Глава 16 - Марко
Настоящее
Я наблюдаю, как Лука и Иззи затаскивают придурка, оставлявшего записки для Слоан, в лифт, закрывают дверь и поворачиваются к ней лицом. Я бы предложил свою помощь, но у меня есть дела поважнее. Это, а еще у меня все еще болит плечо после ранения.
Панике, которую я испытал, когда Иззи села в машину и сказала мне быстро ехать в квартиру Слоан, вместо того чтобы везти их домой, не было равных. Сценарии, которые проносились у меня в голове, варьировались от доставки новой записки до того, как она истекала кровью на полу.
Я, конечно, не ожидал, что она намеренно будет лгать мне всю неделю, пока каждый день получала новые записки, а затем решит устроить засаду на парня.
— О чем, черт возьми, ты думала, Слоан?
— Я подумала, что меня тошнит от всех этих больших плохих мужчин в моей жизни, которые думают, что должны защищать меня. Я могу сама о себе позаботиться, Марко. Я занималась этим последние десять лет, — бормочет она, и тот факт, что я понятия не имею, что происходило в ее жизни последние десять лет, становится горькой пилюлей, которую приходится проглотить.
— Ты могла пострадать, — ворчу я.
— Но я не пострадала, — оправдывается она. — Я уложила его через две минуты после того, как он оказался в моей квартире. Я взрослая женщина, я вполне могу позаботиться о себе сама.
— Тебе не нужно заботиться о себе, когда я здесь, чтобы помочь тебе! — Кричу я.
— Я не твоя, Марко. Я не уверена, что когда-либо была на самом деле! Ты не можешь вернуться в мою жизнь и взять верх. Я прекрасно справлялась сама! — кричит она мне в ответ.
Я, блядь, теряю самообладание.
Я толкаю ее, оттесняя назад, пока она не врезается в стену.
— Ты была моей, Слоан. Ты была всей моей чертовой жизнью. Ты была моей каждую секунду каждого гребаного дня с тех пор, как подошла ко мне на той террасе после гала-концерта. Время, проведенное вдали друг от друга, не изменило этого факта. Ничто и никогда не изменит этого факта, так что привыкай к этому, черт возьми.
Она смотрит на меня снизу вверх. Смесь похоти и гнева написана на ее лице.
Я больше не могу терпеть это дерьмо. Не раздумывая, мой рот обрушивается на ее.
Дом.
Слоан замирает на секунду, прежде чем поцеловать меня в ответ. Поцелуй совершенно противоречивый. Он сердитый, но мягкий. Оно умирает от голода, но медленно.
Это, блядь, все.
Прошло десять лет с тех пор, как я в последний раз ощущал ее губы на своих, и я не хочу больше ни дня обходиться без этого.
Ее язык скользит по моему, из ее горла вырывается стон, когда я прижимаюсь своими бедрами к ее, позволяя ей почувствовать меня всего.
— Черт возьми, детка, — прохрипел я, и вместо того, чтобы она продолжила, ее тело застыло. Переполненная напряжением, она мягко отталкивает меня от себя и смотрит на меня полными боли, широко раскрытыми глазами, прежде чем на выражение ее лица опускается тень. Безразличие — единственное, что можно увидеть сейчас, когда она так легко маскирует свои эмоции.
— Это была ошибка, — говорит она глухим голосом.
— Слоан... — начинаю я, но она перебивает меня.
— Нет. Между нами все кончено, Марко. — Ее тон не оставляет места для возражений. Все, что я хочу сделать, это упасть на колени и умолять ее, но я знаю, что это бесполезно. Я вижу решимость, написанную на всем ее лице.
— Мы никогда не закончим, маленький воин, — шепчу я, прежде чем развернуться и оставить единственную женщину, которую я когда-либо любил и буду любить, стоять одну в ее квартире.
Мое горло обжигает, когда я опрокидываю еще один стакан виски.
Я не могу сказать, когда начался этот ритуал, но, вероятно, это было примерно через четыре месяца после ухода Слоан.
Позвольте мне внести ясность, я не алкоголик.
Я не пью, потому что мне нужно или потому что я хочу. Я не пью, потому что мне нравится вкус виски.
Без ведома моей семьи и большинства окружающих я на самом деле чертовски ненавижу это.
Видишь ли, они думают, что мне это нравится. На самом деле, они, вероятно, думают, что это мое любимое, поскольку им нравится дразнить меня по поводу моей дорогой коллекции.
По правде говоря, я начал пить его по одной очень специфической причине.
Стоп-слово Слоан.
Я ни хрена не поэт, но по какой-то причине мой ебанутый мозг решил связать то, что я выпил виски, со Слоан, прошептавшей это слово. Такое, блядь, случайное стоп-слово, но последние десять лет, всякий раз, когда я испытывал желание найти ее, протянуть руку, я пил виски и слышал, как она шепчет свое стоп-слово в моей голове. И это мой подсознательный способ сказать мне, чтобы я держался подальше.
Что? Я никогда не говорил, что это разумно.
И именно поэтому я развалился на диване, наливая свой третий бокал за вечер, жалея себя и заставляя себя не вставать и не возвращаться прямиком в ее квартиру.
Обычно мой маленький трюк срабатывает.
Не сегодня. Сегодня вечером все, о чем я могу думать, — это тот поцелуй. Поцелуй, который длился не более минуты три часа назад.
Иисус Христос, этот поцелуй.
Со Слоан было много моментов, которые запечатлелись в моей памяти, проигрывались годами, но трахни меня. Как будто моя память не отдавала ей должного. Ощущение ее тела, прижатого к моему, ощущение ее языка, переплетенного с моим.
Моя. Моя. Моя.
И, черт возьми, эти тихие стоны. Это чертова пытка. Я не могу перестать их слышать.
Огонь в ее глазах, когда она кричала на меня, — это то, чего я никогда раньше у нее не видел, и — хотя, вероятно, так не должно было быть — это было чертовски горячо.
Хотя одна вещь, которая также крутилась у меня в голове — и не в хорошем смысле, — это то, что она говорила о том, чтобы позаботиться о себе.
Я прекрасно знаю, что Слоан умеет драться. Но по тому, как она говорила, можно подумать, что с ней что-то случилось. Это и то, как потускнел свет в ее глазах с тех пор, как я увидел ее снова, заставляет мой желудок сжаться. Кто-то причинил ей боль? С ней что-то случилось?
Я не могу смириться с незнанием.
Я хватаю свой мобильный с кофейного столика и внутренне стону, когда набираю нужный контакт.
— Алло? — Алек отвечает после первого гудка.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, — бормочу я.
Наступает пауза, и я знаю, что он, вероятно, задается вопросом, что, черт возьми, происходит. Обычно я звоню только в том случае, если это как-то связано с Лукой.
— Что происходит?
— Мне нужно, чтобы ты кое-кем занялся. Я думаю, что-то случилось после того, как она уехала из города десять лет назад, но я не могу спросить Иззи.
— Имя?
— Слоан О'Брайен, — бормочу я, и раздается долгий, протяжный вздох.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не преследуешь эту девушку. Я думал, ты не причиняешь вреда женщинам и детям? Преследовать сестру главы Ирландской мафии — не хорошая идея.
Я хихикаю. — Алек, ничто и никто никогда больше не причинит вреда этой женщине, если мне есть что сказать по этому поводу.
За очередной паузой следует неистовый смех. — Срань господня. Это случилось снова. Я сказал Энцо, что это похоже на чертову пандемию. Держись от меня подальше, Марко. Я не хочу, чтобы ты перекладывал это дерьмо на меня.
Я закатываю глаза. Алек известен как плейбой-миллиардер-холостяк и много раз говорил нам, что никогда не планирует остепеняться.
— Это не в новинку, так что, думаю, ты в безопасности, — ворчу я, и он хмыкает. Я слышу, как он щелкает по клавиатуре на заднем плане.
— Итак, я ищу что-нибудь, что случилось с ней после того, как она переехала к своей тете? — он спрашивает, хотя в основном для себя, поэтому я молчу. — Хорошо. Итак, если она переехала к ней тогда, давайте начнем отсюда... о, вот еще что... — Он замолкает, и я на мгновение замолкаю, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но он этого не делает.
— Что? — Рявкаю я.
Снова тишина.
— Алек, что. . Блядь. Случилось? — Спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, в то время как мой пульс учащается, и я сразу же думаю о худшем.
— Эм... Прости, чувак, но я думаю, что лучше всего услышать это от нее, если она когда-нибудь решит тебе рассказать. — Его голос нехарактерно мягкий, с чем-то, что звучит очень похоже на жалость в его тоне.
Что, черт возьми, с ней случилось такого плохого, что Алек даже мне не хочет рассказывать?
То чувство, которое преследовало меня годами, возвращается с удвоенной силой. Тот тихий голос в моей голове, который говорил мне, что я должен был больше бороться, что я должен был действовать по-другому. Если бы я поступил по-другому, случилось бы с ней то, что случилось? Или я мог бы предотвратить это?
— Прости, Марко, — говорит Алек, на мгновение пугая меня. Я забыл, что он все еще на линии. Я ворчу, прежде чем повесить трубку. Он уже знает меня, так что поймет, что я сделал это не для того, чтобы быть придурком, и что мне просто нужна тишина.
Думаю, мне просто остается надеяться всем, что у меня есть, что Слоан однажды передумает, и если это произойдет, надеяться, что однажды она в конце концов доверится мне настолько, чтобы рассказать все самой.
Я просто хотел бы стеретьсвои ошибки прошлого, чтобы между нами никогда не было такой дистанции.