Глава 15. Наказание
Следующие несколько дней Ариана провела в состоянии повышенной бдительности, как лань, прислушивающаяся к шагам хищника. Она избегала общих пространств, питалась, когда была уверена, что его нет дома, и запирала дверь своей комнаты не только на ключ, но и подпирала стулом — глупая, детская предосторожность, которая хоть как-то успокаивала нервы.
Но избегать его полностью в его же доме было невозможно.
Однажды вечером она решила, что он на тренировке, и рискнула спуститься в домашнюю библиотеку — огромную, пахнущую старыми книгами и кожей комнату, где, как она надеялась, можно было найти уединение.
Она забралась с ногами в глубокое кожаное кресло у камина (ненастоящего, электрического, но всё равно уютного) и уткнулась в книгу, пытаясь заглушить внутреннюю тревогу.
Она так увлеклась чтением, что не услышала, как дверь открылась. Первое, что она почувствовала, — это знакомое давление в воздухе, смену атмосферы. Она подняла глаза.
В дверном проёме стоял Эктор. Он был в тренировочном костюме, его волосы были влажными от душа, а на лице — то самое выражение холодной, собранной ярости, которое она видела на футбольном поле перед решающим моментом.
— Устраиваешься поудобнее? — его голос был ровным, без эмоций.
Она замерла, сжимая книгу в руках.
— Я... просто читала.
— Я вижу, — он сделал несколько шагов вглубь комнаты, его движения были тихими и грациозными. — Знаешь, я искал тебя. Хотел извиниться за свою... откровенность на кухне.
Он остановился перед её креслом, заслоняя собой свет от лампы. Он казался огромным, подавляющим.
— Но потом я подумал... а зачем? — он наклонился, упираясь руками на подлокотники кресла, запечатывая её в ловушке из своего тела. От него пахло мятной зубной пастой и свежим, чистым мужским запахом. — Ты ведь сама её спровоцировала. Ты хотела честности. Ты её получила.
— Отойди от меня, Эктор, — её голос прозвучал слабо, даже в её собственных ушах.
— И что ты сделаешь, если я не отойду? — он придвинулся ещё ближе, его лицо оказалось в сантиметрах от её. Его глаза были тёмными безднами. — Позовёшь на помощь? Папочке? Мамочке? Они тебе не помогут. В этом доме я устанавливаю правила.
Он выхватил книгу из её дрожащих рук и отшвырнул её в сторону. Она ахнула.
— А за непослушание... — он прошептал, и его рука стремительно метнулась вперёд, — полагается наказание.
Но он не ударил её. Его пальцы вцепились в резинку её штанов и нижнего белья и резко дёрнули вниз, обнажая нежную кожу её бедра и нижнюю часть живота. Холодный воздух и шок от его действия заставили её вздрогнуть.
Прежде чем она успела что-либо сделать, его голова склонилась, и его губы — обжигающе горячие, влажные — прижались к её коже чуть ниже пупка. Это не был поцелуй. Это была метка. Жгучая, влажная, стремительная.
Он оторвался так же быстро, как и напал. На её кроме осталось влажное, горящее пятно. Она сидела, парализованная стыдом, шоком и... диким, неконтролируемым возбуждением, которое тут же пульсировало в самом низу её живота.
Он выпрямился, его глаза сияли торжеством и чем-то тёмным, первобытным.
— Следующий раз непослушания, — его голос был низким и хриплым, — будет гораздо... ощутимее. Понятно?
Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел из библиотеки, оставив её одну — униженную, дрожащую, с пылающей кожей и хаосом в душе. Она медленно подняла руку и коснулась того места, где его губы оставили невидимый, но жгучий след. Это было оскорбительно. Это было отвратительно.
Но её предательское тело реагировало иначе, и она ненавидела себя за это ещё сильнее, чем ненавидела его.