39
Глубокой ночью, когда город уже давно погрузился в безмолвие, а стрелки часов едва перевалили за полночь, едва слышный щелчок входной двери нарушил тишину моей спальни. Мое сердце, казалось, тут же отозвалось глухим ударом в груди. Это был Майкл. Я лежала, затаив дыхание, с притворно закрытыми глазами, хотя сон давно покинул меня, уступив место тревожному ожиданию. Я чувствовала каждый его шаг, каждое движение. Он осторожно прошел в комнату, стараясь не шуметь, и я услышала легкий шорох ткани, когда он переодевался в пижаму, откладывая дневную одежду, пропитанную запахом улицы и, возможно, давних забот.
Наконец, матрас слегка прогнулся под его весом, и он осторожно лег рядом, обнимая меня сза. Мое тело, привыкшее к его теплу, мгновенно расслабилось, прижимаясь к нему. Я почувствовала, как он немного приподнялся, и его губы мягко, словно перышко, коснулись моей щеки. Тепло его дыхания опалило кожу, и я услышала его голос — хриплый, полный невысказанной боли и решимости, едва слышный шепот, рассекающий ночную тишину:
— Мы совсем справимся, моя жизнь. Мы со всем справимся. Я обещаю тебе, я приложу все силы, чтобы делать только самое лучшее для нас троих. Для тебя, для меня и для нашего малыша. Прости меня, если сможешь... прости, что заставил тебя волноваться.
Его слова были подобны ключу, отпирающему потайную дверь в моей душе. Мои глаза тут же распахнулись, и я, не раздумывая ни секунды, повернулась к нему, вглядываясь в очертания его лица в полумраке. В ту секунду все обиды, вся тревога последних дней растворились в воздухе.
— Мой любимый, — прошептала я в ответ, и в моем голосе не было ни капли упрека, только безграничная любовь и облегчение. — Я тебя давно простила. Мое сердце не знает, как на тебя обижаться. Я тебя очень, очень сильно люблю. Больше жизни.
На его лице отразилось удивление, смешанное с нежностью.
— Ты не спала? — спросил он, его голос был полон неожиданности.
Я покачала головой, прижимаясь к нему еще сильнее.
— Никак не могла уснуть без тебя. Кровать казалась такой пустой, а ночь – бесконечной.
Он крепко прижал меня к себе, словно пытаясь впитать в себя каждое мое слово, каждое биение моего сердца.
— Я люблю тебя больше всего на свете, моя дорогая. Больше, чем слова могут выразить.
— И я тебя, Майкл, — отозвалась я, уткнувшись ему в плечо, вдыхая его родной, успокаивающий запах.
Мы обнялись так крепко, что казалось, наши сердца бьются в унисон. В его объятиях я почувствовала себя в безопасности, защищенной от всех невзгод мира. Это была не просто примирение, это было воссоединение двух душ, созданных друг для друга. Спокойствие, наконец, накрыло нас волной, и, крепко прижавшись друг к другу, мы погрузились в глубокий, целительный сон, избавляющий от всех тревог.
После той ночи словно открылась новая глава нашей жизни. Все последующие четыре месяца пролетели незаметно, наполненные гармонией и нежностью, без единой ссоры. Майкл преобразился. Он стал невероятно внимательным и заботливым, стараясь ни на шаг не отходить от меня, словно боясь упустить хоть мгновение нашей совместной жизни. Он проявлял свою любовь в каждом жесте – будь то нежный поцелуй в макушку, когда я готовила, или его рука, крепко державшая мою во время прогулок. Он готовил мне завтраки, помогал с покупками для малыша, часами разговаривал со мной о будущем, делясь своими мечтами и планами. Его присутствие стало для меня постоянным источником уверенности и радости. Мы вместе готовились к рождению нашего ребенка, обустраивали детскую, выбирали имя, и каждый день был наполнен предвкушением чуда. Наши отношения стали крепче, глубже, наполненные взаимным уважением и безграничной любовью.
Наступило утро 31 мая. Я лежала в кровати, наслаждаясь первыми лучами солнца, проникающими сквозь шторы, и нежным, размеренным дыханием Майкла рядом. Мир казался идеальным, наполненным спокойствием и ожиданием. И тут, внезапно, словно удар молнии, по моему животу пронеслась резкая, пронизывающая боль. Она скрутила меня, заставляя задохнуться, и я поняла – это не просто дискомфорт. Это было началом чего-то великого и неотвратимого.