ЭРЕБОР

Выйдете все, мне надо переговорить с мастером Гирд, - процедил сквозь зубы Торин присутствующим гномам, которые незамедлительно и не без облегчениия исполнили приказ. Никто не желал попасть под горячую руку короля. - Я не понимаю, ваше величество, - мне было сложно говорить от клокотавшего в горле страха. – Чем вызван ваш гнев? - Почему я узнаю о нападении на твою мастерскую в последнюю очередь, и не от тебя, а от Двалина? Ты же приходила ко мне и ни словом не обмолвилась о случившемся! – Торин еле сдерживался, чтобы не повысить голос. Он помрачнел и напрягся так, словно вот-вот сорвется и разнесёт всё вокруг себя в пыль. – Ты же могла пострадать!

Со мной всё в порядке, - я инстинктивно отступила, когда он сделал ко мне шаг. На его лице на долю секунды появилась нерешительность и удивление. Он остановился и тяжело вздохнул. – Я хотела рассказать, но у меня просто вылетело из головы... столько всего случилось: Арон, потом Тауриэль... Потом вы...в одной постели со мной... – это я не произнесла вслух, но именно об этом были все мои мысли, а ещё о том, как волнительно приятно было ощущать горячие руки на своем теле, слышать стук сердце... - Меня не волнует ни этот гном, ни эльфийка, - перебил мои мысли Торин. – Меня волнуешь ты и только ты! Что было бы, если ты оказалась в мастерской? Он всё же шагнул ко мне и взял мои дрожащие руки в свои, а я покосилась на прикрытую дверь и попыталась выдернуть свои пальцы из его хватки, пока никто не увидел, но он не позволил. - Мою жену чуть не убили в моем собственном королевстве! – проговорил он натяжно, с болью в голосе, заглядывая мне в глаза. - Меня же не было, - я опустила глаза, не в силах выдержать его тяжелый взгляд. – Всё хорошо. - Не вижу ничего хорошего. Кто это был? – серьёзно спросил Торин, сжимая мои пальцы. – Это те гномки, что порвали тебе платье и облили вином на свадьбе? - У меня нет доказательств, - покачала я головой. - Нельзя обвинять кого-то на пустом месте. Но посыльный Ульф видел каких-то гномов. У одного был знак верности на руке. - Я займусь этим, а ты переедешь в мои покои во дворец, - голос Торина успокоился, но всё же в нем отчетливо слышался металл. - Я не могу, - я даже голову подняла и посмотрела на короля. - Только там ты будешь в безопасности, – нахмурился тот. - Вы обещали, - сделала я неуверенную попытку напомнить ему о его словах. – Но если это приказ... - Махал, Хаэ! На тебя напали! - Напали на горшки. - Ты могла бы оказаться среди этих горшков! - Но не оказалась ведь. - Ты не должна оставаться одна! Я отвечаю за тебя! - Я буду ночевать с моей подругой Медх. И вы отвечаете за весь Эребор, ваше величество! Кто угодно мог пострадать. Возьмете в свои покои всех? - Ты хочешь свести меня с ума? - И в мыслях не было, ваше величество. Торин с силой потер своё лицо, чуть ли не рыча. - Упрямая, - наконец проговорил он так, словно слово весило тонну. – Я знаю, что обещал тебе. Но ситуация изменилась. Если бы тебе ничего не угрожало, я бы позволил тебе жить так, как ты хочешь. Но твоя жизнь важнее любых клятв. Ты переедешь ко мне или я запру тебя в темнице и выставлю стражников, и я больше не буду это обсуждать. А завтра за ужином я объявлю тебя своей королевой. - Ваше... – слова застряли в горле, а страх сковал тело. Королевой? Уже завтра? - Неужели я настолько противен тебе, - голос короля под Горой дрогнул, - что ты готова подвергнуть свою жизнь опасности? Ради чего? Обещаю, что не стану принуждать тебя ни к чему, что ты не захочешь. - Прошу вас... - Чего ты так боишься? – Торин перехватил мои плечи, пытаясь заглянуть мне в лицо. - Какая из меня королева, ваше величество? – слезы выступили на глазах. – Я не ровня... я не достойна.... - Позволь мне решать, кто достоин, а кто нет занимать место рядом со мной, - стараясь успокоиться, сказал он. - Я подчинюсь вашей воле, ваше величество, - сказала я сухим голосом, понимая, что ничего не смогу изменить. Он мой король и мой муж. Он так решил. Моё дело – подчиниться. - Хаэ, не надо так, - нахмурился он. – Это для твоего же блага. Я просто боюсь за тебя. - Да, - одними губами сказала я. – Я понимаю. Вы несёте ответственность. Вы мой муж. Вы имеете право решать, как будет лучше... - Махал, Хаэ, - Торин выпустил мои плечи и отступил. – Сегодня можешь переночевать у своей подруги, но завтра после объявления нашего союза, переедешь ко мне. Сегодня же я приставлю к тебе стражу. - Это лишнее. Что скажут гномы? – я представила себе, как буду ходить в сопровождении вооруженных до зубов стражников. Это, как минимум, очень странно. Все станут задавать вопросы. Хотя какая разница. Завтра всё равно меня не станет, а появится королева Эребора. - Это не обсуждается. Ты их даже не заметишь. Никто не заметит, - сказал Торин. - Как вам будет угодно, мой король, - я склонила голову. - Ничего не бойся. Я позабочусь о твоей безопасности, даже если ты сама этого не хочешь, - сказал он, как отрезал. – Надеюсь, ты больше ничего от меня не скрываешь? Если кто-то угрожал тебе словом или делом, ты должна сказать мне. - Только то, что вы знаете, ваше величество. Знатным гномкам не нравится моя дружба с принцем... - Я позабочусь об этом. - Хорошо, ваше... Но я не успела договорить, потому что Торин наклонился и поцеловал меня. Жестко и властно, как в первый раз в его кабинете. Сердце ухнуло куда-то в живот и затрепетало. - Ты моя, Хаэ Гирд, - прошептал он мне в губы и отстранился. – Я уничтожу любого, кто тронет хотя бы волосок на твоей голове. С этими словами он подошел к дверям и распахнул их. Стражники, что стояли там, тут же вытянулись. Мастеров видно не было. Видимо, стражники их разогнали. Торин начал на ходу раздавать команды таким голосом, что гномы, высунувшиеся было из своих мастерских, тут же исчезали. - Мастер Гирд, - в мастерскую чуть ли не на цыпочках вошёл глава цеха. – Вы как? Сильно ругал, что не доглядели за мастерской? - А? Ага, сильно, но не очень, - улыбнулась я, чтобы не пугать почтенного гнома, хотя внутри всё так и тряслось, а губы горели огнём. – Всё хорошо. Правда. Давайте работать. Когда рабочий день был закончен, я пошла спать к Медх. По дороге я оглядывалась и пыталась вычислить гномов, которых Торин приставил охранять меня, но так и не смогла этого сделать. Видимо, это были лучшие из лучших. Торин не ограничился моей охраной, но и оставил стражу у мастерских, хотя я сомневалась, что злодеи снова придут в цех. Если целью было напугать меня, то они выполнили свою работу на отлично. Разрушать больше было просто нечего. - Слышала, его величество устроил взбучку всем стражникам, даже сэру главнокомандующему досталось, - поделилась Медх со мной сразу же, как я устало упала на скамью в её комнатушке. – Ну и правильно сделал, скажу я тебе. А то что ни день, так или воровство, или погромы! Эребору явно нужна хорошая взбучка. А то эти раздолбаи только эль и могут хлебать. А ты-то как? Тут слухи пошли, что ты с принцем Фили на балконах встречалась. Это не он ли тебе ладошки целовал? - Медх, - устало протянула я, опускаясь щекой на стол и почти засыпая, - глупости всё это. Мы с принцем друзья, ты же знаешь. У него сердце разбито, понимаешь? Ему Аста нравилась, а вот так всё обернулось некрасиво. - А ты, стало быть, сердцечных дел лекарь, - покачала головой Медх. – Поаккуратней, девочка. Он принц, а ты горшечница. Как бы боком не обернулось. Или... погодь. Так может, твою мастерскую не просто так разгромили? - Может быть, - вздохнула я. – Но я, правда, устала. Можно мне уже спать? - На столе что ли? Ишь, разлеглась! А ну марш в кровать, горе глиняное! – вздохнула гномка и потащила меня в кровать, а я и рада была. Слишком уж много всего навалилось в последние дни. Голова кругом шла от переживаний и сомнений.

Я даже не слышала, когда Медх легла рядом - кровать у неё была одна. Снился мне змей, ласковый и беспощадный, с глазами синими, как сапфиры. Чешуя его переливалась сталью и скользила по моей оголенной коже, то обжигая, то холодя её. Змей шипел и щекотал мою шею длинным раздвоенным языком, заставляя дышать тяжелее и чаще. Он сдавливал меня всё сильнее до тех пор, пока я не перестала дышать. - Хайка! Хайка! Утро уже. Мне на кухню пора, - Медх потрясла меня за плечо. – Я тебе на столе завтрак оставила. Мне бы так спать! Эх, молодость! - Ой, Медхочка, совсем забыла, - зевая и потягиваясь, проговорила я, с трудом разлепляя глаза. – Ты можешь собрать корзинку еды в дорогу на двоих? Я заплачу, как мне компенсацию выдадут. Сегодня, думаю... - Ты собралась куда? – Медх тут же присела на край кровати и с интересом на меня посмотрела. – Вдовоем с кем-то? Не с ладошками ли? - Да не, - отмахнулась я, откидывая одеяло и вставая на прохладный пол. – Это не для меня. Просто сегодня Арона с Астой повезут в Железные холмы. Я им с собой вещи кое-какие хочу приготовить. - Махаловы потроха! – всплеснула руками гномка и подскочила на ноги. – Совсем девка из ума выжила! Они тебя обманули, чуть не убили, обокрали, а она им корзинки в дорогу собирает! Поверить не могу! - Но у них же ничего нет после нападения орков! – спокойно сказала я, натягивая юбку и сапоги. – К тому же, они не от хорошей жизни такие. Арон так вообще, как мне кажется, ни в чем не виноват. А Аста молодая ещё, вот глупостей и натворила. - Глупостей? Глупостей? – краснея, закричала Медх в сердцах. – Ты посмотри на неё. Хорошенькие глупости. Ничего не скажешь! Нет, Хайка! Я тебе удивляюсь. Да за такие глупости налысо бреют и за ворота в неглиже выставляют! - Так ты соберешь корзинку? – я поправила одежду и посмотрела на Медх. – Или мне на рынок идти и взаймы брать? - Тьфу ты, - махнула рукой Медх, явно сильно раздосадованная. – И что с тобой делать? Соберу. - Спасибо, - я подошла и поцеловала её в щеку. – Не знаю, что бы я без тебя делала! Я тебя очень люблю! - Да, да, да, - закатила глаза Медх, пряча улыбку. – Не подлизывайся. Это в первый и последний раз. Поняла? И только ради тебя, чтобы не краснеть за тебя потом на рынке. Ишь, взаймы пойдет брать, как поберушка какая! Я быстро закивала головой,благодарно глядя на чудесную гномку и откусывая от приготовленного ею хлеба с маслом большой кусок. - Я сейчас сбегаю домой, соберу какие вещи, что есть, а потом сразу к тебе на кухню, - с полным ртом сказала я, уже открывая дверь. - Корзинку для этих злодеев! Нет, кто узнает, не поверит! Вещи? Свои что ли? Вот ведь свалилась на мою голову доброта наивная... - услышала я за своей спиной ворчание гномки и быстрым шагом направилась к себе домой. Не то, чтобы у меня было много одежды, но кое-что всё же мне удалось собрать. Одну шерстяную юбку и жилетку, а на последние деньги я купила для Арона рубашку на рынке, после чего забежала к Медх за корзиной. Торин сказал, что Двалин снарядил стражников для отправки их с заключенными до обеда. Но как рано до обеда, не уточнил, так что я спешила, и к воротам города пришла пораньше. И правильно сделала, потому что телега с закованными в кандалы Ароном и Астой уже стояла на готове, а сэр главнокомандующий давал последние распоряжения. - Подождите! – крикнула я, подбегая к телеге. Дорогу мне тут же преградил гном в доспехах. - Мастер Гирд, вы зачем здесь? – Двалин обернулся в мою сторону. - Если позволите, я принесла еды и одежды в дорогу своему подмастерье и его сестре, - сказала я, кивая на вещи в своих руках. Мне показалось, что сэр главнокомандующий закатил глаза, но с уверенностью утверждать не стала бы. Он кивнул гному, что преградил мне дорогу, и тот тут же протянул руки к корзине. - Я должен проверить, - сказал он таким тоном, что я быстро отдала ему и корзину, и куль с одеждой. Он довольно долго перетрясал вещи и перебирал содержимое корзины. Надо отдать должное Медх, она не пожалела даже копченых колбасок. - Всё в порядке, - буркнул гном, отдавая мне вещи, а сэр Двалин жестом показал, что я могу отдать их заключенным. Я подошла к задней, открытой части телеги и посмотрела на Арона и его сестру. Вид у обоих был плачевный. Лица были чистыми, но на коже красовались кровоподтеки и царапины, а одежда же была та, в которой их поймали – грязная и порванная. - Арон, я тут собрала вам кое-что по-мелочи в дорогу, - я протянула корзину и поставила у их ног. – Надеюсь, ты это примешь. Надеюсь... – я не нашла, что сказать. На что я надеюсь ещё? На то, что они будут счастливы в Железных холмах? На то, что смирятся и смогут жить более или менее нормально? На то, что мы ещё встретимся? Ничто из этого не было правдой. - Спасибо, мастер Гирд, - тихо сказал Арон. – Мы не заслуживаем вашей доброты. В этот момент я заметила, как Аста подтянула к себе корзину и засунула туда обе руки, а через мгновение она вдруг спрыгнула с телеги, чуть не сбив меня с ног. Мои волосы оказались сжатыми в её кулаке, а она сама – за моей спиной. К моей шее прижалось что-то холодное. Я вцепилась пальцами в её руку, и она сильнее надавила мне на шею. Пришлось опустить руки и сжать юбку. - Какого балрога?! – услышала я рёв сэра Двалина вперемешку со звоном вынимаемого оружия. Гномы вокруг обнажили мечи и схатились за топоры. - Аста? – это уже кричал Арон. – Что ты творишь? - Всем стоять или я перережу ей горло, - заорала Аста. – Оружие на землю. Всем уйти внутрь Горы! Ты, - она обратилась к стражнику, что проверял их вещи, - ключи от кандалов! Живо! Арон, возьми ключи и освободи нас. - Аста... – Арон уже спрыгнул с телеги и в нерешительности смотрел то на нас с Астой, то на стражников. - Хочешь подохнуть на железных шахтах? – огрызнулась та. – Бери ключи и освобождай нас! Это наш шанс! А вы не с места! – взвизгнула она, увидев, как сэр Двалин и парочка стражников попытались приблизиться к нам, так и не выпустив из рук топоров. По моей коже потекла горячая струйка и закатилась за ворот рубашки. Гномы тут же замерли в напряжении. Стражник, к которому обратилась Аста, взял ключи у другого гнома и подошел к растерянному Арону. Звякнули цепи, и на землю упали тяжелые кандалы. - Ну же, быстрее, недотепа! Хочешь, чтобы нас снова схватили? – рявкнула на него гномка, и тот быстро освободил её руки от железяк. - Что здесь... – слова выбежавшего из ворот Торина повисли в воздухе, когда наши с сним взгляды встретились. – Никому не двигаться, - тут же прозвучал приказ сложить оружие. - Приведите нам седланных пони, и поживее! – крикнула Аста. - Двалин, - кивнул Торин в сторону своего товарища, и тот сделал знак стражникам подвести уже готовых пони. - Аста, отпусти меня, - прошептала я, сглатывая ком страха. – Ты только хуже сделаешь. - Да, Аста, отпусти мастера Гирд, - произнес Торин, подаваясь вперёд, - и я даю слово короля, что дам тебе и твоему брату уехать. И не стану слать погоню. - Сестра, послушай его величество, - обратися Арон к гномке. – Он дело говорит. У нас будет шанс.

У нас и так уже есть этот шанс благодаря мне, - рявкнула она. – Деньги! Быстро. Кидайте сюда свои кисеты с монетами! - Я дам вам золота, если вы отпустите мастера, - проговорил Торин как можно спокойнее. – Клянусь. Столько, сколько вы сможете увезти. - Простите, ваше величество, но я не могу отпустить горшечницу, - сказала Аста и дернула меня за волосы, заставляя поднять голову выше и обнажить шею. – Вы убьете меня, как только я это сделаю. А это как-то не входит в мои планы. Арон, собери деньги и посмотри, в корзине должен быть мешок с золотом. - Там только еда, - прохрипела я, но гномка пнула меня, и я прикусила губу от боли. Арон сделал, как велела ему Аста, и вытащил монеты, которые тут же перекочевали к гномке. В моём сознании пролетела страшная мысль. Медх? Не может быть! Она не могла! Она же моя подруга! А потом вдруг я подумала, что как же стражник не заметил ничего подозрительного? Он с Медх заодно? Я пригляделась к гному, замеревшему недалеко от телеги. Я его ни разу в жизни не видела ни на кухне, ни ещё где бы то ни было. И тут вдруг я заметила черное клеймо на его руке, между большим и указательным пальцем. Печать верности. Но так ли это? Или же это у меня от страха воображение разыгралось? Гномка велела брату усадить меня на пони и привязать мои руки к седлу, а сама одновременно запрыгнула следом, так и не выпустив мои волосы. Нож она тут же приставила снова к моей шее. - Арон, живее, - крикнула она, озираясь на городскую стену, где собрались лучники. - Ты перешла все границы, - потухшим голосом сказал гном. - Я не могу в этом участвовать, Аста. Не делай этого, последний раз прошу. Умоляю тебя памятью наших родителей! - Жалкий трус, - прошипела Аста. – Ну и сгниёшь в темнице, глупец! Садись, говорю тебе! Впереди у нас свобода и богатая жизнь! Арон лишь поджал губы и отступил. - Дайте мне два дня, - крикнула гномка. – Через два дня, я отпущу горшечницу. Если же я увижу погоню или даже намек на неё, я перережу ей глотку! И не надейтесь, что мне не хватит духу! - В этом нет необходимости, - повысил голос Торин. В нем зазвучали тревожные нотки. – Оставь мастера за Дейлом. Я обещаю не слать за тобой погоню. - Я сказала своё слово, - Аста пришпорила пони, и мы понеслись прочь от Эребора.

Аста, послушай меня, - осмелилась я сказать, когда мы объехали город Дейл и поскакали по окружному восточному тракту вдоль Длинного Озера. – Отпусти меня, и я клянусь, что никто не погонится за тобой следом. Я услышала смешок и крепче вцепилась пальцами в седло. Веревки уже успели натереть кожу до крови, и я стралась сделать так, чтобы меньше шевелить руками, хотя получалось плохо. - Торин не оставит тебя в покое. Он начнёт охоту, - сделала я очередную попытку, чуть повернув голову, но в сумерках уже не могла ничего разглядеть - только очертания горы и стен города. – И когда-нибудь он найдет тебя и жестоко отомстит. Но если ты послушаешь меня...

Заткнись! – рявкнула гномка, больно ткнув меня в бок. – Только и умеешь, что зубы заговаривать. С чего бы королю напрягаться ради какой-то горшечницы! - Ни с чего, - согласилась я. – Но ради жены он свернёт горы и сровняет их с землей. - Ради жены? – хохотнула Аста, но её смех тут же перешел в кашель. – Жены? Что ты хочешь сказать? - Аста, я жена Торина, короля Эребора, - вздохнула я. - Думаешь, я дура? Ты врёшь! Ты простая горшечница! – воскликнула гномка, пришпоривая несчастного пони. – Я, по-твоему, совсем глупая? - Если не веришь, то посмотри клеймо на моей руке, - сказала я. - У меня и ритуальная коса есть. Ты напала не на ту гномку, Аста. Если со мной что-то случится, Торин найдет тебя даже на глубине океана и не даст умереть быстро. Даже, если ты меня отпустишь, тебя не оставят в покое. Только я могу остановить короля. Понимаешь теперь, что ты наделала? Отпусти меня и будешь жить. Слово королевы Эребора! Меня саму проняла дрожь от этих слов. Настолько неестественно они прозвучали, и настолько силен был их смысл. - Тот гном сказал, что проблем не будет, - проговорила Астра сама себе. – Он сказал... Нет! Ты не можешь быть королевой Эребора! Ты же мастер Гирд! Я работала у тебя! - Король позволил мне держать в тайне мой статус, - попыталась объяснить я, не обращая внимания на её первые слова о каком-то гноме. – Но он собирался сегодня объявить о нашем союзе... - Бред! Нет, этого не может быть! – закричала гномка. – Ты ... Она запнулась на полуслове, потому что со стороны озера послышался жуткий вой. - Не может быть! Гномы зачистили все тракты вокруг Горы! – прошептала Аста, резко останавливая пони и сворачивая к лесу. - Это что? – меня проняла дрожь от свирепого воя. - Варги! – прохрипела гномка и пришпорила пони. - Надо возращаться к Горе! Уже темно, нам не убежать! Наверняка Торин послал стражников вслед за нами! Они помогут! – мой голос сорвался на хрип. Живот скрутило от страха. - И не мечтай, горшечница, - рявкнула Аста. В лес мы влетели, когда уже совсем стемнело и на небе засверкали тысячи звезд. Вой за нашими спинами усилился. Пони перешел на шаг, то и дело спотыкаясь о коряги и камни. По лицу и плечам захлестали невидимые ветки. Этот лес был непроходимым. Нам не спастись! - Мы убьемся так, - сказала я. – Надо спешиться и найти укрытие. - Так и сделаю, - прошипела Аста спрыгивая с пони. – А тебе желаю удачи, горшечница! Я даже не сразу поняла, что она сделала, а когда поняла, меня пронзил такой ужас, что я даже не вскрикнула, когда Аста порезала ножом мне ногу и со всей силы ткнула острием пони, отчего тот громко заржал и ринулся вперед сломя голову. Я пригнулась, прижимаясь всем телом к его шее. Если бы не привязанные к седлу руки, я бы давно свалилась, но я оказалась в западне. Сзади всё отчетливее слышался рёв и тресканье ломаемых сучьев. Пони то и дело врезался в заросли кустов и деревья, подворачивал ноги, а то и скатывался в низины, подгибая ноги и чуть не перекидывая меня через свою голову. Дыхание его стало тяжелым и хриплым. И когда над нашими головами раздался пронзительный вой, пони свалился в последний раз, придавив мою ногу своим крупом. Я дергала руки, пытаясь избавиться от пут и вглядывалась в тьму, но ничего не могла разглядеть. Я почти оторвала себе запястья, когда мне удалось выдернуть руки из веревок, кажется, ободрав кожу с мясом. Оставалось вытащить из-под пони ногу. Но этого я сделать не успела. Огромная тень прыгнула на нас. Пони взлетел в воздух и исчез в темноте. Я вскрикнула и начала отползать. Вдруг меня что-то толкнуло, в окровавленную ногу ткнулась вонючая пасть. В темноте сверкнули желтые глаза, а через секунду огромные челюсти сомкнулись вокруг меня. Я задохнулась в крике ужаса и боли. Но вдруг меня тряхнуло и отбросило на землю с такой силой, что на какое-то мгновение я потеряла сознание, рядом кто-то заскулил, потом зарычал и снова заскулил. Рычание и шум набрасывающихся друг на друга зверей оглушили меня. Тело болело так, что невозможно было пошевелиться. Кажется, зверь прокусил меня насквозь. Одежда вдруг стала горячей и липкой. Глаза заливало что-то тягучее и теплое. В голове засел такой ужас, что я не могла даже протолкнуть в грудь воздух. Но вот меня снова подхватили острые зубы. Моё тело затрепыхалось безвольной куклой в клыкастой пасти чудовища, а тот ринулся бежать через лес, всё глубже впиваясь в мое тело зубами. Сзади слышалось угрожающее рычание и рёв. Варг то тормозил, то резко сворачивал, то запрыгивал на холмы, а за ним, издавая страшные звуки, неслись его собратья. То ли они хотели отобрать добычу, то ли разделить её, то есть меня, в каком-то укромном месте. Я вскрикнула, когда очередной толчок с силой выбил меня из пасти варга, но из моего горла вырвались булькающие всхлипы. Я упала на землю, ударившись о что-то твердое. Варг, что нес меня, отлетел вместе со мной и забился в конвульсиях. Огромная тень встретила ещё двух тварей, раскидав их в стороны со звуком ломающихся костей. Сколько их было, этих чудовищ? Я потеряла им счет. Я попыталась подняться, но у меня не хватило сил. Даже боли я уже не чувствовала. Ничего не было. Моего тела не было. Когда огромная тень приблизилась и ткнулась носом мне куда-то в живот, я даже крикнуть не смогла. Лишь тяжело дышала и молилась о быстрой смерти. И когда эта тень взяла меня в свою пасть, мне было уже всё равно. Тьма накрыла меня, словно одеялом. Тьма была блаженной. Тьма была спасением. Тьма была смертью. - И не надейся, гномка, - услышала я приглушенный голос, словно он звучал из толщи воды. – Порвали тебя знатно, но жить будешь. Правду говорят, что гномы из камня высечены. Другая бы уже давно померла от таких ран. Я разлепила веки, которые весили, как два горшка золота, и уставилась на расплывчатую фигуру. Огромную фигуру. Такую огромную, что я сперва подумала, что это шкаф или буфет. Оказалось, это был огромный человек. Мужчина. - Я не люблю гномов, - тут же сказал он, увидев, что я пришла в себя. – Но я не позволю каким-то грязным варгам убивать на моей земле. - Я... вы... – голоса не было. Из горла выходили какие-то хрипы и бульканье. Я инстинктивно потянулась к шее. Она была перевязана. Оказались перевязаны и ноги, руки, грудь, живот, лицо и голова. Я была обмотана с ног до головы, словно младенец, которого запеленали неумелые няньки. - Я же сказал, что порвали тебя знатно, - огромный мужчина подошел ко мне, приподнял мою голову своей лапищей и заставил выпить какой-то отвар, после которого я снова погрузилась в небытие. Бред был липким и болезненным и длился, кажется, вечность. Когда я очнулась в следующий раз, то смогла даже сесть, но с ужасом обнаружила, что до пола мне придется падать долго – настолько высокой оказалась кровать. Зато некоторых повязок уже не было. Шрамы на ногах и руках были обильно намазны чем-то скользким и вонючим. С плеч свисала рубашка необъятного размера, перехваченная увесистой фибулой у меня на груди, чтобы не сползала. Я пошевелилась, примериваясь, как лучше спуститься и не расшибиться насмерть. Было бы глупо умереть, после того, как меня чуть не разорвали на кусочки.

Шею свернешь, обратно вкручивать не буду, - раздался грохочущий голос, и я посмотрела на вошедшего великана, в руках которого было ведро с водой. - Вы... – и снова ни звука, а только хрип. - Я Беорн, владыка этих земель, - представился мужчина. – Здесь тебе ничего не угрожает, но и не рады, чтобы ты знала, гномка. Я кивнула. - Спасибо, - одними губами сказала я. - У меня нет одежды кукольного размера, поэтому сама перешьешь себе, что надо, - сказал он, ставя ведро на пол и пододвигая высоченную скамью к кровати, на которой я сидела. – Это тебе вода, чтобы умыться. Тряпки в углу. Там же есть игла. На столе еда и молоко. - Спасибо, - снова испытала я свой голос. Безрезультатно. Я шагнула на скамью, держась за край кровати, и тут же села и сползла на пол. Левую ногу резануло болью - ту самую, что порезала Аста. Голова гружилась, во рту было сухо, один глаз явно видел хуже другого. Но я всё же дохромала к столу и схватила кружку, что там стояла. Молоко обожгло горло, но я не перестала его пить. Жажда была нестерпимой, как и голод. Молоко лилось на грудь и заливало пол из-за слабых рук, еле удерживающих громадную посудину, но мне было всё равно. Беорн какое-то время потоптался рядом, а потом вышел, буркнув что-то нечленораздельное, из чего я поняла только: "хуже свиней" и "жадность". Мне было всё равно, что он обо мне подумает, настолько сильно я проголодалась. Я набросилась на еду и только потом принялась мыться и разбирать одежду, оставленную хозяином дома. Это были огромные рубашки и штаны всевозможных размеров – от гигантского до ещё больше гигантского. Руки тряслись, но мне удалось из одной рубашки сделать что-то похожее на неказистый сарафан. Его я и надела перед тем, как начать убираться. Но сил хватило только смести крошки со стола. Потом я просто опустилась на лавку и уснула. Так и проходил день за днем. Я просыпалась, если просыпалась, что-то ела, что-то шила, что-то убирала, а потом падала без сил. Хозяин старался лишним словом со мной не перекидываться, но заботливо оставлял мне какие-то отвары и мази. Он предупредил меня, чтобы я не выходила за порог ночью, потому что он оборотень и может случайно выбить из меня дух, не признав. Это было очень необычно, странно и пугающе, но я послушалась его и носа за порог после заката не высовывала. Я помнила огромную тень, что раскидала варгов, словно те были мелкими шавками, а не громадными чудовищами, и даже представить себе не могла носколько страшна силища Беорна в его зверином виде, и проверять не хотела. В один из дней я спустилась с крыльца и дошла до реки, что текла за домом. Все повязки уже были сняты. Шрамы затягивались и бледнели. Клеймо на руке перерезала одна из таких полосок – след от зубов или когтей варга. Я подумала, что Беорн обладает тайными знаниями целителей, раз его мази и настойки так быстро поставили меня на ноги, а может, всё дело в хорошей пище и свежем воздухе. Я подошла к небольшой запруде, где смогла войти в воду по щиколотку без страха быть унесённой быстрым течением. Прохладный западный ветер освежил летний зной на моей коже. Опустив голову я посмотрела на своё отражение. Правая сторона лица была изуродована шрамами, один из которых прорезал бровь и глаз, а другой тянулся через щеку до уголка губ. А на горле я нащупала глубокие борозды от клыков. На всём теле были следы моей неудавшейся смерти. От собственного вида меня вдруг затошнило, я поспешно вышла из воды и согнулась за первым попавшимся холмиком. - Могло быть и хуже, - услышала я голос Беорна, который нёс на плече сеть для ловли рыбы. Я закатила глаза и кисло улыбнулась. Да, он прав, могло быть намного хуже. Потом прошла следом за великаном, чтобы помочь, но он тут же отогнал меня, словно муху. - Иди лучше собери яйца в курятне, - велел он. – И свари их. Будет, чем перекусить до обеда. И это... я послал дрозда в Эребор. Раньше не посылал, не был уверен, что ты выживешь. Да и дрозды были заняты гнездовьем. Так что, надеюсь, ты скоро уедешь. Я посмотрела на него с укором и благодарностью. Беорн был добрым, но гномов отчаянно не любил. Он помог мне, кормил и поил меня, но при этом не забывал закидывать меня угрюмыми замечаниями и делать всё, чтобы я знала своё место. Моё присутствие ему явно не очень нравилось, но бросить меня он не мог. И я была ему безмерно благодарна за всё. Однако новость о том, что он послал дрозда в Эребор, меня встревожила. С одной стороны я очень хотела вернуться домой, а с другой мне было жутко страшно. - Ну? Яйца сами себя не сварят, - буркнул он, разматывая сеть. – Вечером будет рыба. Ты же ешь рыбу? Если нет, то это не мои проблемы. И растопи печь, чтобы сразу зажарить на углях. Я кивнула и пошла выполнять указания. Меня всё ещё подташнивало, но после того, как я съела сладкую соту, стало легче. Да и на душе посветлело от новости, что, возможно, скоро вернусь домой. Жить на просторе было неуютно. Не хватало надежности и тепла камня. Запаха металла и углей. Запаха дома. А ещё я ловила себя на мысли, что все эти запахи, тепло и надежность неразделимы от Торина. Дом и Торин слились в моем сознании в одно целое. И я осознала, что скучаю по нему не меньше, а может и больше, чем по мастерской, глине и камне. Как же глупо было отрицать очевидное? Почему я сразу не позволила любить себя и любить самой? Почему только на пороге смерти и вдали от него, я поняла, насколько он важен для меня? Глупая, глупая Хаэ. И теперь, не ужаснется ли он, увидев мои шрамы? Не отпугнет ли его моё искареженное лицо? Что, если он больше никогда не прикоснется ко мне? От подобных мыслей становилось страшно и начинало тошнить с новой силой. Но ничего уже не изменить. Ничего, если он больше не посмотрит на меня. Зато я вернусь домой. Продолжу работать. Руки-то мне не откусили. Буду заниматься любимым делом. А Торина мне хватит и издалека. Главное, что рядом, а не за бескрайними лесами, озерами и пустошами. Прошло два дня, когда вернулся дрозд. Беорн передал мне записку, которую тот принёс. В ней была всего одна руна: "Еду"

Сердце подпрыгнуло и ухнуло в живот. Я снова бросилась за дом и меня вывернуло. Я то и дело касалась пальцами лица, проводила ими по выпуклотям и бороздкам, касалась брови, шеи и губ. Захочет ли он поцеловать меня вновь? От этих мыслей сердце сжималось от боли. - Ешь, - вечером Беорн сунул мне под нос огромную миску с молочной кашей, щедро сдобренной маслом и медом. – Тебе сейчас за двоих надо питаться. Я уставилась на великана с непониманием. - А ты что, не знаешь? – ухмыльнулся он. – У тебя будет маленький алчный гномик, который вряд ли станет сильным и красивым, если будешь есть, как мышь. Хотя красивым он так и так не станет. - Я? – беззвучно ахнула я, хватаясь за свой живот ладонями, словно могла что-то там нащупать. - У меня была жена когда-то... и дети, - сказал Беорн, и в голосе его прозвучала боль. – Я знаю, почему тебя тошнит по утрам, а ещё от рыбы, от грибов, от мяты, орехов и морковки. И знаю, почему ты постоянно жуёшь мои соты. Уже половину улья слопала и не заметила.

Я? – снова открыла я рот, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Ребенок? У меня? Слезы сами потекли по щекам, а в груди стало вдруг так тепло, что хотелось петь и танцевать. - Ну вот только гномьей истерики мне не хватало! – поднял глаза к потолку Беорн. – Знал бы, не говорил. Хоть весь улей слопай со всеми пчелами и личинками – не жалко!Только сопли мне тут не размазывай. Я смахнула слёзы и с особым остервенением съела всю кашу до последней капли. А потом долго лежала на скамье, где устроила себе уютное гнёздышко из одеял и подушек, и смотрела в потолок, поглаживая свой живот и посасывая сладкую соту. Маленький гномик. Сын Торина. И мой сын. Наш сын. Или дочка. Наша малышка. Дни теперь казались мне ярче, а ночи не такими одинокими. Даже о шрамах я забывала, когда мои руки касались живота, и тогда я начинала улыбаться и беззвучно напевать старые гномьи песни. Беорн косился на меня недобрым взглядом, но молчал. Он вообще был немногословен и, наверное, еле сдерживался, чтобы не прогнать меня, хотя я была уверена, что это он просто делал такой вид, а на самом деле общество моё ему всё-таки нравилось. Обычно Беорн никогда меня не будил, давая выспаться вдоволь, но в то утро он с шумом распахнул дверь и громко протопал в комнату. Я подскочила на кровати, не понимая, что произошло и с чего Беорн не в духе с утра пораньше. - Там гномы на моей границе, - сказал он, еле сдерживая ярость. – Через час будут здесь. Надеюсь, долго не задержатся. И надо было этому Торину целую армию с собой брать?! Не мог один приехать? Я вскочила и бросилась пребирать нашитые вещи. Всё вдруг показалось мне ужасно уродливым, поэтому я просто взяла первое, что под руку попалось, и ринулась умываться. Когда я вышла на крыльцо, то вдали уже виднелись черные точки всадников. Беорн вышел за двор с топором наперевес и уже ждал гостей. Я затаила дыхание, чувствуя, как в животе всё переворачивается от страха и счастья, и пошла во двор. А потом я прижала ладони к своему лицу и отступила в тень, а когда всадники стали отчетливо различимы, и среди них я сразу узнала Торина, мои ноги сами понесли меня внутрь сарая, где я и затаилась за приоткрытыми воротами. - Моё почтение, Беорн, - услышала я голос Торина, и по коже моей пробежали мурашки, а сердце ухнуло куда-то в пятки. - Не нужно мне твоё почтение, Торин Дубощит, - прогрохотал оборотень. – Прикажи своим гномам оставаться за пределами ограды, а сам проходи. Я выглянула в щель и увидела, как Торин делает знак гномам, а сам спешивается и подходит к великану, но глаза его мечутся по двору и смотрят то на дом, то на сарай, то на огороды. - Я получил твоё послание. Благодарю тебя. Где же Хаэ? - спросил нетерпеливо он. - Так значит так зовут эту гномку, - хмыкнул Беорн и покосился в сторону сарая, а я тут же отступила к балке и спряталась за неё. - Твоя, что ли? В сарае она. Прячется. - Прячется? – удивился король гномов, поварачиваясь к сараю. - Забирай и уезжай, да поживее, пока не стемнело, потом я за себя не ручаюсь, - прорычал Беорн, стискивая топор. Но Торин его уже не слушал, он вбежал в сарай и остановился, озираясь вокруг. - Хаэ? – позвал он, и я зажмурилась на мгновение. Голос манил выбежать к нему и броситься на шею, но страх, что мой вид его напугает и отвратит, клокотал в горле. Но стоять и прятаться было глупо. Пусть уж лучше всё случится быстро. Я вышла из своего укрытия и подняла голову. - Хаэ! – выдохнул Торин так, словно с него только что сняли неподъемную ношу. Он сам бросился ко мне и обнял так крепко, что на мгновение у меня перехватило дыхание. – Я думал, ты погибла. Я думал, тебя уже нет! Он отстранился и заглянул мне в глаза, и только тут, кажется, увидел мои шрамы. Лицо его помрачнело, губы дрогнули. Я тут же опустила голову и закрыла лицо ладонями, закачав головой. Слёзы потекли по моим щекам и пальцам. - Девочка моя, - прошептал Торин, нежно убирая мои ладони от лица. – Как же тебе было больно. - Его губы подхватили скатившуюся слезу, потом вторую, прошлись по изуродованному виску и лбу, коснулись глаза одного, потом другого. – Прости меня, что не уберёг. – Его губы нашли мои. Легкий поцелуй, совсем невесомый, привел меня в чувство. Я отступила, уперев руки в грудь Торина. Не надо меня жалеть. Я справлюсь. Просто отвезите меня домой. Но мои губы оставались закрытыми. Я не могла объяснить ему, что он не обязан нести это бремя. Я закачала головой и отвернулась. - Не отворачивайся от меня, - в его голосе я услышала боль, его руки сомкнулись вокруг меня, и я оказалась прижата к его телу. – Не делай так, Хаэ. Не прячь от меня свое лицо. Это я виноват. Я не смог уберечь тебя. Простишь ли ты меня когда-нибудь? Это не ваша вина, - хотела крикнуть я. – Это вина варгов, вина Асты, вина тех, кто передал ей нож! Но не ваша! - Хаэ, я люблю тебя, - прошептал он мне в макушку. – Я не смогу без тебя. Не после того, как успел похоронить и нашел живой. Я не отпущу тебя. Не оставлю! Он медленно развернул меня к себе, держа за плечи. - Прошу, посмотри на меня, - прошептал он снова, и я подняла на него глаза. Он смотрел на меня с такой теплотой, что мои ноги вдруг стали ватными, а сердце забилось с удвоенной силой. - Скажи мне, что не презираешь меня. Скажи, что не ненавидишь, - с тоской сказал он и нежно провел пальцами по моим шрамам. – Скажи, что прощаешь. Хаэ! Скажи хоть что-нибудь! Я покачала головой, потом медленно перехватила его руку, что всё ещё гладила меня по щеке, и прижала его ладонь к своим губам. Я не презираю, не ненавижу, я люблю, - кричало моё сердце. Я опустила его руку к своему горлу, чтобы показать шрамы, чтобы он понял, что я просто не могу ему ответить. Торин опустил взгляд на моё горло, в его глазах плескалось непонимание, а потом его глаза расширились, в них выступили слезы. - Хаэ, - одними губами произнёс он. – Ты не можешь... ты потеряла... Хаэ...– Он прижал меня к себе и начал гладить по голове. – Прости меня. Махал, прости меня! Громкий стук в ворота не дал ему договрить. - Гномка не такая уж маленькая, чтобы ты её найти не мог, - прозвучал недовольный голос Беорна. – Солнце уже в зените. Вам пора. - Нам пора домой. Ты же поедешь со мной? - Торин перехватил мою ладонь и заглянул в глаза, словно боялся, что я могу отказаться ехать с ним. Разве могла я? Я кивнула, увидев, как вмиг разгладилось его лицо, и последовала за ним на выход. У ворот я остановилась и начала рукой набрасывать свои волосы на лицо. Не хотелось, чтобы все приехавшие с Торином стражники глазели на меня. Торин лишь мельком глянул на меня и тут же снял свой походный плащ и накинул мне на плечи, а затем поправил капюшон на моей голове. - Это только ради тебя, - сказал он. - Хотя я думаю, что в этом нет необходимости. Но если тебе это важно... Я благодарно сжала его ладонь, почувствовав, как его пальцы с силой сомкнулись на моих. Он готов принять меня такой, он не отвернулся, не смутился. Смогу ли и я принять себя когда-нибудь? Наверное, я должна. Ради Торина, ради нашего ребёнка, ради благополучия Эребора.

Беорн ждал во дворе. Он так и не выпустил из рук топор. Вид у него был встревоженный и напряженный. Но я его понимала. Он не любил гномов, а тут целая армия за оградой столпилась. Я подошла к нему, вопреки попытке Торина остановить меня, и дотронулась до его огромной руки, не зная, как ещё выразить благодарность. — Наконец-то ты уедешь, — буркнул он. — Хоть пчелы отдохнут. Я улыбнулась ему и отошла к ожидавшему меня у ворот Торину, который делал какие-то знаки гномам. Те начали быстро сгружать огромные свертки и сундуки.

Это чего это вы разгружаетесь? — всполошился Беорн, оскалившись и приподнимая топор. — Я же сказал, чтобы вы уезжали! — Мы не собираемся делать привал на твоих землях, Беорн. Это просто дары тебе, — ответил Торин. — Не нужны мне твои дары, — рыкнул оборотень. — Забирайте вещички и уматывайте. — Не спеши отказываться, — Торин кивнул замершим было в сомнениях стражникам, чтобы те продолжали сгружать увесистые тюки. — Возможно, мой следующий подарок изменит твоё решение. — Я же сказал... — Мои стражники, что были посланы на поиски Хаэ, — перебил его Торин, — уехали далеко на юг, до самых южных склонов Мглистых гор. Они остановились в небольшой деревушке, где их предупредили, чтобы не приближались к подножью гор, ибо живут там большие звери, что ревностно охраняют свои земли. Днем они великаны, а ночью — медведи. Я уверен, что тебе стоит наведаться в те края. Беорн какое-то время не шевелился, потом втянул носом воздух и посмотрел на юг. — Спасибо, Торин Дубощит, — сказал он, не отрывая взора от горизонта. — Теперь ты мне ничего не должен. Иди с миром и береги то, что имеешь. — За оградой я оставлю дары. Я знаю, что ты презираешь золото, поэтому привез шкуры, железо и ткань, — Торин приобнял меня за плечи и прижал к себе. — Надеюсь ты примешь этот дар. Он пригодится тебе и твоему народу. Беорн не ответил, а Торин повёл меня к козлу, на котором приехал. Я заметила среди стражников сэра Двалина, сэра Нори и Сдивира. Но на приветствия не было времени. Гномы спешили уехать подальше от неприветливого хозяина. — Погоди, — Беорн подошел ко мне, когда мы с Торином уже сидели на его козле. Он протянул мне руку, на ладоне лежал кулон, что Торин подарил мне в нашу первую и единственную с ним ночь. — Я снял это, чтобы обработать шрамы. Теперь возвращаю. Я благодарно кивнула и взяла кулон. — И ещё, — Беорн протянул вторую руку, в которой держал кожаную сумку. — Это тебе пригодится. Он быстро привязал сумку к седлу, не обращая внимания на мой вопросительный взгляд, и махнул рукой. — А теперь уезжайте. Солнце уже начало клониться к западу, — сказал он на прощание. Торин кивнул ему и отдал приказ ехать. Я сидела боком, прислонившись к его груди, и рассматривала кулон на своей ладони. Надо же, как много всего произошло за такое короткое время. Будто целая жизнь прошла. На мгновение Торин отпустил поводья, взял у меня кулон и помог его надеть, не снимая капюшона. Он задержал пальцы на моей коже, провёл ими по моей шее и коснулся щеки, а потом быстро перехватил поводья и крикнул поспешить. — Всё в порядке? — спросил он через какое-то время. Я кивнула, а он положил руку мне на голову и заставил облокотиться о его плечо. — Отдохни. Привал ещё нескоро. Если что-то потребуется, просто скажи... просто ущипни меня. Я улыбнулась, хоть и было немного грустно. Но то, что он рядом и мы едем домой, успокаивало. За долгое время мне впервые показалось, что я счастлива. Мы проехали равнину и въехали в небольшой подлесок, когда мне стало плохо. Меня сильно укачало и впридачу тошнило. Я старалась терпеть так долго, сколько могла, а потом захлопала Торина по руке, показывая, что надо остановиться. Меня вырвало сразу же, как он снял меня с козла. — Воды! — крикнул он, поглаживая меня по спине. — Готовиться к привалу! — прозвучал следующий приказ. — Двалин раздай указания! Я слышала, как сэр главнокомандующий рявкает развести костер, достать котлы и припасы. Кто-то принес флягу с водой, и я смогла прополоскать рот. Мне было жутко неловко, что из-за меня приходится терять время. Но ехать дальше мне действительно было тяжело. — Прости, — Торин протянул мне кусок чистой тряпицы вытереть лицо. — Я не подумал, что ты ещё слаба. Надо было раньше остановиться. Я покачала головой, мечтая о кусочке медовой соты. — Сядь тут, я принесу вещи, — сказал он, усаживая меня под одним из деревьев, а сам уже через минуту притащил походное одеяло и сумки. — Не хочешь посмотреть, что передал тебе Беорн? — он протянул мне кожаную сумку, а я чуть не вскочила с места от восторга, когда увидела, что она до верху забита истекающими мёдом сотами. Беорн что, все улья разорил? Я улыбнулась и блаженно закрыла глаза, засовывая в рот маленький кусочек своего лекарства. Сразу полегчало. — Иди сюда, — Торин помог мне подняться и посадил на расстелянный шерстяной плед. — Ты что-нибудь хочешь? Я покачала головой. — Я безумно счастлив, — прошептал он, снимая ножны, присаживаясь рядом и перехватывая мою руку. Я искоса посмотрела на суетящихся гномов. Они уже знают, что я жена Торина? Но, кажется, они были не в курсе, потому что многие исподтишка удивленно поглядывали в нашу сторону. Все делали вид, что очень заняты своими делами. Кто-то усердно начал точить топоры, кто-то пересчитывал припасы, кто-то решил почистить сапоги, другие же разбрелись по стоянке разговаривая и раскуривая трубки. — Не обращай на них внимания, — Торин перебирал мои пальцы. — Они знают только, что ты важна для меня. Мне всё равно, что они ещё подумают, но я не выпущу тебя из своих рук. И я не намерен больше скрывать, что ты моя королева. По правде сказать, мне тоже было уже всё равно. Многие мои старые страхи теперь казались мне глупыми и лишенными смысла. Как же много времени ты потеряла, глупая, глупая Хаэ! Мне хотелось спросить, нашли ли они Асту и что произошло в Горе за моё отсутствие. Я могла бы попросить писчие принадлежности или написать на земле все свои вопросы, но мне не хотелось двигаться. Не хотелось, чтобы Торин выпустил из своих рук мои пальцы. Если когда-нибудь потом он пожалеет, если потом станет холодным, равнодушным и недосягаемым, мне будет, что вспоминать. Поэтому я продолжала сидеть рядом, наслаждаясь каждым моментом. Гномы уже стряпали еду на кострах, а солнце почти скрылось за горизонтом, когда вдруг я заметила знакомого мне гнома. Это был тот самый стражник, что проверял мою корзинку, а потом открывал замки на кандалах Арона. У меня не было сомнений, что это он. Я вскочила на ноги, перепугав Торина, который покуривал трубку рядом со мной. — Хаэ? — он тоже вскочил на ноги, подхватывая ножны. Не знаю, о чем я думала, но так как объяснить не могла, то просто рывком вытащила тяжеленный меч из королевских ножен и быстрым шагом направилась к тому гному, через всю стоянку. Капюшон сполз с головы, но мне было всё равно. Во мне клокотала ярость вперемешку со страхом. Гномы начали вскакивать и шарахаться от меня. Кто-то окликнул меня по имени. Двалин шагнул было в мою сторону, но я была быстрее. В считанные секунды я оказалась напротив ещё ничего не понявшего гнома и наставила на него трясущийся в моих руках меч. — Э...хкхххх... — закашлялся гном, подавившись дымом. Он уставился на меч, потом на меня. В его глазах промелькнуло узнавание, удивление, страх. — Женщина! Ты не можешь... не имеешь права брать в руки оружие! — сказал он, медленно вставая на ноги и выпрямляясь.

Хаэ! — Торин оказался рядом со мной. — Что ты делаешь? Ты знаешь этого гнома? Я кивнула. Торин осторожно вынул меч из моих рук и сделал знак Двалину подойти. Тот уже держал в руках топор. Гномы тихо перешептывались, не понимая, что происходит. — Не двигаться! — рявкнул Двалин ошарашенному гному, который начал было пятиться. — А теперь объясни королю и всем нам, Бирген, что всё это значит! — Ваше величество, — пролепетал гном, склоняя голову. Двалин уже вынимал из его одежд оружие и передавал другому стражнику. — Я не понимаю... Я просто курил, когда она вдруг кинулась на меня с мечом, как разъяренная кошка... — Она твоя королева! — прорычал Торин. — Ещё раз посмеешь высказать неуважение, и умрешь! — Коро... — глаза Биргена расширились, а сам он упал на колени, уткнувшись лбом в землю. — Убейте меня! Я заслуживаю смерти, ваше величество! Я не знал! Я совершил непростительную глупость! Но я не знаю, почему её высочество гневается! — Хаэ? — Торин посмотрел на меня. — У тебя, должно быть, есть веская причина, раз ты взяла в руки оружие. Но я не слушала Торина. Меня трясло от негодования. Этот подлец смеет лгать своему королю! Я бросилась было к гному, но Торин успел меня перехватить, не позволяя к нему приблизиться. Тогда я показала ему сперва на свою ладонь, потом на гнома. — Двалин, проверь его руки, — приказал Торин, всё ещё удерживая меня. Гном напрягся, но сопротивляться не стал, когда сэр Двалин подошел и заставил того вытянуть руки. Да, я не ошиблась. Это был тот самый гном. У него было клеймо на тыльной стороне ладони. Но я и не сомневалась. Я не забыла бы ни одного лица, которое видела в тот день даже мельком. — Это клеймо верности, — сказал Торин переводя взгляд на меня. — Что ты хочешь этим сказать, Хаэ? Я уставилась на него в удивлении. Он разве не помнит, что я говорила ему в мастерской про то, что мальчишка-посыльный видел кого-то с подобным клеймом? Но как объяснить ему, что этот гном проверял вещи для Арона и его сестры? И у него точно такое же клеймо! Он или сам подбросил нож, или же сделал вид, что не заметил! — Мастер Гирд? То есть, ваше высочество. Что же вы молчите? — спросил Двалин, всё ещё держа гнома за ту руку, на которой было клеймо. — Она потеряла голос, Двалин, — тихо сказал Торин. — Она не сможет ответить. Я стряхнула руку Торина и подошла к костру. Вытянув из огня почти сгоревшую палочку, я ткнула ею в землю, чтобы потушить и остудить, а затем написала угольком на своей ладони несколько рун и показала Торину. — Ты хочешь знать, кому верен этот гном? — спросил Торин, прочитав моё послание, и я кивнула. — Зачем тебе это? Я засучила рукав и быстро начала писать на запястье руны. — Ты уверена? — Торин вмиг помрачнел, а я кивнула. Гном вздрогнул, но топор Двалина и меч короля не дали ему даже пошевелиться. — Двалин, связать и допросить, — резко сказал он, убирая меч, когда гнома подхватили с двух сторон. — Узнать, кому он служит. Узнать, кто отдал приказ подложить нож в вещи для заключенных. Я буду через минуту. Я посмотрела, как стражники уводят Биргена за валуны, и хотела было последовать следом, потому что мне надо было знать, за что он сделал это со мной и кто отдал ему такой приказ, но Торин сжал мои плечи и покачал головой. — Не надо тебе туда ходить, — сказал он в приказном тоне, а я быстро написала на руке руны «не бить». — Хорошо. Я прослежу, — уверил меня Торин. — А теперь иди и отдыхай, любовь моя. Ни о чем не думай. Предоставь это мне. Я хотела воспротивиться, но мне действительно вдруг стало плохо. Голова закружилась, а живот сткрутил очередной спазм. Не стоило мне так резко срываться с места. — Нори! — крикнул Торин, не сводя с меня глаз и хмурясь. — Не отходи от королевы и не позволяй ей бегать по стоянке. Это приказ! Накорми и напои. Делай всё, что она прикажет! — Да, ваше величество, — сказал, подбежавший сэр Нори, а Торин поцеловал меня в лоб и быстро пошел в сторону валунов. — Ваше высочество, — поклонился мне сэр Нори, а я вздрогнула, приходя в себя. — Позвольте, сопроводить вас на ваше место, — он почтительно протянул мне свой локоть. — Вы побледнели. Пойдемте быстрее. Линг, принеси её высочеству горячего чаю и побольше сахара положи, и что-нибудь перекусить! — крикнул он, когда я послушно последовала на своё место, вокруг которого уже горели воткнутые в землю факелы. Руки ещё немного подрагивали, а сама я постоянно оглядывалась на валуны, боясь даже представить, что делают с этим гномом. Но я верила Торину. Если он сказал, что проследит, значит так и будет. Меня вдруг одолели сомнения, а не напридумывала ли я себе того, чего не было на самом деле? — Ваше высочество, — звучало отовсюду, пока Нори вел меня обратно к пледу. Гномы кланялись и раступались, что было для меня так непривычно, что я снова накинула на голову капюшон. Стало немного спокойнее. — Как же я рад, что вы нашлись! — сказал Нори, усаживая меня на плед. — А Ирда как была рада узнать, что вы оказались живой! Моя жена уже все слёзы выплакала по вам. Но теперь-то всё будет хорошо. Только вот я никак в толк не возьму, почему Торин скрывал, что женился? Это же такое событие! Просто чудесное событие! А вот и чай! — он перехватил кружку у гнома, который еле удерживал три миски, кружку и небольшую корзинку. — Остальное поставь сюда, Линг. Гном поспешно поставил передо мной миски с едой и тут же удалился. — Можно мне закурить? А то такие дела... мда... — спросил сэр Нори, доставая трубку, и я кивнула. — Торин так гонял всех с вашими поисками. Сам не спал и не ел, постоянно выезжал со стражниками прочесывать берег озера, даже принял предложение лесных фей о помощи. Все мы заметили, как он переживает, но не понимали, почему. Теперь всё стало на свои места. А я даже поставил на то, что у вас с ним шуры-муры. То есть, простите, ваше высочество... Я фыркнула. Гномы не меняются. Мы всегда готовы ставить на что угодно, будь то исход войны или любовные дела. Азарт у нас в крови. Я пошарила по земле и нашла палочку. «Аста?» — написала я на расчищенной земле и посмотрела на сэра Нори. — Мы не нашли её, — сказал он. — По правде говоря, мы думали, что она с вами у Беорна. Я подумала, что если её не нашли, то скорее всего её нашли варги. От этой мысли меня снова затошнило, и я достала медовую соту, проигнорировав еду, что мне принесли. Сэр Нори развлекал меня разговорами до тех пор, пока я не уснула, положив голову на одну из походных сумок. Было тепло, пели цикады, гномы шептались и тихонько шумели, в воздухе витал запах табака. Это успокаивало. Это было привычно и правильно. Проснулась я на восходе. Гномы уже начали сворачивать стоянку. Моя голова покоилась на коленях Торина, а сам он сидел, прислонившись к дереву и поглаживал моё плечо.

Доброе утро, — сказал он и ласково провел ладонью по моим волосам. — Отдохнула? Я потерла лицо и села. Показав в сторону валунов, я вопросительно посмотрела на Торина. — Бирген признался, — на его глаза набежала тень. — Но он клянется, что просто выполнял приказ. Ничего личного. Так он сказал, хотя это не оправдывает его поступка. Если бы он знал, кто ты, то никогда бы не осмелился подстраивать побег. «Кто?» — написала я на земле. — Думаю, ты и сама знаешь, — Торин встал и протянул мне руку. — Это была леди Нелла. Я сперва не поверил, потому что она не могла знать, что ты понесешь вещи Арону и его сестре, но потом вспомнил, что говорил с Дис об этом при ней накануне отъезда заключенных. Так что отчасти это и моя вина. Я замотала головой и протянула руку, чтобы разгладить морщинку между его нахмурившихся бровей. Он перехватил мою руку и прижался к ней губами. — Хаэ, — прошептал он, щекотя мою ладонь. — Когда выезжаем, Торин? — раздался голос Двалина. — Выезжаем сразу, как её высочество будет готова, — сказал Торин, а я опустила руку и поспешила свернуть плед, чтобы никого не задерживать. — Сперва ты позавтракаешь, — Торин взял у меня плед и передал Двалину, тот тут же начал собирать сумки и относить к месту стоянки животных. Я послушно съела остатки вчерашней еды, а Торин сидел рядом и смотрел на меня всё это время, словно боялся, что если отвернется, то я исчезну. Я же еле глотала куски хлеба и картошки. Как ему не противно смотреть на меня такую? Я и раньше была не красавица. Обычная, серая и незаметная. Не такая, как светские гномки. Даже не такая, как Ирда. Горшечница. Непримечательная, как обычная глина. Что видел король во мне? Кого он видел? Как он видел? Я не понимала. Но внутри словно всё плавилось и звенело. Я собрала миски и передала их подоспевшему Лингу. Через час мы уже въехали в Лихолесье. — Всем быть начеку, — скомандывал Торин. — Здесь небезопасно. — Кто-то впереди, — крикнул один из стражников. — Это эльфы, ваше величество. — Что этим короедам надо? — буркнул Торин. — Окружить королеву! Охранять до последнего вздоха! Нас тут же окружили плотной стеной. Гномы вытащили топоры и мечи. Из гущи леса показались золотые доспехи эльфийских всадников, которые быстро приблизились. — Приветствуем, король Торин, — звонко сказал один, кивнув в почтении. — Владыка Лихолесья Трандуил послал нас с вестью. — Говори, — кивнул Торин. В его голосе слышалась напряженная снисходительность. — Этой ночью в нашем лесу была найдена гномка, — сказал эльф. — Быть может, эта она является той, кого вы ищете. — Я уже нашел ту, что искал, — сказал Торин, крепче обнимая меня и прижимая к себе. Но я вцепилась в его руку и оглянулась. Мои губы произнесли имя Асты. — Я не хочу подвергать тебя опасности, — тихо сказал Торин. — Сперва мы отвезем тебя в Эребор, а потом можем вернуться за гномкой... Я замотала головой и сильнее сжала его руку. — Почему вы не привезли её с собой? — спросил Торин у эльфов, игнорируя мои дёргания. — Она без сознания, — ответил эльфийский воин. — Она напилась воды из Зачарованной реки и неизвестно сколько пролежала на берегу темной воды, вдыхая ядовитый туман. Наша магия не смогла её разбудить. Я сильно ущипнула Торина и нахмурилась. Ну почему он молчит? Надо забрать Асту, а я была уверена, что это она. Нельзя оставлять её у эльфов, что бы она ни совершила. А, может, это и не Аста вовсе. Тогда тем более надо ехать во дворец Трандуила. — Торин, тебе решать, но я бы посоветовал Трандуилу вышвырнуть эту дрянь за ворота, — подал голос сэр Двалин. Я сильнее задергала Торина за руку, но он не обращал внимания. Тогда я разозлилась и дернула его за косу. Гномы, что стояли рядом, отшатнулись и начали смотреть кто куда, лишь бы не на нас. Даже Торин ошалело уставился на меня. Это было перебором, наверное. Но должна же была я как-то обозначить своё мнение по этому вопросу. «Аста» — произнесли мои губы, а я угрожающе сжала его косу, намереваясь снова повторить свой варварский жест. — Ну хорошо, — вздохнул Торин, нежно убирая мою руку от своей косы. — Ведите нас во дворец. Эльфы развернули лошадей и все мы тронулись в путь. — Ещё раз так сделаешь, и я за себя не ручаюсь, — прошептал мне в самое ухо Торин, а его рука скользнула по моему животу, задев грудь. Краска залила моё лицо, и я съежилась, боясь увидеть, что кто-то сейчас на нас смотрит. — Если хочешь привлечь моё внимание, есть другие способы, — продолжал он дразнить меня. — Прикосновения. Поцелуи. А ритуальные косы оставь для опочивальни, девочка моя. Я даже задохнулась от его слов. Я готова была провалиться сквозь землю от смущения. Я знала, что под страхом смерти нельзя без разрешения касаться ритуальных кос гномов, не принадлежащих твоей семье. Но не знала, что прикосновение к волосам мужа имеет настолько интимный характер. Я прикусила губу и закрыла лицо руками. Если бы у меня был голос, то все услышали бы мой стон. Так опростоволоситься перед всеми сразу после спасения! Махал! — Ты просто прелесть, — тихо засмеялся Торин, целуя мою макушку. — Всё нормально. Мне даже понравилось, — его губы коснулись моего уха, и я толкнула его плечом, пытаясь отстраниться, чем вызывала у него ещё больше веселья. Но мы уже подъезжали к высоченным воротам эльфийского дворца. Торин выпрямился, гномы выровняли строй, и мы всей толпой въехали в королевство эльфов.

Сразу за воротами дворца мы спешились, козлов и пони тут же увели, а нас повели по таким узким мостам, что я испугалась было, что они могут проломиться, как сухие тростинки, под нашим весом. Гнома Биргена увели в эльфийскую темницу под присмотром двух гномов по просьбе Торина, который не хотел оставлять того просто связанным в конюшне. Да и не очень-то он доверял бдительности эльфийских стражников. Во дворце было прохладно и свежо. То тут, то там можно было заметить тонкие, подобно струящимся прядям, водопады, падающие с высоты невидимых высот. Торин крепко сжимал мою руку. В этом жесте чувствовалась не только нежность, но и напряжение. Он явно нервничал, и это настроение передавалось всем гномам. Мы опасливо косились по сторонам, словно пришли в логово врага, а не во дворец союзника.

Нас привели в зал, где за изящным длинным столом восседал король эльфов, от одного вида которого становилось зябко. Я и раньше видела эльфов мужчин, но тогда они были плотной стеной вражеской армии. А во время битвы мне было не до разглядываний. Сейчас же я не без интереса разглядывала безбородые лица — гладкие, как речная галька и такие же лоснящиеся, словно их только что достали из воды. Мне они были неприятны, потому что отличались от привычного, но не отвратительны. Если Тауриэль была мила и привлекательна даже по мнению гномов, то мужчины казались слишком нежными и хрупкими, что для сильного пола явно было минусом. Но я видела, как они сражались, и знала, что внешность обманчива. — Приветствую, король Торин, — сказал Трандуил и сделал приглашающий жест. — Я рад, что ты принял моё приглашение. Присоединяйтесь к трапезе. Прошу вас. — Благодарю, — сухо произнес Торин и кивнул гномам, которые тут же начали рассаживаться. Он посадил меня между Нори и Двалином на противоположном конце стола, а сам сел там же, но во главе. — Мне уже доложили, что ты нашел, что искал, — Трандуил еле заметно опустил подбородок, и к столу подошли эльфы с кувшинами, наполняя наши кубки ароматным вином. — Да, я нашел, — Торин приподнял бокал и недоверчиво заглянул в него. Остальные гномы даже не шелохнулись. — Слышал, что у тебя кто-то из моего народа. — Гномка, — уточнил эльф и отпил из своего бокала. — Её нашли у зачарованной реки. Она без сознания. Мой целитель сказал, что она провела в таком состоянии несколько недель, а то и больше. — Как же она выжила? — спросил кто-то из гномов. — Это не простой сон, гном, — ответил Трандуил так, словно удивился глупости вопроса, ответ на который очевиден. — Её сердце замедлилось настолько, что его не слышно невооруженным ухом. Это похоже на зимнюю спячку некоторых животных, но намного глубже. — Она проснется? — спросил Торин. — Возможно, — эльф откинулся на спинку стула. — А возможно, нет. Мне не терпелось увидеть эту гномку, убедиться, что это Аста. Я дотронулась до плеча сэра Двалина, делая ему знак привлечь внимание Торина. — Кажется, кому-то не терпится проведать спящую, — губы короля эльфов дрогнули в снисходительной улыбке. — Что ж, не буду вас томить. Торин, пусть твои люди отдыхают. Я лично сопровожу тебя. Торин кивнул сэру Двалину и сэру Нори и поднялся. Я тоже вскочила со своего места, боясь, что ему вздумается оставить меня здесь, но он этого не сделал. Торин взял меня за руку, и мы в сопровождении Трандуила, его стражников и ещё двух гномов вышли из зала. Аста, а это была именно она, была бледной, как известь, словно уже окаменела в ожидании погребения. Её губы в тусклом свете настенных фонарей казались почти черными. Двалин нахмурился, буркнув под нос ругательство. Нори поджал губы и прошептал молитву. Торин же перехватил меня за локоть, не позволяя приблизиться к кровати. — Она заслужила смерти, — сказал Торин, сдерживая гнев. — Но мы заберём её и попытаемся вылечить, чтобы она ответила за свои преступления. — Мой целитель говорит, — певуче произнес Трандуил, — что она может очнуться, когда яд реки полностью выветрится из её тела. Это может занять дни, а может и годы. — Я понял тебя. Что ты хочешь взамен? — голос подгорного короля прозвучал так, словно эльф собирался отобрать у гномов полсокровищницы. — Иногда люди и эльфы, особенно союзники, делают добро безвозмездно, — с усмешкой в голосе сказал лесной владыка. — Оставить эту гномку в живых я бы не назвал добрым деянием, — буркнул сэр Двалин. — Я готов оплатить разумную цену, — перебил Торин. — В знак благодарности и на покрытие расходов целителю. Хоть она и не заслужила быть спасенной, но такова воля Махала, а значит мой долг отблагодарить тебя за неравнодушие, Трандуил, сын Орофера. Трандуил чуть приподнял брови, а на лице его я прочитала намёк на интерес. Видимо, слова Торина стали неожиданностью для эльфа. Но он не стал задавать вопросов. Хотя я бы на его месте уже засыпала Торина вопросами о том, что сделала эта гномка и почему оказалась у Зачарованной реки. — Я услышал твою благодарность и принимаю её, — качнул головой Трандуил. — Этого достаточно. Я дам вам телегу и десять стражников, которые проводят вас до лесной границы, — продолжил он, пресекая новые попытки Торина предложить ему что-то. — Ещё двоих — до Эребора. Они привезут телегу назад. — Ты не ответил, сколько мы тебе должны. Я настаиваю... — не уступал Торин, видимо, не желая оставаться в долгу. А я дотронулась до плеча Торина и чуть качнула головой, потому что своим упорством он мог обидеть короля эльфов. — Твоя спутница умна и проницательна, — Трандуил опустил на меня взгляд голубых, как горный лед, глаз. — Моё почтение, леди... На мгновение повисло молчание. Я не могла назвать своё имя, а другие просто не додумались. — Королева Эребора, Хаэ, моя жена, — Торин первым прервал неловкую тишину, и то только потому, что я легонько толкнула его локтем. Мне было страшно от того, что я ненароком привлекла внимание короля эльфов. Он же внимательно смотрел на меня, кажется даже не мигая. — Именно её я искал. После нападения варгов она потеряла голос, и не может ответить тебе, сын Орофера. — Я вижу, — Трандуил чуть склонил голову в почтении. — Добро пожаловать в мои владения, королева Хаэ. Я смущенно дернула головой. — Мне кажется, я уже встречал вас, — глаза короля эльфов словно покрыла мутная дымка. — Но тогда на вас были доспехи... Я вздрогнула и перестала дышать. — Да, во время последней битвы я искал своего сына в развалинах крепости и видел, как... Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. — ...видел, как вы, Хаэ, бросились на Азога без оружия, — договорил Трандуил. — Для меня честь видеть столь храброго воина в своём королевстве. — мастер... то есть её высочество Хаэ не воин, — подал удивленный голос сэр Нори. — Нашим женщинам запрещено... запрещено сражаться... — Ты что-то путаешь, лесной король, — сэр Двалин посмотрел на меня исподлобья. — Это не могла быть... она. И как ты мог знать? Тот гном был в шлеме! — Я знаю, что я видел. Шлем не мешает мне видеть суть, Двалин, сын Фундина, — снисходительно улыбнулся эльф. — Это была она. Я дернулась, вырывая руку из хватки Торина, и бросилась было бежать прочь из комнаты, но врезалась в сэра Нори, который перехватил меня, не давая упасть. — Я знаю, — тихо сказал Торин, и время остановилось. — Всегда знал... Мне хотелось закачать головой, закричать, что это неправда, Торин и Трандуил ошиблись, но я лишь опустила голову, обхватывая себя руками. Он знал... он знал... — Хаэ, — Торин подошел ко мне и взял за плечи, — прости, что не сказал тебе раньше. Я думал, что раз ты молчишь, то не хочешь, чтобы кто-то знал. Я подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. Это он просит прощения? За что? — Я давно должен был изменить этот глупый закон, — вздохнул он. — Наши женщины тоже должны уметь постоять за себя и защитить себя и своих близких. Я собирался переговорить об этом с Даином и другими главами кланов сразу после того, как объявлю тебя королевой, но не успел...

Гномы! — услышала я вздох Трандуила, который поспешно выходил из комнаты. — Когда будете готовы выезжать, скажите стражникам снаружи. Они проводят вас. Ему никто не ответил, все глазели на меня так, словно у меня вдруг выросли козлиные рога или нечто подобное. — Ты была в сражении? — сэр Двалин провел по лысине ладонью. — Горшечница! То есть... тогда ты... вы же были ещё горшечницей! Девчонка с оружием! Девчонка защищала наши задницы! Позор нашим бородам! — Двалин, мы это обсудим позже, — рыкнул на него Торин. — Мы с Даином уже давно всё уладили. У неё не было выбора. А всё из-за неосмотрительности моего взбалмошного кузена и устаревших законов. Но об этом потом. Теперь же надо отнести Асту в телегу и отправляться в путь, если мы хотим добраться до Эребора в кратчайшие сроки. Нам нечего больше здесь делать. — Да, Торин, — сэр Двалин подошел к кровати и взвалил Асту себе на плечо, особо не церемонясь. — Всё в порядке, — Торин наклонился ко мне и заглянул в глаза. — Всё в порядке, любовь моя. Всё хорошо. Ты же не злишься на меня за то, что всё знал и молчал? Я? Злюсь? Да я словно заново родилась! Я покачала головой и уткнулась ему в грудь, пытаясь справиться с захлестнувшими меня эмоциями. Как же не вовремя я лишилась голоса. Столько у меня было вопросов, но ещё больше хотелось ему сказать! Но особенно сильно меня мучил вопрос, как долго он знал правду. Когда он узнал? — Я узнал правду, когда Даин взял под стражу твоего отца и тетю, — словно прочитав мои мысли, сказал он. — Когда я послал за ними по твоей просьбе, Даин тогда приехал в Эребор вместе с ними. Ему повезло выжить в бойне на границе пустоши. У нас с ним состоялся серьёзный разговор. Имя твоего отца было в списках, но сам он во время битвы находился в Железных холмах. А потом появляешься ты с раной на руке. Сперва я не придавал этому значения, но потом всё встало на свои места. Героя так и не нашли. Твоего имени не было в списках целителей. У тебя не было вещей, в отличие от других гномок. Тогда-то я и понял, что это была ты. К тому же, после того, как тебя нашли под горой и ты пролежала без сознания несколько дней, ты бредила. Я услышал достаточно, чтобы полностью удостовериться в своих предположениях. Ты спасла мне жизнь. Но полюбил я тебя не за это, Хаэ. Я вопросительно посмотрела на него. — Для любви не стоит искать причину, — улыбнулся он. — Я просто люблю тебя. Я заплакала то ли от счастья, то ли от облегчения, то ли от всего вместе. Я не могла поверить, что всё позади. Не могла поверить, что судьба, столь безжалостная ко мне в последнее время, вдруг изменила своим привычкам. Мне хотелось крикнуть ему, что я тоже люблю его и, возможно, всегда любила, но была слишком глупой и трусливой, чтобы понять и принять эту любовь. Мне казалось раньше, что неравенство между нами невозможно преодолеть, что оно сильнее чувств. Оказалось, что я была неправа. Нет ничего сильнее и чище любви. Только любовь важна, пока мы живем, а всё остальное — лишь условности и ненужные преграды. — Спасибо, что спасла мне жизнь, — прошептал он, подхватывая мои слёзы губами. — Спасибо, что ты осталась жива. — он погладил меня по щеке. — Спасибо, что ты есть у меня. Его губы на моей коже были сладки, словно беорновы соты, а его руки нежнее летнего ветра, что гладит цветы на лугах. Надо было уходить. Надо было возвращаться домой... В пути я старалась заботиться об Асте. Поила её разбавленным медом Беорна и протирала влажной тряпицей синюшные губы. Мне не хотелось её смерти. Мне не хотелось мести. Мне было её жалко. Торин был сперва против, но потом смирился. Днем он прижимал меня к себе, ночью тоже не выпускал из рук. У меня было ощущение, что Торин стал неотделим от меня — настолько пусто становилось, если он оставлял меня ненадолго одну. Какое-то время я ещё боялась, что ему неприятно смотреть на меня, хотя он ничем не показывал этого. Наоборот, он всячески пытался показать, что мои шрамы ничего для него не значат — он целовал их и гладил своими шершавыми пальцами. И это было сладко и больно одновременно. Но вскоре я поняла, что он делает это не потому, что пытается что-то доказать, а потому что не может иначе. Не может не касаться и не целовать, не смотреть и не ласкать. Когда я отвечала ему на ласку, он словно оживал — в глазах тут же пропадало напряжение, лицо разглаживалось, на губах появлялась улыбка. И тогда я оживала вместе с ним и забывала про всё. Через несколько дней мы приблизились к Эребору. К нам навстречу были посланы гномы, которые взяли спящую гномку, а телегу и эльфийских стражников отпустили восвояси. В Гору мы приехали уже вечером. Я так устала, что еле держалась на ногах. Меня мутило. Соты Беорна закончились, и мне было так плохо, что Торин не позволил мне идти самой, а взял на руки и понёс во внутренний дворец прямо на виду у всего народа, собравшегося встречать своего короля. Он на ходу отдавал распоряжения и принимал отчеты за последние дни: гнома Биргена в темницу, прибывших с нами стражников накормить, в Горе всё в порядке, прибыл караван из Железных холмов во главе с Даином, восстановлены две шахты и т.д. и т.п. Я уткнулась Торину в плечо, стараясь не смотреть на лица гномов, которые пытались меня разглядеть. Мне было неловко, а ещё не хотелось, чтобы все глазели на мои шрамы. Но я знала, что уже совсем скоро мне придется предстать перед всеми такой, какой я стала. С этим надо было смириться. Но не сейчас. Сейчас я желала лишь побыстрее спрятаться от всех. — Я должен оставить тебя. Сама слышала, Даин приехал, — Торин заглянул мне в глаза, усаживая в кресло перед предусмотрительно растопленным камином в своей спальне. — Отдыхай. Тебе скоро принесут ужин. Как поешь, сразу ложись. Ты выглядишь очень уставшей. Не жди меня. Хорошо? Я кивнула, а он поцеловал мне лоб, потом глаза, нос и наконец запечатлел долгий и жадный поцелуй на моих губах. Я не хотела его отпускать, а он явно не хотел уходить, но он был король, поэтому ему пришлось оставить меня и всё же уйти. Когда дверь за ним закрылась, я закрыла глаза, устало потирая себе лицо и шею. Спина раскалывалась так, что не хотелось шевелиться и я провела долгое время просто глядя на огонь и не желая вставать, чтобы искупаться и переодеться. Но вечно предаваться лени мне не дали. В дверь постучали, и пришлось вставать. — Хаэ! — огромная тень чуть не сбила меня с ног, обхватывая руками. — Прости, прости, прости! Знаю уже, что Торин меня убьет за то, что тронул его жену. Ну как же я рад, что ты дома жива и здорова! Ты же здорова? Ну конечно здорова, иначе бы здесь уже все целители Эребора толпились. А то, что ты теперь моя тётка, так я вообще счастлив! Махал! Когда ты успела стать женой моего дяди? Я вообще за всеми вами не поспеваю! Я похлопала его по плечу, чтобы он меня отпустил, а то я уже начала задыхаться. — Ой, ну да, — Фили наконец отстранился и взглянул на меня. Его лицо тут же стало мрачным и серьёзным. — Я убью её, — прохрипел он сквозь стиснутые зубы. — Махалом клянусь, я убью её! Я закачала головой и хотела отвернуться от него, прикрыв ладонью лицо, но он не дал, перехватив меня за руку.

Если бы она не заставила тебя уехать с ней, варги бы не напали на тебя! — почти прорычал принц. — Кровь за кровь! Я сжала его ладонь, а потом провела другой рукой по его щеке. Взгляд его смягчился, и он тряхнул головой, как бы прогоняя ярость и злобу. — Не могу поверить, что ты простила её. Эти шрамы... — вздохнул он и потянулся к моим шрамам, но я отвела его руку. На его глазах выступили слезы. Неужели я настолько уродлива, что ему на меня больно смотреть? Я прикрыла лицо руками и отвернулась к огню. — Нет, ты что... я не то имел в виду... я... — он осекся, приседая рядом на колени. — Я дурак. Балбес. Пустоголовая головешка. Я так рад тебе! Да ты просто представить не можешь, как! Ну хочешь, я обрею себя налысо? Хочешь? Вот прямо сейчас... Где тут дядины ножи? Он подскочил на ноги и понесся к стене с оружием. Я стянула с ноги сапог и кинула в его спину, чтобы он угомонился. — Нет, я точно обрею себя налысо! И поделом будет! Но его порыв был прерван стуком в дверь. Ко мне пришли все мои друзья: Медх, Ирда, Сафа, Тауриэль с Кили. У меня даже дыхание перехватило от наплыва чувств. Когда мы все переобнимались и наплакались, когда принесли ужин и меня чуть ли не силой накормили, когда всё было сказано и пересказано по сотне раз, я вдруг поняла, насколько счастлива. Мой новый статус королевы Эребора не изменил отношения ко мне, как я боялась. Мои шрамы не оттолкнули моих друзей. Медх всё так же пыталась меня перекормить, Ирда и Сафа утопили меня в любви и внимании, Фили шутил и балагурил, а Кили и Тауриэль наперебой удивлялись, что Беорн меня не слопал. Хотя Кили сделал предположение, что тот меня терпел только потому, что я не могла с ним спорить. Мне рассказали последние новости: было приказано выслать из Эребора леди Неллу и её приближенных с первым же караваном, её отцу великодушно предоставили возможность самому выбрать наказание и осуществить его; Медх, которую сперва обвинили в пособничестве Асте, были принесены извинения с увесистым сундучком золота впридачу; Даин вёл в данный момент переговоры с Торином об упразднении некоторых древних законов... А ночью, когда я уже почти провалилась в сон, пришел Торин. Он не стал меня будить, только укутал получше и лег рядом, уткнувшись носом мне в макушку. — Я хочу подарить тебе своё имя, Хаэ, — прошептал он, касаясь губами моих волос, и я услышала его настоящее имя. То самое, что никто не должен знать. То, что даётся каждому гному при рождении и является священной тайной. Имя, которое доверяют только тем, кого искренне любят вечной, неистлевающей любовью и кому без сомнений и колебаний доверят свою жизнь. Я развернулась к Торину лицом, взяла его ладонь и прижалась к ней губами, а потом отвела её вниз, к своему чуть округлившемуся животу. Ведь у меня тоже был для него подарок. Торин посмотрел на свою руку у меня на животе, потом вопросительно мне в глаза, и я кивнула, улыбнувшись ему. И тогда он заплакал. Слезы текли по его щекам, а я вытирала их своими ладонями и ловила губами, а он всё плакал и плакал, то смеясь, то всхлипывая, и целуя меня в ответ в губы, плечи, живот, всюду... Через несколько месяцев на свет появился наш с Торином сын, которого назвали в честь деда Трором. У Ирды с Нори родилась дочка, которую назвали Унди. Кили с Тауриэль поженились и счастливо жили в Дейле. Гномы шептались о том, что вряд ли у них когда-нибудь появиться ребенок. Но эти двое были безумно счастливы и так. Дис и Двалин собирались сыграть свадьбу сразу после очередного дня Дурина, хотя дата менялась от степени напряжения в их отношениях. Балин, кажется, ещё больше поседел, то и дело разнимая эту парочку, когда те не сходились во мнении по какому-либо вопросу. Аста пришла в себя. Всё это время от неё не отходил Арон, который теперь служил в королевской страже. Аста ничего и никого не помнила, и вела себя словно малое дитя, но она была жива, а это главное. Целитель Оин сказал, что вряд ли она станет прежней. Арон собирался перейти в стражу Даина и забрать её домой в Железные холмы. Торин милостиво отменил свое решение, заменив наказание на милость, а Даин милостиво согласился выплачивать Арону пособие на содержание сестры. Фили зачастил в Дейл к Кили, который по секрету рассказал, что тот увивается за Сигрид, дочкой короля Барда, но это неточно, потому что с другими девушками он тоже заигрывает будь здоров. Торин по этому поводу уже дважды начистил старшему принцу уши, но разве это его когда-нибудь останавливало? Мои шрамы побледнели после вмешательства Тауриэль, но полностью не пропали. Голос так и не появился, но я научилась с этим управляться. Теперь я много пишу — веду летопись правления своего мужа. Когда-нибудь её прочитают наши потомки и узнают о том, как было отвоевано королевство Эребор, как восстанавливались шахты и цеха, как процветал Север во времена правления Торина, сына Траина, внука Трора. Гора ожила, Пустошь Смауга расцвела новыми побегами, вороны начали вить гнезда, а торговые караваны неустанно стремились к нам на север. Эребор и Дейл наполнились детским смехом, и будущее было сладко, как медовые соты Беорна. История любви великого короля Торина и простой горшечницы облетела всё Средиземье и стала легендой, которую бабушки ещё долго рассказывали своим внукам, а те своим детям, а те — своим. Имя королевы было давно позабыто и, скорее всего, изменилось в устах рассказчиков и менестрелей. Но разве это важно? Я, Хаэ Гирд, горшечница из Железных холмов, и это была моя история.