27
Новогодняя ночь растворилась в неге и страсти, оставив за собой лишь томное послевкусие счастья. Мы отметили Новый год, обменялись подарками, смеялись до упаду, а потом, когда часы пробили час ночи, мир сузился до нашей с Майклом комнаты. Едва закрылась дверь, как нас захлестнула волна неконтролируемой, почти животной притяжения. Его прикосновения были словно искры, разжигающие пожар, его поцелуи — глубокие, требовательные, лишающие воздуха. Время исчезло, растворившись в переплетении тел, в горячих шепотах и стонах, в каждом вздохе, который мы делили. Мы теряли себя друг в друге снова и снова, и только когда рассвет начал просачиваться сквозь шторы, окрашивая комнату в нежные розовые оттенки, изнеможение и абсолютное блаженство позволили нам провалиться в сон.
Проснулись мы только в два часа дня. Солнце уже давно стояло высоко, заливая комнату ярким светом. Первое, что я почувствовала, – это тепло его тела рядом. Проснувшись, я потянулась, чувствуя каждую мышцу, но это была приятная усталость, предвестник чего-то чудесного. Настроение было запредельно отличным, легким, почти невесомым. С улыбками на лицах, держась за руки, мы вышли из спальни и направились на кухню, где аромат свежесваренного кофе уже витал в воздухе.
Майкл, сияющий, как рождественская елка, повернулся ко мне, его глаза блестели от предвкушения.
— Любовь моя, — начал он, и в его голосе слышался почти детский восторг, — у меня есть для тебя просто *отличная* новость!
Я замерла, предчувствуя нечто особенное.
— Да? Какая же? — Моё сердце уже забилось быстрее.
Он подошел ближе, взял мои руки в свои и посмотрел мне прямо в глаза, его улыбка стала еще шире.
— Теперь мы можем жить вместе. Да, скрываться мне, конечно, придется, но... теперь мы можем *делиться каждым нашим днем вместе*. Каждый рассвет, каждый вечер, каждую мелочь. Конечно, если ты не против?
Эти слова обрушились на меня волной такой силы, что у меня перехватило дыхание. Мое сердце, казалось, выскочило из груди, дико колотясь о ребра. Жить с Майклом? Моя давняя, тайная мечта?
— О, господи, Майкл! — выдохнула я, голос дрожал от переполнявших меня эмоций. — Это же просто *чудесно*! Я так счастлива!
Не дожидаясь ни секунды, я кинулась ему на шею, обнимая так крепко, словно боялась, что он исчезнет. Мои губы тут же начали покрывать его лицо поцелуями — лоб, щеки, нос, подбородок. Я не могла остановиться, это был настоящий взрыв счастья.
— Поехали тогда ко мне? — предложила я, отстраняясь лишь на мгновение, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я соберу вещи, и мы сразу же приедем сюда! — Вся эта идея казалась невероятной, нереальной, но такой желанной.
Майкл рассмеялся, обнимая меня в ответ.
— Конечно, поехали!
Мы быстро собрались. Я влетела в свою квартиру, охваченная лихорадочным предвкушением новой жизни. Два больших чемодана уже ждали, чтобы быть набитыми моим имуществом. Пока я суетливо собирала вещи, Майкл спокойно пил кофе, который я налила ему, сидя на краешке стола и наблюдая за мной с нежной улыбкой. Он несколько раз предлагал помощь, видя, как я ношусь по комнате, но я лишь отмахивалась, не желая его нагружать. В конце концов, это мои вещи, и мне хотелось справиться самой.
Внезапно раздался трель моего телефона, лежащего на кухонном столе.
— Милая, тебе звонит мама, — спокойно произнес Майкл, даже не думая, что это может вызвать какой-то диссонанс.
— Ответь ей, пожалуйста, я сейчас подойду! — крикнула я из спальни, где лихорадочно запихивала одежду в чемодан.
Прошло секунд двадцать. И только тогда до меня дошло, *что* я сказала. Мой мозг, все еще затуманенный счастьем и недосыпом, наконец-то обработал информацию. *Мама. Майкл. Телефон. О нет.* Но было уже поздно. Я услышала низкий, спокойный голос Майкла, который что-то говорил в трубку.
Я примчалась на кухню, замирая в дверном проеме. Майкл держал мой телефон.
— Здравствуйте, Виктория Вячеславовна, — произнес он, и я отметила, что его голос звучал абсолютно спокойно и уважительно. (Я, конечно, рассказывала ему о своих родителях, называла их имена, а также имена брата и сестры). — Это молодой человек вашей дочери. Она сейчас подойдет.
На другом конце провода наступила пауза, а затем послышался удивленный голос мамы:
— Ой, здравствуйте! Извините, представьтесь, пожалуйста. А то моя дочь так и не сказала вашего имени...
Майкл слегка улыбнулся, и я заметила в его глазах озорной огонек.
— Боюсь, вы посчитаете меня глупым или же лжецом, — начал он, и в его голосе прозвучали нотки легкой иронии, — но меня зовут Майкл Джозеф Джексон.
В трубке повисла оглушительная тишина. Затем последовал резкий, недоверчивый выдох мамы.
— Что?! Это какой-то розыгрыш?
Майкл покачал головой, словно мама могла это увидеть.
— Нет, Виктория Вячеславовна. Вот и ваша дочь подошла, я передам ей трубку.
Он протянул мне телефон, и я приняла его дрожащими руками. Мама... Майкл Джексон... Это было слишком.
— Мам, — начала я, пытаясь придать голосу спокойствия, но он все равно дрогнул. — Я тебе сейчас всё объясню...
...Диалог с мамой продолжался целую вечность. Сквозь телефонную трубку доносился ее голос, полный недоверия, возмущения и искреннего шока.
— Мам, мы обязательно приедем, и ты всё увидишь своими глазами, — уверяла я, пытаясь перекричать ее настойчивые вопросы.
...
— Нет, мам, я не сошла с ума! — Мой голос повышался с каждой минутой.
...
— Мам, давай позже поговорим, когда ты успокоишься, пожалуйста.
...
— Давай, мам, пока. Люблю тебя, — наконец сказала я, прерывая ее поток вопросов и обвинений.
Я закончила разговор и глубоко, устало вздохнула. Воздух в легких казался тяжелым.
— Ну вот, — сказала я, поворачиваясь к Майклу, который наблюдал за мной с легкой улыбкой. — Теперь нам придется с тобой ехать в Питер.
Майкл расплылся в лукавой, но абсолютно искренней улыбке.
— Это же замечательно! — весело воскликнул он, словно предложение съездить на другой конец страны для знакомства с абсолютно шокированными родителями было лучшей новостью дня. — Я хочу познакомиться с твоими родителями!
Я подошла к нему, усталость от разговора с мамой мгновенно испарилась, сменившись волной тепла и нежности. Я села к нему на колени, обвила его шею руками и впилась в его губы глубоким, затяжным поцелуем, который был одновременно извинением, благодарностью и обещанием. Немного поёрзала на его паху, почувствовав мгновенную реакцию. Майкл тихо простонал мне в губы, и этот низкий, хриплый звук заставил мои колени ослабнуть. Больше ему не нужно было никаких объяснений. Он подхватил меня на руки, легко, словно я ничего не весила, и, не отрывая взгляда от моих глаз, понес меня прямо в спальню. Кажется, чемоданы и беспокойство мамы на время отошли на второй план.