Исповедь

Я ожидал небольшую истерику по поводу презерватива, точнее, его отсутствия, но Марита даже не напряглась в моих руках. Только сильнее обняла, вдыхая аромат моей кожи.

Это не по каким грёбаным правилам ненормально, но я не стал сейчас задавать вопросы. То, как всё развивалось между нами не пугало, но я должен был надеть резинку. Не потому, что боялся последствий не хотел, чтобы она принимала решение, к которому не была готова. Ребёнок. Одно это слово, острым шипом вонзилось в самое сердце. Её ребёнок. Мой ребёнок. Наш ребёнок. Слишком сильно и невыносимо. Да чёрт я хотел этого.

Мне буквально снесло голову, когда она встала на колени и попробовала меня. Робко. Нежно. Неторопливо. Ещё один первый раз, который навсегда будет принадлежать только мне. Я взял её жёстко и грубо у стены, но знал это то, чего Марита хотела. Чтобы я позволил почувствовать нашу страсть. Чтобы она поняла я рядом, как бы всё не было хреново. То, как она стояла на коленях передо мной и смотрела так доверчиво открыто почти заставило меня упасть к ней и взять на мокром кафельном полу. Но я не шевелился замер, позволив ей это исследование. Первый. Я первый во всех смыслах её мужчина таким и останусь.

Её горячий влажный рот вокруг моего члена чувствовался просто взрывоопасно. Я готов был взорваться и когда предупредил, думал она отстранится. Не ожидал подобного, ведь Марита в тот момент играла со мной. Прижала член к животу и облизала, начиная от самого основания. Чёрт — вот это было сильно. Настолько что я кончил, а потом пил тот поцелуй со своим вкусом на её губах. Она не просто взрывала своей страстью и доверчивостью Марита каждый грёбаный раз привязывала меня к себе ещё сильнее. Очередной трос от неё врезался в меня и остался там навсегда. Я знал это наверняка — их не удалить. Не порвать. Ни время, ни расстояние не смогут повлиять на нашу безумную дикую тягу друг к другу.
Вода обрушилась на нас, когда я прижался лбом к её лбу создав купол, чтобы брызги, не попадали в глаза. Марита положила свою ладонь на сердце, и я вздрогнул. Взял её свободную руку и прижался поцелуем в самый центр. Кожа была мягкой и тёплой.
Потянувшись Марита выдавила гель на свои руки, а я только наблюдал, как она положила ладони на мои плечи, будто клеймо, обжигающе было то прикосновение. Она прожгла кожу в том месте. Под её ладонями плавились кости. Мои нервы были на пределе. Откровение между нами без слов в полной тишине — поразило. То, как разговаривали наши тела глаза это зацепило меня сильнее всего. Содом и отец единственные кто мог вот так без слов говорить со мной. Никогда это не касалось женщин, но Марита она существовала в каждой клеточке моего тела. Понимала то, о чём я молчал.

Медленно её руки намылили мои плечи шею грудь живот спустились по бёдрам нежной лаской, а поднялись ноготками. Она царапала меня. Тихий хохот наполнил грудь, когда она встала и погладила мой член. То, как Марита прикасалась ко мне волновало. Заставляло возбуждаться снова и снова. Вместо губки, использовала свои маленькие ладони и это сносило меня с ног.

— Повернись, — мягко скомандовала.

Оскалив зубы, я обернулся и вздрогнул, почувствовав её руки на своей обнажённой спине. Но когда она прижалась своим телом ко мне, а её руки обняли за талию, зарычал. Марита целовала мои плечи, покусывала кожу, будто смаковала, не могла насытиться. Я опасался её реакции на своё возбуждение, но то с какой страстью она снова распаляла меня заставило отбросить сдержанность. Я взял её руку и направил вниз. Сжал свою ладонь на её вокруг члена и провёл по всей длине, застонав от удовольствия.

— Третий раз? Серьёзно? — удивление слышалось в её голосе.

Хохотнув, ответил честно.

— Я не в силах сдержать своё желание к тебе, Марита. Мне всегда будет мало.

Она укусила меня за плечо и тихо сказала на ухо:

— Ты вкусный. Мне нравится пробовать тебя. Нравится, что ты сдерживаешься, позволяя исследовать твоё тело.

Обернувшись, я толкнул её к стене, теперь полностью скопировав положение Мариты. Только сейчас я прижимал е,ё стоя позади. Её тело затрепетало, когда я руками провёл по спине, а потом заменил руки губами. Покусывал мягкую плоть, пока не добрался до попки. А потом скользнул пальцем между бёдер. Надавил на спину заставив выгнуться и лизнул кожу. Она горела. Возбуждая меня, сама готова была кончить. Усмехнувшись отчаянным стонам, которые Марита пыталась сдержать снова лизнул. Сладкая горячая дрожащая она нравилась мне такой. Открытая только для меня.

Раздвинув пальцами её складочки, я лизнул клитор. Втянул в рот, и она закричала. Когда ввёл палец, Марита выгнулась её стенки сжались вокруг меня, а я не останавливался, пробуя, облизывая, возбуждая до предела. На грани. Она на грани. Ноги задрожали, колени подогнулись, и я поймал Мариту став опорой, пока она кончала в моих руках.

— Не думала, что душ может быть таким полезным. Ты сногсшибателен, — прошептала она.

Поднявшись, я обмыл наши тела, после завернул в полотенце, поднял Мариту на руки и отнёс в кровать. Это молчаливый приказ остаться сегодня со мной. Она не возражала, когда я лёг рядом и притянул к себе. Обернулась вокруг меня как маленький котёнок. Я даже услышал её довольный вздох. Наши обнажённые тела сплетены в единое целое. Не было даже просвета, так крепко она вжималась в меня.
Перебирая волосы пальцами, я смотрел, как сладко Марита спала. Губы немного приоткрыты тени от ресниц легли на щёки. Расслабленная. Спокойная. Совсем не та разбитая девушка, которую нашёл возле казино.

Я вспомнил, как она рыдала. Её взгляд в тот момент, когда протянул игрушку, сделал что-то с моей душой. Разрезал. Испепелил. Выжег. Марита крепко сжимала его в своих объятиях и рыдала. Приглушённо доносились всхлипы, а я всё стоял и не мог уйти. Я не умел утешать. Не умел обнимать. Не умел быть тем, кто нужен плачущей женщине, потому предложил то что мог моё молчание. Постепенно её рыдания начали стихать тишина разлилась между нами, но она не казалась тяжёлой. Не давила. Так мы и остались, Марита сидела на полу, сжимая до белых костяшек игрушку, а я смотрел на неё, предлагая тишину.

Я знал, когда наступит утро, она заговорит. Расскажет то, о чём промолчала. Тогда я буду готов ответить на вопросы и заставить её поверить мне, а не отцу, который хотел посеять в её душе сомнения. Он не знал всего. Догадывался, что между нами есть связь. Не думаю, что Сальваторе Гровано подозревал как, глубоко погрузились мы друг в друга. Даже не догадывался о том, насколько сильно мы связаны. Наши тела обменялись клятвами нерушимыми. Вечными. И он не сможет встать между нами.