41
И вот, в ту же самую секунду, когда из моего тела выскользнул этот маленький, теплый комочек, мир перевернулся. Пронзительный крик наполнил родовую палату, и для меня не было ни звука слаще на свете. Акушерка подняла его – такого крошечного, сморщенного, покрытого первородной смазкой, но уже такого совершенного. Мой сыночек. Наш Марк.
Слезы хлынули из моих глаз, затуманивая взор, но сквозь них я видела Майкла. Его лицо было мокрым от слез, но на нем сияла самая чистая и неземная улыбка, которую я когда-либо видела. Он упал на колени рядом с кроватью, схватив мою руку и прижимая ее к своим губам.
— Наш сын, — прошептал он, и в его голосе было столько благоговения, столько любви, что мое сердце, казалось, вот-вот разорвется от переполнявших его чувств. Я чувствовала себя абсолютно опустошенной физически, но при этом невероятно наполненной счастьем.
Малыша, такого желанного и долгожданного, на мгновение положили мне на грудь. Его крошечное тельце прижалось ко мне, и он, едва родившись, тут же успокоился, прислушиваясь к биению моего сердца. Я провела пальцем по его мягким, еще влажным волосам, вдыхая этот неповторимый запах новорожденного. Это был он, наш Марк, воплощение всей нашей любви.
Но вот, спустя несколько драгоценных мгновений, медсестра осторожно забрала Марка, чтобы провести необходимые обследования, измерить, взвесить и убедиться, что с ним все в порядке. В ту секунду, когда его унесли, я почувствовала легкую пустоту, но знала, что это необходимо.
После всех процедур и осмотра, когда первые, самые острые боли улеглись, меня проводили в ванную комнату. Майкл, словно мой самый заботливый ангел-хранитель, был рядом. Мое тело казалось чужим, разбитым, и каждый шаг давался с трудом. Он помог мне снять испачканную одежду, его руки были необычайно нежными и осторожными. Он включил теплую воду, помогая мне подняться в душ, и стоял рядом, поддерживая меня, пока я осторожно смывала с себя следы родов. Он принес чистую, мягкую пижаму, и его забота была настолько искренней, что я чувствовала себя самой любимой женщиной на свете, несмотря на свою усталость и слабость.
Вскоре меня перевели в обычную послеродовую палату – светлую, просторную, с большой, удобной кроватью. Мое сердце затрепетало от нетерпения, когда я увидела, как в палату вкатывают небольшую прозрачную кроватку. В ней, мирно посапывая, лежал наш малыш, Марк. Он спал, его крошечные кулачки были сжаты, а на личике застыло выражение безмятежности.
Я протянула руку, чтобы коснуться его, и слезы снова навернулись на глаза.
— Майкл, — прошептала я, мой голос дрожал от счастья. — Я так счастлива. Наш малыш... Это же наш Марк.
Майкл подошел ближе, его глаза сияли. Он обнял меня, прижимая к себе, и поцеловал в волосы.
— Софа, любовь моя, — его голос был полон нежности и восхищения. — Ты подарила миру самого прекрасного малыша. Ты мой герой. Я тебя очень сильно люблю. Больше жизни.
Я взглянула на него, и внезапно, словно червячок сомнения, в мою душу закралось нечто иное. Усталость, гормональный всплеск, недавние страхи...
— Майкл... — я замялась, опуская глаза. — А... а ты меня честно не разлюбишь? Я ведь теперь совсем не та, что была... живот не плоский, на бедрах, наверное, эти... растяжки. Я некрасивая теперь, Майкл? — мой голос оборвался на шепоте, полном болезненной неуверенности.
Он мгновенно обнял меня еще крепче, словно пытаясь защитить от моих собственных тревог. В его глазах не было ни тени сомнения, только глубокая, безграничная любовь.
— Малышка моя, — его слова были бальзамом для моей души. — Я тебя буду любить вечно. Ты только что совершила чудо, ты подарила мне сына! Ты выносила и родила его, это величайший подвиг. Конечно, твое тело не восстановилось мгновенно, но мне нет до этого никакого дела, Софа. Моя любовь к тебе не зависит от того, как выглядит твой живот. Она глубже океана и выше небес. И растяжки... да я их почти не вижу! Они совсем небольшие, и они — это напоминание о том, какое счастье ты подарила нашей семье. Я люблю тебя такой, какая ты есть, каждую твою клеточку.
Я подняла на него глаза, и на моем лице расцвела робкая улыбка.
— Правда?
— Ну конечно, моя милая. Как ты можешь сомневаться? Я тебя очень, очень сильно люблю. Больше всего на свете.
Я прижалась к нему, вдыхая его родной запах.
— И я тебя люблю.
Он нежно поцеловал меня в губы, и в этот момент в палату тихо зашла медсестра.
— Мисс, вам нужно хорошо отдохнуть, — сказала она с улыбкой. — Через три дня мы вас выпишем.
— Хорошо, — ответила я, чувствуя невероятное облегчение и счастье.
Медсестра вышла, оставив нас снова втроем. Кровать была достаточно большой, и Майкл, не колеблясь ни минуты, решил остаться со мной на все эти три дня. Его присутствие было бесценным – он не только помогал мне, но и просто был рядом, делясь каждым моментом, каждой улыбкой и каждым вздохом нашего крошечного сына. Мы провели эти дни, словно в коконе счастья, изучая Марка, учась менять подгузники и просто наслаждаясь нашим новым статусом родителей.
Наконец-то настал день выписки. Волнение переполняло нас. Мы приехали домой, в наше уютное гнездышко, которое теперь казалось еще роднее и теплее. Мы сидели на кухне, залитой солнечным светом. Я держала на руках это маленькое чудо, осторожно укачивая его, а Майкл сидел рядом, его рука нежно обнимала меня, а на лице играла счастливая, гордая улыбка. Он не мог отвести взгляда от нашего сына, его глаза светились любовью.
Первые дни дома были, признаться честно, настоящим испытанием. Мир перевернулся с ног на голову. Я почти не спала, каждую ночь просыпаясь на кормления и смену подгузников. Было трудно, порой непонятно, что делать с этим крошечным, но таким требовательным существом. Мы учились быть родителями, делая ошибки, но всегда поддерживая друг друга. Майкл брал на себя ночные дежурства, когда мог, приносил мне чай, помогал с бытовыми мелочами, чтобы я могла сосредоточиться на Марке.
Но постепенно, шаг за шагом, мы привыкли к этой новой рутине, к этому сладкому беспорядку. Наша семья стала больше, и с каждым днем наша любовь к Марку росла. Мы оба каждый день всё больше и больше умилялись каждому его вздоху, каждому движению, каждому новому звуку. Он был такой крошечный, такой беспомощный, и в то же время такой невероятно сильный в своей способности наполнять нашу жизнь светом и смыслом. Наша семья, теперь уже втроем, стала самой счастливой на свете – наполненная светом и теплом, где каждый любит друг друга и оберегает, создавая свою собственную, уникальную историю любви.