37. Удар в спину
Василиса лежала на своей кровати, уткнувшись в телефон, бездумно листая новостную ленту. Вечерний свет настольной лампы отбрасывал мягкие тени по комнате, создавая атмосферу уюта и покоя. Внезапно экран ярко вспыхнул — новое сообщение от неизвестного номера.
"Неизвестный:"
"Романова, смотри-ка, как твоя Сонечка развлекается без тебя."
Сердце ёкнуло от неприятного предчувствия. Следом пришел файл с фотографиями. На первых кадрах Вася еще пыталась убедить себя, что это старые снимки с Алиной, но с каждым новым изображением ледяная пустота все больше заполняла ее грудь. Это была не Алина. Незнакомая блондинка с вызывающей улыбкой, а Соня... ее Соня целовала ее в губы, обнимала, смеялась с ней. Снимки были свежими — на это указывали и одежда, и фон, и выражение их лиц.
Сначала по щекам покатились единичные предательские слезы, но вскоре они превратились в беззвучный поток, обжигая кожу и оставляя соленые следы на губах. Глухой, сдавленный стон вырвался из груди, а потом ее будто прорвало — она забилась в подушку, заглушая рыдания, которые разрывали ее изнутри. Мир сузился до размеров экрана, до этих улыбающихся лиц, до всепоглощающей боли, от которой не было спасения. Ей не хотелось ничего — ни есть, ни двигаться, ни дышать.
На следующий день Романова не пошла в школу, сославшись на плохое самочувствие. Она лежала в постели, уставившись в потолок, пока телефон на тумбочке то и дело вибрировал от сообщений Сони. Каждый сигнал отзывался новой болью в висках. Она машинально отвечала односложно: «норм», «сплю», «потом». Ближе к вечеру пришло новое сообщение.
"Сонечка:"
"Вась, милая, давай я приду к тебе? Ты какая-то странная сегодня.."
Пальцы сами потянулись к экрану.
"Вася:"
"Ок, приходи."
Через полчаса в квартире послышались шаги. Вася встретила Соню не сладкими поцелуями и объятиями, а молчаливым кивком. Она молча закрыла за ней дверь и повела в комнату, не поднимая глаз.
Кульгавая, ничего не подозревающая, сияла — ее глаза светились радостью от встречи после вынужденной разлуки.
— Васечка, я так соскучилась! — она бросилась в объятия, но ее встретило скованное, неотзывчивое тело.
Романова не смогла отвернуться — ее предательские руки все же обняли Соню в ответ, впитав знакомый запах ее духов, который теперь казался горьким обманом. А потом она без сил опустилась на кровать и прильнула головой к ее коленям, как раненое животное, ищущее утешения у того, кто нанес самую страшную рану. Молчание повисло в воздухе, тяжелое и звенящее, полное невысказанной боли и неминуемого разговора, который вот-вот должен был начаться.
***
Девушки лежали в комнате, погруженные в тягостную тишину, которая давила сильнее любых слов. Вася, как всегда, устроилась на ногах у Сони, прильнув головой к ее коленям — это было ее любимое место, где она чувствовала себя в безопасности, ожидая, пока Кульгавая начнет нежно перебирать ее волосы своими тонкими пальцами.
За весь день между ними почти не прозвучало ни слова, и это молчание висело между ними тяжелым покрывалом. Соня, наконец, не выдержала и нарушила тишину, ее голос прозвучал тихо, но явно выдавал беспокойство.
— Вась, ты сегодня какая-то напряженная. Что-то случилось?
— Случилось.
— Расскажешь?
— Я знаю, что ты мне изменила.
Рука Сони, которая только что ласково гладила Василису по голове, замерла в воздухе, будто ее парализовало. Вася тут же резко вскочила с ее ног, отпрянув назад, как от огня.
— Что ты несешь?! Я тебе изменила?!
— Да! Я видела фотки...
— Какие фотки, Вася, блять?!
Василиса с дрожащими пальцами открыла мессенджер и яростно ткнула в экран — на снимках была запечатлена Кульгава и какая-то незнакомая блондинка, их губы слились в страстном, почти животном поцелуе, который больше напоминал попытку поглотить друг друга.
Тревога сдавила грудь обеих, словно ледяной обруч. Вася тяжело дышала, чувствуя, как предательские слезы уже подступают к глазам, готовые обжечь ее щеки жгучими потоками. Внутри Сони бушевала настоящая буря непонимания и растерянности — она даже представить не могла, что ее могут заподозрить в чем-то подобном.
Кульгавая подняла голову и увидела свою любимую: та сжалась в комок, обхватив колени белыми от напряжения пальцами, а лицо спрятала в складках одежды, словно пытаясь исчезнуть. Сердце Сони сжалось от острой, физической боли.
— Вась... милая, ты чего?
Девушка лишь подняла на нее заплаканные, полные боли глаза и резко отвернулась, не в силах выдержать этого взгляда.
— Малыш... У меня даже такой кофты и кепки нет... — виновато прошептала Кульгавая, осторожно проводя ладонью по Васиной спине, пытаясь успокоить ее дрожь.
Вася уставилась на нее в полном недоумении, а Соня виновато заморгала, пытаясь сдержать смех сквозь навернувшиеся слезы — возлюбленная казалась ей до смешного милой и беззащитной в такие моменты. Кульгавая мягко, но настойчиво притянула Васю ближе, не давая ей отдалиться.
— Смотри... Видишь? Я оранжевый цвет терпеть не могу, нет у меня такой кофты. И кепка... Видишь кепку? Тоже не моя. Это всё — наёбка для уёбка.