Часть 6: Глубины отчаяния
Когда бледный свет рассвета начал просачиваться сквозь тяжелые шторы, заливая комнату мрачным светом, я сидел один среди своей мучительной печали. Казалось, вся тяжесть мира навалилась на мои плечи, сокрушая мой дух с неумолимой силой. Прошла неделя после самоубийства Гитлера, и боль от его потери поглотила меня целиком.
Я смотрел на его фотографию, моего любимого фюрера, изображение, застывшее во времени, передающее суть его харизматического присутствия. Как он мог оставить меня, своего верного слугу, своего непоколебимого товарища? Боль в моем сердце стала невыносимой, непрекращающаяся пульсация отражала яростный стук дождя в окно.
В отчаянной попытке избавиться от мучений я потянулся к сверкающему клинку, лежащему рядом со мной. Нити сомнений и страха шептали во мне, призывая пересмотреть свои действия. Но мое разбитое сердце пересилило всякое подобие разума, ведь без Гитлера жизнь больше не имела для меня смысла.
Сделав глубокий вдох, я дрожащей рукой провел по знакомому пути вдоль запястий, выпустив багровую реку освобождения. Боль была яростной и беспощадной, она проносилась по моим венам, как всепоглощающий огонь. И все же каждый порез приближал меня к нему, преодолевая пропасть между нашими мирами отчаяния и тоски.
И так, с каждой каплей крови, окрасившей поверхность фотографии, моя любовь к Гитлеру находила свое выражение - болезненная дань глубине нашей трагической связи. В разгар моих самоистязаний появилась капля утешения, потому что я знал, что наши души несомненно переплетены.
По мере того как мир снаружи медленно пробуждался, не зная о мучениях в этих стенах, я позволил себе еще больше погрузиться в пучину собственных страданий. Мое тело ослабело, края моего зрения помутнели, но моя любовь к Гитлеру горела с такой силой, которую не смогла погасить даже смерть.
Выдохнув свое последнее прощание с миром, лишенным надежды, я закрыл глаза, принимая темноту, которая ждала впереди. В тишине я обрел ужасное освобождение, зная, что мое разбитое сердце навсегда соединится с тем, кто его украл.
Комната затихла, лишь отдаленные отголоски прошлого оставили после себя томительную грусть, вечное свидетельство глубины моей любви и трагизма наших судеб, переплетенных между собой.