Глава 7. Немая сцена в машине
Машина рванула с места с тихим рычанием мотора. Ариана прижалась к коже сиденья, сжимая в руках шкатулку, как единственную ниточку, связывающую её с прошлым. Она смотрела в окно на мелькающие улицы, стараясь не смотреть на него. Его присутствие заполняло собой всё пространство салона, плотное, осязаемое, пугающее.
Он не включал музыку. Давление его пальцев на руль было жёстким, сухожилия на запястьях напряжены. Молчание между ними было густым, тяжёлым, полным невысказанных вопросов.
— Зачем? — наконец, не выдержав, спросила она, не поворачивая головы.
— Что? — его голос был глухим.
— Зачем ты это сделал? Отвёз меня. Ты мог просто пройти мимо.
Он резко свернул на пустынную дорогу, ведущую в холмистую пригородную зону, и притормозил на смотровой площадке, с которой открывался вид на город. Заглушил двигатель.
Тишина навалилась абсолютная. Он повернулся к ней на сиденье, его движение было плавным и хищным. Его карие глаза в полумраке салона казались почти чёрными.
— Потому что ты выглядела так, будто вот-вот развалишься на кусочки, — произнёс он отрывисто. — А я не могу терпеть, когда кто-то разваливается. Это раздражает.
— О, извини, что моё горе тебя раздражает! — в её голосе зазвенели слёзы и ярость. Она потянулась к ручке двери, но он был быстрее.
Его рука легла на её предплечье, обжигая кожу даже через ткань халата. Его хватка была твёрдой, не позволяющей уйти, но и не причиняющей боли.
— Сиди смирно, — приказал он тихо. — Я не закончил.
Он смотрел на неё, его взгляд скользил по её влажным ресницам, дрожащим губам.
— Что там, в этой шкатулке? — спросил он, кивнув на её руки.
— Тебя это не касается.
— Касается, — он перебил её. — Всё, что происходит под крышей моего дома, касается меня. И всё, что заставляет тебя делать вот это... — он грубо провёл большим пальцем по её щеке, смазывая новую предательскую слезу, —... это моё дело.
Его прикосновение было шокирующим. Грубым и в то же время бесконечно интимным. Ариана замерла, её дыхание перехватило. Она ненавидела его. Ненавидела за то, что он видит её слабость. Ненавидела за то, что его пальцы на её коже вызывали не только отвращение, но и странное, колючее возбуждение.
— Она умерла, — прошептала она, сама не зная, зачем говорит ему это. — А ваш идеальный мир продолжился, как ни в чём не бывало.
Эктор замер. Его пальцы всё ещё лежали на её щеке. Его взгляд стал пристальным, глубоким, в нём читалось что-то, что она не могла расшифровать — понимание? Боль?
— Мир не идеален, — его голос внезапно стал низким и хриплым, лишённым всякой насмешки. — Он просто продолжается. И ты либо тонешь, либо плывёшь. Выбирай.
Он убрал руку, и на её коже осталось жгучее воспоминание о его прикосновении. Он снова завёл машину, его лицо застыло в непроницаемой маске. Но в салоне оставалось напряжение, густое, как смог, и Ариана поняла, что между ними произошло нечто важное. Он приоткрыл завесу, показав ей мельком чего-то настоящего, что скрывалось за маской циника. И это пугало её ещё больше