9
Мокрые острые снежинки летели в лицо, с Невы дул ледяной ветер. Нортон, поджав уши, трусил впереди, периодически оборачиваясь и проверяя, идет ли Аня следом. Девочка куталась в большой клетчатый шарф и выглядывала парня, пригласившего ее на встречу. Заметив его, прибавила шаг.
Ваня поджидал девчонку у бронзовых сфинксов, помещенных на гранитные постаменты.
– Привет! – выдохнула блондинка. Она так боялась не успеть к двум часам, что от быстрой ходьбы у нее закололо в боку.
– Привет! – улыбнулся Ваня. – Вау, какой пес! Это твой?
– Мой! – гордо кивнула Аня. Конечно, фактически он бабушкин. Но Аню любит наравне с Тамарой Васильевной.
Девочка с радостью отметила про себя, как воодушевленно отреагировал на Нортона Ваня. Присев на корточки, парень ласково начал чесать пса за ухом. Нортон же, счастливо поскуливая, скакал вокруг нового знакомого, едва не уронив парня на потемневший мокрый асфальт.
– Как его зовут? – рассмеявшись, спросил русый.
– Нортон.
– В честь Эдварда Нортона?
– Я не знаю Эдварда Нортона, – смутилась Аня.
– Ты не смотрела «Бойцовский клуб»? – удивился Ваня. – «Американская история X»? «Бёрдмэн»?
Девчонка только качала головой.
– Я не люблю кино, – призналась она, в страхе разочаровать парня. – Я люблю книги. Романы. Я же тебе говорила!
Ваня широко улыбнулся:
– Точно! Извини, я забыл.
Девушка тоже присела на корточки и за ошейник потянула Нортона к себе.
– Его так зовут по паспорту! И извини, он слишком дружелюбный пес.
Ваня снова рассмеялся, а затем поднялся на ноги. Помог встать Ане. Нортон, радостно виляя хвостом, крутился под ногами.
– Ты была здесь раньше? – спросил парень, оглядываясь.
– Нет, – снова покачала головой Аня, сетуя на то, что нужно чаще гулять по городу. Ветер опять бросил в лицо колючие снежинки. Тут, пожалуй, нагуляешься с такой погодой. Пока дороги до школы за глаза хватает. – Я видела похожих сфинксов на Университетской набережной...
Аня шагнула вперед, но, разглядев мемориал, ойкнула и отпрянула.
– Жуть! – проговорила девочка, рассматривая необычную скульптуру. Только теперь Аня обратила внимание, что половина лица бронзовой девушки была изъедена до черепа. Худое туловище, обтянутые бронзовой кожей выступающие ребра. Идентичные истощенные сфинксы сидели на расстоянии пары метров друг от друга.
– Это памятник жертвам политических репрессий, – объяснил Ваня. – Милый женский профиль обращен к жилым домам, а вторая, страшная сторона лица, – к «Крестам».
Парень кивнул на противоположный берег, где находился известный следственный изолятор.
Аня, медленно обходя памятник, внимательно читала надписи на медных табличках. На них были выгравированы строчки из стихотворений поэтов, многих из которых коснулись репрессии...
– «Петербург! У меня еще есть адреса, по которым найду мертвецов голоса...» Осип Мандельштам! – прочитала девочка.
– Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей, – процитировал наизусть Ваня.
Аня подняла на парня удивленные глаза. Поэзию девушка не любила. Просто не понимала её. А чтобы еще и заучивать...
– Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных, – закончил парень.
Аня поежилась от холода.
– Ты ничего такого не подумай, я стихи почему-то быстро запоминаю. Стоит только пару раз прочитать... – начал оправдываться Ваня. – А по Мандельштаму работу научную писал в прошлом году.
А Аня ничего такого и не подумала. Разве что вспомнила, как и Наташа Бердникова собиралась писать научную работу, только по анатомии. А вот Ане бы в жизни не пришло в голову таким заниматься, ей и домашних заданий хватает...
А что, если Ваня посчитает ее неинтересной собеседницей? Решит, что она недостаточно умна для него. Может, удел Ани – как раз выяснять вместе с Дашей степень лопоухости какого-то неизвестного одиннадцатиклассника Маркина.
– Аня? – позвал задумавшуюся девочку Ваня.
– Работу по Мандельштаму? – растерянно переспросила блондинка.
– Ну, да! – отозвался Ваня. – Ты знала, что Осип Эмильевич умер в ссылке от тифа, из-за морозов тело поэта вместе с остальными умершими от эпидемии целый месяц пролежало возле больницы.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – поежилась Аня, пряча замерзший нос в шарф.
– Мне нравится бывать в этом месте, – проговорил Ваня, глядя на ворчащую от ветра Неву. На темную воду опускались белые снежинки, которые тут же таяли. – Здесь понимаешь, как одновременно жесток, несправедлив и гениален мир. Ты только подумай, что тем людям пришлось пережить и выстрадать!
Аня молчала, поглядывая на противоположный берег.
– А вообще, ты права, – негромко рассмеялся Ваня. – Что я несу? Теперь ты сочтешь меня самым странным на свете и больше не будешь общаться. У меня всегда плохо обстоят дела со свиданиями.
В то время как Аня переживала, что Ваня решит, будто она глупа для него, парень боялся показаться занудным.
– Так это свидание? – вспыхнула девочка.
– Вообще, тут неподалеку есть классная кофейня, но ты пришла с собакой... Прости, Нортон! – Ваня улыбнулся заскучавшему сидеть на месте псу. – Но у меня есть с собой горячий шоколад в термокружке. Как знал, что понадобится.
Ребята спустились к воде. Молча уставились на реку, в которую продолжал падать сырой осенний снег.
– Если бы я узнала, что кто-то сжег сочинения, тоже бы рассказала о случившемся учителям, – негромко проговорила Аня.
– Вот как? – с интересом покосился на блондинку Ваня.
– Да! Я – за честность! – высокопарно произнесла Аня, шмыгнув носом. – Хулиганы должны понести наказание.
– И ты не считаешь это стукачеством?
Аня дернула плечом.
– Н-нет!
– А если ты с этими людьми учишься с первого класса и вы считаетесь лучшими друзьями?
– Ты дружил с Костей? – ахнула Аня. Вот уж кто точно не подходил на роль друга Ивана.
– С Сашей, – глухо отозвался Ваня. – С детского сада.
– Ой! – произнесла Аня.
Нортон, почуяв замешательство хозяйки, обеспокоенно заелозил.
– Откуда ты узнала об этой истории? – спросил Ваня.
– Девчонки рассказали, – призналась Аня. – Я и у Даши спрашивала...
– У Даши, значит, – кивнул Ваня. Как показалось девочке, голос парня тут же изменился. Неужели ей не чудится и между ребятами правда что-то было? Или есть? Аня непроизвольно нахмурила брови.
– Прогуляемся? Холодно стоять у реки, – быстро проговорил Ваня.
«Ага! Переводит тему, как речь коснулась Дашки...» – с досадой подумала Аня.
– Прогуляемся! – кивнула девчонка и первой взяла Ваню за руку. Парень улыбнулся.
Шли вдоль Невы, касаясь друг друга плечами и ежась от пронизывающего ветра. На Литейном проспекте, на одном из светофоров. Ваня внезапно притянул к губам Анину руку.
– Замерзла? – спросил парень.
Девочка только растерянно кивнула. Тогда Ваня решил согреть теплым дыханием мерзнущие пальцы Ани. Светофор уже переключился с красного на зеленый, толпа двинулась через дорогу, а парень с девушкой так и продолжали стоять на месте. Нортон тоже дернулся было вперед, но, подняв глаза на молодую хозяйку, вздохнул и уселся ребятам в ноги.
– Хочу мороженое! – внезапно сказала Аня.
– С ума сошла! – проговорил Ваня, не выпуская руки одноклассницы. – Я бы уже из рюкзака какао достал, честно говоря.
– Люблю в холод мороженое есть, – пожала плечами Аня, боясь признаться, что от касаний Вани ей стало жарко. Теперь девчонке было все равно, что холодно и от ветра выступили слезы. И так приятно просто стоять и смотреть друг на друга. – Закаляю горло.
– Я недавно бронхитом переболел, поэтому, пожалуй, воздержусь, – засмеялся Ваня.
– Завтра отсяду от девчонок, и мы будем в столовой обедать за одним столом, – твердо сказала Аня, наблюдая, как мелкие снежинки тают на темно-коричневых ресницах парня. – Всегда!
– Ого, – проговорил Ваня. – И тебе плевать, что скажут остальные? А если и с тобой не будут общаться... Не слабо?
– Не слабо! – замотала головой Аня, решив первой поцеловать парня. Привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами Ваниных губ, обняв одноклассника за шею. Парень тут же охотно ответил на поцелуй, а его руки крепче прижали Аню к себе. И в этот миг мир будто перевернулся. Под ускоренное биение двух сердец накренился Литейный проспект вместе с разводным мостом, узкими тротуарами, многочисленными машинами и нарядными фасадами домов...