ИМПЕРАТРИЦА

    ЧОНГУК.
Настоящее.
   
Сидя за столом на заднем дворе Николо Манобана в честь его шестидесятилетия, я чувствую себя ужасно измотанным. Все одеты так, словно собрались на гребаный президентский бал.
   
— Еще полчаса, и мы сможем отправиться домой, — шепчет мне Массимо, моя правая рука.
   
Раздраженно вздохнув, я оглядываю гостей. Я узнаю большинство людей, но многие из них смотрят на меня настороженно. Мой взгляд останавливается на Николо. Наблюдая, как он смеется, я чувствую, как во мне нарастает желание убить его.
Я ненавижу этого человека с шестнадцати лет, потому что нутром чую, что этот ублюдок причастен к нападению, которое изменило мою жизнь к худшему. Но я не могу убить Николо, пока у меня не будет веских доказательств, и меня мучает то, что я не могу их найти.
После покушения я узнал, что отца убили. А моя мать, как и я, выжила после огнестрельных ранений, которые должны были ее убить.
Пока я переживал сокрушительный удар, Манобан пытался захватить контроль над организацией. Однако Массимо оказался настолько могущественным человеком, что никто из ублюдков не ожидал такого поворота. Мой охранник руководил организацией и научил меня всему, что я знаю, пока я не смог занять пост главы итальянской мафии. Теперь он моя правая рука и единственный человек, которому я доверяю на сто процентов.
Он спас меня во многих отношениях. Без него я бы не пережил то нападение и последующие мучительные годы.
Во время нападения я потерял своего лучшего друга и его родителей, а Карина бесследно исчезла.
Карина. Stellina mia.
Даже спустя столько лет мое сердце все еще болезненно сжимается в груди. Незнание того, что случилось с драгоценной маленькой девочкой, которая держала мое сердце в своих крошечных ладошках, будет преследовать меня до самой смерти.
Если бы не фотография, на которой она запечатлена вместе с Диего и которая занимает почетное место на моем прикроватном столике, я бы за эти годы забыл, как она выглядела. Мне также удалось забрать из дома Мессина несколько вещей, таких как плюшевый единорог Карины по имени Белла. Время от времени я смотрю на все это и гадаю, как бы сложилась жизнь, если бы Мессина не были убиты из-за меня.
   
— Ты купил подарок маме на день рождения? — спрашивает Массимо.
   
Я перевожу взгляд на него.
— Я купил ей чертову уйму тех алмазных бусин, по которым она с ума сходит. — У нее нездоровая одержимость этим хобби. Она вставила несколько работ в рамки и пыталась уговорить меня повесить их у себя дома, но я категорически отказался. Поэтому теперь она жертвует их местной благотворительной организации.
   
Он поднимает бровь, глядя на меня.
— И это все?
   
— Нет. Еще я купил маме сумку, которую она просила. — Я снова оглядываю праздничное торжество. — А ты что купил?
   
— Духи.
   
Я усмехаюсь, потому что он каждый год дарит ей одно и то же.
После нападения у меня остались только мама и Массимо. Нам троим пришлось строить новую жизнь вместе. Моя мама живет одна, недалеко от Массимо. Я хотел, чтобы она осталась со мной, но она отказалась, сказав, что нам обоим нужно личное пространство, чтобы заниматься своими делами.
Пока я осматриваю группу женщин, разодетых с иголочки, мои мысли перескакивают с одной темы на другую.
Внезапно Массимо спрашивает:
— Ты думаешь о женитьбе на Лилиане?
   
Вынырнув из глубоких раздумий, я бросаю на него вопросительный взгляд и ворчу:
— А?
   
— Ты пялишься на нее и ее друзей.
   
Ни за что на свете я не свяжу себя узами брака с единственной дочерью Николо. Качая головой, я проверяю время на своих наручных часах.
   
— Ты же знаешь, я не заинтересован в женитьбе, и даже если бы она была последней женщиной на Земле, я бы не стал рассматривать ее кандидатуру.
   
— Тебе здесь нравится, Чонгук? — спрашивает Джада, жена Николо, подходя ко мне сзади.
   
— Конечно, — вежливо бормочу я, поднимая на нее взгляд, когда она останавливается рядом с моим стулом.
   
Рядом с Джадой стоит женщина, которую я раньше не видел, и прежде чем я успеваю поинтересоваться, кто она такая, Джада говорит:
— Я хочу представить тебе Дакоту. Она вдова Санто.
   
Не узнав имени, я бормочу:
— Санто? Мне следует знать, кто это?
   
Она игриво касается моего плеча, издав смешок, который выводит меня из себя.
   
— Брат Николо. Он недавно умер от сердечного приступа, поэтому Дакота и ее дочь приехали навестить нас.
   
Это, черт возьми, пустая трата моего времени, но, оставаясь вежливым, я просто улыбаюсь женщинам.
Честно говоря, я не знал, что у Николо есть брат.
   
— Приятно познакомиться, — говорит Дакота с акцентом.
   
— Взаимно, — бормочу я, прежде чем взглянуть на Массимо и добавить: — Как бы нам ни хотелось остаться здесь подольше, нам пора.
   
Лицо Джады омрачается.
— Ты уверен? Еще рано.
   
Когда мы поднимаемся на ноги, Массимо говорит:
— Нам нужно присутствовать на встрече.
   
Да, сегодня вечером меня ждет только одна встреча – с моей кроватью.
Я киваю женщинам, прежде чем мы направляемся к Николо. Увидев, что я иду в его сторону, он быстро извиняется перед парой, с которой разговаривал.
   
— Только не говори мне, что ты уходишь, — говорит он, держа в руке стакан с виски.
   
— У меня встреча, — говорю я то же, что и Массимо минуту назад.
   
— Как жаль.
   
Да, конечно.
Я пристально смотрю на него несколько секунд, а потом бормочу:
— Наслаждайся вечеринкой, Николо. Скажи Лучано, что я увижусь с ним во вторник, и пусть он не опаздывает.
   
— Он там будет. -
На моем лице появляется предостерегающий взгляд.
   
— Ему и правда лучше не опаздывать.
   
Отходя от Николо, мы направляемся к веранде, и когда входим в дом, по лестнице спускается молодая женщина, которую я никогда раньше не видел.
В ее каштановых волосах играют светлые блики, а большие карие глаза придают ей особую привлекательность. На ней блестящее розовое платье, которое облегает ее пышные формы, как вторая кожа. Желание разгорается во мне, когда я рассматриваю каждый соблазнительный дюйм ее тела.
Господи. Я бы не возражал провести с ней одну ночь в своей постели.
Ее большие карие глаза встречаются с моими, и я чувствую удар под дых. В ней есть что-то невинное, что не так легко найти в моем мире.
Образ этих больших глаз, смотрящих на меня, пока я трахаю ее до бесчувствия, заставляет мое тело покрываться легкой испариной, а член твердеет в самый неподходящий момент.
   
— Лиса, — слышу я позади себя голос Лилианы, отчего лицо
женщины расплывается в улыбке. Когда на ее левой щеке появляется ямочка, мое сердце сжимается от острой боли, а вспышка желания исчезает чертовски быстро.
У Карины была такая же ямочка на щеке.
— Наши мамы хотят сфотографироваться с нами, — говорит Лилиана. — Ты великолепно выглядишь в этом платье.
   
— Спасибо, — отвечает Лиса, бросая на меня быстрый взгляд.
   
Увидев, что я смотрю на нее, она снова быстро улыбается Лилиане, и на ее лице мелькает нервозность.
Я отрываю взгляд от красивой женщины и иду к входной двери.
Она, должно быть, думает, что я не слышу, как она тихо спрашивает:
— Кто этот мужчина в синем костюме?
   
Хм. Вероятно, она кузина Лилианы.
   
— Чонгук Чон, — отвечает Лилиана, и в ее голосе слышится настороженность. — Чертовски горяч, но не тот, с кем стоит связываться. Пойдем.
   
— Горяч – это еще мягко сказано, — бормочет Лиса.
   
Уголок моего рта приподнимается, когда я выхожу из особняка и спускаюсь по ступенькам к подъездной дорожке.
   
— Чертовски горяч, — усмехается Массимо, а затем заливается хохотом.
   
— Ничего не могу поделать с тем, что женщины сами на меня вешаются.
   
Он закатывает глаза, когда мы подходим к Феррари.
— В следующий раз, когда мне придется куда-то ехать с тобой, возьми Порше. Мне с трудом удается залезать и вылезать из этой чертовой машины.
   
— Старик, — дразню я его, открывая дверь со стороны водителя.
   
Сгибаясь пополам, чтобы забраться в спортивную машину, он ворчит:
— Старик, как же.
   
Массимо – совсем не старик, но мне нравится подкалывать его. Он один из лучших бойцов, которых я знаю, и он никогда не промахивается. Этот человек – настоящая машина для убийств, и мне повезло, что он верен мне.
Сев за руль, я нажимаю на кнопку, и двигатель с ревом оживает. Я проезжаю на Феррари мимо всех остальных машин и говорю:
— Я и не знал, что у Николо есть брат.
   
— Если я правильно помню, его брат в молодости уехал в США. Семья была расстроена, потому что он женился на американке и не хотел иметь ничего общего с этим бизнесом.
   
Его телефон пищит, и он с трудом вытаскивает устройство из кармана. Он читает сообщение, а затем говорит:
— Франка говорит, что дети хотят пиццу. Заедешь в Basile's?
   
— Конечно.
   
Массимо женился на Франке в тот год, когда я стал главой мафии. Она была единственной женщиной, которая его заинтересовала, и ей с легкостью удалось обвести его вокруг пальца.
Несмотря на то, что я на двенадцать лет моложе Массимо, он сделал меня крестным отцом Леандро и Амары. Я люблю этих детей, как своих собственных.
Я слушаю, как он звонит в местную пиццерию и делает заказ, чтобы мы могли забрать его по дороге домой. Убрав телефон обратно в карман, он спрашивает:
— О чем мы говорили?
   
— О брате Николо.
   
— Точно. Думаю, женщина, которую мы видели спускающейся по лестнице, – племянница Николо. — Он смотрит на меня. — Дочь Санто.
   
— Я так и понял, но в это трудно поверить, — бормочу я, сворачивая налево на светофоре. — Лиса совсем не похожа на американку, с которой нас познакомила Джада, а Санто, полагаю, был похож на Николо.
   
— Лилиана выросла довольно симпатичной, а она Манобан.
   
— Лилиана унаследовала свою красоту от Джады.
   
— Тоже верно. — Он пожимает плечами. — Может, племянница пошла в тетю или дядю по материнской линии?
   
— Да. — По дороге к побережью, в моей памяти всплывает прекрасное лицо Лисы. Я повидал немало красивых женщин, но есть в ней что-то, что притягивает и не отпускает меня. Это даже немного тревожит.
Ее большие карие глаза, полные
невинности.
И ямочка на щеке.
   
— Должно быть, она произвела на тебя чертовски сильное впечатление, раз ты запомнил ее имя, — дразнит Массимо.
   
— Может, я и не заинтересован в отношениях, но это не значит, что я слепой. — Качая головой, я отгоняю мысли об этой женщине и думаю о предстоящем нападении на Вито Санторо. — Как думаешь, Лучано приедет во вторник?
   
Он пожимает плечами.
— Поживем – увидим. — Он переводит взгляд на меня. — Что мы будем делать, если этот ублюдок струсит?
   
Уголок моего рта приподнимается.
— Убьем его. Это даст мне повод, которого я так долго искал, чтобы убрать и Николо.
   
— Нет никаких доказательств того, что Николо был причастен к нападению на твою семью, — повторяет Массимо, наверное, уже в сотый раз.
   
— Он был первым, кто попытался захватить контроль над организацией. — Я перевожу взгляд на Массимо. — Спустя несколько часов после убийства моего отца. — Я снова смотрю на дорогу, когда мы проезжаем мимо нескольких магазинов, которые уже закрылись на ночь. — Если бы этот ублюдок был верен моему отцу, как он утверждал, он бы поддержал тебя, а не вел себя как подлый мудак.
   
Массимо вздыхает и указывает на обочину дороги возле пиццерии Basile's.
— Припаркуйся там.
   
Как только я останавливаю свой Феррари, к нам подбегает Альфио, владелец пиццерии, с коробкой в руках.
Массимо опускает стекло и благодарно улыбается мужчине, забирая пиццу.
   
— Спасибо, Альфио. Я оплачу счет в конце месяца.
   
— Без проблем. Передавай привет Франке, — говорит старик, прежде чем направиться к людям, сидящим за столиками на тротуаре.
   
Запах жареного сыра и помидоров наполняет салон, и я нажимаю кнопку на двери, чтобы опустить окно. Не хочу, чтобы в машине еще несколько дней пахло пиццей.
Массимо открывает коробку и берет себе кусок. Увидев длинную полоску сыра, я бормочу:
— Не пачкай мою машину.
   
— Да-да. — Он откусывает огромный кусок, а потом улыбается мне. — Хочешь?
   
Я качаю головой и, просто чтобы подразнить его, давлю на газ, отчего спортивная машина с адским ревом несется по узкой дороге.
Он цепляется за коробку и злобно смотрит на меня, а когда я сворачиваю на улицу, на которой он живет, бормочет:
— Франка тебя убьет.
   
Я быстро сбавляю скорость, и он смеется надо мной.
Я въезжаю на машине в ворота его поместья, и когда останавливаюсь у входной двери, она открывается, и из особняка выбегает Леандро босиком.
Прежде чем Массимо успевает открыть дверь, Леандро просовывает руку в открытое окно и хватает коробку.
   
— Привет, Zio ( дядя) Чонгук.
   
Он бросается обратно в дом, а Массимо ворчит:
— Этот маленький засранец выжрет меня из дома.
   
— Он же растет, — вступаюсь я за своего крестника.
   
Мой правая рука выходит из машины и наклоняется ко мне.
— Заеду за тобой завтра в десять на встречу с Луиджи.
   
— Хорошо.
   
В дверях появляется Франка и машет мне рукой. Я отвечаю ей тем же, а затем говорю:
— Спокойной ночи.
   
Массимо похлопывает по крыше моей машины.
— И тебе. Напиши мне, когда доедешь до дома.
   
— Я буду там через десять минут. — Он бросает на меня многозначительный взгляд, и я вздыхаю: — Хорошо.
   
Я разворачиваюсь и медленно еду на своем Феррари обратно по подъездной дорожке к воротам.
Я не обращаю внимания на другие особняки в окрестностях, и вскоре они остаются позади. Проезжая по дороге, огибающей холм, слева от меня открывается живописный вид на луну, сияющую над океаном.
Когда я подъезжаю к единственному входу в мои уединенные владения, тяжелые ворота распахиваются, и я киваю двум своим охранникам, Эдоардо и Якопо. Заезжая на Феррари в один из гаражей, я наслаждаюсь громким ревом двигателя, прежде чем выключаю его.
Я вылезаю из машины и иду к двери, соединяющей гаражи с особняком. Заходя на кухню, я снимаю пиджак. Меня встречает тишина, нарушаемая лишь слабым шумом океана, пока я иду в гостиную. Свет автоматически включается, когда я прохожу по дому.
Из огромных окон от пола до потолка открывается вид на темную воду и мой частный пляж. Бросив пиджак на спинку серого замшевого дивана, я направляюсь к приставному столику, на котором стоят два хрустальных бокала и графин с моим любимым шотландским виски.
Я наливаю себе немного янтарной жидкости, но не успеваю сделать глоток, как мой телефон вибрирует, и я, посмеиваясь, вытаскиваю устройство.

МАССИМО:
Ты дома?

Я:
Да. Только что пришел.

МАССИМО:
Хорошо.

Я делаю глоток виски, наслаждаясь тем, как оно обжигает горло, а затем вздыхаю, когда приходит еще одно сообщение.

ДОМИНИК:
Ты будешь на собрании в среду?

Два года назад я заключил союз с четырьмя самыми влиятельными людьми в мире, и Сантьяго, который берет баснословные деньги за то, что вытаскивает людей из опасных ситуаций и выдает им новые удостоверения личности. Есть также Кассия, глава греческой мафии, и, наконец, Энцо, который возглавляет синдикат в Португалии.
Мы все вложили деньги в остров, который больше похож на курорт с ультрасовременной системой безопасности.
Хотя я знаю их уже давно, не могу сказать, что дружу с кем-то из них. Я знаю, что Доминик и Сантьяго – очень хорошие друзья, но Кассия, Энцо и я держимся особняком. Мы общаемся только по работе.
Честно говоря, Массимо стал моим самым близким другом после гибели Диего. Я избегаю сближаться с кем-либо, с тех пор как потерял лучшего друга и его семью.
Подойдя к одному из диванов, я сажусь и набираю ответ.

Я:
Лично приехать не смогу. У меня есть дела. Но подключусь по видеосвязи.

ДОМИНИК:
В последнее время все заняты. Энцо и Кассия тоже подключатся по видеосвязи. Я пришлю тебе ссылку на встречу. Могу я чем-то тебе помочь?

Я:
Нет, но спасибо. Увидимся в среду. Передавай привет жене.

ДОМИНИК:
Передам.

Я допиваю виски из стакана, встаю и возвращаюсь к окну. Лунный свет освещает океан, и я наблюдаю, как волны разбиваются о скалы по обе стороны моего частного пляжа.
Мои мысли возвращаются к предстоящему нападению на Вито Санторо, который открыто заявляет о своем намерении устранить меня, чтобы занять мое место. С меня хватит. Совсем скоро я разберусь с ним.
Следующая неделя обещает быть напряженной, но пути назад нет. На Санторо я продемонстрирую остальным, что ждет тех, кто осмелится выступить против меня. А если Лучано не придет, чтобы помочь с нападением, та же участь постигнет и Манобан.
Единственный способ удержаться на вершине – это править с хладнокровной жестокостью.
Либо так, либо я окажусь на глубине шести футов в гробу, а я планирую пережить всех своих гребаных врагов.
​