Что будет, если не бороться с собой, - и наоборот
Вик был величиной загадочной, пока Порче не пришло осознание того, что уютная маска его репетитора слишком уж естественна. Еще когда они «встречались» (по мнению Кима) и встречались (по мнению Че), все было так легко и непринужденно, что Порче, сейчас смотрящий на растрепанного, в остатках грима, Кимхана, ловил за хвост не дающуюся ему мысль: его слова о принятии всех сторон младшего Терапаньякула не были тогда юношеским максимализмом (они были).
Усталый Ким ронял вещи и промахивался кружкой мимо стола.
Взбешенный Ким стрелял на поражение, играючись раскидывая в сторону кучу народа, больше его по комплекции и силам.
Безмерно талантливый Вик зажигал глаза фанаток переливами волшебного голоса и движением брови.
Вдохновленный Ким просиживал ночи и дни напролет над листом бумаги, выводя кривые ноты - да, у него оказался тот еще почерк.
Все это был Ким, и Порче, смотрящий на него уже открытыми глазами, принимал это.
Усталого, яростного, вдохновленного и увлеченного.
Все то, что делало Кима - Кимом.
...Испачкавший гримом его форменную рубашку, пока Порче удерживали крепкие и одновременно нежные руки, тоже был в этом списке.
- Идем-ка... - Че подтянул сумку повыше и повел Кима внутрь дома. Они в молчании поднялись на верхний этаж, где Че извлек из чужого кармана ключ-карту и тихо прикрыл дверь, когда они оба оказались внутри квартиры.
Пентхаус Кима не был ему знаком, темное дерево отделки не угнетало, а наоборот, успокаивало, легкий ветерок колыхал занавески, спускающиеся до самого пола, и Порче, бросив сумку у стены, повел несопротивляющегося Кима в ванную.
Почему-то они молчали.
Продолжали молчать, пока Че, порывшись на полках, нашел средство для снятия макияжа и, усадив Кима на край ванной, мягко коснулся ватным диском чужой кожи.
Ким вздрогнул, послушно прикрывая глаза и отдаваясь в руки Порче.
Тот был аккуратен. Стер черную подводку, отмочил тушь и сине-багровые тени вокруг усталых глаз, промакнул кожу влажным полотенцем и легкими движениями нанес крем. Потом нашел частую щетку и принялся вычесывать лак из отросших волос.
- У меня завтра утром интервью... - хрипло проговорил Ким, нарушая уютное молчание.
- Значит, поставим будильник на пораньше, - легко согласился Че, оставляя его одного в ванной.
Ким не понимал, что происходит, но пока Порче остается с ним сегодня, он готов оставить его поведение без вопросов. Слишком уже странная бережная аура растеклась между ними, чтобы нарушать ее несвоевременными и неаккуратными словами.
С кухни послышались шорохи и звук закипающего чайника. Сладко запахло фруктами, лапшичным бульоном, и Ким, наконец встряхнувшись и быстро переодевшись в какие-то домашние вещи, найденные на полотенцесушителе, прокрался на кухню, замерев в дверях.
Порче поджаривал лапшу, которой в доме Кима не водилось - он съел последнюю пачку еще вчера, в тарелке на столе поблескивали свежим срезом фрукты, а на краю стола стояла большая кружка холодного чая. Свою Порче держал в свободной от палочек руке, изредка прикладываясь к освежающему напитку.
Ким вцепился в кружку, как в спасательный круг. Ему катастрофически не хотелось говорить.
Через несколько минут перед ним на столе возникла тарелка с порцией лапши с курицей и овощами, а Порче, отправив в рот кусочек питахайи, уселся рядом. Не напротив, где было достаточно места, а совсем близко, придвинув стул почти вплотную к Киму.
Тишина не была тяжелой и навязчивой. Они переглядывались над тарелками, слабо улыбаясь, передавали друг другу кусочки курицы и фруктов, и когда Порче ополоснул тарелки, поставив их в шкаф, Ким просто молча подошел к нему, обнимая со спины.
Порче не вздрогнул, как подсознательно ждал от него Ким, а только накрыл чужие руки своими. Ким знал, что он разглядывает их ладони, лежащие одна поверх другой, и, наверное, сравнивает - цвет или форму... Порче легко стиснул его пальцы и развернулся в объятии, прислоняясь ко лбу Кима своим. От него пахло маракуйей и бананами, и от этого у Кима слегка кружилась голова.
Оказавшись в постели, он не выпустил Че от себя дальше, чем тому потребовалось для того, чтобы улечься поудобнее на одной с Кимом подушке.
- Спи, Ким, - негромко пробормотал Порче. Его ладонь легла на чужую щеку и слегка погладила.
Ким, окутанный чужой нежностью, прикрыл глаза, отсекая от своего сознания все лишнее. Только - ощущение Че в руках, ладонь на щеке и теплое дыхание куда-то в ключицу.
Краем сознания он успел осознать, что не поставил будильник на нужное время, но тревоги эта мысль не вызвала.
Ему было все равно.
...
«Предупреждай в следующий раз, что остаешься у Кима. Макао чуть не сожрал мне весь мозг».
«Прости, хиа, в следующий раз обязательно предупрежу».
«Вы так только не это... Не того».
«Мы не того, успокойся»
«Ох, Че!»
***
Тэ не нравилась эта тенденция, но черт возьми!
Ладно, ему не нравилась не тенденция, а взгляд Пита, поймавшего его у дверей тренировочного зала особняка. Очень уж понимающий взгляд.
- Ругается?
- Промахивается. Интересно, почему.
Пит хмыкнул. Попадание нунчаков в район почек - да и в любой другой район, если уж так посмотреть - не нравилось никому, так что Макао можно было понять, ругался он громкоголосо.
- Страдания усмиряют?
- Не всегда. И не обязательно. Но он должен научиться сдерживаться.
- Он умеет, - покачал головой Пит. - Просто не считает нужным здесь как-то сдерживать свои порывы.
Тэ сглотнул. Ох уж эти порывы Макао, которые ему не давали спать ночами!
Юный Терапаньякул, видимо, уже выучил путь через кусты и деревья, вверх по стене - до окна второго этажа, где в своей комнате вечерами Тэ просиживал над фотографиями картин кхун Нампхын, и взлететь наверх у него вставало в пару минут. Когда Макао появлялся на подоконнике, Тэ усердно старался делать вид, что спит, благо что младший проделывал свои верхолазные трюки примерно в одно и то же время, между часом и двумя часами ночи. Порой Тэ действительно засыпал, умотанный тренировками, работой и дешифровкой свежих символов, найденных в переплетении масляных узоров на холстах, но скоро у него выработалась привычка: он просто физически не мог сомкнуть глаз, пока не придет его юный ученик.
Надо отдать Макао должное, он себе не позволял ничего лишнего, если забыть сам факт вторжения в чужую комнату. Лишь некоторое время стоял рядом, касаясь волос и приглаживая высветленные пряди аккуратными прикосновениями. Дошло до того, что Тэ, незаметно для себя, стал особо усердно расчёсываться на ночь перед тем, как лечь в постель.
(Интересно, думал он, а когда Макао заметит, что окно у Тэ никогда не закрывается на ночь на задвижку?...)
...Так что замечание Пита попало точно в цель - уж порывы у Макао были совершенно несдерживаемые.
- Иди уже к нему, - толкнул он мужчину в плечо, и Тэ едва не подпрыгнул на месте, засмотревшись, как ловко младший управляется с нунчаками.
- У нас только закончилась тренировка, - вяло отмахнулся Тэ. - Я хотел освежиться перед ужином, потом нужно Кинну позвонить и договориться о встрече...
- Да-да-да... - Пит закатил глаза. - Вот и позови его к ужину. Хватит ему оружием по костям стучать, завтра же весь как леопард будет. А что, ты его за что-то отругал? Что он так ярится?
- Нет, не ругал... - на мгновение задумался Тэ. - Не разрешил помочь подняться с татами разве что.
- Оу.
- Пит, я не кисейная барышня, - негромко возмутился Тэ. На его бледном лице расцвели два алых пятна - злой румянец ему не шел совершенно, но Пит мог поклясться, что Макао в жизни не заметит этого. - И подняться с пола могу самостоятельно. Мне же еще не сотня лет...
- Ага... - Пит покачал пальцем, напомнив этим своего бывшего господина. - Все-таки возраст что-то значит для тебя.
- Конечно!
- Боюсь, для Макао это просто цифра...
- Зато для меня - нет, - отрезал Тэ, распахивая окончательно двери в зал, да так, что те с шумом ударились о стены и отскочили.
Чеканя шаг, он подошел к ученику, замершему в нерешительности после грохота двери, резким движением отобрал нунчаки и, стиснув их, хотел было разразиться строгой речью, но...
Почувствовал, как горло перехватывает.
Макао смотрел так понимающе и совершенно необиженно, что Тэ не смог выговорить ни слова.
Только ему показалось - волос касается теплая ладонь.
Этого не могло быть - младший стоял достаточно далеко, да и обе его руки были на виду, но Тэ действительно казалось, что тот вновь гладит его по волосам. Как делает это каждую ночь вот уже больше недели, думая, что Тэ спит.
Поэтому он сказал совсем не то, что планировал.
- Завтра у тебя тренировка «в поле». Выйдем в город. С собой только нож и веревка. Выходим в пять. Телефон оставь дома, возьми только маячок для безопасности.
- Да, пи, - послушно кивнул Макао, складывая ладони в вай.
Вылетев из зала на всех парах, Тэ услышал его ликующий вопль и топот пяток по татами - кажется, младший восторженно прыгал или танцевал.
- Это награда или порицание? - фыркнул Пит, все еще остающийся снаружи зала.
- Вообще-то было порицанием...
- Макао так не считает.
...Промаявшись без сна, Тэ бросил взгляд на телефон и обреченно застонал. Три часа ночи. Сна ни в одном глазу. Макао верхолазанием не занимается, видимо, попытавшись отоспаться перед важным мероприятием.
Тэ не спалось по многим причинам, и волнение за то, как поведет себя младший в непривычной обстановке, было лишь вершиной айсберга. Двусмысленные замечания Пита, сияющие глаза Макао на ужине, прошедшем поздним вечером в дружеской атмосфере в залитом искусственными огнями саду, собственный разум, пойманный на ожидании ночного гостя... Все это волновало, не давая мозгу окончательно расслабиться и позволить сну поглотить себя.
В очередной раз перевернувшись с бока на бок и посетовав самому себе на мнимую мягкость подушки, Тэ неожиданно расслышал знакомые звуки за окном.
Шорохи.
Шелест.
Звук сорвавшейся ноги и короткое непечатное выражение, последовавшее за этим.
«Устал», - виновато подумал Тэ, гонявший в свой выходной младшего до седьмого пота.
И тут же постарался задышать глубоко и медленно, усмиряя сердцебиение.
Макао замер рядом с его постелью, а затем... Тэ замер, с восторгом чувствуя, как крепкая ладонь зарывается в волосы у него на макушке, слабо захватывая светлые пряди в горсть. От юноши шел какой-то звук, но Тэ не узнавал мелодию, только впитывал это чувство бесконечной нежности, с которым младший разбирал его волосы.
...Макао не мог поверить своим глазам, когда веки лежащего и вроде бы спящего мужчины дрогнули и медленно распахнулись.
В глубине глаз Тэ было столько чувств, что юноша едва не захлебнулся воздухом, внезапно ставшим сухим и горячим, как в самый пик полдня в пустыне. Его рука дрогнула, но продолжила движение, вот только теперь Макао зарывался пальцами в чужие волосы более уверенно, разглаживал их, касаясь гладкого лба и легко пробегаясь то по одной, то по другой брови.
- Као... - мягкий голос Тэ вплелся в невесомое волшебство, опустившееся на ночную спальню. - Као, пора спать...
Едва заметно кивнув и словно двигаясь во сне, Макао сделал шаг к окну.
- Через дверь, Као..!
***
На следующий день:
- Где пропал сигнал маячка?!
- На пересечении этих улиц... Мне отправить запрос Арму?
- Обойдемся, сами не пальцем деланные. Ну, Макао, шутка у тебя вышла так себе!