14
Я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в руках, которая, казалось, появилась не столько от страха перед обвинением, сколько от шока, который приковал мой взгляд к человеку в черном. Билл. Майкл. Как он здесь оказался? И почему именно сейчас? Сердце забилось где-то в горле, но я заставила себя взять себя в руки. Я не могла позволить себе сломаться здесь, перед ними всеми.
"Встать, суд идет!" – разнесся по залу голос судебного пристава, и все присутствующие поднялись, когда Судья, пожилой мужчина с суровым выражением лица и тонкими губами, занял свое место.
Судья: (Голос его был резким и отрывистым, как удар молотка) "Мисс Софья Графская, вы обвиняетесь в защите прав покойного Майкла Джексона, что повлекло за собой дестабилизацию общественного порядка и подрыв авторитета государственных институтов. Вам предоставлен государственный адвокат. Желаете ли вы воспользоваться его услугами?"
Мой взгляд снова метнулся к Биллу – нет, к Майклу. Он стоял чуть поодаль, в тени, его лицо было непроницаемым. Никаких эмоций. Словно статуя. Это заставило мои нервы натянуться до предела. Я сглотнула, пытаясь найти свой голос, который, казалось, застрял где-то глубоко внутри.
Софья: (Мой голос дрогнул в начале, но затем я собралась, стараясь придать ему твердость) "Нет необходимости, Ваша Честь. Я сама являюсь своим адвокатом. Более того, я убеждена, что никто не сможет представить мою позицию так ясно и честно, как я сама. Я ведь не просто защищаю чьи-то права – я отстаиваю *правду*."
По залу пронесся легкий шепот, который Судья немедленно пресек недовольным взглядом. Он явно не ожидал такой дерзости.
Судья: (Его брови поползли вверх, взгляд стал еще более холодным) "Очень самонадеянно, мисс Графская. Вы понимаете серьезность обвинения? Мы говорим не о философских категориях, а о вполне конкретных нарушениях закона. Обвинение считает ваши действия целенаправленным вмешательством в правовую систему и распространением ложной информации."
"Ложной информации?" – эта фраза вызвала у меня волну возмущения, которая помогла отвлечься от внутреннего смятения, вызванного присутствием Майкла. Я выпрямилась в этой клетке, почувствовав себя странно сильной.
Софья: (Голос мой окреп, наполняясь негодованием) "Серьезность, Ваша Честь? В чем, собственно, заключается мое преступление? В стремлении к справедливости для человека, чье имя было опорочено даже после смерти? В защите его наследия от клеветы и бесчестья? Если показывать людям неоспоримые факты, годами скрываемые, и призывать к пересмотру несправедливых решений – это преступление, то да, Ваша Честь, я признаю себя 'виновной' в этом!"
Судья покачал головой, его губы сжались в тонкую линию. Он явно считал мои слова неуместными и, возможно, даже вызывающими. Мой взгляд снова метнулся к Майклу. Он так и стоял, неподвижно, будто не дыша. Он слышит это? Он понимает, за что меня судят? И почему он здесь?
Судья: (Постучал по столу) "Мисс Графская! Этот суд не является площадкой для вашей гражданской активности или ваших личных убеждений. Мы оперируем статьями закона. Вы обвиняетесь в создании и распространении информации, которая, по мнению обвинения, дестабилизирует общественное мнение, подрывает доверие к судебным решениям и, как следствие, является актом неуважения к авторитету правосудия. Ваши действия, такие как организация публичных акций, создание петиций и публикации так называемых 'расследований', интерпретируются как вмешательство в деятельность государственных органов и распространение заведомо ложных сведений."
Я невесело усмехнулась, хотя смех этот был скорее нервным, чем искренним. Ложь? Все, что я делала, было основано на документах, свидетельствах и логике.
Софья: (Мой голос наполнился сарказмом) "Заведомо ложных сведений, Ваша Честь? Значит, доказательства невиновности Майкла Джексона, которые были годами игнорировались, теперь считаются 'ложью'? А та клевета, что лилась на него еще при жизни, – это 'правда'? Я лишь раскрывала глаза людям, показывала, как работала эта махина лжи! Разве стремление к истине – это преступление? Разве честный гражданин не должен задаваться вопросами, когда видит несправедливость, особенно в таких масштабах?"
Я почувствовала, как на меня давят десятки глаз, но больше всего ощущала тяжесть взгляда Майкла. Он не подавал виду, но я знала, что он там. Его присутствие одновременно и придавало мне сил, и разрушало меня изнутри.
Судья: (Его голос стал жестче, отбивая каждое слово) "Мисс Графская, я предупреждаю вас. Отклонение от сути дела и эмоциональные высказывания не будут способствовать вашей защите. Мы здесь не для того, чтобы пересматривать давно закрытые дела или обсуждать моральные аспекты. Мы здесь для того, чтобы оценить ваши действия с точки зрения законодательства. И согласно этому законодательству, ваши действия классифицируются как серьезное правонарушение. Вы осознаете последствия?"
Я глубоко вздохнула. Последствия? Конечно, я осознавала. Тюрьма. Потеря всего. Но в этот момент, глядя в холодные глаза Судьи, а затем мельком на Майкла, я поняла, что больше всего на свете не хочу отказываться от того, во что верила.
Софья: (Мой голос, несмотря на внутреннюю боль, звучал отчетливо и твердо) "Я осознаю. И я готова принять любые последствия за то, чтобы имя Майкла Джексона было очищено, а правда восторжествовала. Если защита невинного человека и борьба за справедливость в мире, который, кажется, забыл о ней, является преступлением, то да, Ваша Честь, я признаю себя 'виновной' в этом. И я готова это доказать."
Судья медленно кивнул, его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень усталости. Он понял, что легкого процесса не будет.
Судья: "Очень хорошо, мисс Графская. Протокол зафиксирован. Мы заслушали ваше заявление. Теперь перейдем к рассмотрению доказательств, представленных обвинением."