Глава 17
Уильям Бенджамин Блейк
Словно сквозь пелену дыма, напущенного серыми газами Тессы, я наблюдал за ее мокрыми от слез губами, чувствуя, как в горле пересыхает. Она прижималась ко мне своим дрожащим от холода телом, а я, словно опьяненный ядом, сковывающим движения и мысли, наблюдал за ее трепещущими длинными ресницами, на которые, то и дело, падал снег.
Оливер единственная девушка, кому я рассказал правду о себе. Она обладала удивительной способностью лишать меня контроля и, поддавшись этому смертельному порыву, я открыл свою душу, в ответ, получая крупные слезы, заботливо омывающие раны на моем сердце.
Тесса привстала на носочки, приближаясь близко-близко к моему лицу, сплетая наше дыхание и безмолвием прося у меня лишь одного – поцеловать ее.
Я хотел этого.
Обхватив ее красные от мороза щеки ладонями, я не мог отвести взгляда от ее безупречных, словно вылепленных самим Микеланджело, губ. Я помнил их вкус – сладкая сахарная вата с шоколадной отдушкой. Во рту пересохло от нужды заполнить ее собой.
В спину задул ледяной ветер, покрывая кожу мурашками. Я заботливо укрывал Тессу от метели, даря единственное, на что был способен: тепло своего разгоряченного ее близостью тела. Девушка испустила рваный вздох, вновь всхлипывая, и я проследил за движением ее слезы, скатившейся из внутреннего уголка глаза.
Никто по мне не плакал. Кроме нее...
Прозрачная капелька прошлась по скуле, задела едва различимую родинку и нырнула на губы. Я дотронулся до нее большим пальцем и сдался. Признал свою слабость, полностью потерял контроль и притянул ее к себе, уже предвкушая поцелуй...
— Тесса! Вы же замерзните совсем! — пронзил уши детский голосок.
Секунда...
Стук сердца.
Я заморгал и сделал шаг назад, сбрасывая с себя оцепенение.
Я. Оливер. Контракт. Полгода.
По крупицам восстанавливая сознание, я пришел в себя, благодаря Веронику за то, что предотвратила ошибку. Я не боялся поцелуя с ней, а своей реакции и затуманенного рассудка. Когда в следующий раз мы с Тессой займемся сексом, я буду вновь полностью держать контроль в своих руках, как и прежде.
Даже не взглянув на растерянную девушку, я подошел к ее сестренке и заботливо поднял на руки, спасая ребенка от мороза.
— Не нужно было тебе выходить на улицу. Могла заболеть, — родительски пожурил я, но позже добавил, зная, что Рони все равно не поймет: — Спасибо.
— Я даже не успела замерзнуть, — пожала девочка плечами, обнимая меня за шею.
Тесса Шарлиз Оливер
Блейк отступил, и только сейчас я ощутила насколько замерзла. Шерстяные носки насквозь промокли - мои ноги были по колено в сугробе. Щеки и губы покрылись инеем, а намокшие волосы буквально за считанные минуты, превратились в сосульки.
Даже не взглянув на меня, Бен вернулся в дом, хлопком двери возвращая в реальность.
Что ты творишь, Тесса?
На минуту, буквально на мгновение. мне показалась, что я не одинока в своем порыве, но сенатор вновь доказал: рядом с ним я глупая маленькая девчонка, тянувшаяся к чужой конфете на столе.
Губы задрожали. Я одиноко огляделась и обняла себя за плечи, заходя в теплый дом. Тут же ко мне подбежала сестра, протягивая теплую кофту и сухие носки.
— Бенджамин сказал тебе принести.
— А где он? — отчего-то голос сел.
— В своей комнате.
Вероника покосилась на часы и недовольно заворчала:
— Тесса, уже десять вечера. Мама в это время торт на стол выносила!
— Сейчас будем праздновать, — через силу улыбнулась я, стягивая в себя мокрую одежду.
Девчонка кивнула, а я прикрыла глаза, восстанавливая дыхание.
Вдох.
Выдох.
Сенатор. Контракт. Полгода. Ничего большего. Эта пульсирующая мысль помогла восстановить трезвость ума. Я принялась раскладывать по тарелкам еду, сервируя стол, совсем как мама в детстве.
***
Разгладив складки длинной белой рубашки в стиле бохо, я проследила за тем, как Бен сдался уговорам сестры и зажег свечи, бросая на меня страдальческий взгляд. Фоном играла всем хорошо известная Merry Cristmas – неумирающая классика, заполняющая каждый уголок души теплом.
Сейчас, когда я узнала всю правду о Блейке, пазлы картинки встали на свои места. Он закрывался в своем мрачном доме, сутками жил на работе, просто не зная, что может быть по-другому. Мне искренне было жалко его. Я потеряла тех, кто был мне дорог, но, правда в том, что Бен вообще всегда был один. Он никогда не знал своих родителей и это разрывало его. Пусть Бенджамин был слишком упрям, чтобы признать простую истину, но я увидела это в его глазах, которые лишь на секунду приоткрыли маску его сути.
Вероника подняла бокал сока и забралась ногами на стул, привлекая к себе внимание.
— Я хочу сказать тост, как делают это взрослые. Прошлый год...
— Еще этот год, — поправила я.
— Тесса, не перебивай! Этот год был тяжелым для нас. И совсем не из-за больницы и моей болезни, а потому что мы были совсем одни, — она важно щурила носик, говоря действительно умные слова, и это играло контрастом с ее юным возрастом. — Но теперь у нас есть Бен! И Тесса рядом с тобой улыбается! Поэтому я хочу, чтобы так было всегда и следующее Рождество мы еще встречали с моим маленьким племянником!
Я поперхнулась и лихорадочно начала кашлять. Блейк прочистил горло:
— Замечательные слова. Правда, Тесса?
— Конечно. Спасибо за тост, Рони.
Девочка ударилась с нами хрусталем и залпом выпила апельсиновый сок, даже не обращая внимания на мое бледное лицо.
Может, я не буду за это пить? Вдруг сказанное в эту ночь сбывается? Мне бы не хотелось стать матерью мини Блейка...
Осторожно пригубив вина, я отложила бокал, чувствуя приятную горечь на губах. Бенджамин поднялся из-за стола и принялся разрезать запеченную утку с яблоками, знаменуя открытие праздничной сказки.
Уильям Бенджамин Блейк
Треск дров в камине колыбельной разливался по гостиной. Мне никогда ее не пели, но я представлял это именно так – мирно стучащее сердце, спокойствие, разливающееся по венам, умиротворение и сонливость. Я играл вином в бокале, наблюдая за двумя сестрами, устроившимися в обнимку на моем диване. Фоном шел мультфильм «Утиные истории» с тем самым селезнем Скруджем Макдаком, на которого, по словам Тессы, я похож.
До сих пор помню ее коварное выражение лица, когда она, прикусывая от напряжения кончик языка, включала на плазме Гугл, вводя это название. Только на экране появилась белая утка в темно-синем фраке, девушка начала истерически хохотать, тыча в меня пальцем.
И вообще я на него не похож! Я же не купаюсь в собственных деньгах!
Ох, Тесса-Тесса.
Оливер жевала уже вторую пачку разноцветных леденцов, прижимая к своей груди, уснувшую Веронику. Это первое Рождество в моей жизни, которое я отмечал за стенами приюта. Я действительно наслаждался, отчаянно не желая, чтобы он заканчивался.
Моя «невеста» отклонилась на спинку дивана и забросила в рот кусочек шоколада. Проследив за его полетом, я скривился, делая глоток алкоголя, практически чувствуя на языке приторность того, что она съела.
Тесса была такая домашняя. Она отличалась от прошлых моих женщин своей... искренностью. Бесформенная длинная рубашка прикрывала ее слаженную фигуру, небрежный пучок на голове, из которого, то и дело, выпадали пряди - девушка все время сдувала. Отсутствие косметики, румянец на щеках и обезоруживающая улыбка.
Она была обычная, но оттого еще больше желанная мной. Мне вновь хотелось почувствовать ее, услышать сначала полный тоски по мне стон, а затем крик удовольствия. Я хотел сжимать ее в руках, прикасаться к ней, не думая о том, что причиню боль.
Оливер обернулась и потянулась за вином, смущенно плавясь под моим жарким взглядом. Она понимала сейчас, чего я хотел, потому что в ее светло-серых, как лунный диск, глазах танцевала такая же первобытная страсть.
— Вероника спит? — прошептала Тесса, делая глоток красного полусухого.
— Да, — прошептал я, слыша ровное сопение ребенка.
Эта девчонка понравилась мне с первой нашей встречи. Они были похожи, как две капли воды, но в тоже время были совсем разными. Младшенькая обладала более зажигательным характером, который, я уверен в будущем, переплюнет неугомонный темперамент Тессы.
Сложно с ней придется.
— Спасибо за этот день для нее, — тихо протянула «невеста», поглощенная огнем в камине.
Пламя играло языками с ее бледным лицом, пожирая все эмоции. Я не мог понять, что она чувствовала сейчас - только кивал словам, веря в их искренность.
— Я всегда стараюсь сделать других детей счастливыми.
— Потому что сам этого не знал?
— Нужно перенести ее в кровать, — перевел я тему разговора, отставляя свой хрусталь.
Стянув с ребенка плед, я бережно поднял ее на руки. Тесса приоткрыла перед нами дверь своей спальни и расстелила постель, помогая мне переложить Рони. Она подоткнула ей одеяло и погасила свет, целуя в щеку.
Я вышел из комнаты, чтобы не мешать им и тяжело вздохнул, зная, что без откровений меня Тесса не отпустит.
Но именно ей я хотел показать своих демонов.
Пожалею ли я об этом?
Тесса Шарлиз Оливер
Я выключила телевизор и забралась с ногами на свое место, натягивая до самой шеи одеяло. В квартире не было холодно, но именно так я старалась сдерживать свое оголенное желанием нутро, прикрываясь от пылких взглядов темных глаз.
Бен такой странный. Сначала делает больно своим холодом, замораживая нервы внутри, а потом смотрит так, будто я чудо, самое великолепное произведение искусства, пришелец из космоса и его Афродита.
Но я знала его и не верила этим взглядам.
— Будешь еще вина? — протянул мужской голос с кухни.
— Да.
Спустя минуту Бен вернулся с новой бутылкой и плеснул в два бокала. Один протянул мне, а к своему принюхался и сделал глоток.
— Это бургундское вино из поместья Монтраше. Одна бутылка стоит двести тысяч, но почему бы и нет, если я могу себе это позволить. Мне нравится послевкусие...
— Терпкая сладость,— в тон ему протянула я, лаская вино на языке.
— Сладость, — повторил Бен, оборачиваясь ко мне.
Он присел рядом на то место, где пару минут назад сидела сестра, и прищурился.
— Спасибо за это Рождество. Я запомню его на всю жизнь, как единственный праздник, который мне понравился.
— Тебя били, Бен? — прошептала я, осматривая этого сильного, взрослого мужчину с ног до головы и видя перед собой маленького испуганного ребенка.
— Воспитатели предпочитали слово «наказывали», но смысл один и тот же, — бесцветно проговорил он, вновь наливая себе бокал.
— Господи. Я даже не могу представить через что ты прошел...
—До пятнадцати лет с моей спины не сходили синяки. Нас били кожаным военным ремнем до проступающей крови. У некоторых даже кожа слезала. Меня запирали в чулане - до восемнадцати я боялся темноты и засыпать один в комнате. Нас могли не кормить пару дней. Выгоняли на холод...
Его голос затих, каждым словом пробивая мое спокойствие. Если до этого момента я думала, что мне жаль этого мужчину – я ошибалась. Бенджамин пережил это, не позволил ситуации сломать его, но стал... жестоким к самому себе.
Впервые я поняла, что он остерегался счастья, просто не зная, как себя вести.
— Но как они могли? То есть, это не законно. Издеваться над своими воспитанниками. Боже. Мне так жаль, Бенджамин.
— Все нормально, Тесса, — вновь глоток вина. — Мне тридцать пять и я больше не тот маленький Бен, что боится темноты. На моем теле не осталось шрамов. Все в прошлом.
— Нет. Не оставил. Потому что твоя душа и сердце истерзаны, поэтому ты до сих пор один. Ты боишься впустить кого-то внутрь себя.
—Это не так, — в его глазах отразились языки пламени, и я придвинулась ближе, заглядывая в смертельных вихрь моего спокойствия.
— Тогда почему ты одинок?
— Тесса, — замотал головой Блейк, но я накрыла его ладонь и прижала к своей груди.
— Что ты чувствуешь?
— Тебя... Стук сердца.
— Вот именно. Пока наше сердце стучит – мы живы. Тогда почему ты мертв, Бен, если твое тоже бьется?
Сенатор тяжело втянул носом воздух и поднял свою ладонь выше, задирая ткань моей блузки. Она была достаточно плотная, поэтому я не надела под нее бюстгальтер, сейчас жалея об этом. Жар его тела ожогами прошел по соску, ключице, щеке. Он провел большим пальцем по скуле и прошептал:
— Потому что меня никто и никогда не любил.
— А ты бы позволил? — едва слышно выдохнула я, чувствуя, как напряжение между нами проникает в меня и скапливается внизу живота.
— Я не доверяю людям.
— Ты боишься боли, — кивнула я, накрывая его ладонь на моем лице своей. — Но только чувствуя друг друга, чувствуя эмоции мы...
— Живы, — закончил он за меня, неожиданно прикасаясь губами к моей ключице.
Я вздрогнула, ощущая мягкость, и прикрыла глаза, позволяя ему все что угодно.
Потому что хотела этого.
— Тесса, ты позволишь мне почувствовать тебя? — щетина оцарапал ухо.
Приятное тепло пробегало по телу, словно волна на море, смывая мои стены, возведенные против его харизмы. Я сглотнула. Клитор так сильно пульсировал
— Не так, — покачал он головой, проводя языком по вене на шее и татуировке. — Ты сама хочешь почувствовать меня?
Блейк был пьян. Его терпкое дыхание, смешанное с ароматом парфюма забивалось в нос, наполняя легкие углекислым газом. Я втянула носом воздух, отмечая, что приподнявшаяся грудь коснулась его, и облизала пересохшие губы, кивая.
Бен ухмыльнулся и опустился ниже, сначала к ложбинке под горлом, а потом в декольте, возбуждая мягкими волосками щетины кожу. Я знала, что секс между нами ничего не изменит, но готова была к этому. Потому что чертовски сильно, до спазмов хотела его.
Бедра закололо, и по позвоночнику пробежала рябь мурашек. Я запрокинула голову, чувствуя, как восставшие соски трутся о жесткую ткань одежды. Промежность сладко ныла, моля, чтобы я заполнила им пустоту.
— Бенджамин, — сипло выдохнула я, обхватывая его шею руками. — Ты... что мы делаем?
— Уступаем желанию наших тел, как в ту ночь, когда я заплатил за тебя пять миллионов.
— Ты хочешь меня?
— Как можно не желать тебя, Оливер? Ты молодая, красивая и так приятно пахнешь...
Он положил ладонь на мою поясницу и прижал к себе, уткнувшись носом в грудь. Блейк одиноко опустил голову, и я осознала: сейчас он просто искал отвлечения от воспоминаний, которые я заставила его прожить.
— Вероника, — простонала я, прикусывая губу.
Боже, я уже была такая мокрая. Трусики терлись о джинсы, холодя нежную кожу.
— Черт. Твоя сестра. Ты не будешь тихо стонать, Тесса, а я не смогу сдерживать себя. Господи...
Мужчина оторвался от моей шеи и прикрыл глаза, залпом осушая очередной бокал вина. Я оттянула сбившуюся рубашку и прикрылась пледом, глотая виноградной жидкости. Все внутри изнывало и требовало разрядки. Если бы не сестра, я бездумно нырнула бы в омут страсти, доставляя телу желанное удовольствие.
— Ты... пытался найти их? Родителей?
— Нет. Мне плевать на тех, кто бросил меня.
— Блейк, это нужно в первую очередь тебе. Прекрати думать, что ты ошибка этой жизни. Вор, укравший счастливый билет!— возразила я.
—Закрыли тему. Тесса, прошу, давай не будем говорить о моем детстве.
— Но как ты не понимаешь!
— Тесса! Я сказал: мне плевать на тех уродов, которые бросили своего ребенка на верную смерть! — Бен подскочил с дивана и впервые выдал настоящие эмоции.
Его темные глаза заполнили практически все глазное яблоко, а лицо исказила гримаса боли и раздражения. Меня не испугало это. Я улыбнулась и пригубила вина, отмечая свою правоту. Стрессовая терапия. Только правда о своем рождение сможет пробить толстую кожуру мрачности сенатора.
— С Рождеством! — отсалютовала я, поднимаясь с дивана. — Уже два часа ночи, а потому можно открывать подарки.
Я присела на корточки перед елкой и дотянулась к зеленой коробке, протягивая ему.
— Открывай.
— У меня ничего нет для тебя, — растерялся Бен.
— Твой подарок мне - это здоровая сестра и улыбка на ее лице. Открывай.
Я подхватила бокал и спрятала довольное лицо в нем, наблюдая за тем, как Бен разорвал подарочную упаковку и захохотал, доставая красный свитер с изображением Скруджа Макдака.
— С Рождеством! — отсалютовала я.
— Я же не похож на него! — обиженное бурчание.
— Оооочень похож!
Бенджамин рухнул рядом и пригубил прямо из бутылки, прикрывая глаза.
— Спасибо за эту ночь, Тесса.
— Я не жалею, что именно ты купил меня тогда, — прошептала я, отворачиваясь к пламени камина. — Кто знает, как бы сложилась моя жизнь, если бы не ты?
— Значит, мы оба запомним эти полгода, — кивнул он, а я испуганно замерла, чувствуя, как сердце сбивает свой ритм.
Мне определенно будет больно...