7
Машина плавно тронулась с места, почти бесшумно скользя по вечерним улицам. Я назвала водителю свой адрес, и мы погрузились в комфортное молчание, нарушаемое лишь тихим гудением мощного двигателя. Я чувствовала, как нарастающее напряжение в зале суда медленно отступает, уступая место совершенно иному, необъяснимому волнению. Рядом со мной сидел мужчина, чья фигура оставалась в тени, окутанная некой аурой таинственности. Мое любопытство, обычно тщательно скрываемое за профессиональной маской, взяло верх.
"Вы так и не сказали, как вас зовут," – обратилась я к нему, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно, хотя сердце все еще отбивало бешеный ритм. Я повернулась к нему, ожидая ответа.
Мужчина чуть заметно усмехнулся, и эта усмешка, несмотря на полумрак, казалась какой-то... знакомой. "Я представлюсь, мисс Софа, но сначала я хотел бы попросить у вас одно обещание. Обещайте, что не будете кричать. И, пожалуйста, не будете пытаться меня выдать общественности."
Его слова заставили меня нахмуриться. "Выдать? О чем вы говорите?" – я не понимала сути его просьбы, но что-то в его тоне, в его спокойной, почти гипнотической манере заставило меня согласиться без промедления. "Я обещаю. Слово адвоката."
Тогда он медленно поднял руку. Сначала он стянул с лица легкий шарф, который до этого скрывал нижнюю часть лица – нос и губы. Затем, не спеша, он снял черные, слегка тонированные очки, открывая взору глаза.
И в тот момент мир вокруг меня перевернулся.
Мои глаза не просто расширились – они распахнулись до предела, словно пытаясь вместить в себя нечто невозможное. Мои губы чуть приоткрылись в немом крике, который застрял где-то в горле. Сердце, и без того бешено колотившееся, теперь, казалось, пыталось вырваться из груди. Вдох застрял где-то между легкими и горлом, и я почувствовала, как к глазам вновь подступают слезы, но это были уже совершенно иные слезы – слезы шока, абсолютного, всепоглощающего неверия. Передо мной сидел... сам Майкл Джексон.
Его глаза, такие знакомые по миллионам фотографий и видео, смотрели прямо на меня – глубокие, выразительные, с какой-то невероятной печалью и одновременно искрой жизни. Тонкий нос, знакомые линии скул, характерный подбородок. Это был он. Это *не мог* быть он, и все же это был он.
Я задрожала сильнее прежнего, дрожь охватила каждую клеточку моего тела. Я едва могла дышать. "Н-но... но как... как это возможно? Я не понимаю!" – выдавила я сквозь сбивающееся дыхание, мой голос был не более чем шепотом. Отчаянно, я резко протянула к нему руку, словно пытаясь убедиться, что это не сон, не галлюцинация, что моя усталость и стресс не сыграли со мной злую шутку.
Он понял мой порыв. Без колебаний, Майкл Джексон положил свою ладонь в мою. Его кожа была теплой, живой. Это было не привидение, не иллюзия. Это был он. Мое сердце пропустило удар, и я, повинуясь какому-то древнему, иррациональному инстинкту, прижалась лбом к его ладони, ощущая тепло его кожи, пытаясь через этот простой, физический контакт осознать происходящее. Но потом, словно опомнившись от наваждения, резко отдернула руку, заливаясь краской стыда.
"Извините, я... я... я до сих пор не могу поверить," – пробормотала я, отворачиваясь к окну, пытаясь справиться с нахлынувшей волной эмоций, которые грозили просто разорвать меня изнутри.
Тем временем машина плавно остановилась прямо напротив моего дома. Я узнала знакомый фасад здания, уютную скамейку у подъезда, раскидистый куст жасмина. Это было мое убежище, и сейчас оно казалось самым безопасным местом на Земле.
Я повернулась к нему, чувствуя, что мне нужно больше времени, чтобы понять, осмыслить это немыслимое событие. "Я прошу вас... можете ко мне зайти? Я приведу себя в порядок, мне нужно пару минут, чтобы хоть как-то прийти в себя, и тогда мы сможем нормально поговорить... если это... если это вообще возможно."
Майкл Джексон, чья невозмутимость поражала на фоне моего эмоционального шторма, улыбнулся. Это была та самая, знаменитая, почти детская улыбка, что могла растопить лед. "Да, конечно, Софа," – его голос был по-прежнему спокоен и мягок, как бальзам. – "Только прошу, не плачь. Тебе больше идет улыбка."
Его слова, простые и искренние, словно крошечный ключик, открыли что-то внутри меня. Слегка улыбнувшись сквозь слезы, я кивнула.
Мы вышли из машины – сначала я, затем Майкл, а за ним и Билл. Пройдя через подъезд, мы поднялись на нужный этаж. Когда я подошла к двери своей квартиры, мои руки вновь затряслись с неконтролируемой силой. Я не могла попасть ключом в замочную скважину – дрожь была слишком сильной, зрение затуманилось от подступающих слез.
Вдруг я почувствовала тепло на своей руке. Это была рука Майкла. Он осторожно взял мой ключ, и его пальцы, такие длинные и изящные, с удивительной легкостью вставили его в замочную скважину. Легкий поворот, и дверь щелкнула, открываясь.
"Спасибо," – прошептала я, чувствуя невероятную неловкость за свою беспомощность. Я пропустила их вперед, позволяя войти в квартиру, и только потом шагнула сама, закрывая за нами дверь.
Мы прошли в просторную гостиную, залитую мягким светом настольной лампы. Моя квартира, такая привычная и уютная, теперь казалась декорацией к совершенно нереальному фильму. Я повернулась к своим гостям, пытаясь снова взять себя в руки, вернуться в роль гостеприимной хозяйки, несмотря на продолжающееся внутреннее потрясение.
"Может быть, вы хотите что-нибудь выпить?" – предложила я, стараясь звучать как можно более естественно. – "Чай, кофе, вода, сок? У меня есть и газированная вода..."
"Если можно, я бы выпил апельсиновый сок," – спокойно произнес Майкл, его взгляд скользнул по комнате, словно оценивая ее.
"А мне просто воды, пожалуйста, мисс Софа," – добавил Билл, занимая место на диване.
"Да, конечно, сейчас принесу," – ответила я, уже направляясь на кухню. Мои ноги все еще слегка подкашивались, но каждая секунда, проведенная в их присутствии, казалась все более и более реальной. Эта встреча была началом чего-то абсолютно невероятного.