, его кожа не такая бледная, больше способная к загару. У него волосы кудрявые, вечно растрёпанные и цвет глаз отличался от братьев и Ниры. Они тоже голубые, однако у них они как лёд, а у него как чистое море. Рай всегда считал себя непохожим на братьев. Он не такой, как они и голос, звучащий над ухом, постоянно твердил — ты будешь жить в их тени, будешь бояться. Этот голос он всегда гнал прочь. Рай не трусливый и бояться не будет. Он ещё покажет, что такой же храбрый, как и его старшие братья, чьи достижения он ставил себе в пример. Дорра смогла протянуть ему руку в этой темноте и указала путь к бесстрашию. Как делала всегда, если Рай вдруг плакал, боялся или тревожился за что-то. Она всегда была рядом, его крепко обнимала, целовала в макушку, кормила, играла с ним. Ему становился теплее и холод, преследовавший его с Альдераана, вдруг отступал. Отступал и с Нирой, Раймусом, Рейном, когда тот был дома, и с дедом Эрвином. Нира подарила ему очень красивый браслетик, который он будет беречь всю жизнь. Рай хотел тоже ей помочь. Им обоим.

Он поднялся с кровати и стал быстро рыскать глазами по комнате. Взгляд ухватил лежащие кристаллы и амулеты. Рай взял в руки четыре амулета и, прежде чем взяться за три кристалла, положил их на кровать. С ними он выложил и светящиеся ярко в темноте кайбер-кристаллы.

— Смотри, — Рай присел на край кровати, — помнишь, что говорила твоя мама?

— Мы можем побороть страх, если, например, придумаем ему имя, — пролепетала Нира и села рядом с ним. — А зачем ты их принёс?

— Мы можем придумать тоже имена, — согласился он, — но чтоб уж наверняка, нам надо считать. Я такое в голофильме видел. Нужно коснуться и считать. — Рай, касаясь поочередно каждой вещи, начал считать: — Один, два, три, четыре, пять, шесть семь.

— Почему семь?

— Раймус, Рейн, твоя мама, бабуля Супе, дед Эрвин, ты и я. Всего семь. Потому что семья и так мы с тобой будем думать, что они с нами и нас защищают. Надо потрогать каждого и посчитать.

Нира придвинулась чуть ближе, внимательно прислушиваясь к словам Рая.

— Мне надо девять.

— Зачем ещё два? — не сообразил сперва Рай.

— Ещё тётушка Тесс и дедушка Регал, — ответила Нира. — Я знаю, что он странный, но он тоже семья и я вдруг подумала, что он может быть тоже хорошим, и он однажды будет с нами добрым, не будет ругаться и злиться.

— Надеюсь, — Рай скрыл своё неверие в этот исход. Он видел отца чаще, чем она и знал чуть больше, чем она. Его удивляло, как Нира всё ещё верила, что отец может быть хорошим, но он не хотел никак спорить с ней. — Давай у тебя будет девять, а у меня семь?

Нира в знак согласия кивнула.

— Рай, а если не получится коснуться? — поинтересовалась Нира.

— То мы можем просто считать, — нашёл ответ Рай, не теряя энтузиазма, — или сжимать кулаки. Всё равно надо считать. Иногда очень много раз. Но это тебя защитит.

Нира встала с кровати, достала из игрушечного домика двух пони, положила их к остальным вещам и, прикасаясь к каждой, начала считать.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять.

— Вот видишь? Ты главное не забывай считать.

— Мне нравится твоя идея, — Нира робко улыбнулась. Рай почувствовал, как расцветала радость. — Так ещё мы будем знать, что вместе.

— А имена нашим страхам надо придумать смешные. — Рай сделал паузу, перебирая в голове варианты смешных имён. Тут он поднял брови и вскинул указательный палец вверх. — Твой будет Евкакий, а мой Антилох.

Рай вычитал эти имена в голонете на уроке, когда они с классом учились делать презентации. Ему стало скучно и он решил ввести в поисковой запрос «смешные имена в галактике». Нира не сдержала смеха. Мягкого и тихого, как шелест травы. Она прикрыла глаза и закрыла рот ладошкой. Отец недавно пристыдил её за неровные передние зубы и заявил, что у Ветов в роду всегда у всех были ровные зубы. Раймус махнул на это рукой и сказал, что зубы можно и выровнять и это не повод для стыда.

Нира взяла кайбер-кристалл в руки.

— Хочешь я тебе его подарю? Мне папа привозил их из командировок, а один мама привезла. Я читала, что такие у джедаев в мечах.

Глаза Рая восторженно заблестели.

— Ты правда хочешь его мне отдать?

— У меня их много, а у тебя ни одного, — повела плечом Нира. — Так нечестно, я тоже хочу, чтобы у тебя они были, АльРайд. Как нам с тобой побеждать теневые легионы без кайбер-кристаллов? Держи.

Она вложила в его ладошку кайбер-кристалл. Рай поглядел на кристалл, разглядывая с неподдельным интересом и живым любопытством. Он всегда любил всю атрибутику, связанную с джедаями, как и Нира. Им нравилось играть в джедаев, воображать, что у них вместо палок световые мечи. Они обожали играть в игру на датападе, созданную по мотивам их любимого мультика, где добрые дроиды противостояли теневым легионам. Злодеи там охотились за кайбер-кристаллами, а хорошие дроиды использовали их во спасение галактики. Раю всегда хотелось иметь нечто особенное, связанное с джедаями и теперь у него это было.

— Спасибо, АриРей, ты самая лучшая!

Выплеснулась сдерживаемая лавина счастья и восторга. Рай крепко обнял Ниру, не обратив внимание на Хилли у неё на коленях. Он чувствовал её выдох и как она попыталась с такой же силой обнять его в ответ, правда вышло у неё это не так хорошо, потому что она была слабее.

— И ты самый лучший, Ради, — сказала Нира, улыбаясь. — Прям самый самый!

Рай и Нира всегда были неразлучны. У них было общее приветствие, общий язык, которые понимали только они, некая связь, связавшая их с раннего детства. Несмотря на то, что он был её дядей, а она его племянницей, это не мешало никак им общаться. У них имелись общие интересы, одна любовь к голофильмам, различным историям, захватывающих дух. Когда Рай болел, Нира пела ему колыбельные, чтобы тот уснул и восстанавливал силы во сне. В моменты её кошмаров, он залезал к ней под одеяло и смешил придуманными историями. Однажды их назвали близнецами из-за схожести и их хождением вместе. Если они и были близнецами, то по духу, никак не внешне. Вместе им всё казалось решаемым, все проблемы и беды пустыми. Самые страшные чудища переставали казаться такими ужасающими. То не Сила, нечто другое, что сильнее для детей. Что для них сильнее любого огня и способного защитить не хуже меча — их дружба. Рай верил, что их связь будет вечна. Они всегда будут рядом друг с другом.

༻✦༺

Райден работал в лагере на Тайферре уже почти две недели. В подростковые годы он часто летал в этот лагерь ребёнком и проводил там большую часть каникул перед школой и колледжем. Тайферра для отдыха и восстановления здоровья перед учёбой или работой считалась идеальной планетой. На ней не знали снега и морозов, жара и влажный климат весь стандартный год позволяли туристам прилететь, искупаться в бакто-ваннах, отдохнуть и загореть под пылающим солнцем. Среди высоких хребтов, устремившихся к небу, простирались изумрудные долины, где мерцали озёра и реки. Водопады, кристально чистые, стекались ручьём вниз. В лесах и джунглях, прямо возле целебных вод, построили санатории, больницы и лагеря для детей. Такие лагеря считались элитными и исключительно для высшего класса, путёвки туда стоили от десяти тысяч кредитов. В некоторых системах на такие кредиты можно приобрести целый корабль, не подержанный и поломанный. У Ветов на такой отдых деньги имелись. Райден летал в этот лагерь один, а теперь работает с другом вожатым, хотя назвать Йона другом язык не поворачивался. По правде говоря, Райден вообще не хотел никуда лететь, его убедил факт, что он будет свои рабочие смены проводить вдали от дома. Вдали от брата и дроида, зато подальше от отца.

Правда он не учёл устройства связи. И что отец будет связываться с ним даже в рабочие часы.

— Ты — позор семьи.

Отец смотрел на него въедливо, с недовольством, Райден глядел на призрачное изображение отца, и ни одной эмоции не отразилось на его лице. Видимо, отец уже увидел списки поступивших в университет в этом году.

— Не хватило ума попасть на бюджет, как твои одноклассники и братья? — пробурчал отец. — Настолько нет мозгов, что даже нормально поступить не мог? Ты и так закончил школу и колледж просто отвратительно, а теперь ты нас ещё сильнее позоришь.

Райден презрительно фыркнул. Он бы не сказал, что закончил школу плохо. У него было много «отлично» и «хорошо», всего по двум дисциплинам стоят отметки «удовлетворительно». С колледжем была схожая ситуация, там он сдал экзамены все на «хорошо» и один «отлично» по хаттскому. Всё-таки языки он любил больше счёта, составления таблиц, знаний биологии и зазубривания абсолютно ненужных ему дат падения Империи ситхов, дня рождения Таркина и прочей ненужной для него в жизни ерунды. Райден больше удивлял времени лингвистики и тренировкам боевых навыков. Остальные дисциплины он не учил совсем, научился хитрить и списывать, дабы не скатиться в успеваемости. Нашёл лазейку в этой стандартной и унылой системе, где от юного поколения требуют идентичность и отсутствие собственного мышления. Райден быть как все не хотел. Он не просто Вет, он ещё и человек.

— Я зато стал первым Ветом, попавшим в университет на платной основе, — как ни в чём не бывало парировал Райден.

— Ещё одна такая дерзость и я тебе язык отрежу, — процедил грозно отец. — И это всё, что ты скажешь в своё оправдание? И не будешь отрицать, что ещё на лингвистические направления подавал?

Райден сжал челюсти. О том, что он подавал и на другие направления, кроме межгалактических отношений, он умолчал. Уже заранее предугадал реакцию отца, для этого даже не надо быть джедаем. Райден ненавидел до скрежета зубов те моменты, когда отец его отчитывал. Столько месяцев плевал на его судьбу, а потом вдоволь вспоминал об обязанностях отца. Тому всегда была безразлична судьба младшего сына, как будто тот был не более, чем игрушкой. Неудавшийся проект, лежавший где-то на задворках и покрывшийся пылью. Сын от другой, нелюбимой женщины. Порой Райден задумывался, отчего отец его оставил и не избавился. Он, кроме Рейна, никому не нужен. Была бы здесь Дорра, она бы его обняла. Был бы здесь Раймус, он бы дал наставнический совет. Была бы здесь Нира, Райден чувствовал бы себя целым, счастливым и не одиноким.

— Потому что ты поставил мне условие пройти на бюджет, — тотчас отрезал Райден. — Вот я на лингвистику и прохожу.

— Туда каждый дурак пройдёт, — фыркнул отец. — А ты должен был пройти туда, где училась вся наша семья. Ты — Вет. Ты — бальег. Мы не можем нарушать устоявшиеся традиции.

— Тогда почему столько дураков идут на лингвистику? Может я хочу принести пользу семье немного иначе, а не идти бездумно по тому пути, по которому все идут? Может я не хочу следовать дурацким традициям, в которых уже нет смысла? К тому же все традиции уходят в прошлое со временем. Да и у меня есть право учиться, где я хочу. Я — свободный человек, а не раб в клетке.

— Пойдёшь по тому пути, по которому я тебе скажу идти. Если бы я не контролировал всё в этой семье, мы давно бы вымерли все. И раз уж ты о свободе заговорил, я напомню тебе кое-что. Ты помнишь Раймуса? Он сглупил и к чему это привело? Опозорил семью.

— И как именно он это сделал?

— Заделав на свет выродка, которому не стоило вообще рождаться.

Райден нервно втянул воздух. Скулы напряглись. Он почувствовал, как зачесались ладони.

— Она была твоей внучкой.

— Она была слаба и бесхребетна, — голос отца стал острее клинка. — Вот и умерла.

— Она пропала без вести.

— Ты ещё веришь, что она выжила? — отец насмешливо усмехнулся. — Проснись, она давно уже сгинула где-то. Её никто за семь лет не нашёл, я назначал за её нахождение не малую сумму и никто её не нашёл живой.

— Но и мёртвой не нашли.

— Шанс того, что она выжила, равен нуль. Повзрослей наконец.

Райден буравил его полным ненависти взглядом. Он хотел поскорее закончить этот затянувшийся разговор.

— Мне пора работать, — забормотал он.

— Вот и ступай, я уже устал от твоего голоса.

Перед тем, как связь прекратилась, Райден увидел, как отец вытащил из кармана ингалятор и поднёс к губам. У отца была астма, однако это не мешало ему иногда курить и употреблять определённые виды спиртного. Хоть он и сидел потом пытался вылечить себя и вытравить из организма всю дурь, дышал в ингалятор дольше обычного, но упорно продолжал себя губить алкоголем и сигареты. Словно проверял, что убьёт его раньше.

Райден ощутил, как исчезал удавка с шеи. Он почесал середину ладони. Отцовский грубый, не терпящий пререканий тон, ударял по лицу сильнее хлыста и пощёчины. Сперва разговоры о поступлении, потом о Нире. Гнев и пылающий огонь намеревались вырваться. Райден знал, что на территории лагеря нельзя курить, знал, что его ждёт Йон, бегающий с детьми по станциями и проходящий квест по книге о ситхе, победившим зло — как забавно, раньше с таким сюжетом выпускали книги, но про джедаев. Он знал, но не мог пока выйти. Вытащив тайком привезённую электронку, Райден сделал одну затяжку. У него в семье все курят: отец, несмотря на астму, Раймус курил до свадьбы, Рейн. Раньше Райден осуждал курильщиков, а потом сам стал одним из них. Перед глазами нарисовался образ недовольной Дорры. Она никогда не забывала о его здоровье, покупала ему тёплую одежду, самые вкусные и эффективные таблетки и сиропы, что он лишь в тринадцать лет узнал, что сиропы бывают с горьким вкусом. Но Райдену было плевать. Жизнь кипела, искрила в нём яркими красками до Кровавой ночи. После всех событий он и не жил будто. Скорее существовал. У него были фальшивые друзья, фальшивые отношения, из настоящего лишь синяки на теле, зуд в центре ладоней и держащее его взаперти одиночество. Райден никогда не хотел стать заложником системы, стремился к свободе действий, в итоге к восемнадцати годам получил тонну оскорблений от отца, склонность к курению и направление, куда поступать он не хотел изначально. Он и так жил в тени братьев, отец же, словно нарочно, не давал из неё выйти и показать, на что он годен. Его загоняли в рамки и стандарты, которым он соответствовать не хотел. Ещё в детстве он сам попытался подстричь себе волосы, несмотря на запреты отца, правда вышло неудачно и Дорре пришлось всё заботливо подправлять. Затем он не пошёл после девятого класса в социально-экономический класс, а выбрал гуманитарный, тоже от отца тогда влетело. Райден не хотел быть копией братьев, он хотел быть просто Райденом.

Голофон завибрировал, и Райден вытащил устало устройство, так, что с запястья чуть не соскользнул браслетики, подаренные Нирой.

Пришло сообщение от Рейна:

«Мы с Тедом скоро в системе Полит будем по работе. Как у тебя выходной будет, хвостик, дай знать, мы тебя навестим. Привезти тебе чего?»

Уголки губ поднялись вверх. Как бы отец не пытался рассорить Райдена с братьями, они оставались дружны. Райден гордился Рейном и Раймусом, даже несмотря на то, что зачастую чувствовал себя в их тени. Он быстро написал ответ:

«Привези мне чипсы, пожалуйста. И сэндвичи. И колу. И лапшу. И винтовку».

Райден был большим поклонником фастфуда. Тренируясь в подростковом возрасте, ему пришлось сесть на строгую диету, что он похудел на килограммов десять. Впрочем у Ветов не считался низким вес чем-то не нормальным. Правда Дорра точно начала бы его откармливать. Дело не только было в том, что она его очень любила. Просто ей нравилась кулинария и она обожала готовить на семью, если у неё было свободное время. Райден и не жаловался, он еду Дорры любил больше, чем то, что готовили ему дома.

«А винтовка-то тебе зачем?»

«При всём уважении к дому Антиллес, но если Йон опять заснимет, как я уснул на дежурстве, я его пристрелю. Не хочу работать... Особенно с ним...»

«Ну винтовку не обещаю, а с остальным придумаю».

Только один Рейн у Райдена и остался. Раймуса нет, Ниры тоже, с Доррой и её семьёй отец оборвал все связи, прямо демонстрируя, что для него двенадцать лет родства с ними ничего не стоили. Может для отца это и было ничто, но для Райдена Кастили были второй семьёй. Он любил Дорру, как никогда не полюбит биологическую мать, бросившую его в младенчестве, любил Эрвина и в том числе Супе, она ворчала и ругалась, но выглядело это скорее смешно, чем страшно. Дед Эрвин вдохновил его заняться боевыми искусствами. Райден на какое-то время думал даже стать агентом разведки, как он. Ему не хватало его обаятельного юмора, не хватало объятий Дорры и Ниры, он скучал и по ворчливой бабуле Супе, жалующейся на прислугу и своего мужа. Райдену не хватало и Раймуса. Он уже придумал бы план, как сместить тайком отца, подговорил бы военных, устроил бы переворот и занял бы место Палпатина за то время, пока Райден чистил зубы. Без него и остальных в груди ощущалась пустота.

Долго отлынивать от работы он, к своему сожалению, не мог и поплёлся к Йону и отряду, перешагивая через выступающие корни деревьев. Как безопасно заставлять детей бегать в лесу там, где они могут легко расшибить себе коленки. За травмы-то, абсолютно любые, отвечают вожатые и им же от руководства и прилетало. А Райдену лишние проблемы были не нужны. По дороге он начал считать, делал глубокие вдохи и старался отвлечься от воспоминаний о недавнем разговоре с отцом:

«Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь...»

Йон сидел в беседке с детьми и решал с ними какой-то ребус, белый дроид на колёсике отсчитывал время, мешая сосредоточиться. Тем временем другой отряд, как Райден увидел, уже всё отгадали и побежали на следующую станцию. Ему на глаза уже попадались эти дети. Их вожатой ещё была темноволосая девушка, она отвечала за кружок поэзии. На активностях особого участия не принимала, ограничивалась сидением на скамейке и пристальным взглядом за детьми. Всякий раз, если ей случайно прилетал мяч в ноги или по голове, она молча, при этом с заметной Райдену брезгливостью, кидала мяч обратно. У отрядов должны быть двое вожатых, однако второго вожатого у отряда той девушку он никогда не видел. Знал о его существовании, однако в лагере он считался как призрак, появляющийся крайне редко. Вот и в этот раз Райден его присутствие не обнаружил.

Когда он зашёл в беседку, Йон уже готов был на себе рвать волосы.

— Где ты был? — он приковал к нему нервный взгляд. — У нас тут зашквар. Другие отряды быстрее нас всё решают!

— Извини, я был в туалете, — соврал Райден, присаживаясь рядом на пол.

— А твой мочевой пузырь не мог потерпеть до конца квеста?

— А твои претензии потерпеть, я вижу, тоже не могут?

Раньше Райдена звали ласковее котёнка и добрее всех сказочных персонажей. Прошли годы и свою ласковую сторону он научился держать в клетке под замком и открывал специально для Рейна. Для остальных он не отличался от клишированного богача, интересующегося только вечеринками — образ, который Райден поддерживал с пятнадцати лет. Статус дерзкого мажора закрепился после нескольких показных появлений на мероприятиях. Так было удобно, никто не задаёт лишних вопросов. Лишь дома Райден становился собой — угрюмым, не желающим иметь дела со своим ненастоящими друзьями. Они не его друзья, они не понимали его. Райден пробовал найти кого-то близкого по духу, чтобы можно было быть самим собой и всё высказать, что на душе. Проблема в том, что таких он не нашёл, да и сомневался, что найдёт. Ему в последний раз было действительно хорошо до Кровавой ночи. Когда были живы Нира и Раймус, когда рядом была Дорра. К криффу Йона, Райдену снова нужна семья.

Громкий девичий вскрик вдруг разорвал тишину и охватил всё пространство вокруг, едва не оглушая. Все повернули головы, и Райден увидел ту девушку из другого отряда. Она упала на траву и тяжёло дышала. Судя по всему, неудачно перелезала через препятствие и упала на руку. На одной из станции, почти последней, нужно было перелезть через невысокую стену. Похоже девушка оступилась и упала. Её лицо побелело, исказилось от боли, в глазах отразился страх.

— Святые, сиди с детьми, я сейчас, — скомандовал Райден, поднимаясь с пола.

Девушка тяжело и чаще задышала. Она прижала вывихнутую руку к груди. Её попытка пошевелить пальцами не увенчалась успехом.

— Тебе нужна помощь? — спросил Райден, как только оказался возле неё.

Девушка на него уставилась круглыми от удивления глазами и нерешительно кивнула, с трудом сдерживая стон. Конечно ей нужна помощь, у неё явный вывих, она в таком состоянии даже не встанет. Райден, не теряя времени, подхватил её под руку, и, стараясь не причинить боли, помог ей встать.

— А где твой второй вожатый?

— Не знаю, — девушка покачала головой, стараясь сконцентрироваться на дыхании, — я его с утра не видела.

Один мальчик из её отряда, миккианец, подбежал к ней. — А что с рукой?

Райден сжал губы в тонкую линию.

— Йон! — окликнул он его. — Посиди и с этими детьми, пока я их вожатого не найду?

— Сорок человек на меня одного?! — вопрошал Йон, полный негодования. Заметив строгий взгляд Райдена, он мгновенно стушевался. — Хорошо!

— Всё в порядке, — смогла выдохнуть девушка и выдавила из себя вымученную улыбку, — скоро я к вам присоединюсь.

Райден знал, что помочь девушке будет правильным решением. Дорра всегда его учила помогать тем, кто нуждается в помощи. Эти принципы в нём корнями вросли и никто их из него не вытащил. Ни отец, ни приторное общество. Дорра учила его сохранять человечность, чтобы не случилось. Она бы им гордилась. По крайней мере, Райден хотел бы в это верить.

Он отошёл с ней подальше от детей, смотрел под ноги за двоих, пока они направлялись в сторону медпункта. Райден слышал хрипы при каждом вдохе девушки. Она переодически кашляла и хваталась за горло. Рука девушки дрожала от холода и при этом была мокрой от пота, тело казалось лёгким и хрупким. Глядя вблизи на черты её лица, у Райдена в памяти вспыхнула картинка из прошлого. Неясная, размытая, она исчезла также быстро, как и появилась. Райден мысленно тряхнул головой — просто переработался, а может уже курение так странно влияет на его мозги.

Вдвоём они доковыляли к медпункту, где, в прохладной и стерильной комнате, девушку ждала помощь. Райден оставил её на медицинских дроидов, а сам остался стоять неподалёку наблюдать за обстановкой. Медицинские дроиды быстро и четко оценили ситуацию, подтвердил вывих запястья, увидели проблемы с дыханием и начали свои действия. Они аккуратно наложили на запястье шину и повязку, зафиксировав сустав в нужном положении, а потом ввели обезболивающее и дали подышать в ингалятор. Обезболивающий эффект должен заглушить боль, однако Райден прекрасно знал, что неделю или две ей всё равно придётся ходить с гипсом. Он мог легко уйти, дальше не его забота, что с ней будет, но правильность, годами взращенная Доррой, не позволяла ему поступить так. Останется, пока дроиды всё не сделают. Доведёт до её комнаты, после уже уйдёт. Райдену было несложно, к тому же так на его месте поступили бы все мужчины. Раймус и Рейн тоже. Старшие братья в плане обращения с поведения с девушками долгие годы были для него примером. По мнению Дорры, Раймус был истинным джентельменом. Он всегда придерживал дверь и пропускал даму вперёд, забирал тяжёлые сумки из рук жены, брал часть бытовых обязанностей на себя, когда у него был выходной. Если Нира болела, он срывался с работы, покупал ей самые дорогие и эффективные лекарства, старался найти врачей, что помогли бы ей. Также было и с Райденом, в случае его болезни. Райден старался равняться в этом плане на старшего брата и плевать, что отец этого не одобрял.

Рейн тоже проявлял воспитанность и порядочность. Райден не забыл его приезд на Альдераан с Саше. Брат сиял на глазах, когда в поле его зрения попадала она. Он за ней ухаживал, следил, чтобы ей было удобно. Да Райден уже не помнил, был ли Рейн хоть раз такой счастливый. Он так не улыбался, наверно, даже когда поступил в университет или получил работу. Смотрел на Саше так, словно она была для него всем миром. Как Раймус смотрел на Дорру. Как Райден на чипсы со вкусом сыра. Он не возражал против отношений Саше и Рейна, выбор брата, в конце концов. Тем более Саше показалась милой и порядочной девушкой. Главное Рейну с ней было хорошо и он на время переставал быть холодным и отстранённым ворчуном. Единственным камнем в их отношениях мог стать отец и его мнение. В пекло его, подумал Райден, счастье Рейна важнее мнения отца.

Дроиды уже полностью закончили свою работу. Один из них приехал на маленьком колёсике.

— Вам нужно будет ходить с гипсом, пока рука полностью не восстановится, — твердил дроид механическим голосом.

— Сколько мне нужно с ним ходить? — девушка сверлила дроидов пронзительным взглядом.

— Неделю или две, все зависит от состояния вашей рукой. Самое главное сейчас — соблюдать рекомендации. Скажите, у вас уже были подобные проблемы с дыханием и кашель?

Девушка приняла задумчивый вид.

— Нет, такого не было, — сказала она.

— Обратитесь после смены к медикам у вас дома, — посоветовал дроид. — Просто так проблемы с дыханием не возникают.

— Я смогу всё равно работать, — твёрдо заверила девушка. — Моё положение никак мне не помешает.

— Хорошо.

И дроид тут же укатил с другими прочь, оставив Райдена с ней наедине. Молчание между ними казалось неловким, неправильным. Райден никогда не любил такие ситуации. Не знаешь, что говорить и стоит ли вообще открывать рот. Он не любил затянутые молчания.

— Как ты так упала-то? — поинтересовался он, стоя со сложенными на груди руками.

— Бегала с детьми по станциям, — девушка подняла на него глаза, — а когда перелезала через стену, то упала.

— Что ж ты одна с детьми бегаешь? — прямо спросил Райден. — Где этот придурок, который с тобой работает. Как его... Тайсон?

— Терон, — исправила девушка, нахмурившись, — я понятия не имею, где он. Может со своими девчонками гуляет из других лагерей, может тайком в санаторий улетел. Тут не так много вариантов.

— Его бы не выпустили на такой срок долгий.

— Тебя выпустят куда угодно, если твоя мамочка работает в администрации.

Райден вскинул вверх бровь.

— А с чего ты это решила?

Девушка неопределённо повела плечом, так, что Райден заметил на её шее полосу шрама.

— Скажем так, у меня свои источники информации.

Райден негромко хмыкнул. Интересно действительно, откуда она об это знала, если Терон почти не появлялся в лагере? Стоило пообщаться с ним, если удастся поймать. Райден мог попробовать выйти на него через Йона. Йон в первый день уже со всеми сумел обменялся контактами. Кажется и с этой девушкой он успел поговорить. Если Терон взаправду был сыном кого-то из администрации, то логично почему он позволял себе больше, чем другие вожатые. Райден, пускай и тоже не любил работать, не мог позволить себе такую наглость. Всё-таки совесть у него ещё направляла разум на логичные поступки. Её прокурить не удалось.

— Забавно будет, если расползутся слухи о его деяниях и дойдут до директора, — озвучил мысли Райден.

— Их ещё распространить надо, — добавила девушка, — и правильно убедить в правдивости.

Голос Рейна с его советами по внутренним интригам пронёсся в голове. Рейн всегда верил в превосходство мозгов над мускулами. Верил в силу ума и хитрости, учил видеть мир перед собой как шахматную доску, где каждый мог быть пешкой. Он говорил быть шахматистом, но Райден никогда не был силён в шахматах. Интриги больше по части Раймуса и Рейна. Они в них лавировали с детства. Райден не интересовался интригами, политикой. Не потому что был глуп, а ему просто это было неинтересно. Лучше в этом будут копать те, кто хочет этого.

— Пускай твой помощник займётся теперь детьми, — Райден присел рядом с ней. — Ну а что, если ты пашешь, а он ничего не делает? Пусть напряжёт попку и поработает, а ты отдохнёшь.

— Да я буду только рада, — выпалила девушка.

— Ты никогда не получала таких травм, да? — догадался Райден.

Девушка согнула ногу в колене и слабо улыбнулась краем губ.

— Всё так очевидно?

— Я проницательный.

Тихая усмешка сорвалась с её губ.

— Выходит, у тебя были какие-то травмы? — полюбопытствовала она.

— Я вывихнул правую руку в пятом классе, — поделился Райден. — А в восьмом классе я получил травму на физкультуре, когда мы играли, и я месяц потом ходил с гипсом на левую ногу. Неудачно приземлился.

Брови девушки сдвинулись к переносице, а уголки губ опустились вниз.

— Фрэп, как же ты так? Тебе очень больно было?

Райдена умилил этот вопрос и с какой заботливой интонацией она это спросила. На какой-то момент ему захотелось рассказать ей всё, но логика заглушила в нём это желание. Он должен быть внимательней.

— Терпимо, я бы сказал, — отмахнулся он.

— Ты уже был в этом лагере раньше?

— Ездил ребёнком много раз. А ты впервые здесь? Я не помню, чтобы раньше тебя видел.

— Впервые, — подтвердила девушка, оглядывая медпункт, — я раньше ездила в другой лагерь.

— Тебе нравится тут? И в целом работа вожатым?

Райден видел порой её уставшей, с мешками под глазами, однако она не жаловалась и продолжала работу. Он не представлял, какую выдержку надо иметь, чтобы не накричать и не бросить всё. Тут за одним ребёнком не уследишь, а тут двадцать на одного человека.

— Это первый опыт для меня, — начала девушка. — Интересный, показывающий, что я могу. Но связать с этим жизнь...

— Точно нет, — договорил за неё Райден. — С ума сойти ж так можно.

— Именно, — согласилась девушка с улыбкой. — Плюс не забываем про питание.

— А что с ним не так?

— Из-за того, что нужно быть круглые сутки с детьми, ты не можешь ни поесть нормально, ни душ принять, ни в туалет сходить. И голубая лапша надоедает через дней пять.

С этим Райден был согласен, поэтому помимо неё Кайрос положил ему с собой фрукты и сэндвичи. В лагере всегда давали только здоровую пищу, а в праздники могли устроить чандрилльский стол, где можно выбрать на завтрак, обед и ужин всё, что душе угодно. Не тебе дают твою порцию, где у тебя выбора нет, а ты сам выбираешь еду. В этом для Райдена был огромный плюс лагеря.

— Я помню так отошёл в туалет на пять минут, прихожу, там уже мои дети чуть ли не дерутся, — вспомнил Райден. — У всех нормально сунули в отрядам по возрастам, а у меня одному ребёнку лет четырнадцать, а другому одиннадцать.

— У тебя тоже? — глаза девушки округлились. Значит ни у одного Райдена в отряде такой бардак с возрастом.

— Да, — подтвердил Райден. — Причём этот старший очень высокомерный. Он мне тут предъявлял, что я, видите ли, ему с другом общаться не даю и что я слишком много командую.

— Дети не любят вожатых, которые следуют правилам, — подметила девушка. — Когда у нас был вечер, где мы делали ролики о наших лагерях, я не стала вставлять современные песни. Потому что не подходят матные песни Зепелинс под тематику поэзии, уж извините. — Райден усмехнулся. — Нас похвалили, но дети потом на меня обижались.

— Они ещё и обижаются, если ты их заставляешь принимать участие в активностях, — добавил Райден. — Ну, извините, я тоже чипсы пожевать хочу, я же не ною. Это моя работа, я её делаю. К тому же, если они хотели курорт и ничего не делать, то ехали бы в санаторий или куда угодно, только не в лагерь.

— Представляю, каково сейчас с ними твоему другу. Сорок человек на одного — убиться можно.

Райдену Йона жаль не было. Антиллес за все рабочие недели так расшатывал ему нервы, что он готов был взяться на нож для масла в столовой. Потому что этот субъект тоже очень часто уходил, что Райдену приходилось оставаться с детьми один на один. То с девушкой ему поговорить надо было, то у него ручки устали — слабак. У Райдена тоже много чего уставало, однако он не ныл на каждом шагу об этом.

— Ему полезно будет, — махнул рукой он. — Ничего, посидит, поработает.

— К нему бы Терона ещё.

— А мы бы тогда отдыхали и злорадствовали.

Девушка усмехнулась и понимающе улыбнулась. Райден поймал себя на том, что улыбался в ответ, как мальчишка, ободряюще и лучезарно. То ли пора курить бросать, то ли он двинулся рассудком, но уходить он никуда не хотел и общение с девушкой не доставляло ему дискомфорта. Страх, осевший многие годы назад на плечах, не ощущался. Куда-то исчезли мысли о разговоре с отцом и его слова про ничтожность и позор семьи. У них в семье бытует мнение о существовании бальега в душе каждого Вета. Что он подстёгивает сознание к каждому шагу, свирепствует, если что-то идёт не так, защищает хозяина. Он как внутренний голос, подобен совести, он — главный страж и ангел хранитель. Бережёт от опасности. У Райдена бальег со странной натурой, раз в присутствии девушки стихал и не рычал. Тоже, наверное, накуренный или банально отличался от своих сородичей, как и сам Райден. Он с этим бальегом живёт бок о бок и тот ни разу не подводил.

— Я Райден, — он протянул ей ладонь.

Девушка чуть помедлила, глядя на его руку, словно в голове анализировала, не убьёт ли её это. Всё же она пожала ему руку в ответ.

— Рей.

— Ты одна сегодня дежуришь?

— Как и в прошлые ночи, — с досадой вздохнула Рей. — Мне кажется, я приеду домой, мама и бабушка будут думать, что я на игле.

— Про меня также подумают, — понимал Райден, — но отец.

При упоминании отца он тут же нахмурился, почувствовав, как возвращалась на шею удавка. Только отвлёкся, как воспоминания накатили с новой силой.

— Завтра вечер кино будет, — вырвала его из раздумий Рей, — будут показывать старый фильм, где девушка обладает бессмертием. Я не фанат подобного жанра, но приду. Интересно просто, я ни разу не смотрела. Ты придёшь?

Она будто прочувствовала его настроение и перевела тему.

— Я тоже такой жанр не люблю, — констатировал он, — но приду. Если это избавит меня от дежурства, то вообще кайф будет.

Они вдвоём стали разговорить о голофильмах, пока медицинские дроиды их не погнали. Райден был впечатлён, поняв, что с Рей у него один взгляд на жанры. Правда она больше любила ужасы, лёгкие комедии и длинные набуанские сериалы, где каждая серия длилась по два часа, а в сезоне было шестьдесят или сто серий. Как ни странно, но Райден её со всем понимал, кроме ужасов. На набуанские сериалы его Дорра в своё время подсадила. Отец такие сериалы высмеивал, Райден в ответ махал рукой и продолжал смотреть. Были и интересные сериалы на Набу, не только про любовь и бесконечные драмы, кто от кого родил и кто кого любит. Он всегда боялся ужастиков и не понимал, как девчонкам такое нравилось. Ниру ужасы в кино и литературе нисколько не пугали, что вызывало всеобщее недоумение. Она на это пожимала плечами и объясняла, что в реальности такое было бы страшнее.

Пока их не хватила администрация, Рей ушла к своим детям, Райден к своим. Напоследок она ему улыбнулась и помахала смущённо рукой, демонстрируя неровные передние зубы.

Прямо как у Ниры.

༻✦༺

Рейн своё слово сдержал и приехал к брату, в день единственного выходного. Йон остался с детьми, согревался мыслью, что через несколько дней у него самого выходной, и дети останутся все на Райдене. У того на счету, к несчастью, ни один долг Йону. Как бы Райдена до скрежета зубов не раздражал Антиллес, он должен признать, что его так называемый друг очень часто его выручал. В дни ссор с отцом он сбегал к нему на ночёвку и оставался определённое время, пока Рейн его не находил хмурого и обиженного, не вставлял на место мозги и не возвращал домой. Йон и затащил Райдена в лагерь, чтобы хоть как-то помочь после расставания с девушкой, пускай их отношения и были формальностью и банальным расчётом, поскольку отец дружил с её семьёй. Райдену за расставание с ней тогда тоже досталось не слабо. Надо отдать должное Йону, не предложи он уехать в лагерь, то Райден дома выкурил бы себе все лёгкие окончательно и совсем скуксился. В лагере он хотя бы отвлекался на детей, на дежурстве листал ленту со смешными роликами, по ним учил древний альдераанский из забавы ради. Будь у него гитара под боком, он мог бы играть в перерывах от работы, вспоминал бы детсво, как он и Нира пробовали песни сочинять. Только взять с собой инструмент в итоге не смог. Опасение сломать сковывало движения.

Присутствие Рейна помогло стихнуть непрошеным мыслям. Они умостились вместе с Тедом возле падающего с высоты водопада. Его кристальные брызги переливались на солнце, создавая небольшую радугу. Шум приятно ласкал слух и воскрешал в памяти Озёрный край на Набу, где Райден с Нирой проводили последние дни перед школой. Возле водопада можно было легко спрятаться от детей и не бояться, что они застанут тебя за курением.

— Ну-ка, — Рейн забрал у Райдена электронку и, вдохнув порцию дыма, тут же нахмурил лоб. — Что за дрянь ты куришь? — Он передал её Теду. — Если уж куришь, то кури нормальные сигареты, а не эту химию, которую мешали рабы с Татуина.

— А в принципе неплохо, — выдохнул Тед, оценив. Он отдал электронку обратно Райдену. Его темно-каштановые волосы блеснули в свете солнечных лучей. — Я недавно тоже на них перейти думал. Не такие противные.

— Чтоб от тебя потом воняло как от школьницы? — поморщился Рейн.

— Зато они дешевле.

— Тогда ко мне можешь не подходить.

Тед в ответ усмехнулся. Райден знал его довольно давно, помнил его на похоронах. Он был выше и старше Рейна, учился с ним, вместе они потом работали. Тед тоже принадлежал к богатому роду, у его семьи был свой бизнес, но он никогда не кичился своим положением, в отличии от Йона. Райден ни раз удивлялся, как Рейн сумел сдружиться с Тедом. Они очень сильно контрастировали на фоне друг друга: Рейн, не вылезающий из книг, терпеливый и предпочитающий уединение, и Тед, не терпящий одиночество, более открыт в выражении мнения и предпочитающий сразу действие. Рейн предпочитал терпение и после обдуманное действие, выступал за холодной расчёт. Райден знал, что старшего брата часто дразнили, так как он был младше всех в своём потеке, Тед вскоре стал его защитником, гонял от него хулиганов. А Рейн и сам показывал, за что его стоит уважать и бояться. В конце концов, не просто же так несколько человек, у кого были шансы занять его месту в силу возраста, слегли резко в больницу с отравлением. За несколько дней до результатов один из тех парней назвал Рейна в сердцах змеёнышем и худшим Ветом. То, что тот случай был намеренным отравлением никто не доказал. Возможно, то было простое совпадение, а может это мрачное подмигивание тому факту, что Рейну Вету лучше дорогу не переходить.

— Райден, а ты уже документы подавал в университет? — спросил Тед. — Выбрал уже, с чем будущее связать хочешь?

— А какая разница? — уклончиво ответил Райден. В груди неприятно кольнуло от свежих воспоминаний о разговоре с отцом. — Я же всё равно пойду туда, где Рейн и Раймус учились. А, ну и отец, и дед, и прадед — короче, вся моя семья.

— У тебя же к языкам талант был, — вспоминал Тед, — и на гитаре ты хорошо играешь, и ты все боевые искусства мира, мне кажется, знаешь.

— Ну, не прямо все, — поправил Райден. — Да и музыка и остальное больше хобби, я думаю.

— Но на лингвистику ты документы всё же подал, — вдруг отозвался Рейн.

Райден замер, оцепенел на месте. Слова-удивления застряли в горле и растворились после разумных и логичных объяснений:

— Отец рассказал?

— Сразу же.

Райден почесал ладонь. Его скручивало всякий раз, когда его отчитывали. События вереницей пролетали в его сознании, напоминая слова, сказанные недавно в его адрес. Да, он пошёл против воли отца, подав на лингвистику, помимо межгалактических отношений. Да, он хоть раз за последние семь лет сделал по-своему. Осознание глупости поступка пришло медленным течением. Знал же, что отец не одобрит и заставить всё сделать по его слову, но всё равно сделал это. Потому что на миг затрепетала слабая надежда, что Райден начнёт жить по зову сердца.

— Знаю, лоханулся, — удручённо проговорил он.

В зелёных глазах Теда блеснуло сочувствие. Рейн сжал губы в тонкую линию, его взгляд смягчился от вида младшего брата. Он положил руку ему на плечо в подбадривающем жесте.

— Тебе надо было поступить иначе.

— Как? Сбежать на другую планету к Дорре? — сорвалось с языка угрюмым тоном.

Райден уже был готов пойти на такой шаг, так как время на Альдераане с отцом, в последнее время чаще сидящим дома, двигалось медленнее черепахи. Постоянные упрёки, точно множество иголок, кололи его изнутри. Был бы жив Раймус, Райден готов был умолять его об опеке над ним, только бы не с отцом. Не в его кабинете, пахнущим сигарами и спиртными, где висел над входом череп другого бальега, что был меньше своих сородичей. Лишь бы не заставать его в пьяном виде и не слушать его заевшую пластинку о позоре семьи. Раймус бы его забрал, Райден в этом был убежден. Злая вселенная возвращала его в реальность, где старший брат и Нира мертвы, отец оборвал с Кастилями все связи и запрещал с ними видеться. Так он ценил связь с ними. С той, кто подарил ему внучку, причём единственную. Райден планировал тайком от отца, через свои связи, найти Дорру и сбежать к ней, если существование на Альдераане станет окончательно невыносимым.

— Хвостик, пойми, я знаю, тебе это не нравится, и ты должен переступить через себя, чтобы учиться, — голос Рейна стал чуть тише, но в нём прозвучала свойственная ему твёрдость, — но пока мы оба зависим от отца, чтобы мы не делали он всегда будет недоволен. — Райден ответил ему молчанием и взглядом в пустоту. Тед всё это время находился в стороне и не мешал их разговору. Рейн сделал затяжку и выдохнул: — И я знаю, ты охотнее предпочёл бы компанию Раймуса, нежели мою, но обстоятельства сложились следующим образом, что теперь ты должен слушать меня, если хочешь поступить через время на другую специальность.

Райден уставился на него, словно стараясь убедиться, что ему не послышалось. Насчёт компании. В памяти дымкой возникли воспоминания из детства. По духу он был ближе всех к Нире, из братьев он не мог точно сказать, кого он любил больше, да и думать об этом не хотел. Рейн и Райден были дружны, хоть и являлись противоположностями друг друга. В детстве чаще всего Райден общался с Раймусом, поскольку тот его часто забирал от отца. За ним он себя чувствовал как за каменной стеной. Знал, что его защитят. Потеряв брата и племянницу в двенадцать лет, Райден замкнулся в себе, ушёл в своё горе и позволил себе в нём тонуть, как в зыбучих песках. В то время, после похорон, он почти ничего не помнил. Кроме прижимающих к груди рук Рейна, низкий голос и говорящий, что всё пройдёт. Время прошло, оно не излечило, лишь оставило брешь в сердце. Рейн в тяжёлый период стал спасательным кругом, вытаскивающим на поверхность из пучин страданий. Братья казались разными, дело не в разных матерях, но помимо общего горя их объединяла нелюбовь к отцу. За ними отмечали общую мимику, как они оба хмурились одинаково или могли заговорить вместе. У Райдена больше никого, кроме Рейна, не осталось. Ему он рассказывал всё, как в своё время Раймусу, Нире и Дорре. Доверял все тайны, желания. Знал, что старший брат может поругать, назвать балдой, а после взъерошит волосы и даст несколько наставлений. Больше у Райдена не осталось никого. Только Рейн.

— Я рад тому, что со мной ты, — понизил голос Райден, глядя на брата чуть ли не щенячьими глазами.

Рейн взглянул на него и, ухмыльнувшись, потрепал по голове. Райден улыбнулся в ответ. Он мало кому позволял трогать свои волосы. За время в лагере они моментально стали вновь кучерявыми, а не зализанными назад — по правде говоря с зализанными волосами он терпеть не мог ходить. Хоть что-то ему напоминало о том времени, когда он был по-настоящему счастливым.

— Я знаю, хвостик.

— Я скучаю по ним, — сознался Райден. — По Раймусу и Нире. Они не заслужили этого.

Ухмылка с лица Рейна медленно упала. Тема для обсуждения являлась скользкой, не очень приятной.

— Я тебе скажу так — девочку я не помню, уж извини, но ты прав, ни она, ни наш брат такого не заслужили.

— Скажи, может у меня есть шанс увидеть снова Дорру? — отчаянно понадеялся Райден. — Хоть раз.

Рейн поднёс сигарету и сделал затяжку, прежде чем ответить:

— Поживём — увидим. Если будешь хитрее и изворотливей, то ты всё получишь. Даже весь мир. И отец тебе не будет помехой.

В его интонации Райден узнавал речи Раймуса. Раймус всегда говорил быть умный и уметь приспосабливаться. Старшие братья во многом были параллельны: одни амбиции, острый ум, продумывание действий на несколько шагов вперёд. Они схожи были не только внешне. У них одна мать, одна кровь, в каких-то моментах одинаковые действия — оба одинаково ухмылялись, контролировали мимику, смотрели на неприятелей холодно. В Рейне было много от Раймуса, как бы тот не отрицал. Рейн жил дальше, после смерти брата, но избавиться от воспоминаний нельзя. Стирались образы, превращались в разбитые пятна, оставались ощущения и понимание, что ты жил с этим человеком, ты его любил, ты им гордился. Особенно, если этот человек посвятил себя твоему воспитанию. О том, что Рейна в буквальном смысле воспитал Раймус, Дорра рассказала Райдену и Нире. Райден был склонен вспоминать прошлое и частично жил в нём, Рейн же твердил, что мёртвые живут в прошлом и стремиться надо в будущее. Иногда хотелось улететь на много лет в прошлое и увидеть, как росли старшие братья. Как Раймус воспитывал Рейна, каким был сам Рейн до рождения Райдена и Ниры, поскольку старый голоснимков оказалось недостаточно для полной картины.

— Ты ему скажешь новость? — раздался позади Рейна голос Теда.

Рейн обернулся, вперив в него тяжёлый, иступленный взгляд.

— Я тебя о чём просил?

— Эй, я же ничего не сказал всё-таки, — Тед поднял ладони в примирительном жесте.

Рейн закатил глаза к небу.

— Как ты меня иногда раздражаешь.

— Но всё равно любишь, — с лёгкой и непринуждённой интонацией заметил Тед.

— Прямо всем сердцем, — саркастично отчеканил Рейн.

— Что за новость? — не понимал Райден.

Рейн загадочно посмотрел на него.

— Скоро узнаешь, хвостик.

Любопытство загорелось внутри ярким пламенем. Связано ли это было с Саше или что-то ещё случилось, что могло бы заинтересовать.

— Кстати, а как Саше? — захотел поинтересоваться Райден. Ему любопытно было состояние Саше, той милой девушки, что смогла растопить сердце его брата.

Рейн шумно вздохнул. В воздухе на миг ощутилось густое напряжение. Сперва он встретил его вопрос молчанием, смывающим волной прежнюю лёгкость, и отвернул голову. Спина, всегда прямая, ссутулилась. Лицо мгновенно напряглось, как будто он получил удар под дых, осунулось. Рейн в очередной раз потянулся к сигарете и поднёс её к губам.

— Я не знаю, — сухо пробормотал он, — мы расстались недавно.

Брови Райдена взлетели вверх, а рот слегка приоткрылся от шока.

— Как?

— Я расскажу тебе об этом, но позже, — пообещал Рейн, вновь повернувшись к нему. — Давай просто отдохнём перед тем как ты останешься один на один с детьми, идёт?

Райден глубоко вздохнул, смотря на брата с нескрываемым сочувствием.

— Идёт, — не захотел спорить он.

Разумеется, он был рад провести оставшееся время в компании Рейна и Теда, правда грусть за брата съедала изнутри. Только сам недавно расстался с девушкой, так эта участь постигла Рейна. У Райдена всё прошло безболезненно, без лишней драмы, тем более он свою избранницу не любил. А Рейн Саше любил по-настоящему, дворец был готов построить по одному её слову, звезду с неба ради неё мог достать. Обидней Райдену было за него, как он будет после расставания. Оставалось держать кулачки и укрепить веру, что он вскоре найдёт своё счастье. Или отпустит прошлое, как сам учил, и начнёт жить дальше. Рейн крепкий, он справится. В случае сложных обстоятельств, Райден будет рядом.

Весь день он проводил с братом и Тедом. Активно жестикулируя руками, он рассказывал с большим энтузиазмом о смене, о детях в отряде, дежурствах, какая на вкус местная еда и в чём польза целебный ванн из бакты. Рейн с улыбкой на лице его слушал. Тед постоянно твердил, как ему жаль Райдена и какие сейчас пошли невоспитанные и наглые дети. В памяти Райдена всплывали фрагменты из детства, как они играли с Нирой. С ними всё было иначе. Нира отличалась послушанием, она никогда не проказничала, всегда слушала взрослых. Райден — её противоположность. Он кого и слушал, так это старших братьев, его часто отстраняли от занятий по разным причинам, будь то разбитый баскетбольный щит или сидение в туалете во время бесполезных уроков. Ходил, в основном, Раймус, при учителях он всегда защищал младшего и отстаивал его честь, а наедине проводил строгую воспитательную беседу. Стыд приливал к щекам из-за понимания, что Раймус сорвался с работы, только бы прилететь к Райдену в школу. Если бы он был жив и увидел курящих братьев, смотрел бы на них с нескрываемым осуждением.

Райден не хотел оставаться без Рейна. Без него он снова будет один с этой удавкой на шее. Потому на прощание не сдержал порыва чувств и крепко и долго его обнимал. Обычно Рейн не был тактильным. Он терпеть не мог касания чужих, и, как окружённый ледяным барьером, никого не подпускал, и чьи касания воспринимал, так это самых близких. Райден входил в это число. Рейн не отталкивал, позволял ему обнимать себя столько, сколько он хотел, а потом похлопал его по спине и заверил, что скоро они встретятся дома. Когда у Райдена закончится рабочая смена. Один Рейн его и удерживал от одного решительного шага. Держал за тонкую ниточку, на конце которой были остатки здравого смысла и понимания, что сбежать к Дорре нельзя. Пока нельзя. Рейн имел каплю уважения у отца, мог легко противостоять его гневу и в случае чего защитить брата. Как Раймус в своё время. У всех трёх Ветов защита от отца бурлила в крови, отпечаталась в ДНК. Какими бы разными они не были, они всегда будут друг за друга горой.

Звёздная ночь окутала землю, бледный свет луны пробивался сквозь завесу облаков. Жара на улице спала на градусов десять и прохлада касалась оголенной кожи своими пальцами. Райден был укутан в тёплый плед, под ним толстовка с маленьким рисунком любимого дроида-трансформера из старого мультика. Носочки из тёплой шерсти согревали ноги. Сонливость застилала глаза и лишь чай из джоган фрукта не позволял ему заснуть. Всякий раз, когда хотелось полистать смешные ролики, приходилось заходить в комнаты к детям и принять в дверном проёме внушительную позу, словно к ним нагрянул сам Палпатин. Как донести до детей, что после отбоя им надо тихо сидеть и не распевать современные песни? Они не у себя дома, где им всё было дозволено. Мало того, что в лагере за шум достанется им, так и вожатому влетит, если тот не может их успокоить. По этой и ещё некоторым причинам Райден работать с детьми не хотел в дальнейшем. У него элементарно терпение сгорает и справиться с большим количеством детей задача не из лёгких. Нельзя понравится всем детям, будь ты хоть добрым джедаем, не все это оценят. А если ты ещё и правилам следуешь, так тебя ещё и ненавидеть будут. Может Райден тоже хотел играть и веселиться, но он не жаловался. Он бы хотел не соблюдать все дурацкие правила, а ему приходится. Себе проблем он не хотел.

Едва он прикрыл глаза, как подумал, что посидеть с закрытыми глазами будет правильным решением. Хотя бы немножечко. Однако Райден не заметил, как начал проваливаться в сон и вытолкнуло его оттуда чужое лёгкое прикосновение к своему плечу. Райден тут же распахнул глаза и увидел Рей. С длинными косичками, в длинных спортивных штанах и клетчатой рубашкой, под которой была надета однотонная майка.

— Святые... — выругался Райден.

— Прости, — извинилась Рей с невинными глазами, — ты просто уснул.

— Ничего, — обескураженный Райден мотнул головой, приходя в себя, и потёр глаза, — спасибо. А ты тоже здесь дежуришь?

— Да, — Рей присела на другой пуфик. На запястье её виднелся чёрный бандаж. — Я детей только что ругала за яркий свет.

— А я думал, сегодня твой помощник дежурить будет.

— А его выгнали. За многочисленное нарушений правил. Пошли слухи о нём и они дошли до директора, а его мамочка перед ним никак выкрутиться не смогла, ну и... — Рей безмятежно махнула рукой, как бы вместо слов говоря, что его уволили.

Райден проследил за мимикой Рей, с какой спокойной интонацией она об этом говорила. Вспоминался недавний разговор в медпункте о её источниках информации и распространении слухов. После того инцидента с вывихнутым запястьем в лагере действительно поползли слухи, что тот вожатый, работавший с Рей, халатно относился к своим обязанностям. В современные дни слухи распространялись быстро, как зараза, и избавиться от них было не так уж легко. Глядя на Рей, в голове быстро щёлкнуло:

— Ты его специально подставила?

Рей многозначительно воззрилась на него и прислонила палец к губам.

«Да не. Ну она слишком добрая для такого. Ну не. Хотя...»

Райден выдавил короткий мягкий смешок.

— Теперь буду знать, что тебя лучше не злить. Ты пока без второго вожатого, значит?

— Мне сказали, они найдут мне кого-то в ближайшие дни, — Рей положила ногу на ногу. — Не уверена, что это так, но посмотрим.

— Зато без этого олуха, что тебя на дно тянет, — попытался подбодрить Райден. — Твои дети в конкурсе талантов участвуют завтра?

— Конечно, — кивнула Рей, — они весь день сегодня готовились. Некоторых, правда, пришлось насильно уговаривать, но я не жалею.

— И правильно, — одобрил Райден. — А то взяли моду. Курорт им тут подавай. Вот будет им курорт.

Рей негромко засмеялась и прикрыла рот рукой. Горло Райдена сдавил ледяными пальцами спазм: так могла смеялся смеяться любящая косички малютка Нира в голубом платье в горошек и с плюшевым котёнком в руках. Она стеснялась своих передних зубов и оттого во весь рот никогда не улыбалась и при смехе закрывала рот рукой, забывалась лишь иногда, с Райденом вместе. Их беззаботное детство пахло яблочным вареньем и сахарной пудрой. Розами в саду Кастилей и дорогим одеколоном бабули Супе, деньги на который Райден с Нирой захотели сами заработать в одиннадцать лет. Они устроили распродажу старых вещей и продали по ошибке статуэтку, чей возраст был сравним с возрастом самой планеты. Пришлось статуэтку попросить вернуть назад, кредиты вернули, а на духи им добавил немного Раймус — вернее, он много добавил, так как дети хотели подарить самые дорогие духи. Помнили, как бабуля Супе любила всю роскошь. Райден помнил это по сей день. Как по сей день помнил свою добрую «ЛСПН» — лучшая-сестра-племянница-навсегда.

— Завидую я им. Детям.

Райдена вывел из размышлений задумчивый голос Рей. Глаза смотрели куда-то перед собой в пустоту.

— Чему завидуешь?

— У них есть таланты, — Рей не глядела на него. Говорила отстранённо, как погружённая в транс, будто тоже погрузилась в свои мысли. — Они знают к чему они способны, что их определяет.

— А у тебя разве нет таланта?

Рей набрала в лёгкие воздуха и натянула край рукава рубашки на костяшки пальцев.

— У меня были в детстве свои интересы. Я одно время рисовала, как и все дети, у меня была коллекция жучков, жуткие артефакты. Потом случился... — она замялась и закусила губу. — Переходный возраст и у меня изменились интересы. То, что меня радовало, перестало вызывать такой интерес.

— Ты же в писательском кружке, — припомнил Райден, — сколько я замечал, ты в этом разбираешься хорошо, как отличный поэт.

— Я писала стихи даже, — созналась Рей.

— Ну, вот! Значит у тебя талант в этом.

— Но я не пишу два года.

— Почему? Выгорание?

— Нет-нет... — покачала головой Рей. Она сделала паузу, словно слова застряли в горле. — Один парень слил мой стих. И с тех пор я не пишу. Не могу.

Райден почувствовал, как внутри начала закипать злоба и жажда свернуть шею тому, кто это сделал. Его моральные ценности не могли смириться с тем фактом, что вторглись в чужое личное пространство и вывернули душу наизнанку.

«Урод криффов».

— Я пыталась найти то, что мне ближе, — продолжила Рей, — помимо интересов к поэзии. Я хотела заниматься цветами, я пробовала изучать языки, биологию... Но не нашла из них то, что мне было бы ближе поэзии. Что определяло бы меня.

Её неожиданное откровение сумело пробить его насквозь. Через кости и мышечные ткани тронуло сердце, перевернуло мысли и породило сочувствие, как нежный дождь, проливающееся на израненную душу. Райден ей никто, а она рассказала такую личную подробность из своей жизни. Открыла ему частичку душу. Нужно иметь большую храбрость для такого. Или дурость, как выразился бы Рейн. Похоже эта дурость отравила Райдена, раз сердце с языком начали работать быстрее разума и слова посыпались сами:

— А я всю жизнь в тени братьев, сколько себя помню, — признался Райден, садясь поудобней. — Они многого достигли. А что я? У меня нет таких качеств, которые у них. Я на братьев вообще не похож. Я не хочу жить, как вся моя семья. Не моё это. Мне так хочется всем доказать, что я умею другое, что оно важное, но всякий раз будто спотыкаюсь о какой-то камень и падаю... И не получается никак из этой тени выйти...

Он осёкся, осознав, что взболтнул лишнего. Обычно он не откровенничал с чужими, а здесь всё вышло так естественно и при этом неправильно. Райден отвернул голову и прикрыл рот рукой, будто это закрыло бы его от реальности.

— Ты всё равно по-своему особенный, — раздался робкий голос рядом, вынуждающий его обернуться. — И эта особенность не зависит от твоих достижений или того, что ты чей-то брат. То, что ты хочешь быть собой — это уже значимое качество. — Рей придвинулась к нему ближе, положила руку ему на плечо и мягко взглянула в глаза. — Я знаю, что наши желания порой не совпадают с желаниями общества. Они хотят видеть тебя таким, каким вообразили, но это не значит, что надо терять свою индивидуальность. Ты важен сам по себе. Какой ты есть. Я знаю, у тебя есть свои собственные качества, своя сила, и они достойны того, чтобы быть на свету. — Рей вдруг опустила руку. Испугалась, видимо, что нарушает чужое пространство. — Я верю, ты создашь свой собственный свет.

Они смотрели друг на друга, и Райден чувствовал зарождающееся между ними взаимопонимание, превращающее людей в друзей. Он впервые за много лет открыл душу чужому человеку. Пожалел сперва, а его не проигнорировали, поддержали, выслушали, ещё и перед этим раскрылись в ответ. Где-то в глубине сознания Райден понимал, что она в некотором смысле права. Он другой и не должен этого бояться. Чувство непохожести наполняло внутри стыдом. Райден от другой матери, младший в семье, с другими интересами. Несмотря на это, он чувствовал поддержку и любовь старших братьев, их связь с ними. Отец всегда попрекал его во многом, что иногда Райден задавался вопросом: зачем он вообще рождался? В детстве он всегда хотел получить внимание и любовь отца, в результате его награждали ошмётками разбитого сердца и новыми синяками. Ему было грустно, когда отец уделял больше времени Рейну. И было грустно, когда он с чего-то вдруг вспоминал про Ниру, хотя про ту однажды сказал, что она никчёмная, жалкая и ничего не стоит без их фамилии. Райдену нужна была любовь отца в детстве. Но не сейчас. Хватает любви братьев. Хватает, что его любит сейчас Рейн. Райден ныне просто желал сбежать из дома и построить свою жизнь. Освободиться от этих давящих жёстко оков. Ему это было нужно, как глоток воздуха.

Глядя на Рей, её сочувствующие глаза, он подумал, что открыться ей, кажется, было правильным решением.

— Спасибо, — выдавил Райден, — что выслушала.

— Кстати, раз уж всё равно сидим, не хочешь мультик один посмотреть? — резко предложила Рей. — Он популярен в «Нексусе» я знаю.

— Давай, — не раздумывая согласился Райден.

Рей присела поближе к нему, начала перебирать файлы в голофоне и нашла нужный, где сохранился тот мультик. Едва прошли первые секунды, как Райден чуть не подпрыгнул на месте от радости и выпрямился, как струна — это был его любимый мультик детства про дроидов, превращающихся в спидеры и другие транспортные средства. Их любимый с Нирой мультик. Они каждую серию с замиранием сердца ждали. Райден снова окунулся в детство и его дежурство стало чуточку приятнее.

— Слушай, я хотела тебе сказать кое-что.

Райден оторвался от экрана голофона.

— Чего?

— Я... — Рей начала было говорить, но её оборвал внезапный и громкий шум падающего предмета в одной из комнат.

— Я разберусь, — Райден встал с пуфика и пошёл в ту комнату. Что хотела сказать ему Рей он гадал всё оставшееся дежурство.

༻✦༺

Странная легкость царила в воздухе, словно после тяжелого испытания. Последняя смена закончилась, и лагерь, казалось, затаил дыхание перед королевской ночью. Райден и Рей молча сидели в беседке, наблюдая, как последние лучи солнца скользят по кронам деревьев. Последнее дежурство — и Райдену останется вспоминать, как он дежурил то в беседке, то на бунгало, как гонял детей спать и грозно стоял в дверном проёме, чтобы те угомонились. Скорее всего, это были его последние дни в лагере, ведь Райден ребёнком уже поехать не сможет в силу возраста, а работа вожатым его скорее утомляла, чем доставляла удовольствие. Может быть он сюда вернётся вновь вожатым, когда-нибудь, но сказать об этом было трудно. Всё же были в этой работе и свои плюсы — присутствие отца ощущалось не так сильно и страх не сжимал сердце. Невидимая удавка, висевшая дома на шее с приходом отца, становилась слабее. Дома на него давили со всех сторон. В лагере он был предоставлен самому себе. Райден нашёл для себя выгоду в работе вожатым: самостоятельный заработок и меньшее давление со стороны отца.

— Я впервые слышу в лагере ничего, — сказал он, — никого нет, тихо...

И действительно лагерь словно погрузился в дремоту, оставив одну звенящую тишину, что было несвойственно в такое время. Как-то даже скучно становилось. Тишина потихоньку усыпляла. Райден уже жалел, что не взял с собой гитару.

— Скоро не придётся ругать детей за не подтянутые штаны, — хмыкнула Рей. Её взгляд скользнул по отдалённому костру. Она, полным тоски голосом, промолвила: — Так прощаться не хочется.

— С детьми?

— И с тобой тоже.

Её лицо было серьёзным. Не осталось и следа прежней безмятежности. В её глазах Райден впервые увидел напряжение, которое он не мог объяснить.

— Ну, у тебя есть мои контакты, — повёл плечом Райден. — Ты пиши мне, а я отвечу как смогу.

Он попытался поднять ей настроение, но на её лице не возникло и намёка на улыбку или приход успокоения. За время работы в лагере они очень сдружились, что Райден позабыл про Йона. Рей оказалась собеседником поинтереснее, чем он. Они были буквально на одной волне, у них имелись общие тема для разговоров, Рей не перебивала Райдена, когда тот говорил, выслушивала его. Ему с ней было интересно, весело, в кои-то веки у него появился собеседник, разделяющий его взгляды и мнение. На какое-то время он позабыл про собственное душевное одиночество и что старался меньше доверять людям. Райдену никогда не было так с кем-то хорошо. Он впервые не думал помногу об отце, вспоминал уже со светлой печалью о детстве с Нирой. Слёзы он не проливал по ней. Дежурства с Рей превращались в уютные разговоры с фруктовым чаем и тёплым пледом. Они пересекались днём на активностях, переписывались в перерывах, находили друг друга в столовой. Нельзя сказать, что Рей понравилась Райдену как девушка. Несомненно, она не была уродиной, однако Райден с ней общался не из-за красоты, а из-за души. Она хороший друг, хороший собеседник. Такой, какой у Райдена никогда не был. После Ниры.

В глазах Рей танцевали все оттенки тревоги.

— Я должна тебе кое-что сказать.

Как тогда на дежурстве. Она тоже хотела что-то рассказать, но была прервана шумом в комнате детей. К тому разговору они не возвращались. До этого момента. Видя серьёзный настрой Рей, Райден сел поудобней:

— Давай, я слушаю.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, создавали на лице Рей причудливую игру света и тени. Её рука, находящаяся без гипса, нервно сжимала кулачок, выдавая её нерешительность.

— Я знаю, это может показаться странным... — нервно бормотала она, глядя не в глаза, а куда-то мимо. — И, наверно, пугающим... То, что скажу, может тебя удивит. Возможно, неприятно удивить...

Райден уже начал думать, что она ему в любви захотела признаться.

— И что же это?

Рей глубоко вздохнула и приоткрыла рот, словно набираясь сил сказать то, что так хотела.

— Рей не моё полное имя. Лишь сокращение.

Райден чуть качнул головой. И этого она боялась?

— Хорошо, а тогда какое полное имя?

— Рейнира. Рейнира Арианна Вет. Я дочь Дорры Кастиль и Раймуса Вета.

С губ Райдена сорвался ломанный смешок.

— Хорошая шутка.

Но Рей молчала. Ничего не отвечала.

«Скажи, что ты шутишь. Просто извинись и скажи, что это глупая шутка».

— Ты же шутишь, да?

А потом Райден заметил её — эту пробежавшую тень страха на её лице. Круглые печальные глаза и участившееся дыхание. Взгляд, чуть не разорвавший глотку, бронхи и сердце. Разрывающий по частицам самого Райдена. Этот взгляд, которым могла смотреть Нира, если её пугала дама с шеей. Между ними повисла такая нелепая пауза, нарушаемая лишь шелестом листьев. В ушах стоял звон из слов Рей. Повторяющийся, как пластинка, действующий на мозги. Так, что Райдена разрывало изнутри. Он продолжал ждать её ответа, в надежде, что ему показалось. Да, это просто сон. Такого не бывает. Не могли над ним так жестоко пошутить. Не после того, как он доверился кому-то.

Но Рей продолжала молчать, её губы подрагивали. Неужели она раскусила его? Неужели узнала о проблемах в семье и о тех, кто в его сердце навсегда ближе всех других?

Это жестокая шутка.

— Я не шучу, — выговорила Рей, помотав головой.

Очень жестокая шутка.

— Знаешь, это не смешно, — вмиг посуровел Райден, вскакивая с места.

— Я знаю, что в это не легко поверить...

— Я знаю, что Рейнира погибла вместе с моим братом, — грубо перебил её Райден хлёстким и не терпящим пререканий тоном. Истина жгла болезненно в горле и отзывалась горечью на языке. — Лучше объясни по хорошему, кто ты такая и для чего ты привязалась ко мне?

— Клянусь тебе, это я, Нира! — она вскинула ладони вверх, будто пытаясь так его успокоить.

— Даже не смей мне врать! — вспыхнул Райден. — Лучше не надо, иначе клянусь, если продолжишь осквернять память моей семьи, я за себя не отвечаю!

— Поверь мне, прошу, это я, Нира! Твоя «ЛСПН»!

Под рёбрами сердце рухнуло вниз. Пропустило удар. Райден переменился в лице, ошеломленный услышанным.

«Показалось. Мне просто показалось».

— Лучшая-племянница-сестра-навсегда, — расшифровала Рей дрожащим голосом. — А ты был Лучший-дядя-брат-навсегда.

«Не показалось».

— Где ты об этом услышала? — единственное, что сумел процедить Райден. — От кого?

— Ты боялся в детстве ранкора, который тебе снился, — она больше не сводила глаз. Смотрела прямо на него и медленными шагами, с поднятыми ладошками, двигалась в его сторону. — А я дамы со сломанной шеей. Ты предложил тогда считать, положил на мою кровать предметы и объяснял, что каждый предмет — член семьи. У меня вышел счёт до девяти, а у тебя до семи, так как тётю Тесс и деда Регала ты считать не стал. Ты тогда сказал, что можно просто сжимать кулаки, если нечего коснуться. Но надо считать.

Райден вытащил спрятанный в кармане толстовки складной ножик — брал с собой, чтобы яблоки чистить. Он их с детства обожал. Девушка тут же замерла на месте, глаза стали ещё более испуганные.

— Не подходи.

— У тебя в детстве был игрушечный волчонок. Серый, кажется. А у меня котёнок. Ты обожал джедаев и я подарила тебе кайбер-кристалл.

Райден всматривался в испуганные, но полные отчаяния и надежды глаза напротив. Он никому не говорил, чего боялся. Только братьям и Дорре. И Нире.

— Откуда ты...

— Мы своим страхам хотели придумать смешные имена, — перебили его. — Антилох и Евкакий. Чтобы так нам было не настолько страшно. — Она горько засмеялась. — Дедушка Эрвин учил нас двоих языку жестов... Наше фирменное приветствие, ты помнишь?

Девушка протянула ему кулачок. Райден опешил, впервые не мог сразу сообразить, что ему делать. Всё же, он рискнул стукнул по её кулаку своим, очень нерешительно, почти не касаясь. Она первая разжала кулак, Райден, по-прежнему опасаясь, повторил за ней, они хлопнули друг об друга ладони и сжали, правда слабо, у каждого дрожали руки. Точно такое же движение проделали с другими руками. Далее действия пошли на автомате, словно где-то с места сдвинулся рычаг и воскресли старые инстинкты. Они дали друг другу пять двумя руками, хлопнули в ладоши и повторили прошлый жест. Взяли друг друга за руки и весело ими размахивали. После стукнулась кулаками обеих рук и взялись за руки. Но Райден быстро одёрнул руку. Действия левой руки у неё выходили медленными, осторожными, поскольку совсем недавно её вывихнула.

Она не могла это выучить. Всё это Райден придумал в детстве исключительно с Нирой. Они сами придумали все движения, нигде в голонете такого было не найти. Проверяли потом сотню раз. Им можно было медальку за оригинальность вручить.

Шмыгнув носом, девушка печально вдохнула воздух ртом.

— Теперь у тебя левая рука медленнее правой, АльРайд.

Райден заледенел на месте. Его будто окатили холодной водой. Губы приоткрылись от шока, потрясение избавило его от дара речи. Именно в этот момент девушка попала в точку. Она назвала его так, как звала только одна Нира. Только Нира звала его подобным образом. Никто больше из взрослых его не называл именем из игры про дроидов. Взрослые о таком прозвище и не знали. Даже Рейн не знал. Никому Райден не рассказывал, засмеяли бы. Такое прозвище в голонете не найти, нигде Райден себя так не подписывал. Одна Нира знала, как он назвал себя в игре. Одна она. А про левую руку? Райден всегда шутливо бросал, что у Ниры левая рука медленнее правой.

«Это могла знать только Нира. Неужели...»

Хотелось заткнуть эти возникшие бреши, вылечить образовавшиеся язвы. Он всю жизнь отчаянно верил, что Нира могла выжить. Цеплялся за тоненькую ниточку, как за последнюю надежду, строил теории, что его близкий друг могла быть жива. А тут Райден отказывался верить, что она могла выжить. Что она стояла перед ним во плоти, живая, с круглыми глазами, прямо изменённая версия из прошлого, более взрослая.

— Я помню, как подарила тебе два браслета, — её голос по-прежнему дрожал. Она осмелела и сделала ещё один крошечный шаг к Райдену, что кончик ножа едва дотронулся до её живота. — Один с брелком в виде планеты, а второй...браслет дружбы. Мы делали браслеты дружбы друг другу в цветах наших любимых персонажей. Я тебе делала оранжевый, а ты мне — фиолетовый.

Девушка кое-как засучила рукав здоровой руки. Сердце Райдена заныло. Как он раньше не увидел этот браслет на её руке? Тот самый, который он делал Нире в знак их дружбы. Фиолетовый с маленькими бусинками и одной деталью, отличающей его от других браслетов — маленькая белая луна между золотистыми звёздами, на луна слезла краска и заметна была небольшая царапинка. Райден запомнил её, так как пока мастерил браслет, сам случайно эту царапинку и оставил, потом извинялся за неаккуратность. Он привык, что отец орал на него за любую мелочь. Был готов к гневу, а Нира тогда мягко улыбнулась, его обнимала сильно, что весь затаившийся страх в нём исчез. Она никогда не злилась на него. Никогда не ругалась, всегда обнимала, делилась своей порцией, если он не наедался, дарила ему свои игрушки и пела песни, когда он болел. Нира для Райдена была самым лучшим и близким другом. Самым-самым.

Он неосознанно задёрнул край толстовки. В память о Нире он носил те браслеты — синий и оранжевый. Оранжевый был с большим золотым солнышком и двумя апельсинами, потому что Райден в детстве их очень сильно любил, несмотря на то, что много есть их ему запрещалось, иначе кожу всю обсыпало красными пятнами. Из-за этого Нира решила тогда добавить эти брелочки, чтобы хоть что-то его радовало.

— И я помню, — продолжила девушка, словно она собирается шагнуть на хрупкий лед, — что каждая бусинка означала черту характера... У тебя храбрость, отважность, ум, доброта, весёлость, заботливость, чувство справедливости... Что ты всегда был рядом со мной и не бросал меня, даже несмотря на мою любовь к паукам, сверчкам, жукам и всяким ужасам. — Она перевела дыхание. — А у меня были ум, скромность... заботливость... креативность и...

— Понимание. Ты всегда меня выслушивала, ни за что не осуждала.

Слова вылетели сами. Она смотрела, как будто не верила, что он это сказал. Райден сам не верил в происходящее. Что всё не сон и не игры Силы. Что сбывались наяву, у него на глазах, все радостные мечты и сны, где Нира возвращалась, живая и здоровая. Где всё вставало на места.

И осознание прошибло молнией стремительно и болезненно:

— Нира...

Вышло ломано и рвано. В ответ он получил робкий кивок и полную лёгкой грусти улыбку. Смолкли шелест листьев и пение птиц. Райден слышал лишь биение собственного сердца. Смотрел неотрывно, понемногу осознавая, что всё — реальность. Что перед ним находилась настоящая Нира. В этих чертах он разглядел ту юную Ниру, какую помнил. Ту скромную, тихую девочку, сидящую в саду с паучками, держащую вечно в руках плюшевого котёнка и читающую «Телекинез». Девочку с кривыми передними зубами, милыми косичками и любовью к мармеладкам и клубнике. Девочку, с которой Райден провёл лучшие дни своего детсва. Словно вытащили старую голозапись, включили и переделали; больше не двенадцатилетняя девочка с короткими синими волосами, какой она сохранилась в памяти. Эта девочка выросла, у неё ушли подростковые прыщики, пропала синяя краска с волос, никакой чёрной одежды, но остался детский блеск в льдистых глазах. Тот, который Райден помнил с малых лет.

— За мной приедут потом мама с дедушкой... — проговорила Нира. — Если ты не веришь... можешь спросить у них... Я не знала, как ты отреагируешь, поэтому... не могла всё признаться... Прости, что не рассказала сразу... Я очень хотела тебя увидеть, я скучала... Но я не знала, как тебе признаться... Старалась смотреть, поняла, какой ты хороший, добрый... я не хотела никак тебе врать, правда, просто... не могла так сразу тебе сказать...

Его рука с ножом задрожала, он убрал его в карман. Он получил достаточно подтверждений. Сомнений не оставалось. Она знала то, что могла знать одна только Нира. Глядела, как могла глядеть она. Улыбалась и смеялась, прямо как Нира. Райден видел перед собой точно её. Как он не заметил этого раньше? Как не узнал её? Он хотел рассказать ей всё. Каждую мелочь в его жизни, каждую тревогу. Хотел расспросить, как она выжила, где столько лет была, но слова застряли и растаяли в горле. Райден, обычно всегда знающий, что говорить, впервые не знал, какое в этой ситуации подошло бы слово. Столько раз воображал себе, как могла бы вернуться Нира, а реальность не сравнилась ни с одной его фантазией.

В глазах защипало. Сдерживаемые чувства порвались наружу. Райден сгрёб Ниру в свои объятия и сжал настолько крепко, словно боялся, что она раствориться, исчезнет. Словно хотел сам убедиться, что она настоящая. Нира вернулась. Настоящая. Живая. Во плоти. Уже ниже, чем он. Райден вырос, а Нира будто остановилась в росте, что он мог легко положить голову ей на макушку, как делал Раймус, обнимая Дорру. Они оба изменились за семь лет, годы придали им другие черты. Отняли детскую наивность. Но Сила или святые, в которых верила Дорра, вернули Райдену близкого члена семьи. Вернула ему Ниру.

— Я скучал, Нир, — вырвалось у него.

— И я тоже, — произнесла она ему в грудь.

Чувство горечи и шока сменилось всепоглощающим счастьем. Райден чуть поднял Ниру и закружил в объятиях, что ей пришлось обхватить его крепче за плечи. Смеялся вместе с ней. Нира держалась, несмотря на проблемную руку, негромко смеялась от счастья. И в этом смехе окончательно исчезла с шеи эта удавка. Пустота, угнездившаяся в нём с двенадцати лет, исчезла. Отрезанный кусок нашли и сшили заново.

— Вернулась!

— И тебя больше не оставлю!

Райден будто умер и родился заново. Все прошлые годы без неё стали для него ночным кошмаром, такими нереальными, мелочными. Всё превратилось в один очень долгий сон. А теперь Райден проснулся, рядом его племянница, почти сестра. Вместе они снова будут ломать все преграды. Вместе будут противостоять всем страхам.

— Святые... как ты выжила? — Райден поставил её на ноги, но плечи её так и не отпускал.

— Чудом, — улыбнулась Нира. — История очень долгая.

— Я готов слушать всё. И в подробностях.

— О, тебя удивят подробности, — усмехнулась загадочно Нира. — Особенно, с кем я жила.