Гарри Поттер и Повелитель Дементоров

*ирл. аналог «Добро пожаловать!»

Гарри простоял на одном месте не менее получаса, прежде чем решился приблизиться к Хогвартсу. Хотя за это время закат угас и окрестности окутали плотные сумерки, что-то в очертаниях замка показалось ему неуловимо странным – впрочем, он без колебаний приписал это собственному утомлению от излишне богатого событиями дня.
Под ногой что-то хрустнуло: наклонившись, он нащупал довольно крупные осколки стекла. Недоумевая, откуда им взяться на чисто выметенной дороге к воротам замка, Гарри едва успел разогнуться, как поле зрения заслонила внезапно налетевшая прямо на лицо белая мягкая масса. Не успел студент по-настоящему испугаться, как ночной фантом раскрыл себя громким уханьем.
– Хедвиг! – воскликнул Гарри, чувствуя, что из глаз вот-вот снова брызнут слезы. «Нет, это решительно никуда не годится», – сурово велел он сам себе и, проведя рукавом мантии по лицу, нарочито жизнерадостным тоном сообщил: – Ну вот я и вернулся!
Однако его напускной бодрости хватило ненадолго: уже минуту спустя он разинул рот и остановился, не дойдя полусотни шагов до искореженных ворот. Разумеется, у него из памяти не стерлось, что именно вытворяли с многострадальными дверями Волдеморт и его последователи во время штурма Хогвартса, но конечного результата ему наблюдать не довелось: в дыму, который тут же их окутал, он бы и собственных ботинок не увидел. Оглянувшись, Гарри убедился, что окна, вместо того, чтобы отражать слабый свет взошедшей луны, также темнеют глубокими провалами – и до него начало доходить, откуда взялись осколки, на которые он напоролся по дороге. К тому же, по линии окон он теперь ясно видел, что восточная часть стены осела, отчего она вся как-то перекосилась; но не успел он задуматься, что могло послужить причиной столь масштабных повреждений, как его окликнули. От крыльца, над которым только что с торжествующим уханьем пронеслась его сова, отделились две тени, а затем послышался стремительный топот. Пару мгновений спустя Гермиона повисла у него на шее, за судорожными всхлипами напрочь утратив дар речи. Рядом во весь рот улыбался Рон, в кои-то веки не имевший ничего против, чтобы его девушка проявляла столь бурные эмоции по отношению к другому. Когда Гермиона наконец отпустила Гарри, продолжая отчаянно сопеть носом, его незамедлительно крепко обнял Рон, сказав:
– Мы тебя каждый день тут ждали, как два идиота... Все решили, что мы рехнулись с горя, но мы-то знали...
– Ух, ребята... – только и смог вымолвить Гарри. Он хотел немедленно сказать им, что уже и не надеялся вернуться, но не забывал о них ни на минуту и тоже волновался о том, что приключилось с ними после его исчезновения. Также ему не терпелось поведать друзьям обо всем, что произошло в Тайной комнате: как ему удалось выбраться благодаря отцу, который своим решением предотвратил войну с миром магглов, и о данном ему обещании – и даже о том, как разревелся при виде родных стен. Но шанса не представилось: вслед за Роном и Гермионой из школы повалили студенты, которых наверняка переполошила ухающая Хедвиг.
После того, как Гарри выдержал все хлопки по плечу и пожал все руки в сфере досягаемости, он наткнулся на неизбежное – темную фигуру собственного декана. Тот созерцал студента с таким видом, словно был не вполне уверен, как реагировать на его появление, и в конце концов распорядился:
– Поттер – марш в гостиную! Вы в курсе, что до отбоя не более четверти часа?
– Гм, сэр, кажется, мне надо переставить часы... – Мельком взглянув на упомянутый предмет, Гарри убедился, что они показывают шесть пополудни: по мнению его собственных часов все приключения, начиная с атаки на Хогвартс, заняли от силы часа четыре.
Не обратив внимания на его бормотание, Снейп продолжал командовать:
– Остальные – немедленно освободите дорогу Поттеру! Если его в ближайшее время не исключат из школы, то вы будете иметь удовольствие созерцать его каждый день, начиная с завтрашнего утра! Малфой, проводите Поттера в гостиную! Уизли, Грейнджер... – Покосившись на гриффиндорца и его подругу, он менее категорично закончил: – Можете пойти с Поттером. Но чтобы к десяти были у себя – я предупрежу вашего декана!
– Да я и сам дойду, – попытался отмахнуться от навязанного провожатого Гарри.
– Думаешь? – ухмыльнулся Драко. – Ну что ж, вперед...
– Эй, ты куда? – недоуменно вопросил Гарри: отбой и для Малфоя никто не отменял, а направился он в сторону, противоположную слизеринским подвалам, при этом Рон с Гермионой уверенно двинулись за ним.
– Добро пожаловать домой. – Усмешка Драко была невеселой. – У нас, некоторым образом, новоселье. Подземелий-то больше нет – завалило подчистую. Обещали вскоре расчистить, но что-то про это больше не слышно...
– Боятся, что, если разобрать завалы, не выдержат перекрытия, – подключился Рон. – Ты бы видел, как рвал и метал Снейп: у него все запасы ингредиентов там остались.
– Постойте, а как же мои вещи?! – сообразил Гарри.
– Нашел, о чем спросить, – хмыкнул Малфой. – Скажи спасибо, что весь замок не рухнул: могло и это приключиться.
– Стены треснули, все до единой, – кивнул Рон. – Удержались только благодаря заклинаниям. Если бы и заклинания исчезли...
Гермиона предупреждающе сжала его руку, и гриффиндорец замолчал, лишь обменялся с Гарри многозначительным взглядом. Это было весьма кстати, потому что Гарри и сам на радостях готов был выложить то, что не предназначалось для посторонних ушей. Однако Малфой не обратил внимания на эту заминку, продолжая болтовню:
– Мы-то, те, что были в Тайной комнате...
– Ну, предположим, не в ней... – начал было Гарри, но Гермиона шикнула на него, поспешив добавить:
– До нас донеслось только эхо взрыва...
– ...но, когда нас оттуда вытащили, – подхватил Малфой, мы сначала вообще не поняли, куда попали: пол перекосился, стены лопнули, все стекла повылетали к дементоровой бабушке, с потолка щебень сыплется... Бр-р, такого и в страшном сне не привидится. Однако после того, как мы пару часов сидели в подвале с двумя дюжинами Пожирателей смерти...
– И пятью – дементоров, – недовольно буркнул Рон.
– Хотел бы я посмотреть, как бы ты без них управился с Пожирателями, – парировал Драко. – Столько опытных волшебников – знаешь ли, не шутка даже для двух сотрудников РСД... – Он картинно потянулся, хрустнув пальцами на манер Гойла.
– Это для каких – двоих? – переспросил Гарри, подозревая, что речь идет о Люпине и О'Рахилли.
– Для меня и мистера Эштона, само собой, – подивился его невежеству Драко.
Гарри начал понимать: недаром поведение Короля-Рыбака на протяжении всей операции казалось ему несколько странным; видимо, тот умудрился обвести вокруг пальца не только их троих, но и самого Темного Лорда. Видя недоуменное выражение его физиономии, Малфой поспешил пояснить.
– Ведь это все он и подстроил. Помнишь, как он посетил школу еще осенью? Тогда-то мистер Эштон и посвятил меня в суть дела. Рассказал, что Темный Лорд готовит нападение на школу, которое, скорее всего, увенчается успехом, но это можно использовать в качестве ловушки: мистер Эштон постарается убедить Лорда, что я готов снять эффект фиксации и передать бразды правления Азкабаном, поэтому для нападения можно использовать дементоров, которые явятся за Волдемортом все как один. Кстати, не обошлось и без твоего участия, – милостиво сообщил Малфой. – Хоть ты не знал о сути плана, а повел себя безупречно: своей болтовней тянул время ровно столько, сколько требовалось.
– Так значит, это по вашей милости Волдеморт едва не открыл Тайную Комнату? – вопросил Гарри, не обращая внимания на тычки в бок со стороны Гермионы. – Все магическое сообщество поклонилось бы вам в ноги...
– Ну, это было из разряда непредвиденных обстоятельств, – развел руками Драко. – К тому же все, вроде как, обернулось благополучно...
– Кажется, я понял, по какому принципу планировались операции против Волдеморта, – кивнул Гарри. – «А почему бы не украсть его носки и не поменять на черные в розовую полоску? Вдруг он покончит с собой от расстройства? Конечно, с точностью результат предвидеть невозможно, но попробовать стоит...»
– Сам бы и планировал, раз такой умный! – огрызнулся Драко. – Но почему-то до того дня никто и пальцем не шевельнул, чтобы расправиться с Темным Лордом, вместо того, чтобы причитать о его зверствах! И мистер Эштон не виноват, что в Министерстве никто к нему не прислушивался!
– Ну почему – в Отделе внутренних расследований к нему бы прислушались с огромным удовольствием, памятуя прошлые заслуги, – заметил Рон.
Поняв, что разговор принял нежелательный характер, Драко поспешил сменить тему:
– Вообще-то, Уизли тоже держался молодцом, – признал он. – Да и Грейнджер с Гонт тоже. – Ну а остальные – видел бы ты их! – Драко испустил сердитый вздох. – Одни тут же начали вопить, чуть завидев дементоров, другие – реветь, что нам отсюда не выбраться, а Слоупер принялся орать, что Сам-Знаешь-Кто затаился за колонной и вот-вот на нас нападет.
– Это все клаустрофобия. Боязнь замкнутого пространства, – пожала плечами Гермиона.
– По-моему, они все предпочли бы еще более замкнутое пространство, лишь бы без дементоров, – поежился Рон. – И я не могу их в этом винить... Сказать по правде, если бы не Малфой с Эштоном, наверно, и я держался бы ничуть не лучше, – наконец признался он.
– А я бы так просто в обморок грохнулся, – мрачно подытожил Гарри. – А вам-то как впятером удалось управиться?
– Ну, это-то было несложно, – бодро отозвался Драко. – С исчезновением Темного Лорда Пожиратели окончательно растеряли боевой задор и вовсе позабыли про нас, сосредоточившись на дементорах.
– А мы про них не забыли, – ухмыльнулся Рон. – И смогли разжиться палочками за их счет. А потом мы сидели пару часов, как на вокзале, с кучей повязанных Пожирателей вместо багажа и дементорами в качестве проводников, в то время как остальные в другом конце коридора выкрикивали: «Выпустите нас отсюда!» и все в таком духе.
– А почему так долго? – поинтересовался Гарри – ведь, по его представлениям, раз все Пожиратели оказались внизу, главной задачей остальных было извлечь несчастных студентов из помещений перед Тайной комнатой.
– Ты бы лучше спросил, как они так быстро управились, – хмыкнул Драко. – Большинство профессоров со студентами оказались заваленными в подвале – их тоже надо было как-то вытаскивать.
– Почему? – в недоумении спросил Гарри.
– Они так от дементоров спасались. Мы-то их не предупредили, что бояться нечего, – пояснил однокурсник. – Конечно, нам с мистером Эштоном за это спасибо никто не сказал, однако Дамблдор лично сообщил мне, что, с его точки зрения, мы действовали единственно правильным образом.
– Конечно – план-то разработал его племянник, – не преминул заметить Рон.
– Как я посмотрю, Рональд, тебе не дает покоя, что это был не ты, – одернула его Гермиона.
Драко неожиданно фыркнул:
– Ты бы видел профессора Снейпа, когда он спустился к нам в подвал вместе с Крейде! Оба по уши в саже, взгляд безумный, на дементоров – ноль внимания. Крейде сразу бросился к Пожирателям – словно разворачивать рождественские подарки, а профессор Снейп принялся как оглашенный выкрикивать наши имена, будто на перекличке. А потом подбегает и давай трясти всех по очереди: «Где Поттер? Где Поттер?»
– Я сказала, что в Тайной комнате, – ответила Гермиона, черты ее лица вновь исказились, словно она готова была заплакать. – И тогда... он меня обнял и, погладив по голове, сказал: «Все позади...»
– Вот уж про это лучше никому не рассказывай, – прервал ее Рон, – а то все решат, что у тебя галлюцинации.
– Ладно тебе, – смущенно отмахнулась девушка, – это всего лишь говорит о том, что профессор Снейп – тоже человек.
– Ох уж мне этот человек, – буркнул Рон. – Обнимался бы со своими слизеринцами...
Увлеченный рассказом друзей, Гарри едва соображал, куда они идут, и вовсе не обращал внимания на потрясенные взгляды и возгласы, которые сопровождали их на протяжении пути. Но толпу, собравшуюся перед входом в гостиную Слизерина, не заметить было невозможно. Здесь его ждала новая серия дружеских тычков в плечо и жизнерадостных окриков: «Здорóво, Поттер! Мы так и знали, что ты выкрутишься!»
– Зайду-ка я за О'Рахилли, – припомнил Драко. – А то несдобровать мне завтра.
– Может, я сам схожу? – спохватился Гарри.
– Нет уж, лучше я, – остановил его Малфой. – А то с ним кондрашка приключится при виде внезапно воскресшего отпрыска – и что мы тогда будем делать?
Подивившись заботливости однокурсника, Гарри уселся на диван перед чайным столиком и только тут сообразил, что рядом нет подруги.
– А куда это она подевалась? Небось, домашнее делать ушла, – предположил слизеринец. – Что такое, в сущности, возвращение друга из Тайной комнаты по сравнению с подготовкой к Т.Р.И.Т.О.Н.?
Рон укоризненно отозвался:
– Какой там Т.Р.И.Т.О.Н., она со дня твоего исчезновения почти в книжки не заглядывала! Веришь ли, мне приходилось делать за нее домашнюю работу!
Гарри оглядел новую гостиную, с удовлетворением отметив, что на вид она куда уютнее старой, несмотря на скромность отделки.
– А это еще что такое? – воскликнул он, указывая на висящее на стене полотнище, на котором серебряным по зеленому был вышит лозунг: «Чистота крови – это ответственность!»
– Девиз нашей организации, – пробасил Гойл, довольный произведенным эффектом.
– Мы сами вышили, вручную, – гордо поделилась Пэнси, обменявшись взглядом с другими слизеринками.
«Какой еще организации?» – чуть было не вырвалось у Гарри, но, стоило ему взглянуть на другую стену, как нужда в разъяснениях отпала, причем челюсть последовала за ней. Под потолком колыхалось полотнище с гигантскими буквами «РСД»; понизу были нашиты фигуры, по-видимому, символизировавшие дементоров, но больше напоминавшие Каспера Доброе Привидение из мультиков, которые украдкой доводилось видеть Гарри. То ли поверху гуляли сквозняки, то ли не обошлось без магии, но серебристые силуэты трепетали, словно живые. Под этим импровизированным гобеленом висел портрет – и именно он стоил Гарри дара речи. Из потрескавшейся, некогда позолоченной рамы ему обезоруживающе улыбался отец - Бреоган Рафферти. На вид ему было лет тридцать, и, вглядываясь в его лицо, Гарри подивился: неужто с этим человеком он познакомился год назад?
– Угадай, где мы раздобыли этот портрет? – весело спросила Пэнси, заметив их интерес.
– Небось, у меня же и позаимствовали, – мрачно предположил Поттер. – Из какого-нибудь поместья.
– Ничуть не бывало, – хитро улыбнулась слизеринка. – В Магическом университете, где он преподавал.
– И вам его просто так отдали? – недоверчиво спросил Гарри.
– Да, он у них все равно без толку в чулане валялся, – простодушно сообщила Пэнси. – Его портрет некогда повесили в лекционном зале за научные заслуги, а потом сняли, когда началась вся эта история.
– Ну, хотя бы не сожгли. – Гарри постарался придать голосу беспечность, однако в душе ощутил горечь: сколько раз еще ему придется столкнуться с предубеждением против своей родни?
– Мы хотели собрать всю команду, – сообщил Крэбб, – но оказалось, что ни одного из РСД-шников не рисовали – придется ограничиться колдографиями.
– А когда мы собрались было скинуться на портрет профессора О'Рахилли... – горестно начал Нотт.
– ...то он заявил: вы мне еще надгробие тут поставьте, – фыркнул Забини.
Словно в ответ на его слова, в гостиной материализовался Малфой, однако названого отца Гарри с ним не было.
– Не знаю, куда он подевался, – пояснил слизеринский староста. – Может, в Хогсмиде... Главное – с меня взятки гладки: я его искал. Зато... – Он выглянул за портрет, позвав: – Эй, где вы там пропали? – и оттуда появилась Гермиона со спутницей – изрядно смущенной Бастиндой. Усадив ее рядом с Гарри, гриффиндорка обратилась к Рону:
– Помнишь, что сказал профессор Снейп? До нашей башни отсюда путь неблизкий, так что пойдем...
– Эй, еще нет половины десятого! – возразил Рон, однако все же поднялся с дивана, ухватившись за ее тонкую руку. – Нам ведь идти ближе, чем Бастинде!
– Кое-куда все доходит очень медленно, так что лучше нам поторопиться, – многозначительно заявила девушка и, попрощавшись с другом, они удалились.
Хотя разговор с Бастиндой не клеился – слишком много вокруг было слизеринцев, которые жаждали поболтать с Гарри – он все-таки был безумно счастлив просто сидеть рядом с ней в Хогвартсе – месте, где собрались почти все близкие ему люди и где он по-прежнему чувствовал себя как дома, несмотря на все прискорбные перемены.
Однако идиллии не суждено было продлиться долго: вскоре в гостиную заглянул профессор Снейп:
– Поттер, попрошу на пару минут... Мисс Гонт, – обратился он к Бастинде, которая, завидев зельевара, попыталась было затеряться в толпе слизеринцев, – а вы что здесь забыли в такой час? Впрочем, ради триумфального возвращения нашего Мальчика-Который-Прогулял-Две-Недели-Занятий, я не стану снимать с вас баллы – при условии, что вы сейчас же проследуете в свою гостиную.
Уверившись, что Бастинде ничего не угрожает, Гарри вместе с девушкой вышел в темный коридор – и обнаружил там названого отца.
– Мисс Гонт, марш по заданной траектории! – прикрикнул Снейп на Бастинду, которую Гарри напоследок все-таки чмокнул в щеку, с опаской покосившись в сторону дяди.
Однако тот не изъявил протеста – только несколько неуверенно протянул руку в его сторону, позвав:
– Гарри!
Несмотря на довольно ранний час, О'Рахилли казался несколько заспанным; Гарри догадался в чем дело, лишь когда, шагнув ему навстречу, оказался в родственных объятиях и ощутил отчетливый аромат спиртного.
– Я думал, что потерял тебя... – пробормотал О'Рахилли. – У меня никого не осталось, кроме тебя и Бронах... Теперь-то ты не исчезнешь? – Он шмыгнул носом и признался: – Знаешь, по ночам мне снилось, что ты вернулся... а потом... я понимал, что лучше бы мне не просыпаться. Вот и сейчас... это ужасно глупо... но ведь это сон, правда? – Он отстранился, вглядываясь в лицо подростка.
– Рахилли, хватит испытывать мое терпение! – прервал его излияния сердитый голос Снейпа. – Иначе я все-таки подолью тебе такого зелья, что тебя до конца жизни будет воротить от алкоголя в любой форме!
Смерив слизеринского декана недоверчивым взглядом, Лоэгайре признал:
– Нет, такой пакости в моем сне быть не может. Значит, это наяву?
Буркнув: «Зато в моих кошмарных снах несносных ирландцев предостаточно», зельевар велел ему:
– А я тебе о чем говорю – ступай спать, а то и завтра будешь изображать из себя лунатика! Вообще-то, скорее уж Сохатого, – подытожил Снейп, глядя вслед удаляющемуся другу. Вопреки опасениям Гарри, движения дяди были достаточно уверенными, чтобы не бояться, что впотьмах он загремит с лестницы. Переведя взгляд на студента, профессор задумчиво начал: – Подозреваю, что директор этого не одобрит... но все же, мистер Поттер, быть может, скажете хоть вкратце – что там с Тайной комнатой? Полагаю, после того, как мы дюжину дней жили как на пороховой бочке, мы имеем право знать.
– Она больше не откроется, – отстраненно заявил Гарри, вспоминая, что там остался навеки заточенный дух его родного отца; ну а затем сообразил, что там же остался Темный Лорд: – А Волдеморт, если и возродится, то только в памяти потомков.
– Отчего же, в таком случае, у вас такой кислый вид? – приостановился зельевар.
– Там был дух моего отца, – решился открыть часть правды Гарри.
– Рафферти-Уолтера? – удивился профессор.
– Нет, Джеймса Поттера! Чей еще, спрашивается? – огрызнулся слизеринец, в кои-то веки желая, чтобы его декан воспылал праведным гневом, позабыв про свой вопрос за руганью и угрозами. Но Снейп лишь задумчиво хмыкнул:
– Кто бы мог подумать... И что же там делал мистер Рафферти?
– Сказать по правде, я сам не до конца понял, – признался Гарри.
– Вот теперь-то я вам верю, – рассудил зельевар и на этом прекратил расспросы.

___________________

Несмотря на то, что прошлым вечером расчувствовавшиеся слизеринцы одарили «героя дня» собственными продуктовыми запасами, под утро Гарри разбудило знакомое ощущение свербящего голода. В его сне Дурсли с аппетитом поедали яичницу с беконом, то и дело отколупывая куски от водруженной на стол шоколадной глыбы, а Дадли еще и раскатисто смеялся, поглядывая на отлученного от трапезы кузена. Пробудившись, Гарри обнаружил, что последним видением он обязан Крэббу, беззаботно нахрапывающему что-то вроде арии Гренделя из оперы «Беовульф». Поворочавшись с четверть часа, Гарри понял, что заснуть все равно не удастся, и, одевшись, выскользнул из спальни в надежде обнаружить в гостиной остатки былого пиршества или же добраться до кухни.
По полутемной гостиной блуждали слабые отсветы от полотна с девизом и эмблемой – по-видимому, в рукоделии слизеринские девушки не преминули воспользоваться магией, ведь исходившее от вышивки серебристое сияние отдаленно напоминало свечение Патронуса. Даже пресловутые дементоры теперь казались фосфоресцирующими медузами, парящими в глубинах океана.
– Доброго вечера, – произнес тихий голос, и Гарри вздрогнул от неожиданности. Повертев головой, он сообразил, что оклик исходит от висящего перед ним портрета, совершенно скрытого сгустившимися сумерками.
– М-м-м... Угу... – только и смог выдавить из себя Гарри, застигнутый врасплох полуночной встречей. Мало было ему повстречать дух опочившего отца в Тайной комнате, так теперь с ним решил поговорить его портрет! И Гарри понятия не имел, как стоит на это реагировать: одно дело, болтовня с портретами людей из минувших эпох – они все-таки принадлежали к иному миру, несмотря на иллюзию близости, и совсем другое – с родней... Потому-то юноша отнюдь не испытал восторга, когда обнаружил, чем доброхоты с его факультета украсили стену.
– Полагаю, вам тоже не спится? – вежливо поинтересовался портрет. – Я тут совсем недавно, поэтому почти никого не знаю, так что позвольте представиться без церемоний: мое имя – Бреоган О'Рафферти. С кем имею честь?
– Так ведь я... ваш... – У Гарри от волнения перехватило дыхание.
– Вы имеете в виду, что уже знакомы со мной? – В мягкий голос Рафферти закралось замешательство. – В таком случае, прошу извинить мое невежество... Но меня можно понять: в то место, где я провел последние тридцать лет, новости доходили крайне редко.
Гарри осенило: мужчине на портрете было от силы лет тридцать, выходит, в то время он еще и о женитьбе не подумывал, что уж говорить о ребенке! Подступив поближе, юноша поклонился, надеясь, что человек с портрета различит его движение в темноте, и ровным голосом произнес:
– Гарри Поттер, к вашим услугам, сэр. Простите мое смятение – я слишком о вас наслышан.
– Постойте-ка, так это о вас говорил младший О'Рахилли? – В голосе с портрета вновь послышалось волнение.
– Полагаю, что да...
– В таком случае, вероятно, он очень рад, что вы наконец вернулись! Он замечательный мальчик, Лоэгайре, жаль, мне не довелось узнать его прежде. Правда, порой говорит такие странные вещи...
– Он немножко того... переволновался, вот! – поспешил заверить его Гарри.
– Я так и подумал, – добродушно отозвался Рафферти. – Весь в деда...
– Это ты, Поттер? – Из ведущего в спальни коридора раздался голос Крэбба, прерванный мощным зевком. – То-то я думаю, кто это там болтает...
– Простите, что помешал! – тут же извинился мужчина с портрета.
– Не вопрос, мистер Рафферти! – простодушно отозвался Крэбб, а однокурснику все-таки сообщил: – Между прочим, за шум по ночам полагается штраф.
– Уж кто бы говорил, – буркнул Гарри, недовольный тем, что завязавшийся было разговор с отцом прервали.
– ...но на первый раз, так и быть, простим, – смилостивился однокурсник.
– А я уж было перепугался, что из-за меня Слизерин потеряет баллы, – съязвил Гарри, однако двинулся за Крэббом, бросив напоследок:
– Рад был познакомиться с вами, сэр.
– Благодарю, что уделили мне внимание! – раздалось в ответ.

Хотя Гарри боялся даже предположить, что за видения будут посещать его после подобной беседы, до утра он проспал без снов. Проснулся он вновь по вине Крэбба: того в полный голос отчитывал Малфой:
– При твоих представлениях о тактичности и уместности я не то что к заключенным тебя подпускать боюсь, а даже к дементорам!
Крэбб вяло отпирался:
– Да я ведь даже не о себе заботился: он бы всех перебудил так!
– А заклинание «Силенцио», по-твоему, изобрели только для того, чтобы сказать: «Какое забавное заклятье... Впрочем, едва ли оно окажется полезным, ведь куда действеннее протопать по коридору, пробасив: «Тихо, а то кто-нибудь, быть может, еще спит – из тех, кого природа обделила слухом...»
– Эй, вы не могли бы перенести свои партсобрания на какое-нибудь другое время? – недовольно поинтересовался Гарри. – Я, вообще-то, не прочь бы подремать еще немного...
– Ты еще скажи, что из-за меня не выспался, – буркнул Крэбб.
– Еще одно слово, и я сделаю принятие обета молчания обязательным при вступлении в РСД! – прошипел Малфой.
Хотя в другое время Гарри не преминул бы высказаться на тему непомерного властолюбия Малфоев, на сей раз он удержал замечание при себе, ведь у него была просьба к наследнику этого блистательного рода. Улучшив момент, он обратился к Драко:
– Слушай, тут такое дело... Ты не мог бы попросить остальных – ну и сам заодно принять на заметку – чтобы они в гостиной особо про нашу семью не болтали, а? – Поймав непонимающий взгляд однокурсника, Гарри поспешил пояснить: – Видишь ли, Бреоган Рафферти, который на портрете, понятия не имеет, что он – мой отец, и о прочих вещах тоже. Я и подумал... может, ему лучше этого вовсе не знать? Конечно, это просто портрет, но... – Гарри смутился окончательно, понимая, что со стороны его слова звучат, как сентиментальные бредни.
Малфой заверил его:
– Идет. Но тогда я тоже кое-что попрошу взамен: поговори с О'Рахилли, а? Он не пойми с какой стати взъелся на Эштона, словно это он был виновен в твоей пропаже. Но теперь-то, когда ты жив-здоров, самое время забыть эту историю, а твой отец о примирении и слышать не желает...
– По мне, так это их дело, – заявил Гарри, который все же затаил на Эштона обиду за довольно-таки бесцеремонное вовлечение его самого и Рона с Гермионой в сомнительную авантюру с Тайной Комнатой.
– Не совсем, – туманно заметил Малфой, вычерчивая носком башмака некие фигуры на пыльном полу. – Тебе ведь небезразлично здоровье О'Рахилли, так? А ему общение с дементорами противопоказано – так мистер Эштон говорит. Ну а я, конечно, сумел подчинить дементоров, но до класса Уолтера мне еще далеко. Собственно, я его и не достигну – по крайней мере, надеюсь – потому что степень сродства с дементорами у меня низкая...
– Поменьше лирики, Малфой, - прервал его Гарри.
– Ну, в общем, нам в одиночку не управиться, нужен кто-то опытный, – смущенно признался Драко. – А Рахилли стал сдавать. Но не могу же я принять Эштона в команду против воли твоего отца: он на дыбы встанет, а ведь он как-никак мой наставник.
– Неужто ты чувствуешь себя ему обязанным? – хмыкнул Гарри.
– Во-первых, да, - обиженно отозвался Малфой. – А во-вторых, когда в стране только двое вполне квалифицированных РСД-шников, из которых один мечтает вцепиться другому в глотку, знаешь, к чему это приведет?
– Ладно, убедил, – махнул рукой Гарри.

Углядев Рона и Гермиону по дороге к Главному залу, Гарри бросился к ним, ликуя, словно после долгой разлуки. Он хотел было немедленно приступить к повествованию о том, что же на самом деле происходило в Тайной комнате, но в этот момент его окликнули: к их группе двигалась стайка девочек с шестого курса. – Потом все расскажу, после уроков, – заверил он друзей.
– Рады видеть тебя, Гарри, – сообщила девушка из авангарда наступающей группы.
– Без тебя в школе все стало как-то не так, – пожаловалась ее товарка.
– Еще бы, – тихо фыркнула Гермиона, – если учесть, что половину помещений разворотили, дверь сорвали, стекла до сих пор не вставили...
Не обращая внимание на ее замечание, первая девушка – в которой Гарри чудовищным усилием памяти опознал Диану Доуфорт с Рейвенкло – спросила:
– А ты не хотел бы сходить в Хогсмид на этих выходных?
– Может, и пойду, – задумался слизеринец.
– Отлично, значит, договорились? – сверкнула улыбкой Доуфорт.
– Гарри идет с нами, – вмешалась Гермиона.
Диана улыбнулась Гарри с сочувственно-понимающим видом, что стало для гриффиндорки последней каплей:
– У него, вообще-то, девушка есть, если кто не в курсе, – заявила она.
– Не встревай ты... – тихо простонал Рон.
– Бастинда, верно? – Диана приподняла брови, давая понять, что считает это не более чем временным недоразумением.
– И Гарри пойдет в Хогсмид с ней, так ведь? – с нажимом спросила Гермиона.
– Да я не знаю еще, пойду ли вообще... – буркнул тот, несколько ошарашенный подобным ажиотажем вокруг своей персоны.
Почувствовав, что ситуация накалилась не на шутку, Диана поспешила ретироваться, на прощание бросив:
– Увидимся за обедом, Гарри!
Предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Гермионы, он поспешил заверить:
– Да не собираюсь я никуда идти с Доуфорт!
– А что же ты молчал? – нахмурилась девушка. Но за Гарри ответил Рон:
– Да потому что никому не нравится, когда кто-то влезает в его разговоры!
– Ах, кто-то? – вскинулась Гермиона. – Ну что ж, желаю вам веселого времяпровождения в Хогсмиде, обоим: кажется, Миджен, подружка Доуфорт, не прочь составить вам компанию! – После этого девушка демонстративно удалилась на дальний край гриффиндорского стола, по пути осыпая замечаниями оробевших младшекурсников.
– Вернулся, называется, в родные стены... – вздохнул Гарри ей вслед.
– Не бери в голову, наверно, она просто переволновалась из-за твоего триумфального появления, – отмахнулся Рон. – Тут все были малость... на нервах, ну а те, кто знал, что Тайная комната может в любую минуту открыться и породить еще больший кавардак... сам понимаешь.
Гарри ощутил укол вины: за собственными переживаниями он и не подумал, что довелось вынести друзьям.
Хотя в Главном зале свежевставленные окна сверкали чистотой, следы постигших школу ненастий были заметны и тут: пропало наколдованное небо под потолком, ставшее настолько привычным, что без него помещение казалось незнакомым и невзрачным; по одной из стен змеилась трещина. Поедая овсянку, Гарри пытался воскресить в душе хотя бы отголосок вчерашнего восторга, заставившего заплакать при виде силуэта замка на закате; но вместо этого в голову лезли мысли о пропущенных занятиях, потерянных вещах и недавней ссоре. Вид нахохлившейся Гермионы также не добавлял душевной бодрости.
Впрочем, на уроках ему удалось выбросить эти невеселые думы из головы: никогда прежде, даже после утомительного лета у Дурслей, возвращение к учебе не давалось ему с такой радостью. Все преподаватели, словно сговорившись, устроили повторение пройденного за две недели, в течение которых отсутствовал Гарри. Даже Снейп признал уважительной причину многочисленных прогулов и милостиво сообщил, что пропущенные занятия студент может отработать сам, если ему не потребуется помощь учителя. «Гермиона могла бы мной гордиться», – мимолетом подумал Гарри, глядя на безупречно приготовленное зелье; словно в ответ на его мысль Рон бросил:
- Подумать только, все еще дуется!
И действительно, стоило Гарри обернуться к подруге, как та принялась с излишней поспешностью сметать со стола ошметки ингредиентов, смахнув заодно и чернильницу. Гарри против воли почувствовал себя виноватым, но утешился мыслью, что знает, как быстро поправить дело – и действительно, девушка не устояла перед его туманным намеком:
– Может, прогуляемся после уроков?

Видимо, не одного только слизеринца терзали угрызения совести: не успели они дойти до холла, как Гермиона принялась уверять его:
– Ты только не подумай, что я лезу в твою личную жизнь; просто мне показалось...
– Не бери в голову, обычное недоразумение, – поспешил заверить ее Гарри. – Я уже давно хочу с вами кое-что обсудить...
– Это связано... Сам-Знаешь-С-Чем? – шепнула Гермиона, опасливо оглянувшись, но никто не пытался прислушаться к их разговору ни в пустынном холле, ни на заснеженном, обледеневшем крыльце. Видимо, уже успевшие сродниться с заклинаниями погодного заслона школьники не слишком стремились закаляться на свежем воздухе под пронизывающими февральскими ветрами.
– Угу, и «С-Кем» тоже, – кивнул Гарри. Пару минут он собирался с мыслями, а затем неторопливо начал: – Эта Тайная комната совершенно не похожа на то, что я себе представлял. Вроде как обычная гостиная, вот только ощущение... что словно спишь. Все до ужаса буднично, и в то же время просто ум за разум заходит.
– Насколько я могу судить, все описанное тобой – нормальная реакция разума на непостижимые для него материи, – задумчиво предположила Гермиона. – В противном случае он бы попросту не выдержал... поэтому ты и оказался в привычной для тебя обстановке, хотя в глубине души ты ощущал ее эфемерность. А Слизерина ты видел?
– Мы даже беседовали. Он мне рассказывал про историю заклятья и все такое... – Гарри потер лоб: к своему ужасу, он обнаружил, что весьма смутно помнит содержание беседы, словно она и впрямь происходила во сне. – Ну, про то, зачем он все это натворил. Надо сказать, мое мнение о нем несколько улучшилось: его целью было скорее не навредить англичанам, а сохранить возможность сближения, но он сам понимал, что ситуация могла измениться, а потому спросил...
– Быть может, наше мнение об основателе твоего факультета тоже улучшится, – не выдержал Рон, – если мы поймем хоть слово из твоего рассказа.
– Извини. – Гарри перестал тараторить, но скользкие, размокшие стебли гороха под ногами постоянно сбивали его с мысли. – Я и сам не до конца понял, куда он клонит, - наконец признался он. – Зачем-то потребовалось сваливать на одного из нас выбор: открывать эту комнату или нет – казалось бы, почему самому-то не решить?
– Я более чем уверена, что дух Слизерина не случайно выбрал твоего отца, - задумчиво пробормотала Гермиона. – Полагаю, правильное сочетание качеств избранника было заложено при создании сети заклинаний...
– По-моему, Слизерин просто методом исключения выбрал, – возразил Гарри. – Мы с Темным Лордом оказались настолько низкорейтинговыми персонами, что на нашем фоне даже отец смотрелся презентабельно.
– Так что же Рафферти решил, в итоге? – Рон смахнул снег с нависшего над водой ствола ивы и присел на него, предлагая последовать своему примеру.
– А может, ты и расскажешь? – Слизеринец повернулся к Гермионе. – Я почему-то уверен, что тебе лучше моего это известно.
– Прекрати вредничать, – безапелляционно заявила гриффиндорка, пристраиваясь рядом с Роном. – Я, конечно, могу предположить, что он не стал бы открывать Тайную комнату...
– Так-то оно так, да не совсем... – вздохнул Гарри. Он остался стоять лицом к друзьям: перспектива ровной, заснеженной поверхности озера, голубеющей в опустившихся сумерках, помогала ему собраться с мыслями: – Тайная комната и вправду закрылась навеки... но отец взял с меня одно обещание, с которым я понятия не имею, что делать. – Издав еще один тяжкий вздох, он закончил: – Что я сам уничтожу преграду между мирами магглов и волшебников.
После секундной паузы Гермиона недоуменно переспросила:
– Ты уверен? Быть может, он выразился несколько по-другому?
– Ты уж меня с Гойлом-то не путай, – обиженно заявил Гарри.
– Но как он мог просить у тебя... такое?
– А это так уж сильно отличается от требования жениться на соотечественнице со стороны его дяди? – уточнил Рон. – Я так понял, ирландские родители не особенно пекутся о воле детей.
– Отец не стал бы этого делать, если бы у него был другой выход, – оскорбился Гарри. – Да и потом, это только обещание – а не клятва или там родовое заклятье...
– Но ты ведь собираешься выполнить его, верно? – не отставал друг.
– Либо я, либо мои потомки... – пожал плечами слизеринец.
– Иными словами, для нас ничего не изменилось: ты как угрожал магическому миру своим существованием, так и продолжишь это делать, – обличительно заявил Рон.
– Рональд! – В голосе Гермионы послышались раскаты грома, которые доселе обходили стороной его рыжую голову. – Ты действительно считаешь, что Гарри, советуясь с тобой по поводу своей весьма непростой задачи, желал услышать в ответ именно это, или тобой движут какие-то иные соображения?!
– Боюсь, то, что движет им, может изрядно усложнить жизнь всем нам, – буркнул Рон, но решимости в его голосе поуменьшилось.
– Ты, наверно, имел в виду «вам»? – в свой черед насупился Гарри. – Действительно, с какой стати мне заботиться о безопасности волшебников после того, как я от нечего делать помог им избавиться от Темного Лорда и Тайной комнаты одним махом? Хотя, наверно, и это – тонкий расчет со стороны моей эгоистичной, злонамеренной натуры... – Он топтался на месте, намереваясь немедленно развернуться и уйти, как только разговор примет еще более резкий характер.
– Прекратите вы, оба! – отрезала Гермиона. – Что вы за существа, мужчины: обязательно вам надо вдобавок к запутанной проблеме нагородить с три короба вздора, который вы на самом деле даже не принимаете всерьез? – Добившись внимания, она не терпящим возражений жестом указала на пустующее место рядом с Роном, и, когда их друг наконец уселся, продолжила: – Гарри обратился к нам, потому что сам не понимает, в чем суть возложенной на него задачи, но он хотя бы догадывается, что это не простая прихоть, не то что некоторые. Впрочем, ты тоже хорош, – она повернулась к слизеринцу, – тебе, что, в самом деле доставляет удовольствие, когда на тебя возводят всякие поклепы – раз делаешь все, чтобы этого добиться?
– А какой смысл оправдываться – можно подумать, кто-то прислушается, – проворчал Гарри.
– Мы прислушаемся, – отчеканила девушка. – Или тебе не терпится записать нас в разряд предателей, которые готовы отступиться при первой же возможности?
На эту отповедь Гарри было нечего возразить. Гермиона собиралась продолжить, но вместо нее заговорил Рон:
– Ну, извини, я неправильно тебя понял, только и всего, – смущенно произнес он. – В конце концов, мисс Здравый Смысл всегда под боком. – За эти слова он-таки схлопотал затрещину от вышеназванной особы, которая еще не успела вернуться в миролюбивое состояние духа. Признав эту награду вполне заслуженной, Рон только потер затылок, от чего шапка съехала на лоб. – Просто все это слишком неожиданно: и Тайная комната, и твоя миссия... бр-р-р. Сказать по правде, я вовсе не хотел бы оказаться на твоем месте; однако это не значит, что я не собираюсь тебе помогать – думаю, то, что мы с Гермионой никаких обещаний не давали, ровным счетом ничего не меняет.
На сей раз Гермиона взглянула на него с теплотой, а Гарри, потупившись, произнес:
– Спасибо, я знал, что вы не откажете в помощи... Сказать по правде, не слишком-то это честно с моей стороны – опять навешивать на вас собственные проблемы, в которые, вдобавок, ввязался добровольно.
– Не думаю, - заметил Рон. – Ведь я сам едва ли сумел бы отказать своему отцу, даже зайди речь о чем-то столь же несусветном. Однако, слава Мерлину, это не самая насущная проблема на сегодняшний день: судя по тому, что твой отец позволил оставить эту задачу потомкам, он не настаивал, чтобы мы бросались на ее разрешение, не успев толком отдохнуть от Сами-Знаете-Кого.
– Что верно, то верно. – Гермиона моментально приняла озабоченный вид. – Ребята, мы сильно запустили учебу, а Т.Р.И.Т.О.Н. не за горами. Я на всякий случай прихватила расписание занятий... – С этими словами девушка извлекла из сумки тетрадку в розовой обложке.
– Я знал, что ты это скажешь, – простонал Гарри.
– Наконец-то узнаю нашу Гермиону, – не без удовлетворения хмыкнул Рон.
Похоже, мысли о грядущих экзаменах оказывали на девушку столь тонизирующее действие, что она не обращала внимания ни на промозглую погоду, ни на жесткое сидение, чего нельзя было сказать о ее друзьях. Четверть часа спустя Рон начал украдкой позевывать, а Гарри продрог до костей; чтобы хоть как-то отвлечь затянутую в учебную реальность Гермиону, он, вытащив ради такого случая руку из кармана мантии, указал на обложку тетрадки, обильно декорированную розовыми бутонами:
- А это у тебя откуда? Браун, что ли, подарила на радостях, когда ты признала ее провидческие способности?
- Вообще-то, это рождественский подарок Рона, - сообщила Гермиона, смерив Гарри укоризненным взглядом.
- Я купил эту штуку в маггловском магазине, - сообщил Рон с таким видом, словно выкрал ее из-под носа самого Волдеморта. – Между прочим, розовый – цвет радости и счастья.
- То-то Амбридж вечно выглядела такой довольной, - не удержался Гарри.
– Очень милая вещица, - заметила Гермиона, словно предостерегая слизеринца от необдуманных комментариев. – И к тому же, очень полезная – свитки пергамента всем хороши, но, знаешь... - Она в задумчивости почесала нос пером, затем вновь обратилась к Гарри: - Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Тот кивнул: действительно, ему самому непросто было после обычных ученических тетрадок приспособиться к хогвартским свиткам, которые, хоть не рвались и не мялись, в отличие от обычной бумаги, зато постоянно норовили скатиться со стола, внезапно скрутившись, смазать непросохшие чернила, да и места в сумке занимали куда больше, чем следовало, исходя из их скудного содержания. Это уже не говоря о том, что для обычных тетрадей не требовалось всякий раз искать парочку предметов потяжелее, чтобы прижать края, а также изображать из себя старинный проектор с пленкой, силясь отыскать нужное место в длиннющей полоске пергамента. Хотя он давно свыкся со всеми этими особенностями, все же его ничуть не удивляло, что Том Риддл в свое время избрал для своего дневника обычную записную книжку.
- Да, на пергаменте таких картинок не бывает, - простодушно заметил Рон, по-своему истолковав понимающие взгляды, которыми обменялись его друзья. Взглянув на темнеющее небо, он добавил: - А не пора ли нам, как бы сказать, по домам? А то так недолго и зрение испортить... Ну, Гарри, понятное дело, терять нечего, а вот мне бы не хотелось, чтоб меня потом путали с Перси.
- А магическая коррекция зрения на что? – возразила Гермиона.
- По-твоему, Дамблдор из-за лени в очках ходит? Да и Гарри могли бы давно зрение подправить – как-никак герой всего волшебного мира – выходит, что-то не так с этой твоей коллекцией, не иначе...
Вынужденная признать его правоту Гермиона затолкала тетрадку в сумку, затем принялась растирать замерзшие руки: едва магическое действие учебы закончилось, холод пронял и ее. Рон тут же обхватил ее кисти ладонями и осторожно подул на озябшие пальцы. Девушка бросила виноватый взгляд на Гарри, и тот ответил ей широкой улыбкой: иначе он не смог бы объяснить, как счастлив от того, что все недомолвки остались позади, и он вновь может ощутить единство с друзьями, которых едва не лишился в ходе грозных событий.

______________
На обратном пути Гарри сообразил, что так толком и не поговорил с дядей этим вечером, а зная нрав Лоэгайре, вполне можно было ожидать, что тот обидится на подобное невнимание к своей персоне. Поэтому, попрощавшись с друзьями до завтрашнего утра, он спешно отправился в апартаменты приемного отца, чтобы успеть хотя бы немного поболтать с ним перед отбоем.
К своему удивлению, юноша обнаружил там не только О'Рахилли, но и полдюжины однокурсников впридачу – слизеринских товарищей и Невилла с Луной. Однако сам хозяин комнаты, похоже, не возражал против этого разношерстного сборища: развалившись в кресле с чашкой чая в руках, он увлеченно повествовал о каких-то делах минувшей давности:
– Представьте себе, в каком мы оказались положении: министерцы орут, мракоборцы хватаются за палочки, а дементоры на всех – ноль внимания, так и лезут мимо нас в эту несчастную комнату... – Завидев Гарри, он прервался: – Ну наконец-то! Только явился – и опять куда-то пропал...
– Гулял. С друзьями, – виновато отозвался Гарри, демонстрируя в качестве доказательства ботинки, облепленные снегом.
– Ну так погуляй еще немного, – буркнул Нотт и потребовал у Рахилли продолжения: – Так что там оказалось, в кабинете?
– Э-э-э, не понял? – Гарри оторопел: мало того, что недавние идейные противники невесть зачем набились в жилище его родственника, так еще и бесцеремонно выпроваживают его самого!
Однако Рахилли идею Нотта не поддержал.
– Присаживайся, Гарри, – предложил он, бросив Нотту: – А вы ступайте учиться. И тренируйтесь, а то ваш Анцерус пока что оставляет желать лучшего.
Слизеринцы удалились, что-то недовольно бурча под нос, Невилл и Луна – о чем-то оживленно перешептываясь.
– Присоединяйся. – О'Рахилли вручил племяннику чистую чашку.
Хотя у Гарри была тьма вопросов, и к тому же он подозревал, что у названого отца их было не меньше, несколько минут они пили чай в полном молчании. Гарри был рад наконец расслабиться, выкинув из головы все эти обязательства, пророчества и экзамены, и его дядя, казалось, испытывал сходные чувства. Однако долго наслаждаться покоем им не пришлось: вскоре явился вездесущий профессор Снейп и сообщил с порога:
– Я так и знал, что посещение Тайной комнаты не пройдет для вас даром: похоже, свойственная вам привычка пропадать в неведомом направлении обострилась в еще большей степени. Но прошу учесть, что после исчезновения Темного Лорда у вас больше нет уважительных причин для подобных эскапад.
– Мы всего-то прошлись к озеру, – недовольно отозвался Гарри.
– Как я и предполагал, от осознания собственного героизма ваша память сильно пострадала – особенно ее разделы, касающиеся элементарных приличий, – холодно заметил Снейп.
– Сэр, – запоздало добавил Гарри.
– Ни к чему стараться, Поттер; я-то уже привык к прискорбному состоянию ваших манер, – съязвил зельевар и, прежде чем О'Рахилли успел что-либо возразить, поспешил добавить: – Собственно, сюда меня привели причины отнюдь не педагогического характера: вас желает видеть директор.

Уже по дороге к директорскому кабинету декан обратился к студенту с просьбой, которая больше напоминала издевку:
– Постарайтесь не слишком докучать директору своими подростковыми проблемами; уверяю вас, сейчас его занимают куда более существенные вопросы.
– Я и не собирался – со своими проблемами я вполне могу справиться самостоятельно, – оскорбился Гарри.
– Стараниями Грейнджер и Уизли, хотите сказать?
– Если у меня есть друзья, это еще не значит, что сам я ни на что не способен, – вырвалось у Гарри прежде, чем он успел сообразить, как может воспринять эту фразу профессор. Однако тот лишь едва заметно усмехнулся, сказав:
– Раньше вы казались мне более проницательным. Я лишь пытался предупредить вас, чтобы вы не распускали языка сверх меры – для вашего же блага.
Гарри остановился как вкопанный, сраженный не столько полученным предупреждением, сколько каким-никаким признанием собственных интеллектуальных способностей, хоть и облеченным в излюбленную зельеваром форму уничижительного сарказма.
– Однако прошу простить меня за бестактность... – Извинение со стороны декана шокировало студента еще больше, однако профессор закончил вполне традиционным образом: – ...ведь я не учел прискорбной ограниченности ваших способностей в этой области.
Гарри вспыхнул от возмущения, однако, не успели они дойти до коридора с горгульей, как любопытство в нем пересилило обиду:
– Но вы же не имеете в виду, что мне не стоит доверять директору...
– Либо мои дурные предчувствия относительно влияния незаслуженных успехов на неокрепший мозг оправдались сверх меры, либо вы просто придуриваетесь, Поттер, – отрубил профессор. – Я полагал, что выпавшей на вашу долю дешевой популярности вполне достаточно, чтобы почивать на лаврах. Однако, если вы по-прежнему настроены искать всевозможные неприятности, я настоятельно рекомендую вам рассказать о своих метафизических похождениях со всяческими подробностями, походя делясь с директором соображениями о дальнейших творческих планах в этой области.
– Э-э-э, профессор... – Гарри вновь остановился.
– Неплохо, Поттер, но, по-моему, пора переходить на другие гласные, – отозвался Снейп.
Проглотив очередную издевку, Гарри произнес:
– Но я же не могу соврать Дамблдору...
– Не стоит тыкать меня носом в мои собственные педагогические провалы, Поттер. – Зельевар возвел глаза к потолку. – Когда я брался за обучение вас окклюменции, я полагал, что столь основополагающие понятия известны даже вам. Однако никогда не поздно признать собственные ошибки, как говорил один мой знакомый Пожиратель. Так вот, при сокрытии мыслей куда более действенным приемом, чем ложь, является уход от ответа. Только не говорите, что вы и теперь не понимаете, о чем я, иначе я решу, что в Хогвартс в обличии Гарри Поттера вторгся замаскированный чужак.
После этого Гарри позволил проводить себя до пункта назначения в полном молчании.

Кабинет директора, казалось, был единственным помещением в школе, не претерпевшим драматических перемен в ходе недавней кампании. Тиканье и жужжание инструментов, а также мирно дремлющий Фоукс невольно заставляли Гарри усомниться, не привиделись ли ему события последних дней. Директор также не спешил развеивать эту иллюзию: вместо того, чтобы заговорить о цели встречи, предложил гостям чаю. От Гарри не укрылось, что старый волшебник не желает заводить разговор при его декане, однако зельевар как ни в чем не бывало уселся за столик и принялся с аппетитом прихлебывать горячий напиток. В конце концов Дамблдор не выдержал и принялся издалека подбираться к интересующему его предмету – по крайней мере, так заключил проинформированный Снейпом Гарри:
– Мальчик мой, хотя я не сразу заговорил об этом, посвященные в тайну понимают, что нельзя недооценивать твою заслугу перед магическим обществом... даже перед всем человечеством, хотя меня немного коробит от пафосности этих слов. – Директор слегка улыбнулся, отправляя в рот лимонную дольку.
– В этом нет моей заслуги, профессор, – поспешил заверить его Гарри. – За ликвидацию Волдеморта стоит благодарить Эштона и Малфоя, а за Тайную Комнату – моего отца. – Краем глаза он заметил, что Снейп приподнял брови в картинном изумлении – и уловил в этом жесте тень одобрения. – Дело в том, что в Тайной Комнате мы по неведомой причине оказались вчетвером: я, Волдеморт, мой отец – Бреоган Рафферти – и Салазар Слизерин. – Дамблдор кивнул, не давая понять, насколько подобное обстоятельство стало для него неожиданностью, и студент продолжил: – Слизерин сказал, что должен поручить решение о том, стоит ли открывать Тайную Комнату, одному из нас, и выбрал отца.
– Почему? – вырвалось у директора.
– Он показался Слизерину самым разумным из присутствующих, – вздохнул Гарри. – Мне он заявил, что у меня дурная наследственность по линии О'Рахилли, а Волдеморту... думаю, вы догадываетесь. – Дамблдор в самом деле не стал расспрашивать, в чем причина подобного пренебрежения к своему потомству со стороны одного из хогвартских основателей, и вместо этого спросил:
– Что же он говорил о возможности открытия Тайной Комнаты в дальнейшем?
– Ее не будет. – Гарри опустил глаза, припоминая наставления Снейпа о том, как важен зрительный контакт при легилименции. – Решение не имело обратного хода, так что все присутствующие вынуждены были остаться там навечно, за исключением одного – как видите, им оказался я.
– Ты вполне уверен в услышанном? – не унимался директор. – Как тебе показалось: он ничего не утаивал?
– Откуда мне знать, профессор? – пожал плечами юноша. – Быть может, Слизерин солгал мне; впрочем, не знаю, что у него могли быть за причины. Полагаю, если бы он хотел открыть Тайную Комнату, то не стал бы у нас и спрашивать.
– Есть некоторые заклинания, осуществимые только при добровольном согласии всех участников, – сообщил Дамблдор, вставая из-за стола, чтобы пройтись по кабинету.
– В таком случае, ему следовало бы остановить выбор на Волдеморте – только и всего, – возразил Гарри.
– Ну а твой отец – он колебался? – спросил старый маг после пары кругов по кабинету.
– Нет, – отрубил слизеринец, надеясь, что его ответ прозвучал не слишком поспешно.
Взгляд Дамблдора смягчился; приблизившись к студенту, директор положил руку ему на плечо и попросил:
– Прости, что заставил тебя вновь пережить все это. Несмотря на то, что ты упорно отрицаешь свою заслугу, она состоит хотя бы в том, что ты был рядом с однокурсниками, а после – со своим отцом, когда он принимал решение, бывшее, возможно, не столь легким, как могло показаться. Полагаю, теперь тебе нужен отдых.
Гарри незамедлительно попрощался и зашагал к новой гостиной: час отбоя уже давно пробил. Его декан последовал было за ним, однако Дамблдор задержал его:
– Северус, постойте! Раз уж вы здесь, хочу поделиться с вами одной новостью.
Зельевар без особой охоты вернулся на прежнее место.
– Полагаю, вы не станете отрицать, что вам непросто совмещать нагрузку профессора и декана факультета, – начал директор.
– Другим деканам это удается, и мне казалось, что я тоже справляюсь, – буркнул Снейп.
– Я ценю ваше трудолюбие и самоотверженность, – заверил его Дамблдор, – однако это не причина, чтобы полагаться исключительно на них в столь важном вопросе.
– Не собираетесь ли вы сообщить мне, что нашли еще одного зельевара? – прищурился преподаватель.
– Нет, что вы: при наличии в школе столь превосходного специалиста, как вы, в этом нет ни малейшей надобности, – отозвался старый маг. – Но я нашел вам ассистента.
– Я в нем не нуждаюсь, – категорично заявил Снейп.
– Северус, прошу вас, не упрямьтесь, – обезоруживающе улыбнулся директор. – Вы же сами который год грозитесь уйти с поста из-за того, что учебные нагрузки для вас слишком обременительны...
– Больше вы об этом не услышите, – пообещал зельевар. – К тому же, неужто вы всерьез полагаете, что с прибытием этого вашего ассистента мои обязанности станут хоть на йоту легче? У меня лишь появится еще один подопечный, за каждым шагом которого придется следить! Вы же не думаете, что я доверю ему что-нибудь действительно важное – а иного в зельеварении не бывает...
– Именно что думаю, – чуть строже отозвался Дамблдор. – Уверяю вас, это очень талантливый, рассудительный юноша, который все схватывает с полуслова...
– Сколько ему лет? – перебил Снейп.
– ...ко всему прочему, он уже успел ознакомиться с основами предмета, работая фармацевтом в госпитале святого Мунго... – не обратив внимания на вопрос, продолжал директор. Однако Снейп упрямо повторил:
– Так сколько?
– Семнадцать, – без особой охоты сообщил директор.
– Отлично, и готов поспорить, что он даже не сдал Т.Р.И.Т.О.Н. – Зельевар откинулся на стуле, скрестив руки на груди: он почти поверил, что на сей раз ему удастся переубедить своего начальника.
– Действительно, – согласился тот, – однако тому есть причины, достойные уважения.
– Наличие денег или связей у его родственников? – съязвил профессор.
– Об этом судить вам, – мягко улыбнулся старый маг. – Этот юноша – Тэмлин Джонс.
– У нас, что, мало проблем с законом? – скривил губы Снейп, переварив полученную информацию. – Только трансценда нам тут не хватало... Может, сразу уж и вампира наймем – так сказать, для полноты комплекта?
– Северус, я полагал, что вы как человек, не понаслышке знакомый с произволом властей относительно тех, в ком они видят опасность, проявите большее понимание. – Голос Дамблдора стал жестче. – Если у вас появятся конкретные претензии к работе молодого Джонса – милости прошу ко мне.
Восприняв эти слова как окончание разговора, зельевар довольно-таки сухо распрощался с начальником и отправился в свои апартаменты. Не прошло и получаса, как в его дверь постучали.
– Я занят! – рявкнул Снейп, которому вовсе не улыбалось услышать очередные «приятные» известия. – То, что я – профессор в этой школе, не дает права ломиться ко мне с утра до ночи! – для пущей острастки добавил он, полагая, что это какая-то заблудшая студенческая душа. Вопреки его четкой рекомендации, дверь все-таки отворилась, впустив изрядно измотанного и помятого Люпина. Нелюбезность его коллеги как рукой сняло: он тут же пододвинул новоприбывшему кресло движением палочки, с нетерпением спросив:
– Ну как?
Однако тот не спешил ответить, вместо этого озадачив хозяина апартаментов другим вопросом:
– Как там Гарри?
Снейп скривил губы:
– Нахален и самонадеян, как обычно; впрочем, я в кои-то веки готов признать, что все эти передряги хоть чему-то его научили. То, что он несет про Тайную Комнату, больше похоже на горячечный бред, но в остальном он, кажется, в своем уме, если его мыслительные процессы можно так назвать. Убедишься в этом сам, если он за ночь не умудрится еще куда-нибудь пропасть. Так чем решилось дело в Учебном департаменте?
– Результаты инспекции Келтхайра признали недействительными, – вздохнул оборотень. – Теперь нас ждет новая комиссия... А учитывая, в каком состоянии пребывает школа, нечего ожидать положительных результатов. Однако не будем впадать в отчаяние заранее. Ну а ты-то с какой стати кидаешься на посетителей? – Он послал Снейпу изможденную улыбку.
Зельевар какое-то время молча занимался приготовлением чая, предоставив гостю терпеливо дожидаться ответа. Наконец, поджав губы, он поведал:
– Дамблдор навязал мне ассистента.
Не дождавшись продолжения, Люпин спросил:
– Ну и что с того? Разве не ты твердил, что профессорская деятельность мешает твоей научной работе? Вот тебе и представится возможность свалить большую ее часть на новенького.
– Возможно; вот только, боюсь, это свидетельствует о том, что Дамблдор решил меня уволить.
– Но ведь ты и сам говорил, что в этой школе тебя держит лишь отсутствие приличной замены, – пожал плечами профессор ЗОТИ.
– Мало ли, что я говорил, – буркнул Снейп. – В любом случае, это попросту подло – выживать меня вот так, исподтишка. Я бы понял, если бы Дамблдор сказал мне в лицо, что мое присутствие в Хогвартсе более не желательно, но к чему подобное лицемерие...
– Брось, у тебя попросту разыгралось воображение, – заявил Люпин с напускным легкомыслием, но было заметно, что он задумался.
– К тому же, ты не представляешь, кто это – младший Джонс.
– Брат Гестии? – удивленно переспросил Люпин. – А я уж думал, что он живет за границей, потому что никогда его не встречал...
– И не мудрено, – многозначительно произнес Снейп. – Ведь он – трансценд.
– Правда? – изумился оборотень. – Все равно не понимаю, почему Гестия не сказала об этом, ведь подобный дар мог бы на славу послужить Ордену Феникса...
– Всем, может, и не сказала, однако Дамблдор и я оказались в курсе. Я понимаю, почему Джонс не хотела впутывать брата: ведь, просочись это в Министерство, не миновать бы ему Азкабана, сколь бы чисты ни были его намерения. К тому же, как ты себе это представляешь: за ним следят похлеще, чем за таблицей чемпионатов по квиддичу! – назидательно добавил Снейп.
– В самом деле, об этом я не подумал, – признал профессор ЗОТИ. – Но как Дамблдору удалось добиться для Джонса-младшего разрешения работать в Хогвартсе?
– Лучше сам у него спроси, – бросил Снейп. – Меня, по правде, это не слишком занимает.
– Кстати говоря, о комиссии – чуть не вылетело из головы, – внезапно сменил тему Люпин. – Один тип в Министерстве принялся расспрашивать меня о нашем подвале: какие, мол, секции завалило. Я ему ответил, что приблизительно все, но это его не устроило: он требует подробного чертежа, да еще с указанием, какие коридоры полностью блокированы, какие поддаются расчистке, какие – нет...
– Насколько я понимаю, заняться составлением этого впечатляющего документа ты предлагаешь мне?
– А ты, насколько я понимаю, все равно откажешься? – вздохнул оборотень.
– Нет, «откажешься» – немного не то слово. Я полагаю, ни к чему устраивать тебе лекцию на тему, что на меня и без того сваливают абсолютно все проблемы, касающиеся этой школы, хотя я не только не являюсь директором, но и не имею намерения им стать – ведь ты ведь ухватил мою идею в общих чертах?
– Ну что ж, придется переложить это на О'Рахилли – ведь скоро, позволю себе заметить, полнолуние...
– А вот это уже похоже на шантаж, – с упреком отозвался зельевар.
– Отнюдь, это будет даже забавно. Ты бы видел составленный им план Азкабана: это было что-то похожее на детский рисунок на тему «Моя семья», щедро изборожденный всякими кельтскими завитушками. Видать, художественные наклонности его народа не дают ему покоя, в то время как способностей хватает лишь на весьма абстрактное изображение дементора.
– Помнится, как-то на Уходе за магическими существами он нарисовал лепрекона, а профессор похвалил его: до чего, мол, замечательный получился лешак, – усмехнулся Снейп. – Твоя правда: пускай и Рахилли наконец делом займется, и эти доходяги из Министерства будут знать, как совать нос в наши дела. Зачем им вообще сдался план нашего подвала? Я надеюсь, они не собираются его расчищать – в противном случае то, что не удалось завершить Флитвику, с успехом получится у них...
– Понятия не имею, – устало пожал плечами Люпин. – Я ему, кстати, предложил: почему бы вам самому не посмотреть? Мало того, что их комиссия действует нам на нервы – так мы еще и должны выполнять их работу? Но тут он заюлил: мол, чудовищно занят и все такое...
– Знаю я их «занятость», – хмыкнул Снейп. – Самолетики устают гонять, бедняжки. Им бы поработать с этой толпой саботажников, которых они гордо именуют «наше будущее», да вдобавок заполнить кучу документов, чтобы чиновникам Отдела образования было чем заняться... Как его зовут-то, этого трудоголика с инженерным складом ума?
– Какая-то французская фамилия... – нахмурился оборотень. – Монтенегро, что ли... нет, постой... как-то это связано с Рождеством...
– Монте-Кристо? – приподнял брови профессор зельеварения.
– Да, точно! – просветлел Люпин.
– А зовут его, часом, не Эдмоном?
– Ты что, с ним знаком?
Смерив коллегу осуждающим взглядом, Снейп вынес вердикт:
– А я-то считал тебя начитанным человеком...
– А о нем что-то писали? – озадаченно переспросил Люпин.
– Не сказал бы, что именно о нем, хотя в нашем мире все возможно, – рассудил зельевар. – Сдается мне, что этот твой таинственный бюрократ либо психопат, либо крайне интересная личность... хотя, скорее, и то, и другое разом.
– Ты прямо как Шерлок Холмс – можешь все сказать о человеке лишь по имени! Ну что, будешь упрекать меня в недостаточной начитанности?
– Гениально, Ватсон, – кисло отозвался Снейп.

_______________________

На следующее утро, едва занялся рассвет, Лоэгайре О'Рахилли спустился в холл с абсолютно мирными намерениями: профессор Спраут попросила его посмотреть, нельзя ли восстановить погодный барьер. Конечно, угроза нападения дементоров миновала, однако обитатели Хогвартса успели настолько свыкнуться с зелеными зарослями, что без них территория вокруг школы казалась унылой и невзрачной. Все думы профессора были о горошке, и потому приземистую фигуру в розовой мантии он заметил, лишь когда практически налетел на нее.
– Здрасте, – в растерянности произнес он.
– Мистер О'Рахилли! – Долорес Амбридж расплылась в приторной улыбке. – Помнится, мы с вами виделись совсем недавно.
– Гм, да... – Бывший РСД-шник смешался еще больше, но все же попытался поддержать разговор: – Чем обязаны вашему посещению?
– О, уверяю, на сей раз не про вашу душу, – вновь улыбнулась Амбридж, явно намекая, что это не более чем временное недоразумение. – У вас ведь больше не было неприятностей с законом, мистер О'Рахилли?
– Полагаю, нет... – пробормотал ирландец, однако задумался, судорожно припоминая события истекшего месяца.
– Советую вам продолжать в том же духе, иначе вы сильно подведете мою сестру, – пригрозила Амбридж. – Видите ли, она изрядно рискует карьерой, помогая вам.
Оставив растерянного собеседника в холле, мисс Амбридж пронесла свое корпулентное тело в Главный зал, где ученики и профессора начинали собираться к завтраку. Завидев ее, студенты принялись взволнованно перешептываться, а преподаватели молча уставились в тарелки, не удостоив ее взглядом: они знали о предстоящем визите. Однако гостью нисколько не смутил столь прохладный прием; она проследовала прямиком к профессорскому столу, из-за которого лишь Дамблдор поднялся поприветствовать ее.
– Рады вновь видеть вас в этих стенах, мисс Амбридж! – как ни в чем не бывало улыбнулся он. – Искренне надеемся, что ваш нынешний визит завершится не столь неприятным для вас образом.
Подобное напоминание на мгновение стерло дежурную улыбку с лица новоприбывшей, однако она быстро оправилась, проворковав:
– Я тоже надеюсь, что мне удастся завершить некоторые неоконченные дела.
– Мы с коллегами приложим все старания, чтобы наше сотрудничество оказалось как можно более плодотворным, – заверил ее Дамблдор, жестом обводя соседей по столу: преподаватели посылали Амбридж взгляды, не оставлявшие сомнений, что именно они подразумевали под «плодотворностью».
– Прежде всего, я хотела бы побеседовать со свидетелями исчезновения мистера О'Рахилли-младшего, – заявила Амбридж.
– Это не входит в ваши полномочия! – возмутилась МакГонагалл, стукнув ложкой о тарелку.
– Моя коллега права, – кротко сообщил директор. – Однако мы ведь не откажем нашей гостье в любезности, верно? – Он заговорщически улыбнулся профессору трансфигурации. – В вашем распоряжении будут все студенты, включая главное действующее лицо – мистера Поттера. К сожалению, вы не сможете переговорить с мисс Виллиной Гонт: она отдыхает после пережитого потрясения...
– К слову о мисс Гонт, – перебила Дамблдора Амбридж. – Вам известно ее местонахождение?
– Разумеется, – отозвался тот. – Однако не стоит пытаться выведать это у ее младшей сестры: она не знает, где Виллина. Полагаю, вы не станете возражать, если я попрошу одного из преподавателей, свободного от занятий, присутствовать при ваших беседах со студентами?
– В этом нет необходимости! – хотя тон Амбридж сделался еще более елейным, ее лицо потемнело.
– Боюсь, что есть, – просто отозвался Дамблдор. – А если вы не согласитесь, придется напомнить Министерству о некоторых инцидентах, имевших место в позапрошлом году... Если вы желаете приступить прямо сейчас – кажется, вы на ближайший час свободны, мистер Люпин? – обратился он к оборотню.
– И на последующие тоже, – широко улыбнулся тот в ответ. – Полагаю, профессору О'Рахилли не составит труда подменить меня на паре уроков.
Несмотря на то, что Амбридж всеми силами старалась сохранить невозмутимость, на ее лице промелькнула неприязненная гримаса.
– Или, может, лучше попросить профессора Флоренца? – предложил Люпин.
– Полагаю, наша гостья будет не слишком этому рада, – покачал головой Дамблдор. – Впрочем, если вас почему-либо не устраивает кандидатура профессора Люпина...
В ответ Амбридж пробулькала что-то утвердительное.

Предыдущим вечером Гарри добросовестно пытался взяться за уроки, в результате этого поздно лег и с трудом успел к завтраку. Ему в глаза сразу бросился Люпин за профессорским столом, и студент не сразу обратил внимание, с кем тот беседует. Заметив, он не сразу поверил своим глазам: неужто эта розовая мантия и завитая шевелюра не привиделись ему в дурном сне? Второй раз молодой волшебник подумал о том же, когда Люпин окликнул его:
– Доброе утро, Гарри! Пойдем, мисс Амбридж хочет кое о чем с тобой побеседовать.
Не удостоив гостью приветствием, Гарри двинулся за ними. Благодаря тому, что Амбридж стремилась держаться как можно дальше от оборотня, им со студентом удалось отстать, чтобы перекинуться парой слов наедине.
– Она входит в инспекционную комиссию; по счастью, не возглавляет ее, однако, думаю, мы от нее еще натерпимся, – принялся пояснять Люпин. – Постарайся не дерзить ей без нужды, а в остальном – можешь отвечать, как тебе вздумается, хоть вообще не говори ни слова: она не имеет права тебя заставлять.
В этот момент Амбридж остановилась у пустующей аудитории, смерив попутчиков подозрительным взглядом. Пока она мешкала у дверей, Люпин шепнул:
– Ты ведь хочешь стать дипломатом – чем тебе не практика?
Его слова изрядно взбодрили юношу.
– Итак, мистер Поттер, – инспекторша наградила его улыбкой, в которой не было ни тени дружелюбия, – попрошу поведать о событиях того дня, когда вы пропали, со всеми возможными подробностями.
– Ладно, – легко согласился Гарри. – Дайте подумать... Мы встали, пошли на завтрак... была овсяная каша с малиновым вареньем и какао.
– Подобные детали можно опустить, – поторопила его гостья из Министерства. – Сосредоточьтесь на событиях.
– Хорошо, – покорно кивнул Гарри. – Потом мы повстречались с Малфоем – полагаю, вы его хорошо помните. Он сказал, что нас искал мистер Эштон...
– Вы утверждаете, что между Эштоном и мистером Малфоем есть связь? – прервала его Амбридж.
– По правде, он немного не так сказал – переврал фамилию Эштона... – продолжил Гарри, проигнорировав ее вопрос.
– И при этом вы будете утверждать, что они были близко знакомы! – торжествующе заявила волшебница.
Гарри подавил желание заявить, что лучше бы ей спросить об этом у самого мистера Малфоя, и ответил:
– Я так понимаю, он сделал это нарочно, чтобы у нас раньше времени не возникло никаких подозрений.
– Что вы имеете в виду? – Глаза Амбридж сузились.
– У них с мистером Эштоном был сговор...
– Вы утверждаете это на основе слов Эштона?
Тут студента посетила идея довольно-таки хулиганского характера: наклонившись к столу, он, понизив голос, ответил:
– Нет, это мои собственные догадки.
– Так-так, – по лицу Амбридж расплылась довольная улыбка, – расскажите-ка поподробнее.
– Видите ли, с самого начала года Малфой стал вести себя подозрительно, – поделился Гарри. – Отправлял какие-то зашифрованные послания, манкировал указаниями отца...
– Вы имеете в виду мистера О'Рахилли? – спросила его собеседница, кивнув самой себе с таким видом, словно только что заглотила особенно вкусную муху.
– Было бы странно, если бы я имел в виду кого-то другого, вы не находите?
– Не дерзите, мистер Поттер, – одернула его волшебница, впрочем, даже это не повлияло на ее настроение. – Как вы полагаете, почему мистер Малфой так поступал?
– Вы насчет писем? Сначала я полагал, что у него появилась пассия...
– Я имею в виду занятия с вашим приемным отцом, – прервала его Амбридж. – Возможно, причина крылась в том, что мистер Малфой... сомневался в его методах работы?
– Наверное, – глубокомысленно кивнул Гарри. – Сказать по правде, не он один: многим они представляются довольно-таки чуднЫми. Но Малфою, как его выученику, безусловно, виднее, чем мне... Однако, может, вы желаете услышать о дальнейших событиях того дня?
Амбридж промурлыкала что-то утвердительное, но уже не особенно вслушивалась в повествование. Гарри, тем временем, монотонно перечислял:
– На чем я там остановился? Ах, да, мы шли на завтрак... Драко сказал, что мистер Эштон нас не дождался и велел искать его в Хогсмиде, куда мы и отправились. Когда мы пришли в «Три Метлы», мистер Эштон угостил нас тянучками и мы говорили о психологии.
– О психологии? – изумленно переспросила Амбридж.
– Ну да, вам рассказать подробнее? – Собеседница Гарри поспешно мотнула головой, и он заметил: – Знаете ли, он – человек не без странностей, мистер Эштон, но слушать его действительно интересно – не оторвешься. Поэтому, по правде, не знаю, сколько времени минуло...
– «Интересный человек» – это так вы охарактеризовали Пожирателя Смерти? – не преминула заметить Амбридж.
– Ну тогда-то я этого не знал – вот и счел его интересным человеком. Полагаю, Люциуса Малфоя тоже многие признавали неплохим собеседником, – как бы невзначай бросил он, памятуя о связи Фаджа и самой Амбридж с вышеупомянутым аристократом. – А потом, значит, нас схватили и повели к Хогвартсу...
– Кто вас схватил? – быстро переспросила волшебница.
– Понятия не имею – они ведь были в масках.
– А Эштон?!
– По правде, я про него тут же и думать забыл, так что не знаю, что он там делал. – Дальше Гарри принялся со всевозможным тщанием описывать штурм, прилагая замечания о том, кто упал, кто поранился, кто звал на помощь: прошло не меньше получаса, прежде чем он добрался до того, как они спустились к Тайной Комнате. – Ну а потом мистер Эштон начал рассказывать о процессе передачи власти от одного директора Азкабана другому...
– Выходит, это он принуждал мистера Малфоя сотрудничать с Сами-Знаете-Кем? – мечтательно вопросила Амбридж.
Гарри задумчиво кивнул:
– Выходит, что так. Волдеморт велел Малфою вызвать нескольких дементоров, а тот зачем-то нагнал целую дюжину, из-за чего я и Темный Лорд угодили в какое-то непонятное измерение...
– Значит, мистер О'Рахилли не почел за нужное обучить его этому навыку? – жадно переспросила Амбридж.
– Ну вот, мне удалось выбраться из этого измерения, а Волдеморту – нет, вот, собственно, и все... А что до Малфоя – ну да, я же говорил, он ничего толком не мог освоить, провалил комиссию... Может, в самом деле, отцу не следовало обращаться с ним так сурово...
– «Сурово» – то есть, вы были свидетелем жестокости О'Рахилли по отношению к мистеру Малфою? – не унималась Амбридж.
– Как-то раз он даже треснул Драко по затылку, – хмыкнул Гарри. – Ну а очнулся я на побережье Нормандии, где меня подобрал автобус «Ночной рыцарь». Потом мне сказали, что прошло две недели, хотя мне казалось, что несколько меньше. Надеюсь, ко мне больше нет вопросов?
– Можете быть свободны, мистер Поттер, – рассеянно кивнула Амбридж.
Гарри повернулся к Люпину, громко поинтересовавшись:
– Вы слышали, профессор: у мисс Амбридж нет больше ко мне вопросов относительно событий того дня, вплоть до моего появления. А то, по правде, я не очень люблю, когда меня несколько раз спрашивают об одном и том же.
Амбридж словно очнулась от дремы, вытаращившись на студента, однако тот уже отвернулся и вышел в коридор вслед за Люпином. Выражение лица последнего было трудно прочесть; но, когда они дошли до конца коридора и оборотень остановился, его лицо против воли расплылось в улыбке:
– Мне посчастливилось знать твоих родственников и со стороны отца, и со стороны матери; надо сказать, все они были по природе довольно-таки простодушными, открытыми людьми – любопытно, откуда в тебе взялись эти иезуитские наклонности.
– Видимо, от Волдеморта, – пожал плечами Гарри. – Мы с ним, как-никак, братья по крови – полагаю, теперь вы тоже знаете.
Люпин вновь нахмурился:
– Но ты не боишься, что твои показания могут навредить О'Рахилли и Эштону?
– Во-первых, что я такого сказал, чего она не могла узнать от других? – пожал плечами Гарри. – А во-вторых... полагаю, после интервью с мистером Малфоем, которого она всеми силами стремится выгородить, настроение у нее испортится на год вперед. – Студент не удержался от усмешки.

Хотя у Гарри была возможность предупредить друзей, как именно отвечать на вопросы, в его инструкциях не было особой необходимости: они и без него отлично знали, о чем упоминать не стоит. После допроса Малфоя Амбридж и в самом деле при встрече бросила на Гарри такой взгляд, будто пыталась на ходу освоить невербальное заклинание Инсендио. Помимо возможности позлить давнего неприятеля, обнаружилось еще одно полезное следствие этой беседы: когда в Хогвартс прибыли сотрудники Министерства, чтобы расспросить Гарри о Тайной Комнате, тот нахально заявил им, что уже дал исчерпывающие разъяснения мисс Амбридж. После этого он долгое время злорадно ухмылялся, припоминая, какой версией пришлось довольствоваться официальному органу власти магического мира.

Молодого человека, остановившегося посреди людного холла, студенты принимали за своего товарища: хоть появление новичков посреди учебного года было редкостью, иногда случалось и такое. Он лишь подтвердил это предположение, растерянно спросив у проходившей мимо Ханны Эббот:
– Вы не подскажете, как мне найти профессора Снейпа или директора Дамблдора? – Однако пока та разглядывала незнакомца – он показался ей довольно-таки привлекательным: стройная фигура, рост выше среднего, темные волосы и брови выгодно контрастируют с матовой бледностью серьезного лица – у нее перехватили инициативу: молодого человека окликнул профессор Люпин:
– Эй, Тэмлин! Непросто было тебя узнать, руководствуясь словесным портретом профессора Снейпа.
Поспешно поблагодарив девушку, юноша двинулся к преподавателю, а Ханна повторила про себя услышанное имя, отчаянно надеясь, что новоприбывшего распределят на Хаффлпафф.
– Одно он подметил верно: ты здорово похож на сестру, – признал Люпин, увлекая его в боковой коридор.
– Не способностями, – грустно заметил юный Джонс. – Гестия даже в зельеварении разбирается лучше меня.
– Дело за практикой, – благожелательно предположил оборотень. – Все-таки она тебя старше, да и систематическое образование немалого стоит... Но, уж поверь мне, профессор Снейп даже из тролля сделает превосходного зельевара, если задастся подобной целью.
По тени, набежавшей на лицо молодого человека, Люпин догадался, что тот уже наслышан о своем новом начальнике.
– Что греха таить, нрав у него и вправду не самый приятный, – признал оборотень. – Но зато...
– Я бы не возражал против обсуждения моей личности в ее отсутствие, – прервал его суховатый голос, – если бы мои доморощенные судьи брали на себя труд удостовериться в последнем. А то, по правде говоря, однообразие критики начало меня утомлять еще во времена туманной юности.
– Я как раз собирался перейти к достоинствам, – извиняющимся тоном отозвался Люпин.
– Какая досада, – буркнул зельевар, – из-за своей несдержанности я не услышу, что мои превосходные профессиональные навыки вынуждают всех терпеть мой скверный характер.
Решив не отвечать на этот выпад, Люпин повернулся к сопровождающему:
– Северус, это – Тэмлин Джонс, будьте знакомы.
– Я так и понял, – кисло отозвался Снейп, не проявляя ни малейшего радушия. – Следуйте за мной, директор жаждал побеседовать с вами перед началом работы. А вас, Люпин, он не приглашал, – добавил он, обращаясь к профессору ЗОТИ. – Однако не думаю, что вы сочтете это препятствием.
Расценив это как намек, что его присутствие весьма желательно, оборотень двинулся вслед за ними.

Директор приветствовал Тэмлина тем теплее, чем мрачнее по мере их разговора становился Снейп. Не дожидаясь приглашения, зельевар уселся в одно из кресел, сложив руки на груди, и не проронил ни слова, пока Дамблдор не предложил дежурного чаепития. Но и тогда он вместо того, чтобы принять приглашение, изрек:
– Прошу, господин директор, объясните мистеру Джонсу, что я не собираюсь делать скидку на отсутствие у него академического образования. Криво нарезанные ингредиенты, плохо вычищенные котлы и неряшливо сваренные зелья мне в достаточном количестве поставляют наши талантливые студенты.
Хотя Тэмлин не ответил, Люпин заметил, как порозовели его щеки, и поспешил вступиться за юношу:
– Если уж персонал Святого Мунго доволен качеством зелий мистера Джонса, то, полагаю, оно устроит и вас.
– Почему-то мадам Помфри предпочитает мои зелья тамошним, – парировал зельевар. – Причем, подозреваю, не только из соображений экономии.
– Это потому, Северус, что среди фармацевтов магической клиники нет магистров алхимических наук, – обезоруживающе улыбнулся ему Дамблдор. Против столь беспардонной лести Снейпу сказать было нечего. Воспользовавшись его замешательством, директор добавил: – Несмотря на ваш изначальный скепсис, мне кажется, что вы отлично сработаетесь. Если между вами возникнут какие-либо противоречия, я буду рад принять участие в их разрешении.
Снейп пробормотал что-то невнятное на тот счет, что наилучшей превентивной мерой было бы дать Джонсу другой кабинет, других студентов, а в идеале – другую школу, но нарочно не стал облачать свои мысли в более отчетливую форму. Впрочем, когда все участники чаепития поднялись с мест, чтобы распрощаться, он нарочно задержался, попросив коллегу:
– Ремус, вы не проводите мистера Джонса в его апартаменты? – оставшись наедине с директором, он изрек одно слово: – Амбридж.
На лице Дамблдора мелькнуло озабоченное выражение, но он поспешил заверить подчиненного:
– Я это улажу, как и прочие недоразумения по вопросам педагогического состава.
– Неприятности могут возникнуть не только у нас, – туманно посулил Снейп.
– Предоставьте это мне, – твердо повторил директор.
– Есть еще кое-что... – профессор зельеварения помедлил, словно сомневаясь, стоит ли об этом упоминать, но в конце концов сообщил: – Мистер Люпин не говорил вам об интересе отдельных представителей инспектирующей стороны к нашему подвалу?
– Надеюсь, Ремус им растолковал, насколько опасно спускаться туда в настоящий момент? – озабоченно спросил Дамблдор.
Припомнив, что говорил вышеупомянутый оборотень на этот счет, Снейп предпочел ограничиться уклончивым:
– Насколько я понял, они все равно не собираются этого делать, лишь требуют с нас какие-то планы. Помнится, я что-то слышал о заклинании, которое позволяет снимать карту с труднодоступных участков: возможно, в данном случае оно бы сработало.
– Разумеется, я подумаю над этим, иное решение было бы сущим безумием. Спасибо, что поставили меня в известность. – Этой фразой Дамблдор явно собирался положить беседе конец, однако его подчиненный задал новый вопрос:
– Кстати, вам о чем-нибудь говорит фамилия Монте-Кристо?
– Северус, – отозвался директор с мягким укором, – с какой стати вы решили ревизовать мои литературные познания? Или вы желаете обсудить эту книгу? В таком случае, я найду время, чтобы не торопясь подискутировать об этом произведении...
– В этом нет необходимости, – поспешил заверить его зельевар. – Я лишь хотел узнать, нет ли у вас знакомых с такой фамилией.
– Порой герои любимых книг становятся нам ближе добрых знакомых, – лучисто улыбнулся директор. – Но если вас интересуют исключительно реальные люди, то могу сказать с уверенностью, что нет: хотя немало встреч уже вылетело у меня из памяти, подобного знакомца я бы точно не позабыл. Но все же, могу я поинтересоваться: почему вы спросили?
– Встретилось это имя – только и всего. Мне показалось это любопытным, – скупо сообщил Снейп и наконец поднялся с кресла, чтобы попрощаться.